| Услышав от святой такие слова, игемон пришел еще в более сильный гнев и приказал принести лампаду, наполненную серою и смолою, для того, чтобы жечь мученицу. Народ же, стоявший поблизости оттого места и видевший все, громким голосом начал взывать к игемону, говоря: - До каких пор ты будешь придумывать все новые и новые мучения для юной отроковицы! Перестань, игемон, гневаться, ибо мы весьма удивляемся терпению ее. Святая же Мавра, обратившись к народу, сказала: - Пусть каждый из вас заботится о своих делах: мужчины пусть исполняют свои дела и обязанности, женщины - свои; обо мне же пусть никто из вас не заботится; я не прошу у вас помощи и защиты, потому что у меня есть Защитник - Бог, на Которого я уповаю. Между тем как святая говорила это, игемон приказал лампадою опалять тело ее. Святая же, взирая на лампаду, сказала игемону: - Ты думаешь меня устрашить этою лампадою, как будто еще не достаточно испытал меня раннейшими мучениями. Разве ты не погружал меня в большой и страшный котел, сильно кипевший, и однако же не повредивший мне, так как он показался мне наполненным холодною водою? Ты сам был свидетелем того, что в то время, как твои руки пострадали от воды и были обварены ею, я нисколько не пострадала. Неужели ты думаешь, что я испугаюсь этой небольшой лампады? Если хочешь, игемон, разожги целую печь и брось меня в нее, и ты увидишь силу Христа моего, рабой Которого я состою; я верю, что меня не оставит Бог мой, призвавший меня на подвиг сей через посредство блаженного мужа моего Тимофея. Что же касается до лампады, которой ты опаляешь тело мое, то для меня она кажется как бы росою утреннею, сходящею на землю и способствующею произрастанию деревьев и плодов. Будучи побежден словами святой мученицы, подтвержденными самым делом и не зная, какие еще придумать муки для святой Мавры, игемон весьма опечалился. Затем он приказал распять на крестах Тимофея и Мавру, обратив их лицом друг к другу. Когда святые шли на распятие, их встретила мать Мавры и, обняв дочь свою, сказала ей: |
| 3 . Авва Аполлон говорил о принятии братии: «Должно кланяться приходящим братьям; ибо не им кланяемся, а Богу. Видя брата твоего, видишь Господа Бога твоего и это, говорит он, приняли мы от Авраама (см.: Быт.18:2 ). Приняв братий, убеждайте их к успокоению; этому научились мы у Лота, который упросил Ангелов (см.: Быт.19:3 )». Об авве Андрее Авва Андрей говорил: «Монаху приличны следующие три подвига: странничество, бедность и молчание в терпении». Об авве Аио Рассказывали об одном старце Фиваидском, авве Антиане: в юности своей он много подвизался, но в старости ослабел и ослеп. По причине его болезни братия много доставляли ему утешения и даже клали ему в рот пищу. Однажды спросили они авву Аио: «Что будет за это многое утешение?» Он отвечал им: «Уверяю вас, что если сердце его желает этого утешения и охотно принимает его, то, если он съест и один финик, Бог уменьшает за это награду за труд. Если же сердце его не желает утешения, и он неохотно принимает утешение, то Бог сохраняет труд его целым, потому что его принуждают против воли. А братия получат награду». Об авве Аммонафе Однажды пришел в Пелузию какой-то правитель и хотел требовать с монахов, так же как с мирян, поголовной дани. По этому случаю все братия собрались к авве Аммонафе, и решили, чтобы некоторые отцы шли к императору. Авва Аммонафа говорит им: «Нет нужды в таком труде; а лучше сохраняйте безмолвие в своих кельях и поститесь две седмицы, и по благодати Христа я один сделаю это дело». Братия разошлись по своим кельям, и старец сохранял безмолвие в своей келье. Когда прошло четырнадцать дней, братия сетовали на старца, ибо они не видали, чтобы он когда-нибудь выходил. Они говорили: «Старец оставил без внимания наше дело». В пятнадцатый день братия собрались вместе, как прежде условились. И старец пришел к ним, имея в руках грамоту с царской печатью. Видя это, братья изумились и спросили старца: «Когда ты принес ее, авва?» Старец отвечал: «Поверьте мне, братия, что в эту ночь я ходил к царю и он написал мне эту грамоту. От него пошел я в Александрию и записал ее у правителей и потом возвратился к вам». – Выслушав это, братия объяты были страхом и поклонились ему. Так дело их было сделано, и правитель больше не тревожил их. О Василие Великом |
