| Иногда человека одевает Сам Господь. Бог препоясуяй мя силою (Пс. 17, 33); препоясал мя еси силою на брань (Пс. 17, 40), – поет Давид. Побеждающий облечется в белые одежды (Отк. 3, 5), – обещает Христос христианам Сардийской церкви, а также и всем, кто научится превозмогать диавольские козни и свои собственные страсти. А еще одежду у Бога можно купить. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей (Откр. 3, 18), – обращается Господь к Лаодикийской церкви, а через нее и ко всем нам, страдающим от духовной наготы и недостатка добродетелей. Сколько стоит одежда у Бога? Прейскуранта цен у Господа не существует – плати, сколько хочешь, но знай: в зависимости от того, какую цену мы принесем, так мы и оденемся. Отдашь Господу всего себя – оденешься богато, так что одежды надолго хватит. Пожалеешь себя, отдашь мало – оденешься легко, придет зима – замерзнешь. Мотив одевания в новые одежды останется для нас актуальным и после смерти. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие (1 Кор. 15, 53), – обещает апостол Павел. Наше тленное тело станет нетленным, и смертная природа унаследует бессмертие, если мы при жизни облечемся в одежды добродетелей, предлагаемые нам Господом. Оденемся тут – нас оденут там. Поэтому в нашу жизнь необходимо призвать Христа, Который облечет нас в новые одежды святости и чистоты, чтобы мы не были с позором изгнаны с царского пира за неподходящее одеяние, но разделили небесное ликование со всеми его участниками. И для этого мы и живем, надеемся, верим, молимся, трудимся, радуемся о Христе Воскресшем, но в то же время и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище (2 Кор. 5,2). Рейтинг: 9.8 Голосов: 528 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 «Поелику Христос, когда был умерщвлен по плоти, не имел, по словам Исаии, вида, ни красоты; то посему по воскресении своем Он оделся в благолепие и несравненную красоту нетления, по словам Феодорита и Аполлинария». Толкование Евфимия Зигабена на Псалом 92,1. Эл.ресурс: http://bible.optina.ru/old:ps:092:01 |
| К тому времени, когда учились в нашей Академии Η. Н.Глубоковский (1884–1889 гг.) и А.А.Спасский (1886–1890 гг.), А.П.Лебедев имел уже опыт и известность и прекрасного руководителя в церковно-исторических работах, и потому нисколько не удивительно, что оба этих даровитых вологодца решили писать кандидатские сочинения именно под его руководством, по истории древней Церкви. – Большой почитатель иностранной науки, А.П.Лебедев и самые темы для кандидатских сочинений часто давал, следуя указаниям иностранных учёных. Такого происхождения и те темы, на которые писали свои кандидатские сочинения Η. Н.Глубоковский и А.А.Спасский. Обе они указаны знаменитым теперь профессором Адольфом Гарнаком в его только что вышедшем тогда 1-м изданием «Учебнике истории догматов» 5 . Но если тема о блаж. Феодорите Киррском, которую избрал себе Η. Н.Глубоковский , представляет интерес главным образом из-за личности Феодорита, как самого выдающегося и плодовитого церковного писателя V в., то тема, которая дана была А.П.Лебедевым для кандидатского сочинения А.А.Спасскому, имеет свой специальный, чисто научный интерес. Ему предложена была тема об Аполлинарии Лаодикийском. До сравнительно очень недавнего времени такая тема не представила бы особого интереса и едва ли даже могла бы дать достаточно материала для магистерской диссертации. Аполлинарий Лаодикийский был, правда, очень плодовитым писателем, и об его учёности отзывается одобрительно даже евномианин Филосторгий 6 . Но от его многочисленных сочинений не сохранилось под его именем ничего, за исключением только отрывков, приводимых полемистами против аполлинарианства и другими позднейшими авторами. При таком состоянии источников можно было написать об Аполлинарии разве только небольшую брошюру, вроде немецких докторских диссертаций, а не целую книгу в несколько сот страниц. И по-видимому, работа над Аполлинарием не обещала даже и ничего нового: ведь учение Аполлинария излагалось достаточно полно в разных историях догматов и в специальных сочинениях по истории учения о Св. Троице и о Лице Иисуса Христа. А сведений о жизни Аполлинария дошло до нас так немного, что и сам А.А.Спасский мог дать в своей книге только краткий её очерк. |
