| Мы видим, что дехристианизация культуры, под знаком которой прошло минувшее столетие, привела к овеществлению человека, к утрате личностного самосознания, о чем с такой тревогой писал Мартин Хайдеггер 10 . В те же годы Николай Бердяев настаивал на том, что “философское познание призвано освободить человека от власти объективированного мира, от его нестерпимого рабства” 11 . О чем же забыл XX век? О том, что выявилось и определилось в ходе христологических споров, длившихся более пяти столетий, начиная с IV века. Именно тогда было выработано философское противоядие против подобной натурализации личности 12 . Яркий пример тому — полемика с ересью Аполлинария Лаодикийского (IV в.). Когда тот стал учить о том, что во Христе божественный Логос заместил человеческий разум, в ответ было найдено достаточно резкое, но точное возражение: если человеческий разум не вошел в общение с Богом, то Бог стал не человеком, а животным 13 (не вочеловечился, а “вообезьянился”). А значит, человек-то и не спасен. Если прав Аполлинарий, то для того, чтобы войти в Царствие Небесное, человеку придется вырвать из себя свой, чуждый Христу человеческий разум, то есть по сути дела расчеловечиться. Таким образом, и на языке богословия личностное бытие человека означает, что человек не сводим к своей природе или каким-либо ее свойствам 14 . По точному наблюдению Паскаля, “тот, кто любит кого-то за красоту, любит ли он его? Нет, потому что из-за ветряной оспы, которая убьет красоту, не убив человека, он его разлюбит. И если меня любят за мою рассудительность, за мою память, — любят ли меня? Меня? Нет, потому что я могу утратить эти качества, не утратив самого себя. Где же оно, это я, если оно ни в теле, ни в душе?” 15 . “Я — обладаю разумом; я — обладаю религией; я — обладаю всей человеческой природой. Я — собственник всего, что может быть выражено, само же я невыразимо. Поистине — Единственный и его собственность”, — продолжает мысль французского персоналиста современный религиевед 16 . Для биоэтики здесь важно то, что личностная подоснова присутствует в человеке независимо от того, насколько в нем наличествует полнота его природы. Прошло ли мгновение от момента зачатия, достиг ли человек расцвета своих сил или подошел к пределам старости — он всегда не только что , но и кто . Даже если его природа деформирована, даже если он обречен на гидроцефалию или старческое слабоумие — он все равно человек. И любое медицинское вмешательство затрагивает жизнь человека, наделенного в своих глубинах личностным бытием. |
| Но какие бы ответы ни давались на этот вопрос — является ли сущностью человека разум, воля, трудовая деятельность и т.д. — во всех этих ответах видно растворение человека как личности в человеке как роде. Выводы, которые часто делались на основе этих определений, хорошо известны: основанные на культе разума платоновская утопия и идеалы французских просветителей, ницшевская апология воли к власти и культ сверхчеловека, марксистско-ленинское царство труда и т.п. Атеистические выводы из этих положений также очевидны. Действительно, если признать, что сущностью человека является разум, а законы мышления одинаковы у всех людей, то все, что относится к неразумной деятельности — чувства, эмоции и т.п. — не свойственно человеку, случайно и поэтому исчезает со смертью, а разум безличен и соединяется после смерти с мировым Разумом. И тем не менее отцы Церкви часто указывали, что образ и подобие Божие в человеке относится именно к его разуму. Заметим сразу, что, по слову св. Григория Нисского, «образ в том и имеет подобие первообразу, чтобы быть исполненным всякого блага. Следовательно, в нас есть идея всяческой красоты, всякой добродетели и премудрости и всего, о чем известно, что оно относится к самому лучшему» . И тем не менее можно сказать, вслед за свв. Григорием Нисским и Иоанном