| Письмо это получено было мною 11-го числа в Слободе Юнаковке. Также, вместе с этим письмом получено было мною ещё два письма: одно из Петербурга и одно из Москвы; из Петербурга – от бывшего Витебского Губернатора, Генерал-Лейтенанта В. Н. Верёвкина 280 , а из Москвы – от В. М. Бостанжогло. Вот что писал мне В. Н. Веревкин от 31-го мая: «Пользуясь моим в настоящее время пребыванием в С.-Петербурге, сделал я с себя фотографические снимки и, памятуя Ваше желание иметь мою карточку, я с сердечным удовольствием препровождаю Вам прилагаемый у сего портрет мой; да напоминает он Вам человека глубоко Вас уважающего и искренно любящего. В Витебске я был в Январе, а потому с преемником Вашим 281 еще не познакомился. В Петербурге нахожусь временно, по делам службы, и останусь здесь до 13-го июня. Моё здоровье, Ваше Преосвященство, вызывает постоянно медицинские пособия и делается стариковским. Как понравился Вам Харьков, довольны ли Вы Вашим новым местом пребывания. Ваш Губернатор 282 и его Княгиня очень приятные люди. Я их очень люблю и, в особенности, Княгиню. Судя по газетам, они должны быть теперь за границею. Поручая себя молитвам Вашего Преосвященства, покорнейше прошу принять новое уверение моего высокого к Вам уважения и неизменной преданности, с коими имею честь быть»... На это отвечал я уже по возвращении из поездки от 24 июня: „Почтенное письмо Ваше от 31 мая и фотографический портрет Ваш, очень живо напомнивший мне черты Вашего лица, имел я удовольствие получить 11-го сего июня в г. Сумах, где я находился в это время по случаю обычного обозрения церквей. Из путешествия своего по епархии возвратился я 17-го числа; и потому извините, не мог ранее отвечать на Ваше письмо и благодарить Вас за новый знак Вашего доброго ко мне внимания и расположения. Очень прискорбно слышать, что Вы так часто должны прибегать к медицинской помощи. Лучше было бы, если бы Вы могли обходиться без знакомства с аптекой: «аптека, по пословице, отнимает половину века». Да продлит Всевышний дни Вашей жизни в здравии и благополучии. |
| — Да. Он знал, где аптека помогающая, единственно пользующая в осложнённых и многотрудных отношениях людей меж собою. Пушкин в чудных стихах изложил молитву, во все времена «священник повторяет во дни печальные великого поста». Это: «Господи, Владыко жизни моей…». — Мало ли каким настроениям мог поддаваться поэт… — Нет. Это не было минутным настроением. В сложном мироощущении Пушкина чувство религиозное было как подземный, сокрытый, но живой ключ… Так вот, в помянутой молитве Ефрема Сирина есть слова: «Ей, Господи, Царю, даждь ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего…». — О, Боже! Начали за здравие, кончили за упокой. Начали Пушкиным, кончили нянькой Агафьей. Неужели вам не скучно и всерьёз вы повторяете все эти допотопные истины, всю эту прописную наивную мораль… Вот у жены брат, молокосос. У мальчишки скверный характер. Приходит из команды. История с комсоставом, издевательства товарищей. Настроения свои и раздражения на всех и вся тащит домой. Дерзит, грубит… Что ж, поощрять, допускать некорректное отношение?.. Или, вот, — дражайший тесть… Приходит с ночёвкой, мешает работать, от него пахнет лекарствами, ночью он кашляет, на всё обижается, лезет с советами, берёт в долг и не отдаёт… Жена его жалеет — он де приходит со своим хлебом… 300 грамм!.. Или соседи по квартире. Лимит у них 3 гектауатта. А жгут плитку! Накрывали их два раза. «У меня дети. Вы сами жжёте день и ночь». — «У меня, говорю, лимит научного работника, тридцать гектауатт…» — Знаю, что жжёт плитку и эта спекулянтка из третьего номера… А счётчик общий! Штраф платим все, и я, и я с моим лимитом! В прошлом году погасили за пережог всех. Соседи воруют у меня дрова. Что же; я буду «зрети моя прегрешения», а вы садитесь мне на шею?.. — Вот вы говорите, у брата жены трудный характер… Посторонние его не щадят. Вы, как известно, воспитывали его с детства. Думается, жалеете его. Кроме вас, кто ещё пожалеет с его характером. Не в казармах же… Если казарма не может примирять в себе «дух терпения и любви», то всяк человек в своём сердце может… |