| Не смотря на это значение Аполлинария для истории своего и последующих времен, которое, казалось бы, в достаточной мере обезпечивало собой интерес к его личности и деятельности, древность не сохранила нам подробных сведений о нем. Внимание древних церковных историков и полемистов было почти исключительно направлено только на те особенности его учения, которые привели его к разрыву с церковью и осуждению, и если всё же церковные историки сохранили указания на некоторые факты из его жизни и деятельности, то лишь благодаря тому, что в их глазах эти факты освещали и уясняли то же отпадение Аполлинария от церкви и ее учения 13 . Вполне понятное и естественное, это обстоятельство тем не менее прискорбно, так как под руками историков, – Сократа, Созомена и Феодорита, – находилась «κκλησιαστικ στορα» Филосторгия, откуда без труда со своей стороны они могли полною рукою черпать подробные сведения об Аполлинарии 14 . Оставивший в своей истории явные следы своих арианских симпатий и антипатий, Филосторгий, однако, уделял значительную долю внимания Аполлинарию, – горячему противнику арианства: живая речь этого историка о нем, чувство уважения, с каким он говорит о Лаодикийском писателе 15 , знакомство с его сочинениями 16 и пр. – всё это такие свойства известий Филосторгия, которые, обрисовывая личность Аполлинария в тенденциозно-усиленном освещении, в тоже время поражают своею неожиданностью под пером арианина и невольно вызывают догадку о зависимости его от аполлинарианских источников. Аполлинарий имел своего специального историка: говоря это, мы разумеем совершенно утраченную, не дошедшую до нашего времени ни в одном извлечении, церковную историю Тимофея, епископа Беритского 17 . Ученик Аполлинария, преданный своему учителю и разделивший с ним судьбу 18 , Тимофей и был тем историком, который мог сообщить и сообщал полные сведения о жизни своего учителя, о его переписке и влиянии на ход церковной жизни века. Его «κκλησιαστικ στορα» была известна полемистам века против монофизитства 19 , и по отзыву одного из них Тимофей именно «не нашел никакой иной цели для своего труда, кроме восхваления Аполлинария», каковое он составил из писем, адресованных Аполлинарию и ответов на них 20 ; здесь же, вероятно, помещался и тот указатель сочинений Аполлинария (πναξ τν λγων πολλιναρου), о котором упоминает автор «Patrum doctrina de Verbi incarnatione 21 ». |
| Приведем пример целостного подхода к конкретной антропологической проблеме – соотношению идей трихотомического и дихотомического состава человеческой природы. Последовательно проанализируем идеи трихотомизма и дихотомизма с различных сторон: исторической, святоотеческой, библейской, ересиологической, логической, сотериологической, литургической, триадологической и христологической (являющихся разными сторонами целостного христианского мировоззрения в его отношении к человеку, миру и Богу). Как известно, идея трихотомизма в современной христианской литературе распространена довольно широко, но исторический анализ показывает, что при этом еще большую распространенность она имела и имеет и в еретических, и антихристианских учениях: аполлинаризме, савелианстве, гностицизме, теософии, антропософии, масонстве, различных ересях (как старых, так и новых) и т. д., вплоть до современного антихристианского учения “Нью эйдж”, оккультизма, глубинной психологии и трансперсонального движения. Таким образом, сам по себе факт широкой распространенности трихотомии не является чем-то заведомо положительным, более того, с ересиологической точки зрения она оценивается скорее негативно, ибо “такое деление дает еретикам много поводов к заблуждению касательного этого (предмета)”/ Григорий Нисский . Ч. 7. 1865, с. 74/. И по мнению известного дореволюционного богослова: “учение о трех частях человеческой природы соответствует гностическому делению людей на духовных, душевных и плотских и проистекает из одного с ним источника”/Владимирский. 1998, с. 183/. И наоборот, по мнению А. Г. Дунаева, “бесспорно, что при дихотомизме немыслимо учение Аполлинария Лаодикийского”/Сочинения древних христианских апологетов. 1999, с. 443–444/. Это же, в полной мере относится и к гностицизму: “Мы приходим к предположению, что гностическая экзегеза была тесно связана с их богословием, христологией и антропологией. Была ли она заимствована у апологетов или нет, не имеет принципиального значения, ибо иная (двухчленная) структура вряд ли устроила бы гностиков”/там же, с.463/. И это, как нам кажется, совсем не случайно и вполне применимо и к остальным сомнительным случаям употребления трихотомии. |