Дамаскиным , что именно разум есть местопребывание свободы, а следовательно и всех особенностей человеческого индивида. Действительно, прежде чем выбирать что-либо, надо иметь знание о том, что выбираешь. Неразумное существо не может быть свободным. Значит, напрашивается вывод, что тайна личности человеческой лежит в его уме. Но если ум действительно есть ипостасное начало в человеке, дающим ему статус личности, то, следуя за халкидонским догматом о соединении во Христе двух естеств «в одно лицо и одну ипостась», мы вынуждены будем сказать, что Иисус Христос, будучи Богом, единосущным Отцу по Божеству, должен иметь и ум божественный, т.е. Логос. Таким образом, напрашивается христологическая формулировка Аполлинария Лаодикийского, утверждавшего, что соединение во Христе божественного и человеческого возможно через замещение во Христе ума человеческого Логосом, поскольку ум управляется сам собою и невозможно, чтобы в одном субъекте существовали две противожелающие силы. |
| Это была цветущая школа, привлекавшая к себе многочисленных учеников 67 и учителей и снискавшая себе такую известность, что побудила Антиохию предпринять у себя устроение подобной же школы 68 . Замечание Сократа, что Аполлинарий отец именно „учил» в Берите 69 , показывает, что александрийский ритор пришел сюда не столько затем, чтобы обогатиться новыми сведениями, сколько затем, чтобы дать исход своим силам и снискать славу 70 . Неизвестно, когда и по каким побуждениям он переселился в Лаодикию. Лаодикия была соседним городом Берита и своим политическим значением превосходила последний. В отношении к образованности она едва-ли много уступала ему; она была слишком близка к Антиохии, чтобы не воспользоваться в должной мере духовными благами этого соседства, и посещалась знаменитыми риторами. Поселившись в Лаодикии, Аполлинарий здесь женился и имел сына, тоже Аполлинария 71 . Александриец не мог себя чувствовать чужим среди лаодикиян; этот город вел постоянные и частые сношения с Александрией, доставляя жаркому Египту прохладительные напитки из своих виноградников 72 , и охотно принимал к себе ученых александрийцев. Так, из шести епископов, преемственно управлявших Лаодикийскою церковию во второй половине века, двое, – и, притом, знаменитейшие и славившиеся своею образованностью, происходили из Александрии, и оба они были избраны Лаодикийской братией, „задержаны» в Лаодикии 73 . В тоже время Лаодикия лежала на торговом пути из Египта на Запад и сама принимала участие в торговле; неудивительно, поэтому, что до Лаодикии быстро доходили известия о событиях александрийских и что александрийское семейство, переселившееся сюда, могло поддерживать постоянные сношения со своими египетскими друзьями. Древность не сохранила нам сведений о ходе воспитания и образования Аполлинария; точно также и дошедшие до нас памятники его литературной деятельности не дают в себе достаточных данных для характеристики его образованности, так как от важнейших для этой цели апологетических произведений его не осталось ни одной строчки. |
| Отказ говорить о Логосе, который воплотился в человечество, готовность разделять во Христе божественное начало и человеческое, настолько, что это уже и личности разные, привели к тому, что миссия несториан в Китае провалилась. Сохранились тексты, где мы видим попытку рассказать о Христе на языке китайской религиозной мысли, но там уже от Христа ничего не остается. Кирилл Александрийский и монофизитство В полемику с Несторием вступает Кирилл Александрийский, который будет, ссылаясь на Афанасия Александрийского и других авторов, настаивать на том, что Бог воплотился, вочеловечился. Начинается преодоление несторианства. Кирилл направляет Несторию двенадцать тезисов, с которыми он должен согласиться, чтобы не быть анафеманствованным. Тот отказывается, его ссылают. Проходит Вселенский