| Наконец, завершают данный том «Святоотеческого наследия» два сочинения, которые условно можно отнести к жанру «учительных книг». Возникновение этого жанра относится к самому раннему этапу становления церковной письменности 51 , а в монашеской литературе он также появляется почти с момента ее зарождения: некоторые «Наставления» св. Аммона почти вписываются в законы данного жанра, который обретает уже вполне законченный вид во многих сочинениях Евагрия Понтийского . «Аскетическое слово» «Стефана Фиваидского» и по форме («главы»), и по содержанию во многом созвучно последним. О самом Стефане не сохранилось практически никаких сведений, хотя в свое время он был, судя по всему, известным и пользующимся большим авторитетом подвижником 52 . Местом его подвигов служил Египет, а для времени жизни Стефана предполагаются весьма широкие хронологические рамки V-VI вв., но, на наш взгляд, их следует сузить (конец IV – начало V в.), ибо миросозерцание этого автора достаточно «архаично». В греческой рукописной традиции с именем Стефана связываются три сочинения: «Завещание святого Стефана всем монахам» ( Διταξις το αγου» Στεφνου πσι μοναχος), «Заповеди Стефана Фиваидского для отрекшихся [от мира]» ( Στεφνου Θηβα ου Ιντολα το ς ποτασσομνοις) и «Аскетическое слово». Первые два произведения в начале этого века издал греческий ученый К. Дувуниотис 53 , считавший, что они принадлежат палестинскому иноку Стефану Савваиту, но подобная атрибуция, как указывает Ж. Дарузе, зиждилась на ошибке переписчика. Тот же Ж. Дарузе отметил, что «Завещание» Стефана во многом совпадает с третьим «Словом» преп. Исаии Скитского 54 . Позднее было еще отмечено тесное сходство «Заповедей» Стефана с «Правилами и предписаниями» («Regulae et Praecepta»), приписываемыми преп. Антонию Великому , и «Предписаниями» – сочинением, в арабском переводе надписывающимся именем преп. Исаии 55 . Наконец, в древнеславянской рукописной традиции фиксируется наличие четвертого сочинения Стефана, называющегося «Достопочтимого отца нашего Стефана Фиваидского главные заповеди для желающих спастись», которое на самом деле является переводом третьего и четвертого «Слова» преп. |
| В этом сочинении, посвященном какому-то египтянину, содержится описание его изгнания в Оазис, и говорится об этом обширно. А какое, не скрывшись от всевидящего ока, получал он наказание за богохульство, бремя которого нес, можно осведомиться из другого его послания, писанного им к фиваидскому префекту. Из него явствует, что, так как Несторий не получил должного отмщения, то постигший его суд Божий назначил ему самое жалкое из всех бедствий – плен. Но поскольку он должен был испытать еще большее наказание, то державшие его в плену блеммии 34 дали ему свободу, а Феодосий своим указом позволил ему возвратиться в отечество. Узнав об этом, он переходил из места в место по границам Фиваиды и, будучи прибит к земле, получил конец, достойный прежней своей жизни, – как второй Арий, самой своей гибелью показал и определил, какое воздаяние получат хулители Христа 35 . Оба они почти одинаково хулили Его: один называл тварью, а другой человеком. На жалобу Нестория, будто акты в Эфесе составлены были не по-надлежащему, и будто это сделано происками и беззаконным нововведением Кирилла, я охотно сказал бы: отчего же он, не смотря на расположение к нему Феодосия, был сослан им, и, не видя от него никакой пощады, неоднократно подвергался его приговорам, пока так горестно не окончил здешней жизни? Или, чем опять назвать это, как не судом Божьим, выразившимся в суде Кирилла и его иереев, что ныне, когда оба они приложились к умершим, и когда, по словам одного языческого мудреца, не состоящий в наличии беспрепятственно пользуется благорасположением, – один осуждается, как хульник и богоборец, а другой воспевается и прославляется, как громогласный проповедник и великий защитник правых догматов? – Но чтобы не обвиняли нас во лжи, заставим говорит об этом самого Нестория. Прочитай же нам нечто слово в слово из твоего послания, которое ты писал к префекту фиваидскому. «По поводу недавно родившихся в Эфесе вопросов касательно святейшей веры, говорит он, мы, повинуясь императорскому определению, живем в Оазисе или Ибисе». |
