| Да, как ни странно, аргументы бывают и такие – весом в жизнь. Иностранцам полагалось распятие и бичевание. Перенеся все это, Петр оказался настолько бодр духом, что умолял изумленных палачей распять его головой в низ, чтобы так дерзко не уподобляться Тому, кого однажды предал. Смерть вниз головой чрезвычайно мучительна. Мы точно не знаем, что было причиной этой конкретной смерти: кровоизлияние в мозг, удушье, разрыв сердца. Но знаем одно, что Господь все это попустил не потому, что отомстил Петру за прежнюю трусость. И не потому, что Богу угодно, чтобы мы все, в идеале, скончались на кресте. Просто другого аргумента для римлян не было. И этот аргумент мог предоставить только друг, любящий Христа. И он это сделал. Апостол Павел начал свой путь в Рим также из Иерусалима. Репетиция Римской проповеди состоялась в Иерусалиме. Только вместо интеллектуала Вечного города ему предстоял весь цвет иудейства. Они долго не решались устроить публичный поединок. И вот настал момент истины. Все силы иудеев против лучшего и умнейшего из апостолов. И стоящий в оковах Павел произносит речь так, что даже из уст фарисеев исторглось: – Ничего худого мы не находим в этом человеке. Если дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу. Пусть попробует кто-нибудь из нас говорить так, что хотя бы только наши родные могли сказать: – Если дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу. А это были враги. Успех был замечен на небе, и ему, как и Петру, пришла «телеграмма» от Бога: – Дерзай, Павел; ибо как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме. Иерусалим не мог вместить большего и поэтому его надлежало оставить. Павла ждал пересохший духом Рим. Иерусалим в тот день выпал из обоймы судьбоносных городов. Проблемы Иерусалима на тысячи лет стали проблемами уездного города. Император учел ошибку публичной казни апостола Петра. Для того, чтобы не допустить еще одной демонстрации превосходства, Павла казнили тайно. Но это стало новой ошибкой Нерона. Этой казнью без свидетелей он косвенно признал силу Павла и расписался в своей слабости. |
| Этих небольших денег не жалко для того, чтобы, став на месте апостола, на плитах Аппиевой дороги, представить себе Христа, идущего тебе навстречу. Увидеть издалека и спросить свою душу: – Камо грядеши? Иду ли я туда, где меня ждут Бог и люди? Или я иду туда, где все можно взять и чтобы мне все было, и за это мне ничего не было? Там, где меня ждет Бог, там смерть ничто. Там труд и благодать, любовь и смелость и даже дар, упоминаемый апостолами «софронисмос», –ниспосланное небесами самообладание, которое прилагается к святой смелости. А у кого нет этих пятнадцати тысяч, то и не надо. Есть Евангелие, в котором все это написано, и при желании его можно найти в любом уголке мира. Найти его и ответить Богу: – Иду к тебе, Господи. Иду как виноградарь в свой забытый виноградник. Иду как забывчивый сын в сад Отца моего. Виноградную косточку в теплую землю зарою, и лозу поцелую, и спелые гроздья сорву, и друзей созову, на любовь свое сердце настрою. А иначе зачем на земле этой вечной живу? Праздник – это всегда изменение и приобретение. Предполагается, что мы, чтя память апостолов, упражняемся по их примеру и приобретаем новый опыт. Опыт этот заключается не только в реальном движении к Богу через миссию, но в определении своего местоположения по отношению к Богу, вычислении своего Рима – как места призвания. Этот пост и праздник – как включение пространственного навигатора. Он включается, и мы точно определяем свое местоположение и вектор движения. Вектор определяется верой в Бога и любовью к людям. Умом это понять легко. А вот двигаться – жить так, чтобы ни один день не прошел без доброго дела, очень трудно. О нашей цели и местоположении свидетельствовал апостол Павел: – Наше же жительство – на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его, силою, которою Он действует и покоряет Себе все. Смысл празднования дня памяти апостолов Петра и Павла не в том, что христиане влюблены в смерть странной любовью и не могут отвести от нее взгляд даже в праздник. А в том, что мы при помощи апостолов, обнаруживаем свое место пред Богом. |