собор 431-го года. На волне торжества Кирилла Александрийского возникает новая ересь. Монофизитство — во Христе есть единая природа, божественная. Так, начиная с Нестория, в ересях идет переход от триадологической к христологической проблематике. Константинопольский архимандрит Евтихий, вдохновленный пафосом очень интересного богословия Кирилла Александрийского, предполагает, что во Христе есть только одна природа, божественная, а человеческое естество, как капля в море, растворяется тончайшей пленочкой, его уже практически не заметно. Империя уже в руках православных, уже есть репрессии, в ходе которых сжигаются книги. Чтобы их сохранить, еретики подписывают книги именами тех, кто прославлен в лике святых. Ученики Аполлинария Лаодикийского надписывают его тексты именем Афанасия Александрийского. Подмена текстов приводит к тому, что Кирилл заглатывает эту наживку. Он ошибается и полагает, что Афанасию Александрийскому принадлежит выражение «Единая природа Бога Слова воплощенная», и тоже водружает его на знамя. Афанасий не мог ошибаться! Для Кирилла это очевидно, и с этим знаменем он бросается в бой. Потом огромные усилия прилагают Максим Исповедник и некоторые другие авторы, чтобы дать православную интерпретацию этой неверной формулы, оправдать Кирилла, отстоять его православие. |
| Сведения о дальнейшей истории христ. Л. отрывочны. В сер. 60-х гг. II в. в городе среди малоазийских христиан происходили ожесточенные споры о времени празднования Пасхи. Среди тех, кто собирались в Л. и вели дискуссии, были святители Аполлинарий Иерапольский и Мелитон Сардский ( Euseb. Hist. eccl. IV 26). Ок. 166 г. был казнен епископ Л. св. Сагарис (пам. 6 окт.; его фригийское имя указывает на вероятное место его рождения). Сведения о его мученичестве историк Евсевий Памфил почерпнул из трудов свт. Мелитона Сардского. В нач. IV в. могилу св. Сагариса в Л. почитали христиане ( Euseb. Hist. eccl. V 24. 5). О еп. Сисинии известно только из Жития сщмч. Артемона (пам. 12 и 13 апр., 24 марта, 8 окт.), пострадавшего в гонение имп. Диоклетиана в нач. IV в. В Житии рассказывается о том, что христиане в Л. во главе с Сисинием ночью подожгли храм Артемиды, за что легат Патрикий собирался арестовать их, но внезапно заболел и был исцелен по молитвам еп. Сисиния (достоверность этих сведений остается невыясненной). При Диоклетиане пострадали также мученики Трофим и Фал из Л. (пам. 16 марта). Храм «А» Храм «А» В ходе адм. реформы имп. Диоклетиана на рубеже III и IV вв. из вост. части пров. Асия была образована пров. Фригия Пакатиана и Л. стала ее митрополией. Повторяя принципы гражданской иерархии, церковная кафедра Л. в IV-V вв. приобрела статус митрополии и первенство среди остальных кафедр провинции (в V в. их было до 25). В нач. V в. город обнесли оборонительными стенами, в периметр к-рых была включена приблизительно половина городской территории рим. эпохи. Очередное сильное землетрясение в 494 г. ( Marcell. Comit. Chron. P. 94; Zach. Rhet. Hist. eccl. VII 2) нанесло городу столь большой урон, что, как установлено археологами, в Л. была навсегда утрачена часть важнейших общественных зданий, в т. ч. большие центральные термы, комплекс центральной агоры, нимфей Септимия Севера и некоторые христ. церкви. Высокий статус митрополии Л. подтверждается проведением здесь в сер. IV в. поместного Лаодикийского Собора . Еп. Л. Нунехий участвовал в заседаниях I Вселенского Собора в Никее в 325 г. О жизни христиан Л. в IV в. известно из послания свт. Афанасия Великого, к-рый упоминает, что арианин Кекропий из Л. по решению имп. Констанция II был переведен в Никомидию и стал там епископом (вероятно, в 40-х гг. IV в.). Был ли Кекропий до этого епископом Л., неясно. Митр. Аристоник из Л. участвовал в III Вселенском Соборе в Эфесе в 431 г. и поддержал правосл. партию свт. Кирилла Александрийского и Мемнона Эфесского. Митр. Нунехий известен благодаря участию в Эфесском («Разбойничьем») Соборе в 449 г.; также его подпись стоит под актами IV Вселенского Собора в Халкидоне в 451 г. и под «Энкиклионом» имп. Льва I в 458 г. Митр. Иоанн из Л. участвовал в V Вселенском Соборе в К-поле в 553 г. |