| Сохранивши столь благоприятные для Аполлинария отзывы о литературной его деятельности, древность, однако, не сохранила самых сочинений, подавших повод к этим отзывам. Сочинения Аполлинария постигла та же судьба, какая выпала и на долю его личности. „Споборник истины» 482 , „поставляемый в числе первых» 483 до проповедания своего учения, Аполлинарий возбуждал мало интереса к себе уже у ортодоксальных историков V-ro века, и его личность осталась в истории невыясненною по ее развитию и деятельности. Подобно сему, и его многочисленные сочинения, в дальнейшем ходе жизни и истории были забыты, заброшены, затеряны. В качестве памятников его литературной производительности настоящее время владеет только жалкими клочками из различных его сочинений, – без начала и без конца, – по которым до позднейших открытий едва можно было составить себе слабое представление о качестве и количестве написанного им. Сочинения Аполлинария прошли метеором в истории церковной: появившись раз на небе церковной письменности, они скрылись, распались на клочки и приняли иной вид, разгадать который удалось только в недавнее время. Какие же были причины этого явления? – Как светла, отрадна была для всякого сердца, преданного интересам богословской истины, деятельность Аполлинария в ее первой половине, пока Лаодикийский епископ не выступал со всеми особенностями своего учения о Лице Богочеловека, так, наоборот, горькие сетования, жаркую полемику и ряд осуждений наследовал Аполлинарий, как глава особой еретической школы в области христологии. Аполлинарий имел своих специальных противников среди представителей антиохийского направления богословской мысли, но и те люди, которые считали его в числе своих, называли его братом, приходили слушать его в Антиохию, – и те должны были отвернуться от его учения о Лице Христа и, сожалея о его падении, видели себя вынужденными возстать против него. Слова св. Василия о „множестве» написанного Аполлинарием, как причине его падения, знаменуют собою этот поворотный пункт в суждениях о литературной деятельности Лаодикийского писателя; широта этой последней уже поставлена здесь доказательством того, что должно „хранитися творити книги многи ( Екк. 12:12 )» и что „от многословия не возможно избежать греха ( Прит. 10:19 ) 484 «. |
| Христология Нестория, так же как его учителей – знаменитых церковных писателей Антиохийской школы Феодора Мопсуестийского и Диодора Тарского, в определенной мере построена на отталкивании от христологии Аполлинария Лаодикийского и ариан, согласно которой ипостась Слова замещает в воплощенном Христе человеческий ум и, соответственно, Слово и воспринятая Им плоть образуют нечто наподобие единой природы, или ипостаси. Несторий воспринимал учение св. Кирилла, который настаивал на необходимом и природном соединении Логоса с человеческой природой (представляющей собой плоть и животную душу) и говорил о Сыне, используя аполлинарианскую формулу: «единая природа Бога-Слова воплощенного» ( μ α φσις το θεο λ γου σεσαρκωμνη) (сам СВ. Кирилл считал, что эта формула принадлежит св. Афанасию Александрийскому ), – как рецидив апол-линарианства. Сам Несторий понимал соединение человеческой и Божественной составляющих во Христе как основанное не на необходимости природы, но на реальности любви, «благоволения» Божия. Он говорил про связь Бога-Слова и человеческой природы, понимаемой как «сочетание по благоволению» ( συνφεια καθ’ εδοκ αν), которое является «совершенным», «точным» и «постоянным». Несторий не говорил о единой «ипостаси» Христа («ипостась» он понимал как осуществление природы в единичном сущем), но вел речь о едином Лице ( πρ σωπον) Христа (таким образом, Несторий, в отличие от Каппадокийских отцов, различал понятия «ипостась» и «лицо»). Вместе с тем он мог говорить о двух ипостасях, соответствующих природам, во Христе, однако когда св. Кирилл обвинял его в том, что он учит о двух Сынах – Сыне Божием и Сыне человеческом, Несторий открещивался от такого понимания его позиции и утверждал, что подобные обвинения беспочвенны. Самым проблемным местом в учении Нестория является вопрос о единстве Лица Христа, т. е. вопрос о том, что именно определяет это единство (неоднозначность и неудовлетворительность решения этого вопроса Несторием – важнейший из факторов, повлекших обвинения его в еретичности). Несторий мог говорить о волях, относящихся соответственно к Божественной и человеческой природам воплощенного Бога-Слова, однако он мог вести речь и об одной личной воле Христа; точно так же он мог говорить о лице, относящемся к человеческой природе Христа и к Божественной природе, и вместе с тем – о «Лице единения», которое относится ко Христу как индивиду. Соотношение этих аспектов в учении Нестория – когда подразумевается и двойственность, и единичность воли и лиц во Христе – не вполне понятно. Возможно, в системе Нестория оно решается посредством оригинального учения о взаимном использовании природными лицами друг друга, когда утверждается, что то, что принадлежит одной природе, принадлежит и другой и наоборот. |