| В античные времена древняя Аппиева дорога находилась за чертой города и начиналась она от Капенских ворот (Porta Capena), являвшихся частью Сервиевой стены. В конце I века Капенские ворота отреставрировали, но с расширением городских окраин эти ворота потеряли свое значение. В конце 70-х годов XIX века от них остались только развалины, которые были раскопаны вместе с частью Сервиевой стены. В наши дни от этих ворот остались некоторые фрагменты, но в память о них назвали площадь Piazza di Porta Kapena рядом со станцией метро Circo Massimo. От античных Капенских ворот Аппиева дорога проходила к другим воротам – Порта-Аппия (Porta Appia), являвшимся частью Аврелиановой стены, построенной в III веке. В раннехристианский период эти ворота получили и другое название, в честь мученика Себастьяна – ворота святого Себастьяна (Porta San Sebastiano). От них паломники ходили по Аппиевой дороге к расположенным на ней базилике Сан-Себастьяно-фуори-ле-Мура и катакомбам святого Себастьяна. Поэтому в наше время отсчет первых метров Древней Аппиевой дороги, вошедших в городскую черту, начинается именно от этих самых больших и хорошо сохранившихся городских ворот античного Рима – ворот святого Себастьяна. Когда-то на Аппиевой дороге каждая ее миля отмечалась специальной колонной, с обозначением на ней расстояния и с указанием имени правившего на тот момент императора. В память об этом паломник может увидеть в ста метрах от ворот Порта-Аппия в городской стене, где реконструирован фрагмент мильного столба в виде колонны (Prima colonna miliaria), обозначавшей первую милю (1478 метров) от Капенских ворот (см. фото). Сам оригинал этой колонны, обнаруженной в 1584 году, является сегодня частью балюстрады на лестнице Капитолийского холма в Риме. Из окна автобуса первые сотни метров этой знаменитой дороги, ведущие от ворот святого Себастьяна, не производят того впечатления, какое сложилось после чтения о ней исторической и справочной литературы или созерцания пейзажной картины Александра Иванова (1806–1845) «Аппиева дорога (VIA APPIA) при закате солнца» (1845). Совсем не похожа она и на посвященную ей сюрреалистическую гравюру итальянского археолога и мастера архитектурных пейзажей Джованни Баттиста Пиранези (1720–1778), имеющуюся в римских справочниках для туристов. |
| Свержение царской власти обнажило существенные социальные противоречия внутри рим. civitas, прежде всего несбалансированность прав и интересов 2 ее основных групп - патрициев и плебеев. Сервий Туллий включил плебеев в состав войска, но все командные должности остались в руках патрициев. Кроме того, плебеи платили военный налог (трибут), от к-рого патриции были освобождены. В знак протеста в 494 г. плебеи совершили т. н. 1-ю сецессию - ушли из города на Священную гору в 4,5 км к северу от Рима. Патрициям пришлось пойти на уступки. Были учреждены должности плебейских трибунов (сначала 2, позже 10), защищавших их интересы, обладавших правом законодательной инициативы и правом veto на любое решение патрицианских магистратов. Храм Фортуны Вирилис, Рим. I в. до Р. Х. Храм Фортуны Вирилис, Рим. I в. до Р. Х. Все попытки разрешения аграрного вопроса встречали сопротивление патрициев. Консул 486 г. Спурий Кассий Висцеллин выступил с предложением раздать плебеям и лат. союзникам Рима земли, завоеванные у племени герников, а также часть незаконно оккупированных общинных земель. Закон был одобрен сенатом, но так и не реализован, а его автора вскоре обвинили в стремлении к царской власти и сбросили с Тарпейской скалы. В 454 г. плебейский трибун Луций Ицилий добился раздачи плебеям участков общественной земли в районе Авентинского холма. В 451 г. под давлением плебеев сенат санкционировал создание комиссии из 10 чел. (т. н. децемвиры) с чрезвычайными полномочиями сроком на год для кодификации законов (до тех пор патриции в судах произвольно толковали нормы обычного права). 2-я подобная комиссия была создана в 449 г. во главе с Аппием Клавдием, но ее предвзятые решения спровоцировали 2-ю сецессию. Плебеи вновь удалились на Священную гору и добились новых уступок, получив право апелляции к народному собранию. Одновременно на форуме были выставлены выгравированные на 12 бронзовых досках «Законы XII таблиц», ставшие 1-й письменной фиксацией рим. права. Аппиева дорога Аппиева дорога В том же 449 г. |