| Но не одни переписчики были виновны в порче подлинных надписаний: в древней церкви имели место случаи сознательного, умышленного литературного подлога, преследовавшего цели мало похвальные или прямо злокозненные. Так, напр., св. Василию Великому , еще при жизни, пришлось испытать следующее: в 70-х годах IV века, после разрыва его с Евстафием Севастийским, приверженцы последнего сумели распространить в публике какое-то письмо с именем Василия, содержащее в себе еретические мысли, в расчёте подорвать авторитет Кесарийского епископа. Василий Великий решительно объявил письмо неподлинным, т. е. непринадлежащим ему, однако проделка севастийцев не осталась без последствий и причинила ему немало огорчений. Письмо это сохранилось и до нашего времени 3 . Еще смелее севастийцев поступили ученики Аполлинария Лаодикийского с произведениями своего учителя. Хорошо понимая, что после осуждения учения Аполлинария на различных соборах конца IV века, его сочинения не найдут для себя широкого круга читателей среди православных, они надписали их именами великих отцов и учителей церкви, как то: Григория Чудотворца , Афанасия Александрийского , Юлия, папы римского, и в таком виде пустили их в обращение 4 . План оказался необыкновенно удачным; под защитой великих имен сочинения Аполлинария пошли в ход среди любителей святоотеческого чтения и ввели в заблуждение не только обыкновенных читателей, но и таких знатоков церковной литературы своего времени, как св. Кирилл Александрийский , который со спокойной совестью пользовался ими, принимая их за подлинные творения своего великого предшественника по кафедре, св. Афанасия 5 . Позднее, в VI и VII веках, эти подложные сочинения Аполлинария, как известно, дали в себе сильное орудие монофизитам в их борьбе против определений Халкидонского собора и потребовали много трудов от православных полемистов, старавшихся раскрыть их неподлинность. – При редкости рукописей в древней церкви и отсутствии критического к ним отношения, всякий раз сделанный подлог, случайный или умышленный, должен был роковым образом влиять на последующую судьбу сочинения. |
| а) «Бог Отец, будучи совершенным Лицем, имеет совершенное Слово, истинно родившееся из Него, не как слово произносимое и не Сына по усыновлению, как называются сынами Божиими ангелы и люди, но Сына – по естеству Бога; [имеет] и совершеннаго Духа Святаго, от Отца чрез Сына подаваемаго усыновляемым, живаго и животворящаго, святаго и освящаюшаго сопричастников Своих, не как дыхание, вдыхаемое человеком, безъипостасное, но от Бога живущее, чрез которое именно Троица покланяема и славима и честна и достопочитаема, когда Отец умопостигается в Сыне, поколику Сын из Него, Сын же прославляется в Отце, поколику Он из Отца, являемаго в Духе Святом для освящаемых» с. 121]. б) «Исповедуем, что единосущен Отцу Сын и Святый Дух и что едина сущность Троицы, т. е. едино Божество, при чем Отец естественно нерожденный, Сын рожден от Отца истинным рождением, не творением из воли, Дух же Святый, освящающий все создание, вечно ниспослан из сущности Отца чрез Сына» с. 120]. По поводу сочинения «Подробное изложение веры», однако, следует сказать, что оно не принадлежит свт. Григорию, его автором является гетеродоксальный богослов IV в. Аполлинарий Лаодикийский, испытавший влияние свт. Афанасия Александрийского, современник великих каппадокийцев с. 111-112; 12, с. 134-170; 13]. Важно отметить, что Аполлинарий имел значительные заблуждения в сфере христологии, но его триадология, изложенная в рассматриваемом сочинении, по мнению дореволюционного российского церковного историка А.