| Пластыря в аптеке не оказалось, но Юкико купила лекарство, которое присоветовала хозяйка. Аптека находилась в очень узком извилистом переулке. Игравшего на тротуаре мальчика детсадовского возраста толкнул несшийся по переулку велосипедист. Юкико тут же подбежала к малышу. — Он тебя ушиб? Молодец! Даже не заплакал, — сказала Юкико. Увидев, что из разбитого колена малыша сочится кровь, она решила, что нельзя оставлять его на улице. — Где ты живешь? Ребенок кривился, сдерживая слезы, потому что колено явно болело, но сдержался и ответил: — Тут рядом. — Ты сможешь идти сам? Мальчик мрачно кивнул. Юкико подумала, что дома ему скажут, чтобы он терпел и не плакал, а за слезы, скорее всего, отругают. Конечно, она могла взять его на руки, но в Юкико заговорила осторожность. Это было бы слишком неосмотрительно. Чего доброго, ее еще примут за похитительницу. Такое сейчас время. Мальчик шел, подволакивая ногу. Он доверчиво и крепко сжимал ее руку. Наконец они подошли к дому, выкрашенному белой известкой. Мальчик открыл дверь и крикнул: — Мама! Юкико не решилась уйти сразу по двум причинам. Если она просто молча уйдет, ее могут заподозрить в чем угодно. Но, кроме того, имелась более веская причина, по которой ее ноги словно приросли к месту. На входной двери висела табличка с надписью «Юридическая контора Кадзами». Поразмыслив, Юкико вслед за ребенком вошла в прихожую, дверь которой осталась приоткрытой. В прихожую вышла худощавая женщина в очках, с виду ровесница Юкико. На ней был кирпичного цвета свитер, из которого выглядывал воротничок белой блузки. — Извините за вторжение. Могу я увидеть адвоката Кадзами? Моя фамилия Хата. Я оказалась рядом, когда вашего сына толкнул велосипедист. Мальчик разбил коленку, и я подумала, что его следует отвести домой. — Я вам очень обязана, большое спасибо! Он сейчас плачет навзрыд. — У вас адвокатская контора? — Да. — Это такое удачное совпадение, что даже смешно… Мне так нужен адвокат, я ищу уже несколько дней! Ваш муж дома? Я могла бы с ним поговорить? |
| В Марфо-Мариинской обители возрождается социальное служение. Интервью с начальницей обители инокиней Екатериной (Поздняковой) 29 ноября 2011 г. 15:51 В сентябре 2008 года в Москве состоялось торжественное открытие после реставрации Марфо-Мариинской обители милосердия . Стены были восстановлены, но самое главное — возродить дух милосердия и благотворительности. О том, что уже сделано и что еще предстоит сделать, рассказала начальница Марфо-Мариинской обители инокиня Екатерина (Позднякова). — Сестра Екатерина, известно, что музей Елисаветы Феодоровны собирается расширять свою деятельность, в нем появятся профессиональные экскурсоводы, и музей выйдет на новый уровень. — Да, мы хотим расширить экспозицию музея. Несколько изменить саму концепцию. Сейчас большая часть экспонатов отражает быт Елизаветы Федоровны. Хотелось бы ярче представить служение великой княгини и сестер обители. Эта обитель стала воплощением высокой идеи о соединении двух главных заповедей: о любви к Богу и о Любви к ближним, и двух видов служения Богу: Марфы и Марии. И это вот соединение двух путей — практичной Марфы и созерцательной, боголюбивой Марии в одной обители — уникально. В служении сестер обители добрые дела не являются самоцелью, цель этого служения — спасение души. Иначе, если мы не будем стараться работать над собой, если мы не будем возрастать духовно, наша деятельность не будет иметь смысла... — Есть ли у Вас в планах возвращение к истокам, к той помощи, которой славилась в свое время Марфо-Мариинская обитель? Ведь прежде здесь были и больница, и аптека, и столовая для малоимущих... — Наша задача и задача тех людей, которые приходят сюда сейчас, возродить то служение, которое было здесь прежде. Но, скорее, даже не возродить, а продолжить... Потому что времена разные и потребности у людей другие, и мне думается, не нужно задаваться целью возродить все те благотворительные учреждения, которые были при жизни великой княгини. Задачи ставит время, только нужно быть чуткими и внимательными и видеть, что нужно на сегодняшний день. Сейчас люди, с одной стороны, более нежные, избалованные цивилизацией, с другой — более черствые. Мы, как правило, не видим тех, кто страдает. Раньше людям не нужно было говорить: «Давайте поможем. Вы разве не видите, что вашему соседу плохо?» Помощь в таком случае была естественной, об этом даже не задумывались. А теперь нужно говорить, напоминать. К этому людей нужно подталкивать. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Тогда, пожалуй, я единственный раз в жизни повстречала Чудо Кротости 3 мин., 27.01.2024 Одно из самых нежных воспоминаний моего детства — это встречи с дворничихой нашей, тетей Олей. Чуднó, скажите? А вы сейчас поймете почему. Было мне лет пять, и жила я тогда с бабушкой в Пальчиковом переулке, в старинном доме. А на углу его была аптека. Вот там-то, у аптеки, и работала тетя Оля, снег убирала. Порой зимним вечером бабушка, оставляла дела и замирала, прислушиваясь к звукам с улицы. Я тоже вслушивалась и различала негромкий равномерный шорох лопаты, гребущей снег. «Что-то устала я… — говорила бабушка. — Пойдём-ка с тетей Олей постоим». Мы одевались, спускались вниз и выходили на угол дома, туда, где уличный фонарь выхватывал из темноты витрину аптеки, кусочек заснеженного тротуара и тетю Олю в драповом пальто со старым воротником, гребущую снег лопатой. А рядом всегда стоял ее сын, дурачок Алеша. У него была какая-то болезнь мозга, и, по возрасту взрослый, вел он себя совсем как маленький, даже слюни иногда пускал. Из-под ушанки, завязанной под подбородком на тесемки, торчал его длинный покрасневший нос с капелькой на конце. А глаза были широко распахнутые, всегда удивленные. Тетя Оля казалась мне старушкой. Невысокая, сухонькая, укутанная платком, она тихо улыбалась чему-то и внимательно гребла лопатой снег. Сгребет к сугробу, подправит, утрамбует. Алеша иногда подходил и большими ладонями в толстых варежках уминал снег поплотнее. «Правильно, Алеша, вот так. Хорошо», — хвалила она. А иногда он вдруг сердился, начинал раскидывать сугроб носком валенка. «Так не надо. Тише, тише, не надо», — ласково говорила тетя Оля, поправляя сугроб. Мы стояли рядом. Бабушка говорила с ней о погоде, о новых стройках на окраинах города, об интересных фильмах по телевизору, о книжках (тетя Оля много читала). Густой пушистый снег всё шел и шел… И тете Оле порой приходилось заново подчищать тротуар. Иногда она останавливалась, опиралась на лопату, глядела вверх. «Красота какая», — говорила она. |
| – Сено и спирт! А вот у самых ваших ног растет здесь благовонный девясил, он утоляет боли груди; подальше два шага от вас, я вижу огневой жабник, который лечит черную немочь; вон там на камнях растет верхоцветный исоп, от удушья; вон ароматная марь, против нервов; рвотный капытень; сон-трава от прострела; кустистый дрок; крепящая расслабленных алиела; вон болдырян, от детского родилища и мадрагары, от которых спят убитые тоской и страданием. Теперь, там, на поле, я вижу траву гулявицу от судорог; на холмике вон Божье деревцо; вон львиноуст от трепетанья сердца; дягиль, лютик, целебная и смрадная трава омег; вон курослеп, от укушения бешеным животным; а там по потовинам луга растет ручейный гравилат от кровотоока; авран и многолетний крин, восстановляющий бессилие; медвежье ухо от перхоты; хрупкая ива, в которой купают золотушных детей; кувшинчик, кукушкин лен, козлобород… Не сено здесь, мой государь, а Божья аптека. И с этим отец Евангел вдруг оборотился к Висленеву спиной, прилег, свернулся калачиком и в одно мгновение уснул, рядом со спящим уже и храпящим майором. Точно порешили оба насчет Иосафа Платоновича, что с ним больше говорить не о чем. Висленев такой выходки никак не ожидал, потому что он не видал никакой причины укладываться теперь и спать, и не чувствовал ни малейшего позыва ко сну; но помешать Форову и отцу Евангелу, когда они уж уснули, он, разумеется, не захотел, и решил побродить немножко по кустарникам. Походил, нашел две ягоды земляники и съел их, и опять вернулся на опушку, а Форов и Евангел по-прежнему спят. Висленеву стало скучно, он бы пошел и домой, но кругом тучится и погромыхивает гром, которого он не любит. Делать нечего, он снял пиджак, свернул его, подложил под голову и лег рядом с крепко спящим Форовым, сорвал былинку и, покусывая ее, начал мечтать. Мечты его были невыспренни, они витали все около его портфеля, около его трудных дел, около Петербурга, где у Висленева осталась нелюбимая жена и никакого положения, и наконец около того, как он появится Горданову и как расскажет ему историю с портфелем. |