| Об этой дороге, названной римским поэтом Публием Папинием Стацием в произведении «SILVAE» («Леса»), «царицей дорог, вдаль идущих», писали в своих трудах и сочинениях многие известные историки и литераторы: Тит Ливий в «Истории от основания города» («Ab urbe condita»), Гораций в «Сатирах», византийский историограф Прокопий Гёте в «Путешествии в Италию», Чарльз Диккенс в «Картинах Италии», Байрон в «Чайльд-Гарольде» и др. До конца XVIII века Аппиева дорога оставалась недоступной для проезда. Интерес к христианским памятникам в окрестностях этой дороги существовал еще в эпоху Возрождения. Однако изучение христианских кладбищ и базилик началось в Риме только в конце XVI века, а потом с успехом было продолжено через три столетия. Массовый интерес к проведению археологических раскопок на части Аппиевой дороги возник в XIX веке, а обнаруженные итальянскими учеными артефакты становились достоянием музеев и частных коллекций по всей Европе. В 50-х годах того же века итальянский археолог и архитектор Луиджи Канина (1795–1856) полностью очистил первые 16 километров Аппиевой дороги – до 11-мильного столба – и опубликовал сведения о нескольких тысячах сооружений. Общая протяженность Аппиевой дороги составляла 579 километров (7, c.143), а ее ширина достигала шести метров. Она пересекала Апеннинский полуостров и связывала Рим с Капуей и портовым городом на Адриатическом море Брундизий (современный Бриндизи) в пятке итальянского «сапога». Ныне дорога частично асфальтирована, однако сохранились ее крупные участки с античным покрытием, местами на ней видны выбитые тяжелыми колесами повозок и колесниц глубокие колеи. Читая апокрифы и роман Сенкевича В евангельской истории Аппиева дорога и расположенные на ней «три гостиницы» («три таверны») известны тем, что римские христиане в городках Форум Аппия и Трес-Таберне встретили апостола Павла, следовавшего под стражей в Рима из Путеол (Деян. 28, 15). На определённом расстоянии друг от друга на древней дороге находились своеобразные дорожные станции, служившие местом отдыха для путников. Одна из них – «Три таверны» («Tres Tabernae») – упоминается не только в «Деяних святых апостолов», но и многократно встречается в письмах и других произведениях Цицерона. |
| Последней дорогой на этой земле, по которой мне суждено было пройти вместе с бабушкой, стала Аппиева дорога, ибо, кроме античных статуй, ее больше всего, и до самого конца, влекло в те места, откуда открывалась широкая панорама Рима и Кампаньи. Мне кажется, это давало ей то же, что и скульптура: впечатление несгибаемости, героической стойкости, которое производил на нее Рим, и ощущение царственно-величественного заката, возникавшее у нее при виде Кампаньи. В тот вечер она велела остановить автомобиль у могилы Лициния, чтобы, опираясь на мою руку, немного пройтись по самому красивому отрезку этой дороги-некрополя. Чувствовала она себя превосходно впервые за много времени, и даже по-настоящему рассмеялась вместо ответа, когда я спросила ее, можно ли мне выпустить на минутку ее руку, чтобы сорвать несколько цветков, которые в эту пору попадались в выжженной солнцем Кампанье все реже. Пока я занималась своим маленьким букетом, она одна прошла немного вперед, вначале медленно, затем вдруг, как мне показалось, довольно быстро. (Это уже был растущий страх близости неминуемого.) Я видела ее на пустынной дороге, окаймленной справа и слева безмолвными рядами древних, полуразрушенных могил; казалось, она идет прямо в закатное солнце… И вдруг она исчезла. Поспешив вслед за ней, я увидела ее лежащей на земле, как рухнувшее дерево; лицо ее было искажено и обезображено ужасными муками очередного приступа. Я как бы наяву видела: чья-то незримая рука, нащупав ее бедное сердце, сжимает его, словно железными тисками, – я видела смерть на ее лице, смерть, в которую никогда не могла поверить и которую теперь узнала с первого взгляда!.. Страшно вспомнить, как мы возвращались домой! По дороге я каждую минуту опасалась, что она не выдержит этих мук. Когда мы проезжали мимо могилы Цецилии Метеллы, откуда в последний раз открывается роскошнейший вид на Кампанью, шофер остановил машину и снял шляпу, решив, что бабушка отходит. Сколько раз я потом, позже, жалела, что это было не так, что ей не суждено было умереть именно там, на этой прекраснейшей из дорог, перед лицом Рима, и тем самым избежать стольких мучений! Но судьба – как ее, так и моя – распорядилась иначе. В тот вечер Аппиева дорога стала для меня неким символом – «Domine, quo vadis?..» |