| Библиография работ автора: Отношение пророков к обрядовому закону Моисея (Чтения в обществе любителей духовного просвещения, март 1889). Гус и Виклеф (ib., июль 1890). Св. Иустин мученик и синоптические Евангелия (Православное обозрение, июль-август 1889). Новейший византинизм и его значение (БВ 1894. 4). Историческая судьба сочинений Аполлинария Лаодикийского с кратким предварительным очерком его жизни (Сергиев Посад, 1895; магистерская диссертация). Суждения современной протестантской церковно-исторической науки об Аполлинарии Лаодикийском и его значение в истории догматики (Сергиев Посад, 1896). Сирохалдейские несториане и присоединение их к православной церкви (БВ 1898. 5). Обращение императора Константина Великого в христианство (Сергиев Посад, 1905). История догматических движений в эпоху вселенских соборов. Т. I. Тринитарный вопрос (Сергиев Посад, 1906). Общедоступные лекции по истории западноевропейского средневековья (БВ 1910, под псевдонимом Сотерский). Анатолий Алексеевич Спасский - замечательный русский историк древней Церкви и богослов, профессор Императорской Московской Духовной академии, ученик и преемник по кафедре знаменитого А.П. Лебедева. В настоящий том его сочинений, названный по заглавной статье " Обращение императора Константина Великого в христианство " , вошли самые разнообразные церковно-исторические исследования, созданные в период 1896-1905 гг. Все труды А.А. Спасского объединены единой сквозной темой актуальности древней церковной истории для настоящего времени, ее непреходящего интереса и жизненной важности для христиан наших дней. Написанные на высочайшем научном уровне, сочинения А.А. Спасского вместе с тем отличаются прекрасным литературным стилем, читаются легко и с удовольствием. По сравнению с первым изданием 2007 г., внесены значительные редакторские и библиографические исправления. Император Константин Великий - первый христианский император. Его личность, как никакая другая, вызывала к себе необычайно разнообразный и многосторонний интерес. Написано о нем немало, и тем не менее А. А. Спасский, известнейший русский историк древней церкви, взялся за исследование биографии Константина Великого. Купить книгу в Озоне |
| Когда А. стал епископом Лаодикии, неясно, но это произошло до 362 г., т. к. на Александрийском Соборе 362 г. были монахи, посланные еп. Аполлинарием Лаодикийским ( Athanas. Alex. Ad Antiochenos. 9). В 363 г. под посланием Антиох. Собора встречается уже подпись Пелагия, еп. Лаодикийского. Существует предположение, что А. стал главой автономной Церкви в Лаодикии, «антиепископом», в то время когда кафедру занимал епископ-арианин ( Карташев. С. 189; Спасский. С. 27). А. Спасский на основании ряда свидетельств заключает, что начало епископства А. нужно относить к 346-356 гг.: это вполне сообразно с тем положением, в к-ром оказалась Антиохийская Церковь после Сардик. Собора в 343 г. (С. 28-31). Еп. Пелагий (ок. 360-380) пользовался глубоким уважением правосл. деятелей. Все это объясняет, почему А. никогда не был полным и действительным епископом Лаодикии (С. 51) и сомнения историков (Фотий) в том, был ли он вообще епископом или только пресвитером. О распространяемом А. лжеучении сообщает свт. Василий Великий в 373 г. (Ep. 255 (263); 257 (265)). Свт. Афанасий Великий и до этого времени знал о неправомыслии А., но отнесся к нему снисходительно: в своем послании антиохийцам после Александрийского Собора 362 г. он, опровергая христологические воззрения, к-рых придерживался А., не называет его по имени ( Athanas. Alex. Ad Antiochenos. 7). Аполлинариане выделились в отдельное об-во. В Антиохии к ним примкнул мелитинский пресв. Виталий , к-рого А. рукоположил во епископа Антиохийского. Учение А. было осуждено Римскими Соборами 376, 377, 382 гг. и Всел. II Собором в К-поле в 381 г. По свидетельству блж. Иеронима, А. написал множество комментариев на Свящ. Писание, 2 апологии - одну против Юлиана, др. против Порфирия, опровержение Евномия . Все эти произведения утрачены. Но поскольку последователи А. для сохранения его работ надписывали его произведения именами святых отцов, ряд трудов дошел до нас в качестве псевдоэпиграфов святоотеческой письменности. Кроме того, цитаты из произведений А. приводятся полемизировавшими с ним святыми отцами. |