| Думаю, что одна из проблем именно в том, что в условиях повышенного спроса могут возникать такие проблемы. Товар расходуется быстрее, чем дистрибьютор успевает его подвезти. Думаю, что эта ситуация носит временный характер, и она в ближайшее время нормализуется. — Какие еще возможны причины? — Причин может быть масса. Возможны производственные или административные проблемы. — Возможно, что антибиотики пропадут по всей стране? — Я думаю, что такая ситуация маловероятна. Скорее всего, это чисто технические и логистические проблемы, и в ближайшее время они должны быть решены. — Государство каким-то образом регулирует распределение этих лекарств по аптекам? — В аптечном сегменте государство напрямую определением потребностей не занимается, этот вопрос регулируется взаимоотношениями поставщиков с аптеками и аптек с потребителями. Это чисто рыночные условия и механизмы. Дистрибьюторы закупают лекарства у производителя, какая-то проблема может возникнуть на этом этапе. Потом аптека закупает у дистрибьютора, и тут возможны определенные вопросы, скажем, дистрибьютор не успел привезти по каким-то причинам. А дальше аптеки продают лекарства потребителю. — Возможно ли, что дефицит антибиотиков связан с введением маркировки лекарств? — В том числе это может быть одной из причин. Участники товаропроводящей цепочки очень неохотно работают с маркированным товаром, не все это могут делать. Плюс сама система работает неидеально, очень много проблем технических. Но, я думаю, что в данном вопросе это проблема не первоочередная, потому что в системе маркировки участвуют так или иначе все препараты. Но такая проблема действительно существует. Здесь играет роль комплекс причин, но вряд ли маркировка среди них основная. Скорее всего, проблема в ковиде и в том, что все участники товаропроводящей цепочки не могут настроить работу в условиях повышенного спроса. Но это вопрос чисто технический, думаю, он решится очень быстро. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. |
| Также редакция отправила запросы фармкомпаниям Дальхимфарм, Рафарма, Фармконцепт, Биохимик. На момент публикации ответа от них не было. «Сначала продавали всем детский азитромицин, а потом и он кончился» Юлия Косенкова работает провизором в аптеке города Валуйки в Белгородской области. Она отмечает, что перебои с антибиотиками начались еще две недели назад. — Сначала исчез азитромициновый ряд, все взрослые дозировки. Но у нас были детские дозы, мы объясняли людям: берите их и пейте по две капсулы. Азитромицин кончился одномоментно. Раз! И его не стало. Заказываем азитромицин и от всех поставщиков приходят отказы, — объясняет фармацевт. — Пришла большая партия цефтриаксона — это антибиотик, который сейчас назначают всем ковидным больным, чтобы предотвратить пневмонию и возможные осложнения. У нас было более тысячи коробок и это все разошлось. В продаже нет даже ртутных термометров, отмечает Юлия. Остались только бесконтактные, которые стоят порядка 6 тысяч рублей. «Сейчас при госпитализации в больницу требуют, чтобы у каждого был свой градусник», — объясняет она высокий спрос. — Приходят люди, мне до боли их жалко, а помочь нечем. Мы сами не знаем, почему в продаже нет антибиотиков. Ни импортных, ни отечественных. Начал пропадать и пенициллиновый ряд. Недавно женщина со слезами покупала оставшиеся антибиотики, объясняя: «Мне для матери». Аптека стала еще одним местом, где люди надеются получить помощь, говорит Юлия Косенкова. Скорую пациенты ждут по нескольку часов, в стационар удается попасть не всем. — Несколько дней назад пришел мужчина лет 40–45. Тяжело зашел, отдышался, вытер пот со лба и сказал: «Я пролежал в больнице неделю, меня выписали с температурой 37,5. Через два дня она поднялась до 39 градусов, я вернулся в стационар — но меня уже не приняли. Сказали вызывать скорую, а она не приехала…» Этот мужчина живет один, он еле дошел до моей аптеки. Нужных ему препаратов не было. Люди идут к нам за помощью. А что мы можем сделать? «Правмир» отправил запрос в Минздрав Белгородской области. На момент публикации материала ответа редакция не получила. «Раздавила ампулу и заплакала — вдруг не хватит» |