| Алфавитный Патерик. Patrolog. pag. 915. Алфавитный Патерик. Алфавитный Патерик. Готы были очень крикливы. Алфавитный Патерик. Преп. Симеон, Нов. Богослов. Алфавитный Патерик. Авва Диоскор 1. Поведали о авве Диоскоре следующее: Он, безмолвствуя в келлии, оплакивал себя. Ученик его жил в другой келлии. Когда ученик приходил к старцу и заставал его плачущим, то спрашивал: «Отец! о чем ты плачешь?» Старец отвечал: «Плачу о грехах моих». Ученик возражал: «Ты не имеешь грехов». Старец отвечал: «Будь уверен, сын мой: если бы я видел все грехи мои, то мой собственный плач оказался бы недостаточным; я понуждался бы во многих помощниках, чтоб оплакать их как должно». 2. Авва Диоскор говорил: «Если мы облечемся небесною одеждою: то не окажемся нагими. Если же не будет на нас этого одеяния, — что сделается с нами, братия? Мы услышим грозный глас, повелевающий: «возьмите его и ввергните во тьму кромешную» (Мф. 22:13). Обымет нас великий стыд, если мы, носив столько времени святой иноческий образ, окажемся в час нужды не имеющими брачного одеяния. О, как будем тогда раскаиваться!». Алфавитный Патерик. Алфавитный Патерик. Диоскор, пресвитер Фиваидский Пресвитер Фиваидский Диоскор говорил монахам, находившимся под его руководством: «Подобает монаху вознестись превыше естественного закона, чтоб в нем не обреталось ниже малейшей плотской скверны. Он должен обуздывать плоть свою, не допуская ей излишества в пище. Он должен иссушить плоть свою. В противном случае она будет увлекать его вожделением своим. Монах отнюдь не должен иметь сладострастного вожделения. Он должен быть чужд ощущения мирских людей. Часто видим, что и миряне воздерживаются от пищи для здоровья телесного и по другим причинам: тем более монах должен озаботиться о доставлении духовного здравия уму и сердцу». Алфавитный Патерик. Авва Дула Авва Дула говорил: «Если враг будет внушать нам, чтоб мы оставили безмолвие: то не послушаем его, потому что никакой подвиг не может сравняться с пребыванием в безмолвии и пощении. Пост и безмолвие, в совокупности своей, противоборствуют врагу и доставляют душевным очам остроту зрения». |
| 2. Издание сигиллиона о преобразовании особножительного монастыря в общежительный. При этом само решение о таком преобразовании принимается Священным Кинотом (ст. 85). 3. Издание разрешения, которое позволяет архиерею другой юрисдикции совершать священнодействия на Святой Горе. При этом другим клирикам достаточно иметь сопроводительное письмо своего собственного священноначалия, адресованное Священному Киноту, и необязательно получать разрешение Святейшей Константинопольской Церкви (ст. 173). 4. Издание разрешения на посещение библиотек Святой Горы (ст. 185). Что же касается монастырских скитов, как в данном случае Фиваидского, то все решения, касающихся их, находятся в компетенции либо монастыря, либо Священного Кинота, но никак не Святейшей Константинопольской Церкви. Напомним Вашему Святейшеству положения УСАГ, где регламентируется процедура восстановления скитов: «Всякий ремонт филиала требует предварительного письменного разрешения своего монастыря, а всякое новое строительство или расширение строения – разрешения Кинота» (ст. 129). Таким образом, заявление Вашего Святейшества, будто «абсолютное и исключительное право» восстановления любого скита «принадлежит Вселенскому престолу» является притязанием, никак не вытекающим из Устава Святой Афонской Горы. Исходя из всего сказанного становится совершенно очевидным, что обращение Русской Православной Церкви к Святейшей Константинопольской Церкви по рассматриваемому нами вопросу было бы совершенно излишним, поскольку оно относится к компетенции суверенного монастыря, который в необходимых случаях должен согласовывать отдельные предметы со Священным Кинотом. Точно также любая переписка, которая осуществляется между монастырем и духовными школами, синодальными учреждениями и другими институциями Русской Православной Церкви нисколько не нарушает духовной юрисдикции Святейшей Константинопольской Церкви. Поэтому также безосновательными звучат обвинения Вашего Святейшества в нарушении братией Фиваидского скита 134 правила УСАГ: «Все филиалы на Святой Горе и подвизающиеся в них отцы, согласно от века установившемуся порядку, обязаны иметь полное уважение и ненарушимое применение предписаний настоящего Устава, совершенное послушание и подчинение господствующим над ними монастырям, безоговорочно исполняя их законные распоряжения». В ответ на неканонические притязания Святейшей Константинопольской Церкви, которые отменяют самоуправление священных Афонских обителей и незаконно ограничивают права и независимость Священного Кинота, Мы ответим словами Вашего Святейшества, в которых также цитируется 19 правило Трулльского собора: «Никто в Церкви не нарушает безнаказанно ‘пределы, которые положили наши Отцы’... Нарушение основополагающих и нерушимых уже на протяжении более тысячи лет принципов Святой Горы создает множество проблем, особенно же тем, кто посягает на эти принципы». |
