| Писании употребляется только в его отношении к Отцу, то оно и не считалось выражающим отношение Святого Духа к Сыну. Так, 2-ой Вселенский собор в словах, приданных им Никейскому символу, в противоположность македонианской ереси, определил только, что Дух Святой «исходит от Отца». Феодорит, правда, употреблял выражения, которые по-видимому не непримиримы с западным верованием, но их нельзя понимать иначе, как выражающими лишь частное мнение писателя, православие которого не было безупречным в некоторых отношениях; притом дотоле еще не возникало никакого спора касательно этого предмета, или его выражения, между двумя великими половинами церкви. На Западе исхождение Святого Духа от Сына между тем проникло и в символы веры 2746 . Оно встречается в так называемом Афанасиевом символе, несомненно имеющем западное происхождение, но точное время происхождения которого составляет предмет спора. Первое появление этого учения в никейском или константинопольском символе веры состоялось на 3-м соборе толедском в 589 году 2747 , и оно часто поддерживалось позднейшими испанскими соборами под санкцией анафемы 2748 . Можно думать, что из Испании именно эта вставка перешла и во Францию, где учение о двойном исхождении не оспаривалось, хотя и возникали некоторые вопросы касательно удобства или законности прибавки к Никейскому символу. Происхождение разногласий по этому предмету в рассматриваемом периоде не ясно. Рассуждение об этом предмете происходило на соборе жантнльском (767 г.), где присутствовали посланники Константина Копронима 2749 , но вообще подробности этого собора неизвестны. На соборе фриульском, в 796 году, Павлин поддерживал пользу этого определения, «вследствие тех еретиков, которые шепчут, что Святой Дух принадлежит только Отцу и исходит только от Отца»; он защищал это определение против обвинения его в новшестве, так как оно не было-де прибавленном к Никейскому символу, а только пояснением его, и собор принял исповедание веры, в котором излагалось учение о двойном происхождении 2750 . |
| Наряду с догматическими определениями стоит литургическое Предание Церкви. " Можно без преувеличения сказать, что анафора литургий св. Василия Великого и св. Иоанна Златоуста по своей богословско-догматической авторитетности нисколько не уступает догматическим постановлениям Вселенских Соборов " ( Василий (Кривошеин) . 2003. С. 84). Авторитетным источником православного догматического богословия является и святоотеческое наследие в целом. Но, учитывая многочисленность, разнообразие и неравнозначность написанного отцами, церковное Предание никогда не пыталось кодифицировать какой-либо определенный корпус святоотеческих творений, который бы исчерпывающе отвечал принципу consensus patrum. Тем не менее в Православии общепризнанным является убеждение, что только на основании святоотеческой мысли может быть правильно понято христианское вероучение во всей его целостности и полноте. " Вселенские Соборы начинали свои догматические постановления словами «Последуя святым отцам», выражая тем свое убеждение, что верность им по духу есть основной признак православного богословия " ( Василий (Кривошеин) . С. 85). В отличие от западнохристианских конфессий православная Церковь не придает определяющего догматического значения следующим вероучительным памятникам древности: т. н. Апостольскому Символу веры , Афанасиевому Символу веры и Символу веры свт. Григория Чудотворца , - сохраняя за ними историческую значимость. Вопрос об источниках православного догматического богословия связан с проблемой т. н. символических книг православной Церкви, к которым в русском дореволюционном академическом богословии принято было относить «Православное исповедание веры Кафолической и Апостольской Церкви Восточной» (1662) и «Послание Патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере» (1723). Однако, по замечанию проф. Н. Н. Глубоковского , " по существу, в Православии нет «символических книг» в техническом смысле слова. Все разговоры о них крайне условны и соответствуют лишь западным вероисповедным схемам, в противоречии с историей и природой Православия " . Возникновение этих исповеданий относится к периоду упадка православного богословия, когда оно " было вынуждено вооружиться западным схоластическим богословским оружием и… это, в свою очередь, повело к новому и опасному влиянию на православное богословие не только не свойственных ему богословских терминов, но и богословских и духовных идей " ( Василий (Кривошеин) . 