| Первый раз я тут был больше полувека тому назад. Других катакомб тогда не видал, а здесь был захвачен и пронзен с одинаковой силой и величием прошлого на величавой, как никакая другая, земле, и отрицающим смерть приятием смерти там, под землею. Двадцать лет после того не возвращался в Рим, но двойную ту память хранил всегда, пусть порой и не помня, что ее храню. Мерой того времени, того величия, земного и подземного, многое мерил; мерой прошедшего мерил настоящее — не к выгоде его, не к радости о нем. Что ж, разве мы не вправе желать, чтобы люди и дела людей были не ниже того, чем они некогда были? Еще не чернела асфальтом Аппиева дорога. Еще и не предчувствовала грохота и вони несущихся по ней машин. Еще не видно было с нее, хоть и повернувшись назад к городу, никаких торчащих и кричащих об уродстве своем построек. Тишина была, простор; широко расстилалась равнина; дорога — меж садов, акведуков, могил — мирно уходила вдаль, древние камни ее грелись на солнце; стрекотали цикады; Альбанские горы голубели вдали, как голубеют и сейчас. А под землю был путь тоже почти там, где и теперь: за поворотом, отворив калитку, возле кипарисов и низеньких строений. Монашек зажигал свечу; вшестером, всемером вы шли за ним, спускались сперва по лестнице, потом узкими переходами со слабым наклоном медленно, чуть боязливо уходили вглубь. При мерцании свечи обрисовывались не очень ясно в стенах из податливого туфа выбоины, куда клали покойников без гробов, – давно пустые, но с оставленными кое-где костями, а то (для наглядности, должно быть) и целым скелетом. Не отставайте, говорил монашек, в сторону не отходите, заблудиться ничего не стоит, пять или шесть в этом лабиринте неотчетливо разграниченных этажей. Потом он освещал вам трепещущим своим огоньком роспись на стенах и на потолке тесной погребальной комнатки. То же зрелище открывалось тогда, что при электричестве откроется вам нынче. И точно так же оно вас поразит, если вы его видите в первый раз. На белом фоне разноцветными тонкими штрихами небрежно намечены в потолке концентрические круги и звездой расходящиеся от них трапеции или прямоугольники на стенах, и бойкой кистью вписаны в них фигурки, узоры, бегло намеченные пейзажи, деревенские идиллии, голуби, гирлянды, овечки, пастушки… Как все это беспечально и светло! Никаких тут нет скелетов, черепов, ни могильной тьмы, ни надгробных рыданий; не только ничего напоминающего смерть, но и ничего священнодейственного, ничего торжественного. |
| На первый взгляд, это самая обыкновенная и малолюдная улица, какую встретишь, например, и на южной окраине Одессы. С обеих сторон – заросшие частные земельные участки, современных построек не видно, зато бросаются в глаза невзрачные заборы и каменные стены с облупившейся штукатуркой. Мокро вокруг неисправного водопроводного крана, а рядом с ним на мусорных баках восседают бродячие кошки. Глаз радуют только растущие по сторонам дороги кипарисы и пинии. Поначалу даже не верится, что это и есть та самая легендарная первая в Италии вымощенная камнем дорога, известная еще с 312 года до Р.Х. В ее названии увековечено имя римского государственного деятеля, одного из основателей римской юриспруденции, консула и цензора Аппия Клавдия Цека (340—273 гг. до Р.Х.). Если обратиться к истории Рима, то Аппиева дорога с ее разваливающимися от времени стенами и обрушивающимися гробницами имела важное военное, культурное и торговое значение. Большинство памятников на ней возведено во II веке, после того как на смену римской традиции сжигания тел умерших пришла традиция захоронения покойников в земле. Принятый в Риме закон «Hominem mortuum in urbe ne sepelito neve urito» («Пусть мертвеца не хоронят и не сжигают в городе») запрещал захоронения в черте города, поэтому начальные несколько километров Аппиевой дороги римляне облюбовали для погребений и постройки красивых гробниц и памятников. Сохранились свидетельства, что в 71 году до Р.Х., после подавления восстания Спартака, вдоль этой «царицы дорог» от Капуи до Рима стояли вкопанными более 6 тысяч крестов с распятыми на них пленными рабами, а под землей тянулись глубокие галереи с усыпальницами, где хоронили христианских мучеников. Постепенно на дороге стали строить колумбарии знаменитых римских семейств и знатных жителей, а также монументальные гробницы – мавзолеи. Подземные сооружения в виде гипогеев и катакомб своей формой напоминали дом или храм. Многочисленные катакомбы вначале служили местом собраний первых христиан, а в I–IV вв. их использовали вместо кладбищ. Вдоль Аппиевой дороги расположено множество самых различных памятников, средневековых башен и укреплений, ренессансных и барочных построек. |