| Другим и основным источником козней против святого оказалось непосредственное окружение Софрония. Среди близких Патриарху клириков были корыстолюбивые, двоедушные и тщеславные интриганы 89 , отличавшиеся к тому же, как показывают их письма, безнравственным поведением. Составляя малую часть вполне достойного клира Александрийской Церкви, они тем не менее смогли втереться в доверие к девяностолетнему первоиерарху и достичь ключевых должностей. Видя любовь верующего народа к Пентапольцу, эти высокопоставленные чиновники Патриархии угадали в нем наиболее вероятного преемника Софронию, а это никак их не устраивало. Соперника такого масштаба следовало любой ценой обезвредить, а для этого – унизить, лишить патриаршего расположения, затем всех полномочий и, наконец, изолировать от церковного народа. Планомерная подготовка шла исподволь и совершенно незаметно для прямого и бесхитростного владыки Нектария 90 , который был далек от «придворных» сфер и ничего не подозревал. В ноябре 1889 года, как теперь точно известно, враги святого сделали «пробный ход». Без согласования с митрополитом Пентапольским как полномочным Патриаршим представителем и даже без всякого его уведомления приходскому священнику из Бенгази (город на пути между Александрией и Каиром) Амвросию Сфакианакису 91 было поручено произнести проповедь в Каире. Амвросий принял поручение «с радостью и сыновним послушанием», но опасался, что это огорчит митрополита Пентапольского, о чем откровенно написал Герману Фиваидскому 20 ноября 1889 года: «Что касается моей проповеди в Каире, приемлю сию высокую честь, оказанную мне, смиренному служителю из Бенгази, с радостью и сыновним послушанием, но зачем огорчать из-за меня Высокопреосвященнейшего митрополита Пентапольского? Однако, не ведая дипломатических замыслов своего начальства, повинуюсь без углубления во всевозможные “как” и “зачем”». Об иерее Амвросии известно, что он был почитателем святого и в 1907 году подписался на 10 экземпляров его книги «Духовный спутник». Но вот письма другого священника, служившего на приходе в Порт-Саиде 92 . В первом, тому же Герману Фиваидскому (от 19 декабря 1889), ясно читается желание угодить начальству: |
| Далее, невероятно, говорят, чтобы Максимиан при всей своей жестокости мог решиться на такой поступок, как уничтожение целого легиона. Максимиан должен был дорожить хорошим войском в виду государственных соображений, притом таким искусным и храбрым войском, какое представляли собою воины-фиваидцы, по рассказу актов. Далее, непонятным представляется на взгляд историков, смотрящих скептично на рассказ, что о таком важном историческом событии, которое, без сомнения, должно было наделать много шуму, не сообщают ничего языческие писатели, описывавшие те времена, к которым относится предполагаемое событие – ни Евтропий, ни Аврелий Виктор. 294 Да и церковные историки и писатели, каковы Евсевий и Лактанций , не обмолвились ни одним словом, которое удостоверяло бы нас в истинности происшествия с фиваидским легионом. Можно бы, пожалуй, сказать об Евсевии, что он мало знал о событиях на Западе, а история с фиваидским легионом случилась именно на Западе, но этот аргумент в настоящем случае не действителен: легион был навербован на Востоке, в Фиваиде, а с тем, что касалось Востока, Евсевий хорошо был знаком; да и трудно доверить, чтобы слух о таком важном событии, хотя бы случившемся на Западе, не достиг любознательного историка, каким был Евсевий. Но если бы, по какому-либо случаю, Евсевий и не знал события, – непонятно, почему о нем, этом событии, ничего не знает Лактанций и другие лица, например, Иероним и Руфин? В рассказе о самом событии находят невероятным замечание актов, что целый легион позволяет казнить себя без сопротивления и возражений. Мыслимо ли это? 295 Таковы аргументы апологетов рассказа и его отрицателей. Теперь спрашивается: кто правее в своих воззрениях – первые или последние? Апологеты рассказа слабы в своих доказательствах. Большая часть свидетельств, которыми они хотят подтвердить истинность события, относится к очень позднему времени: Евхерий писал спустя столетие после царствования Максимиана, а такое свидетельство имеет мало цены в науке; еще менее имеют цены показания писателей и свидетелей, живших позднее Евхерия: они могли говорить о событии со слов Евхерия, на основании его сочинений. |