2003. С. 46). Поэтому наряду с др. исповеданиями веры и догматическими постановлениями XVI и последующих столетий эти тексты не могут рассматриваться в качестве общеобязательных источников православного догматического богословия, " как не имеющие общецерковного характера по своему происхождению, как обычно невысокие по уровню богословской мысли, а часто и отрывающиеся от святоотеческого и литургического предания и как носящие следы формального, а иногда и существенного влияния римо-католического богословия " ( Василий (Кривошеин) . 2003. С. 82-83). |
| Авторитетным источником правосл. Д. б. является и святоотеческое наследие в целом. Но, учитывая многочисленность, разнообразие и неравнозначность написанного отцами, церковное Предание никогда не пыталось кодифицировать к.-л. определенный корпус святоотеческих творений, к-рый бы исчерпывающе отвечал принципу consensus patrum. Тем не менее в Православии общепризнанным является убеждение, что только на основании святоотеческой мысли может быть правильно понято христ. вероучение во всей его целостности и полноте. «Вселенские Соборы начинали свои догматические постановления словами «Последуя святым отцам», выражая тем свое убеждение, что верность им по духу есть основной признак православного богословия» (Там же. С. 85). В отличие от западнохрист. конфессий правосл. Церковь не придает определяющего догматического значения следующим вероучительным памятникам древности: т. н. Апостольскому Символу веры , Афанасиевому Символу веры и Символу веры свт. Григория Чудотворца ,- сохраняя за ними историческую значимость (см. в ст. Вероучение ). Вопрос об источниках правосл. Д. б. связан с проблемой т. н. символических книг правосл. Церкви, к к-рым в русском дореволюционном академическом богословии принято было относить «Православное исповедание веры Кафолической и Апостольской Церкви Восточной» (1662) и «Послание Патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере» (1723). Однако, по замечанию проф. Н. Н. Глубоковского, «по существу, в Православии нет «символических книг» в техническом смысле слова. Все разговоры о них крайне условны и соответствуют лишь западным вероисповедным схемам, в противоречии с историей и природой Православия» ( Глубоковский Н. Н. Православие в своей сущности//Православие: Pro et contra. СПб., 2001. С. 182-198). Возникновение этих исповеданий относится к периоду упадка правосл. богословия, когда оно «было вынуждено вооружиться западным схоластическим богословским оружием и… это, в свою очередь, повело к новому и опасному влиянию на православное богословие не только не свойственных ему богословских терминов, но и богословских и духовных идей» ( Василий (Кривошеин). 2003. С. 46). Поэтому наряду с др. исповеданиями веры и догматическими постановлениями XVI и последующих столетий эти тексты не могут рассматриваться в качестве общеобязательных источников правосл. Д. б., «как не имеющие общецерковного характера по своему происхождению, как обычно невысокие по уровню богословской мысли, а часто и отрывающиеся от святоотеческого и литургического предания и как носящие следы формального, а иногда и существенного влияния римо-католического богословия» (Там же. С. 82-83). Задачи, метод и структура православного Д. б. |