| Л. К. является последовательным противником осуждения еп. Феодора Мопсуестийского, сочинений Феодорита Кирского и еп. Ивы Эдесского. Осуждение «Трех Глав» Л. К. считает последним проявлением евтихианской монофизитской ереси; как и др. противники этого эдикта (епископы Факунд Гермианский, Виктор Туннунский), Л. К. рассматривал этот спор как провокацию, устроенную монофизитами (евтихианами) против халкидонитов (православных), с целью подорвать авторитет IV Вселенского (Халкидонского) Собора. Свою позицию Л. К. считал единственно верной, поскольку она базировалась на постановлениях Халкидонского Собора, на к-ром не был осужден Феодор Мопсуестийский и были открыто оправданы Феодорит и Ива. В оправдание Феодора, а также еп. Диодора Тарсийского, в чьих сочинениях противники усматривали несторианство, Л. К. заявлял, что эти отцы писали труды против взглядов Аполлинария Лаодикийского , не различавшего во Христе Дух и душу, и потому настаивали на двух различных природах, но в отличие от Нестория они никогда не разделяли Спасителя на два лица. Кроме того, по мнению Л. К., тексты, принадлежавшие этим церковным историкам, были ложно перетолкованы несторианами в свою пользу. Такое довольно поверхностное понимание несторианства Л. К. вполне соответствует контексту зап. патристической традиции его времени. Вместе с тем, защищая Феодора, Феодорита и Иву, Л. К. мягко критиковал свт. Кирилла Александрийского, отмечая, что тот добился успеха на III Вселенском Соборе в Эфесе (431) недопустимыми методами. Однако догматический авторитет свт. Кирилла для Л. К. бесспорен, тем не менее право монофизитов прикрываться авторитетом свт. Кирилла он полностью отрицает. Наибольшую неприязнь у Л. К. вызывает архиеп. Феодор Аскида : он считает, что архиепископа можно было бы приговорить к сожжению заживо за то, что он являлся виновником спора о «Трех Главах» (Ibid. 20). Также жестко Л. К. отзывается о смерти папы Вигилия, к-рого считает отступником (Ibid. 22). В конце своего произведения Л. К. заявил, что не желает повествовать о Божиих карах, постигших неправедных, согласившихся подписать «Три Главы», и о притеснениях тех, кто отказались это сделать. Сочинение Л. К. не содержит к.-л. оригинальных богословских мнений и скорее представляет собой полемический памфлет, написанный на историческом материале и направленный против тех, кто инициировали принятие эдикта «Три Главы», и тех, кто согласились с ними. |
| Он читал и знал Евсевия, Филосторгия, Руфина, Савина, Афанасия Великого, «Акты» Архелая, «Якорь» св. Епифания, сочинения Георгия Лаодикийского, рассказы о монашестве Евагрия и Палладия, сочинения еретика Нестория. Оригена он знал недостаточно, не столько по его сочинениям, сколько по апологии, писанной его другом Памфилом. Сочинения отцов церкви — каппадокийцев (Василия Великого, двух Григориев — Богослова и Нисского) он читал мало, что отзывается на его истории весьма невыгодно. Из древней, дооригеновской христианской литературы Сократ знает лишь имена Климента Александрийского, Иринея Лионского, Аполлинария Иерапольского. Сократ был самоучка в богословии и не имел твердых и устойчивых понятий об истинном учении церкви. Ему нравились остроумные и глубокомысленные рассуждения ученых еретиков, например Филосторгия и особенно Савина, епископа ираклийского. При всей своей осторожности, он много пользуется их сведениями и суждениями (оба их сочинения дошли до нас в целом виде). «Церковная История» Произведение Сократа Схоластика охватывает 305—439 годы, и ученые предполагают, что она была закончена именно в 439 году или вскоре после этого и, безусловно, ещё при жизни Феодосия II, то есть до 450 года. Задачей автора было написать продолжение «Церковной Истории» Евсевия, и он начинает с года, на котором остановил своё повествование его предшественник. Книга написана на простом греческом языке, употреблявшемся в церкви со времен Константина до периода жизни Сократа. На первый план в труде выходят церковные разногласия, поскольку «когда Церковь в мире, церковному историку описывать нечего». Во вступлении к 5-й Книге автор также защищает взаимодействие с арианами и политиками. Дословно цитирует некоторые постановления синодов и приводит списки чиновников от церкви и епископов. Современную ему историю он воспроизводит по собственным воспоминаниям. Точка зрения Сократа Схоластика по многим пунктам выдержана и уравновешенна. Его принадлежность к малочисленному обществу новациан, вероятней всего, помогала ему сохранять относительно отстранённую точку зрения при взгляде на процессы в Великой Церкви. Он критически относится к Иоанну Златоусту. Он старается не использовать гиперболические эпитеты в отношении видных лиц церкви и государства. |
|
|