| Другое свидетельство в пользу достоверности рассказа о Фиваидском легионе находится в жизнеописании св. Романа, аббата одного монастыря, составленном вскоре после его смерти. Здесь говорится: " К концу своей жизни Роман предпринял путешествие к гробам св. Маврикия и его сотоварищей. Св. Роман питал глубокое уважение к мученикам в Агауне, почему и предпринял путешествие туда. Место это можно назвать полем сражения мучеников, ибо число их простиралось до 6600 человек " . Роман умер около 460 года. Третьим свидетелем в пользу достоверности рассказа выставляют жизнеописателя Виктора Марсельского (жизнеописатель этот, полагают, жил не позднее времен Евхерия) и Феодора, епископа Валлиса (около 516 года), так как они оба делают ясные указания на события с Фиваидским легионом. Кроме того, защитники рассказа указывают на широко распространенное с древнего времени почитание мощей св. воинов Фиваидского легиона; в честь их довольно рано начали строить храмы и Другие исследователи, как мы сказали, отрицают достоверность рассказа о мученичестве Фиваидского легиона и основывают свое отрицание на следующих соображениях: невероятно, говорят, чтобы во времена Максимиана целый громадный легион в 6600 человек исключительно состоял из одних христиан; правда, число христиан в войске могло быть не малое, но во всяком случае перевес оставался на стороне язычников. Далее, невероятно, говорят, чтобы Максимиан при всей своей жестокости мог решиться на такой поступок, как уничтожение целого легиона. Он должен был дорожить хорошим войском ввиду государственных соображений, притом таким искусным и храбрым войском, какое представляли собой воины–фиваидцы, по рассказу актов. Далее, непонятным представляется на взгляд историков, смотрящих скептично на рассказ, что о таком важном историческом событии, которое, без сомнения, должно было наделать много шума, ничего не сообщают языческие писатели, описывавшие те времена, к которым относится предполагаемое событие, — ни Евтропий, ни Аврелий Да и церковные историки и писатели, каковы Евсевий и Лактанций, не обмолвились ни одним словом, которое удостоверяло бы нас в истинности происшествия с Фиваидским легионом. |
| Синод „для сущего по оным исследования” вызвал Игнатия в Петербург, предписав с нарочным „ехать поскорее не отговариваясь ничем, без ризницы и с немногими дому его служителями и явиться в Синод”. Названный Игнатий уже не возвращался в Москву, но отпущен по обещанию в Нилову пустынь, для жительства с запрещением „писаться митрополитом и епископом”. 215 На место Игнатия Синод распорядился бывшую Патриаршую область и Крутицкую епархию поручить „всяким правлением ведать до указу Милиникийскому архиерею – Григорию, да архимандритам: Чудовскому – Геннадию, Новоспасскому – Сергию и Златоустовскому – Антонию”. Этим лицам Синод, также, как и Игнатию, не предоставил права производить кого-либо в архимандриты мужских и в игумении женских монастырей бывшей патриаршей области без донесения о сем Св. Синоду. 216 Из поименованных лиц Златоустовский архимандрит Антоний просил Св. Синод освободить его от участия в управлении епархиальными делами потому, что он и без того весьма отягощен делами по приказу церковных дел и о назначении на его место Андрониевского архимандрита – Серапиона. Синод уважил просьбу Антония. 217 Вскоре изменен был и весь состав этого управления. 23 августа 1721 г. Св. Синод постановил: „бывшую Патриаршую область, как в правлении духовном, так и в поставлении ставленников и в прочих принадлежностях, до прибытия Крутицкого митрополита в Москву, ведать Арсению митрополиту Фиваидскому, обще с обретающимся в Москве Григорием – митрополитом Милиникийским. А при них у оного правления, кроме хиротонисания, до одних только архиереев надлежащего, быть Чудовскому и Андрониевскому архимандритам. А первенство в том правлении иметь оному Фиваидскому митрополиту”. 218 Назначение этого управления имело временный характер, как сказано, в определении Св. Синода, до назначения в Крутицкую (т. е. Сарскую и Подонскую) епархию епископа. Таким епископом 16 февраля 1722 г. был назначен, а 3 марта рукоположен в Москве, где в то время был и Св. Синод, синодальный советник – Леонид, архимандрит Петровский. |
|
|