| Но обычай этот был всеобщим, и в отношении к исследуемому предмету ничего не может доказывать. Руфин должен был знать, что в Александрии, в Кесарии Каппадокийской, в Карфагене, то есть, в таких отдаленных одна от другой странах, как Египет, Каппадокия и Карфагенская область, он соблюдался точно так же, как в Риме 22 . В чем же особенность соблюдения его в римской церкви? В том ли, что «присутствующие при этом не потерпели бы ни малейшего добавления ксимволу, хотя бы только в одном слове», со стороны новокрещаемаго? – Но и нигде также новокрещаемые не могли быть учителями верных; повсюду, вступая в Церковь , они должны былио твечать символ веры так, как их научат этому, – так, как им передадут его предшественники их по вере. Если «в разных церквах делались разного рода прибавления к символу», то, разумеется, не новокрещаемыми, а учителями, то есть, предстоятелями церквей, или даже целыми соборами их: а потому и в Риме, во втором, или в третьем веке, подобного рода прибавления к символу по мере надобности могли быть сделаны так же безпрепятственно со стороны народа, как во всех других местах. Впрочем, как не много придавал Руфин веры своему предположению о происхождении апостольского символа римской церкви от слова до слова от самих Апостолов, видно из того, что в своем изъяснении на Символ он следует аквилейской форме символа. Между тем предположение его с течением времени выросло в умах западных христиан до степени положительного факта. Хотя в последующие столетия апостольский символ римской церкви, постепенно изменяясь, принял уже совершенно новый вид сравнительно с той формой, происхождение которой Руфин приписывал самим Апостолам; хотя общепринятый впоследствии западной церковью текст его получил свою окончательную редакцию никак не ранее конца шестого столетия: тем не менее, латинские христиане были убеждены, что он от буквы до буквы был составлен самими Апостолами. Но когда в пятнадцатом столетии кардинал Юлиан на Флорентинском соборе в витиеватой и обширной речи высказал это мнение о буквальном происхождении римского апостольского символа от самих Апостолов, то знаменитый представитель православной Церкви Марк, митрополит Ефесский, от лица всех православных ответил ему коротко и ясно: μες υτε χομεν υτε εδομεν σμβολον τν ποςλων 23 , то есть, нет у нас и не знаем мы никакого апостольского символа, в буквальном, разумеется, смысле этого слова. |
| Третий Вселенски Собор 7 правилом запретил изменять Символ Веры – «Не позволять никому ни произносить, ни писать, ни сочинять иную веру....» С того времени в православии применяется только Никео – Цареградский Символ Веры . На западе широкое распространение получил, так называемый, Апостольский символ веры . Западные богословы утверждают, что он был составлен на Апостольском Соборе и был во всеобщем употреблении. Текст, найденный Руфином (345–410) написан на латинском языке. Существует мнение, что Руфин увлекся доверием к народному преданию. Странным кажется, что текст отсутствует в книге Деяний Апостолов. Сам Руфин очистил текст от добавлений Аквилейской редакции. 839 Отличительной чертой этого символа является отсутствие учения об исхождении Святого Духа. Апостольский Символ Веры широко используется католиками и протестантами. В наше время, к сожалению, только у православных и католиков догматическое вероучение соответствует Символу Веры . В протестантизме существует практика использования Никео–Цареградского Символа Веры с добавкой филиокве, хотя догматическое вероучение ему не соответствует. Поэтому при изучении неправославного христианства нужно не только рассматривать символ веры изучаемого течения, но еще и проверять соответствие догматики этому символу. Необходимо иметь в виду, что ряд сект вообще не имеет своего символа веры. Православное учение об исхождении Святаго Духа Православное учение о Святой Троице заключает в себе учение о рождении Сына, исхождении Святого Духа, как личных свойствах ипостасей. Вопрос об исхождении Святого Духа не может рассматриваться в отрыве от учения о Святой Троице. Самое важное в этом рассмотрение – осознание ограниченности человеческого разума, невозможности постижения существа Божия. Нужно со смирением и трепетом искать истину только в Священном Писании. Любые попытки с помощью разума осмыслить или рационалистически понять учение о Боге, Его Существе и бытии обречены на неудачу. Мы должны усвоить, что эти вопросы нам совершенно непостижимы, должны приниматься верой, даже сами термины, данные в Писании, которыми говорится о Боге, нам не ясны: их содержания постичь невозможно. |