| Оказалось, до начала болезни она испытала сильнейший стресс. Мы с ней просто побеседовали, я ей сказала: «Дорогая моя, болезнь не там, где ее до сих пор искали, она у нас в головке. У вас СРК, синдром раздраженного кишечника, очень «модная» сегодня болезнь. Это не страшно, излечимо и скоро пройдет». Я выписала настойку пиона и попросила ежедневно отмечать улучшения. Через месяц она пришла снова и рассказала, что у нее все прошло в тот же вечер, она купила, но даже не успела начать принимать настойку, которую теперь возит с собой как талисман. – Часто больные собираются наложить на себя руки? – Бывают в связи с этим и курьезные случаи. Вошла ко мне как-то в кабинет молодая пышноволосая блондинка. И привычно сказала: «Ара Романовна, вы моя последняя надежда. Или вы мне поможете, или я наложу на себя руки. – Что с вами, дорогая моя? – У меня нестерпимый зуд, который меня изводит. Не могу ни спать, ни работать. Была у всех врачей, терапевт сказал, что это бывает иногда при заболеваниях печени». Я стала осматривать: везде расчесы, разодраны шея, плечи, а ноги и живот – нет, то есть это не печеночный зуд. Мелочь, да? Но в медицине нет мелочей. Я приподнимаю замечательные волосы и сразу понимаю, что самоубийство отменяется. Вошки! «Ласточка моя! – говорю. – Живем! Ближайшая аптека за углом, средство от педикулеза и живем, как миленькие!» Она была в молодежном лагере, где нередко с этим сталкиваются люди. С такой проблемой ко мне привозили детей даже из частного детсада Лондона. В русском языке есть два глагола – смотреть и видеть. Как могли врачи не видеть? Они смотрели и не видели. Или не смотрели?! Сейчас часто не смотрят пациента, только анализы. Фото: Ефим Эрихман Подарок для Ары Романовны – Не было случая, когда вам хотелось профессию оставить? – Нет. Чего не было, того не было. Такой вопрос просто не вставал. Это было бы как от мамы отказаться. Это вот настолько мое. И единственное мое! Я, конечно, еще стихи пишу, вон стоят три тома. Но это хобби. Я не Цветаева, понимаю это, и сборники называются по-врачебному: «Для внутреннего употребления». Еще я все школьные годы пела в знаменитом локтевском хоре. В войну это была такая отдушина для нас, полуголодных, я туда на крыльях летела! Владимир Сергеевич Локтев был святой человек, моя первая подростковая любовь. |
| Она обернулась, глядя на Посейдона. Но тот все еще лежал с закрытыми глазами и часто дышал. Алиса хотела заглянуть в другие залы Атлантиды, но не знала, какие кнопки нажимать. Включались все новые экраны. На одном было видно море. Солнце склонялось к воде. Алиса взглянула на часы: седьмой час. На базе уже волнуются. Нет, успокоились. Ведь там знают, что случилось. Включился еще один экран. На нем был виден небольшой городок на берегу моря. Белый мирный городок, несколько корабликов и глиссеров стоят у причала, над улицей медленно плывет флаер… Почему этот городок заинтересовал Посейдона? Надо будет спросить. Шорох со стороны двери отвлек Алису. Она поняла, что это скребутся крабы. Посейдон открыл глаза. — Вам плохо? — спросила Алиса. — У вас есть лекарство? — Там, — тихо сказал Посейдон. — Синий пузырек. Видишь? Алиса достала лекарство. Протянула старику. Он прислушался. — Они скребутся в дверь? — спросил он. — Это стучит смерть. — Вы о крабах? — спросила Алиса. — Камеусы… — Старик открыл пузырек, по комнате распространился странный острый аромат. Старик поднес пузырек к носу, понюхал… — Последний, — сказал он в ответ на взгляд Алисы. — У нас была аптека, с Крины. Камеусы продолжали царапаться в дверь. — Откуда они? — спросила Алиса. — Из моря? Старику стало легче. Он опустил ноги на пол. — Спасибо, — сказал он. — Не представляю себе, как ты меня дотащила. Отважная девочка. Посейдон встал и подошел к мониторам. Он увеличил изображение на мониторе, что глядел на берег подземного озера, и показал Алисе крупным планом краба, который методично рвал на клочки белый халат, забытый в лаборатории. — Они жили здесь всегда, — сказал старик. — Правда, судя по всему, раньше они были куда меньше и совсем безвредными. Их ловили, исследовали… Это особый род пещерных крабов. Они таятся в трещинах скал и питаются тварями, что живут в пещерах, — улитками, мокрицами, если повезет, летучими собаками, даже грибами, что вырастают в темноте. Когда много тысяч лет назад это подземелье обжили атланты, крабы стали пожирать объедки, научились ловко воровать пищу, забираться в склады… |
|
|