| Это стремление к самой мелочной регламентации всех ситуаций нашла свое отражение в системе построения католического богословия, в учении о спасении, нравоучении (казуистике), когда рассмотрение вопросов доходило до мельчайшей детализации, а вопросы нравоучения рассматривались с точки зрения мелочно разработанных ситуаций. Применение принципов, заложенных в римском праве при выяснении вопросов отношения Бога и человека, в вопросах спасения души, особенно искупления и получения прощения грехов, мы называем юризмом. Система сообщения Римской Империи Общеизвестна поговорка «Все дороги ведут в Рим», но мы не всегда представляем, что эти дороги собой представляли. Из Рима расходились не менее 23 дорог. Они включали в себя и морские переправы. Аппиева дорога шла в Капую, в порту Бриндизи была переправа в Македонию и далее в Азию. В Африку дорога вела через Капую и Региум с переправами в Сицилию и далее в Карфаген, а по северу Африки она шла к Гибралтарскому проливу и к Александрии. На север шли две дороги – одна через Францию и Ла–Манш в Британию и там разветвлялась, другая – охватывал восточную Францию, Бельгию, Голландию и области Западной и Южной Германии. Сами дороги представляли собой сложнейшие монументальные сооружения. На трассе снимался слой земли до скальных пород, укладывался нижний слой из каменных плит, второй слой из булыжников и битого кирпича заливался раствором (римляне знали цемент и бетон) третий слой из гравия и песка. Иногда второй и третий слой выкладывались из бетона. Верхний слой делался из широких каменных плит или щебеночно – песчаного балласта. У дороги стояли камни, чтобы всадникам было удобнее садиться на лошадей, по обеим сторонам были канавы для стока дождевой воды. Ширина дорог была от 10 до 30 метров. Все дороги тщательно охранялись. Через реки, даже такие как Тибр, Рейн, Дунай, строились мосты. Мост Через Дунай был длиной более километра и шириной 13–19 метров. 597 Почтовая служба достигла расцвета в I–III вв. н.э. Она действовала на территории всего государства от Британии до Двуречья, от Кавказа до Гибралтарского пролива. Были даже специальные путеводители с перечнем всех станций и картами дорог. 598 Конечно же, центром службы мог быть только Рим, так как от него расходились все дороги. |
| В пределах империи воцарился мир и полицейский порядок, который представляет собой немалую ценность для обывателей, исстрадавшихся от нескончаемых войн карликовых полисов и хищных эллинистических автократоров Балкан и Ближнего Востока, от межплеменных стычек в Испании, от пиратства на море, на островах и в прибрежных землях, от разбоев на суше. Жители провинций получили возможность совершать далекие путешествия по благоустроенным дорогам, связавшим весь средиземноморский мир, как ранее они связали в единое целое Италию; и многочисленные купцы, в особенности греческие, финикийские и иудейские, воспользовались этой возможностью. Одна из главных дорог империи соединила запад и восток Балканского полуострова; она начиналась на Адриатическом берегу у Аполлонии и Эпидамна и вела через Иллирик в Македонию до Фессалоник и потом в южную Фракию до Византия. Она называлась Игнатиевой по городу Гнатий в Апулии, до которого доходила Аппиева дорога: из этого города плыли через Адриатику до Аполлонии, где собственно и начиналась сама дорога. В состав империи вошли как культурно развитые народы, опережавшие римлян и италиков или по меньшей мере не уступавшие им по уровню развития цивилизации, так и те, которые еще только начали пересекать ту черту, которая отделяет развитые цивилизации от примитивных «археологических» культур вроде иберийских, кельтиберийских, иллирийских или берберских племен. Теперь они вынуждены были обстоятельствами своей зависимой жизни ускоренно цивилизоваться, иногда, и нередко, ценой утраты своего культурного своеобразия и даже своего этнического лица, причем в империи происходила не только романизация западных народов; эллинизация северных Балкан и Малой Азии ускорилась после их включения в состав империи с ее вездесущим чиновничьим аппаратом, который с подвластным народом мог общаться не непременно на латинском, но также и на греческом языке, однако не на языках варваров, так что варварам приходилось усваивать и ранее им не совершенно чуждую эллинскую речь. |
|
|