| В правосл. Церкви есть тексты, за к-рыми она признает несомненный вероучительный авторитет и непреходящее значение. Прежде всего это Свящ. Писание. Несомненным вероучительным авторитетом являются Никео-Константинопольский Символ веры и догматические определения 7 Вселенских Соборов. Наряду с ними, по авторитетному мнению архиеп. Василия (Кривошеина) , по степени вероучительной значимости можно поставить догматические определения К-польского Собора 879-880 гг., постановления К-польских Соборов 1341-1351 гг. о Божией сущности и Ее действиях, а также определение К-польского Собора 1156-1157 гг. о Евхаристии как о жертве (а не только воспоминании), приносимой Христом по человечеству Св. Троице ( Василий (Кривошеин), архиеп. 2003. С. 78-81). Правосл. В. выражается не только в соборных догматических определениях, символах и исповеданиях веры, но и в литургическом предании, по крайней мере в той его части, к-рая запечатлена авторитетом св. отцов и проверена временем. Так, «можно без преувеличения сказать, что анафора литургий св. Василия Великого и св. Иоанна Златоуста по своей богословско-догматической авторитетности нисколько не уступает догматическим постановлениям Вселенских Соборов» (Там же. С. 84). Авторитетным свидетельством христ. веры правосл. Церковь признает также святоотеческое наследие в целом. Но, учитывая многочисленность, разнообразие и неравнозначность написанного отцами, Церковь никогда не пыталась кодифицировать к.-л. определенный корпус святоотеческих творений, к-рый бы исчерпывающе отвечал принципу consensus patrum. Тем не менее в Православии общепризнанным является убеждение, что только на основании святоотеческой мысли может быть правильно понято христ. В. во всей его целостности и полноте. «Вселенские Соборы начинали свои догматические постановления словами «Последуя святым отцам», выражая тем свое убеждение, что верность им по духу есть основной признак православного богословия» (Там же. С. 85). В отличие от зап. христ. конфессий правосл. Церковь не придает большой вероучительной ценности следующим догматическим памятникам древности: Апостольскому Символу веры - как зап. по происхождению, неизвестному Вселенским Соборам и недостаточному по содержанию (Там же. С. 27, 30-31, 81), а также Афанасиевому Символу веры - как неизвестному древней Церкви, отражающему августиновскую триадологию и содержащему «в своем латинском оригинале (хотя, может быть, и не изначала) учение об исхождении Святого Духа a Patre et Filio» (Там же. С. 27-31, 81). Символ свт. Григория Чудотворца , еп. Неокесарийского (III в.), будучи важным историческим памятником, также не может претендовать на общецерковный авторитет - как личное исповедание верного ученика Оригена, хотя и не содержащее ничего еретического (Там же. С. 25-26). |
| зач.64). У вас же каждое согласие исповедует быть соборною Апостольскою церковью свое общество, лишенное полноты священства и таинств. А если которые из вашего общества и стыдятся открыто называть его соборною церковью, то все же проповедуют последовавший якобы конец существованию церкви со всею полнотой чинов и таинств. Если и этого иные не осмеливаются говорить, то все же они находятся вне соборной и Апостольской церкви. А пребывающему вне церкви как можно исповедовать по Символу: верую во едину святую, соборную и Апостольскую церковь ? Итак, ваше учение не согласно с изложенным вселенскими соборами в девятом члене Символа веры . Также и с учением десятого члена Символа веры : исповедую едино крещение во оставление грехов, согласно ли ваше учение и верование? В Символе веры учение о крещении изложено собором согласно Евангельскому о нем учению. А по свидетельству Евангелия св. крещение требует от Бога поставленных совершителей, кои суть Апостолы и их преемники епископы, и от них поставленные и ими посылаемые пресвитеры; ибо Господь Апостолам поручил совершение сего таинства, глаголя: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Св. Духа (Матф. зач.116) и