А. Спасского, вполне соответствовала православному никейскому учению с. 135, с. 152-153, 154, 157-162, 166-167, 169-170]. А.А. Спасский особенно подчеркивает, что «в учении о Троице Аполлинарий был ревностный защитник Никейского символа и союзник св. Афанасия» с. 157] и находился под заметным влиянием богословия александрийского святителя с. 157-158, 160-162]. Данное обстоятельство особенно важно в связи с тем, что Григорий Кипрский стремился в построении своей богословской системы опереться и на свт. Афанасия Александрийского. Данные сведения о сочинении Аполлинария Лаодикийского «Подробное изложение веры» необходимо учитывать при анализе влияния «докаппадокийского» богословия на учение о Святом Духе патриарха Григория Кипрского. |
| Авторы, повторяющие далекие от истины слова об осуждении хилиазма на II Вселенском Соборе, порою не замечают очевидной алогичности: зачем блаженному Августину понадобилось прибегать к довольно сложной экзегетической конструкции, «закрывшей» проблему хилиазма, если есть решение Собора по этому вопросу? Второй Собор состоялся в 381 году. Блаженный Августин принял крещение в 387 году, в 395 посвящен в епископа. Хилиазм в свете икономии Осуждение хилиазма Дмитрий Степаненков выводит из решений II Вселенского Собора. Вот что он пишет: « В IV веке хилиазм, как один из пунктов учения Аполлинария Лаодикийского, был осуждён на II Вселенском Соборе. В Символ Веры была вставлена фраза «Его же Царствию не будет конца». С момента принятия Церковью решения по вопросу хилиазма никто не должен держаться этого верования и проповедовать его, поскольку соборным голосом Церковь осудила данную теорию. Хилиазм никогда не был общим верованием Древней Церкви, тем более в последующие времена, после соборного решения, непозволительно о нём учить». Эти ложные утверждения насчет Собора митрополита Макария (Булгакова) с небольшими вариациями переносятся из книги в книгу более ста лет. Так или иначе, независимо от понимания этого момента Степаненковым и другими авторами, нам предписывается осудить мнение тех святых отцов древней Церкви, что исповедовали хилиазм. Митрополит Макарий (Булгаков) недвусмысленно говорил о ереси словами « в обоих своих видах» . Уже давно были опровергнуты эти ложные утверждения, однако по инерции их продолжают массово воспроизводить. Посмотрите, что пишет об этой «неточности» современный богослов (к слову, противник святоотеческого хилиазма) Алексей Дунаев в предисловии к главе о Папии Иерапольском книги «Писания мужей апостольских»: « Второй вселенский собор осудил прибавкой «Егоже Царствию не будет конца» (Лк. 1, 33) ересь не Аполлинария, а Маркелла Анкирского, не имеющую никакого отношения к хилиазму... Однако хилиазм Аполлинария подвергся критике со стороны свв. Епифания Кипрского, Василия Великого и Григория Богослова, называвших буквальное понимание тысячелетнего царствия «вторым иудаизмом» и «иудейскими баснями», несовместимыми со всем Священным Писанием…» |
| Св. Епифаний, говоря об Аполлинарии, называет его „γρων " и „πρεσβτης» 54 ; так как Епифаний свои книги против ересей, по его собственному указанию 55 , начал в одиннадцатом году царствования Валентиниана и Валента, т.е. в 374-м 56 и ересь 66, 20 составил в средине 376 года 57 , то, судя по прежнему ходу его дела, 77-ю ересь, в которой идет речь об Аполлинарии, он должен был написать в конце 376 года 58 , каковой год и будет тем временем, когда Аполлинарий находился уже в старческом возрасте. Если положить 70-ть лет числом, соответствующим этому общему обозначению возраста, то истекающее первое десятилетие века должно быть временем рождения Аполлинария, причем он оказывается несколько моложе св. Афанасия 59 . К этому же сводится столь же общее, как и у Епифания, указание Созомена . Разсказывая о столкновении