паки: якоже посла мя Отец, и Аз посылаю вы (Иоан. зач.65). Итак, сила и власть совершать св. крещение дана епископам и от них поставленным и посланным пресвитерам. А вы проповедуете, что посланники Христовы, которым поручено совершать таинство крещения, истребились и уже двести лет не существуют; как вы, так и поповцы, епископов и от них благочинно посланных пресвитеров на совершение таинства св. крещения не имеете. Такое ваше существование и учение, очевидно, не согласуется с десятым членом Символа веры : исповедую едино крещение во оставление грехов. Из сказанного выше явствует, что все вы, именуемые старообрядцы, и беспоповцы и поповцы, хотя и ревнуете блюсти букву Символа веры , но во многом учите и веруете сопротивно Символу. Во-первых: противно первому его члену проповедуете прекращение Божия вседержительства, коим святая церковь сохраняется непреклонною и недвижимою в той ее полноте чинов и таинств, в какой создана Христом Спасителем; а вы, Федосеевцы, и прочие безбрачные секты, проповедуете еще прекращение вседержительства, или промысла Божия о продолжении рода человеческого изначала установленным законом брака. |
| Также было зачитано из Деяний Святого и Вселенского Пятого Собора. Из речи святейшего Иоанна, патриарха Константинопольского «Посему мы приложили усердие к тому, чтобы основание веры пребывало неколебимым по Преданию святых Отцов благодатью Владыки и Спасителя Иисуса Христа, надеясь, что [оная благодать] соединит ныне разделенные Церкви, и во всем законно сохраняя порядок божественных канонов. Ибо недопустимо учинять какие-либо колебания и вовлекать верных в тщетные умствования, но [подобает] держаться святого Символа, с которым мы все крестились, провозглашенного со Духом Святым Никейским Собором, утвержденного собранием святых Отцов в Константинополе, подтвержденного Эфесским священным Собором и запечатленного также и велими и святым Халкидонским Собором. Сию веру никому не позволено каким-либо образом колебать хоть в едином слове, ибо она устраняет всякий предлог к зловерию. Держась ее неколебимо, не сомневайтесь [в нас], дабы прославили мы едиными устами Святую и единосущную Троицу, отбросив всякое пустословие, всякие новшества и всякие умствования» . Затем было зачитано из последующих Деяний того же святого и Вселенского Пятого Собора. Из послания святейшего Вигилия, папы Римского, к Евтихию, святейшему патриарху Константинопольскому «Потому, стараясь сохранить единение с апостольскою кафедрою, мы делаем известным вашему блаженству, что мы всегда хранили и храним веру, от начала преданную великим Богом и Спасителем нашим Иисусом Христом святым Его апостолам и ими проповеданную во всем мире, и изъясненную святыми отцами, особенно теми, которые собирались на четырех святых соборах, которым мы во всем и всецело следуем и которых приемлем; а именно: (приемлем) триста восемнадцать богоносных отцов, которые собирались в Никее, и изложили святой символ или учение веры, и анафематствовали Ария и тех, которые мудрствовали или мудрствуют одинаково с ним. Приемлем и сто пятьдесят святых отцов, собиравшихся в Константинополе, которые изъяснили то же святое учение, и раскрыли (учение) о божестве Святого Духа, и осудили ересь Македония духоборца и нечестивого Аполлинария вместе с теми, которые мудрствовали или мудрствуют одинаково с ними. Приемлем также и двести святых отцов, собиравшихся на первом ефесском соборе, которые во всем следовали тому же святому символу или учению и осудили нечестивого Нестория, и его нечестивое учение, и тех, которые одинаково с ним когда-либо мудрствовали и мудрствуют. Кроме того, приемлем и шесть сот тридцать отцов, собиравшихся в Халкидоне, которые и сами всецело соглашались с тремя вышеупомянутыми соборами и следовали вышеупомянутому символу или учению, изложенному триста восемнадцатью святыми отцами, и изъясненному сто пятьюдесятью святыми отцами, и анафематствовали дерзавших провозглашать или излагать или передавать святым Божиим Церквам иной Символ, кроме вышеупомянутого» . |
| В пятом заседании собора флорентийского приводится часть послания Евтихия константинопольского к папе Вигилию, которую сам Вигилий, отвечая Евтихию, включил в свое письмо. Послание это было читано в первом собрании пятого собора. „Потому, стараясь сохранить единение с апостольскою кафедрою, мы делаем известным вашему блаженству, что мы всегда хранили и храним веру, от начала преданную великим Богом и Спасителем нашим Иисусом Христом святым Его апостолам, и ими проповеданную во всем мире, и изъясненную святыми отцами, и особенно теми, которые собирались на четырех святых соборах, которым мы во всем и всецело следуем и которых приемлем; а именно: (приемлем) триста восемнадцать богоносных отцов, которые собирались в Никее, и изложили святой символ или учение веры, и анафематствовали Ария и тех, которые мудрствовали или мудрствуют одинаково с ним. Приемлем и сто пятьдесят святых отцов, собиравшихся в Константинополе, которые изъяснили то же святое учение, и раскрыли (учение) о божестве Святого Духа и осудили ересь Македония духоборца и нечестивого Аполлинария вместе с теми, которые мудрствовали или мудрствуют одинаково с ними. Приемлем также и двести святых отцов, собиравшихся на первом ефесском соборе, которые во всем следовали тому же святому символу или учению, и осудили нечестивого Нестория и его нечестивое учение и тех, которые одинаково с ним когда-либо мудрствовали и мудрствуют. Кроме того, приемлем и шесть сот тридцать отцов, собиравшихся в Халкидоне, которые и сами всецело соглашались с тремя вышеупомянутыми соборами и следовали вышеупомянутому символу или учению, изложенному триста восемнадцатью святыми отцами, и изъясненному сто пятидесятью святыми отцами, и анафематствовали дерзавших провозглашать или излагать или передавать святым Божиим церквам иной символ, кроме вышеупомянутого“ 251 . Евагрий схоластик в церковной истории, кн. 4, гл. 38, приводит из определения пятого собора следующее: „По притче, сказанной в евангелии великим Богом и Спасителем нашим Иисусом Христом“. |
| Так что пусть даже это и раскрытие, все равно оно останется точно такой же прибавкой. А если это прибавка, а прибавки запрещены, то запрещено и [обсуждаемое нами прибавление]. Вот что мы можем сказать в ответ на ваш силлогизм. Мы могли бы дать подобающий ответ и на прочие доказательства большей посылки, но поскольку вы их же использовали для обоснования второго из ваших положений, мы о них скажем, когда будем говорить о нем. А теперь, чтобы нам не понадобилось несколько раз повторять одно и то же и тем самым затягивать свою речь, перейдем к предмету нашего обсуждения. Своему второму положению — что разрешено прибавлять к Символу раскрытия и разъяснения — вы привели четыре обоснования: во-первых, вы прибегли к индукции от действий Соборов, поскольку они все разъясняли и раскрывали веру; во-вторых, [вы говорили] о том, что Символ провозглашается на разных языках; в-третьих — о том, что начала и аксиомы всякой науки по смыслу содержат и все последующее; в-четвертых — что Церковь, неизменная в своем достоинстве, должна всегда сохранять неизменной и свою власть. Итак, начнем с первого утверждения. Недопустимо и никогда не будет допустимо излагать учения иные и противоположные по отношению к уже существующим — это было воспрещено с самого начала [апостольской] проповеди, разрешалось только раскрывать и изъяснять то, что в сжатом в виде содержалось в началах веры, и не более того. Притом древним было дозволено не только разъяснять, но и по своему усмотрению распоряжаться разъяснениями и помещать их куда угодно, кроме одного Божественного Писания; раскрывая священный Символ, они могли прямо к нему прикладывать свои раскрытия или излагать их отдельно, где бы им ни заблагорассудилось. Впоследствии что-то из этого было запрещено, а что-то нет. Запрещения раскрывать и разъяснять нет и не будет; но прибавление раскрытий к Божественному Символу — под запретом. Сделано это было по необходимости, поскольку до Второго Вселенского Собора отцы имели, как было сказано выше, полную свободу вводить любые раскрытия и разъяснения по своему усмотрению. |
|
|