Аполлинария и его отца с Феодотом, епископом Лаодикии, Созомен добавляет, что в это время Аполлинарий был еще „в юношеских летах» и пользовался уроками софиста Епифания 60 . Эпизод этот падает на 330–332 гг., так как после 332 года и во всяком случае пред 335-м годом кафедру Лаодикии занял Георгий 61 . Аполлинарий в это время проходил уже должность чтеца в Лаодикийской церкви: имея в виду, что св. Василий достиг этого чина в 26–28 годах 62 своей жизни, Григорий Нисский – около 360 года, следовательно, тоже 25–27 лет 63 , и принимая тот же возраст для Аполлинария, мы получаем год его рождения в 305–310 гг. Отец Аполлинария, носивший тоже самое имя, не был постоянным жителем Лаодикии. Он происходил из Александрии и ранее своего переселения в Лаодикию преподавал грамматику в финикийском городе Берите 64 . По обычаю риторов, редко учивших в том городе, в котором они рождены 65 , и Аполлинарий-отец покинул Александрию, чтобы найти себе школу в Берите. Бытъ может, к Бериту его влекла и та слава, какою пользовался этот приморский город в кружках риторских. Риторская школа в Берите владела тем преимуществом, что она вместе с диалектическим образованием давала еще юридическую подготовку, с целью ознакомить своих слушателей с состоянием римской юриспруденции и сделать их способными адвокатами 66 . |
| «Полуарианами» или «пневматомахами» в анафематизме называлась группа, приблизительно в 363–367 гг. отделившаяся от «омиусиан» (объединенных вокруг Василия Анкирского и Григория Лаодикийского) и отвергавшая на Антиохийском соборе 325 г. божественную природу Духа. Эта группа, во главе которой стояли Евстафий Севастийский и Елевсий Кизический, была очень влиятельной в провинциях Азии, Геллеспонта, Лидии и на греческих островах. Их представители – Елевсий Кизический и Маркиан Лампсакский – были приглашены на прения Константинопольского собора, однако соглашение не было достигнуто и представители «пневматомахов» вскоре покинули собор, который принял в отношении них указанный анафематизм. Под влиянием Евстафия Севастийского, как известно, находился и Василий Кесарийский , который также некоторое время принадлежал к омиусианам, но в течение 60-х годов стал на никейскую сторону, а впоследствии (373–375 гг.) разошелся со своим учителем Евстафием и по пневматологическим вопросам 919 . Как кесарийскому епископу (с 370 г.), Василию удалось привлечь к никейскому исповеданию и часть омиусиан из окружения епископа Мелетия. Собором также были осуждены «савеллиане», «маркеллиане» и «фотиниане». Маркелл Анкирский в истовой верности никейской формулировке дошел до монархизма (в котором единство сущности Отца и Сына едва не устраняет различия между Ними), а потому был объектом критики со стороны омиусиан ( Евсевия Кесарийского ). Афанасий Александрийский , напротив, сначала (примерно до 346 г.) защищал Маркелла, так же как и западные епископы (лишь в 366 г. Либерий согласился с осуждением Маркелла со стороны омиусиан). Василий Кесарийский (в отличие от Григория 920 ), сторонился скорее омиусиан. Фотин, диакон Маркелла, а позже епископ Сирмийский, в своем монархианстве дошел до адопционизма 921 , за что был многократно осужден, однако во время Константинопольского Собора его учение еще не представляло серьезной угрозы ортодоксальному вероучению. Последней осужденной группой были «аполлинаристы», названные так по имени Аполлинария Лаодикийского. Они также поддерживали никейскую формулировку, и Аполлинарий много лет дружил с Афанасием и с Василием Кесарийским (361–364 гг.), который отмежевался от его учения только в 377 г. Но аполлинаристская христология редуцировала Христово человечество исключительно к телесности, соединенной в одно лицо с Божественным Логосом (λγος-σρξ), и впоследствии вызвала недовольство как на Западе империи (377/8 гг.), так и на ее Востоке (379 г.). |
|
|
