| См.: PG 1951, 1339D-1340A. 8. [Григорий Палама, свт.]. Аподиктические слова, 1//Соч. Т.1. С.26. 9. Там же. С.29. 10. Там же. 11. Там же. С.30. 12. Там же. 13. А. Хомяков выражает то же самое понимание схизмы, называя самовольный поступок Рима " нравственным братоубийством " , как отрицание " живого предания " единства, основанного на взаимной любви. " Через одностороннее добавление в Правило веры " частное мнение, личное или областное (это все равно) " присвоило " себе в области Вселенской Церкви " право на самостоятельное решение догматического вопроса " . Согласно такому пониманию, Филиокве есть прежде всего экклезиологическая ересь. Поэтому возвращение к первоначальному Символу и " подчинение частного мнения суду соборной веры " есть, по Хомякову, единственный путь освобождения от ереси против Церкви и против Святой Троицы. См.: Хомяков А. Избранные сочинения. Нью-Йорк, 1955. С.148-249,266,277,296. 14. [Григорий Палама, свт.]. Аподиктические слова, 1,4//Соч. Т.1. С.31. 15. Ср.: [Григорий Палама, свт. Аподиктические слова], 1,3//Соч. Т.1. С.31. 16. Там же. С.32. 17. Там же. С.31. 18. Святой Марк Ефесский также говорит на Флорентийском соборе, что добавление Филиокве было презрением союза любви и мира. Таким образом, настаивание не только двух святых отцов, но и всей Православной Церкви на исключении добавления из Символа имеет экклезиологическое обоснование. См.: Амвросий (Погодин), архим. Святой Марк Ефесский и Флорентийская уния. Джорданвилль, 1963. С.171. См. также: Хомяков А. Избранные сочинения. С.267; и Василидис Н. Марк Евгеник и единение Церквей. (На греч. яз.). Афины, 1972. С.93,96; Манси 31А, 689DE [Mansi. Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio - Новое и самое обширное собрание [документов] священных соборов. Т.31А, 689DE]. 19. Ср.: Денцингер. Enchiridion Symbolorum. Ed.31. Herder [Собрание вероопределений. Изд.31, Гердер], 1960. Р.952; См. также: Лосский В. A 1 " image et a la ressemblance de Dieu [ " По образу и подобию Божию " ]. Paris, 1967. Р.71-73; Евдокимов П. L " Esprit Saint dans la tradition orthodoxe [ " Святой Дух в православном Предании " ]. Paris, 1969. P.41; Dondaine H. La theologie latine de la procession du Saint Esprit//Russie et chretiente [Донден. Латинское богословие об исхождении Святого Духа//Россия и христианство]. 1950. Р.211-218; Святой Марк Ефесский, следуя свт. Григорию и святым отцам, отрицает принцип противопоставления Лиц Святой Троицы Фомы Аквинского, подчеркивая принцип Их различия. См.: PG 161,189-193; см. также: Лосский В. A 1 " image et a la ressemblance de Dieu. P.75. |
| Он отрицает мое право высказываться таким образом об этих новшествах на том основании, что о них не высказывались еще Вселенские соборы и что поэтому о них нельзя иметь и никакого окончательного суждения: «Вы, гг. Данилевский и Киреев, говорите, что они еретичны, а я думаю, что Вселенские соборы найдут их правильными. Вы вправе иметь о них лишь мнение, высказываться о них лишь гипотетически, но не аподиктически. Вы не имеете права осуждения, уже по правилу – in dubiis libertas! 503 Притом вы забываете и третий пункт этого правила, именно: in omnibus caritas» 504 . Таков ход мысли г. Соловьева. Под условием взаимности на такую постановку дела можно бы было согласиться прежде, но не теперь, не после Ватиканского собора, а в то время, когда смущающие нас, православных, догматы не были еще безусловно обязательными учениями, от которых не дозволяется уклоняться (буквально – отблуждаться – aberrare), когда они были лишь необязательными мнениями, на которые разрешается иметь тот или другой взгляд. С такой постановкой вопроса можно бы было помириться под условием взаимности и ради достижения церковного мира и единства. Г. Соловьев говорит, что итог догматических определений может изменяться и действительно изменялся, что истины веры раскрывались человечеству не сразу, хотя искони содержались (implicite) в учении Христа. Истины эти утверждались окончательно на Вселенских соборах, а причина, побуждавшая (частью Церковь , частью императоров) обращаться к такому торжественному акту, заключалась в возникновении каких-либо лжеучений, смущавших духовное спокойствие Церкви; так бывало прежде, когда служители Церкви с должной чуткостью относились к ее потребностям, а сыны ее видели в ней свою заботливую мать, свою данную им Богом непогрешимую наставницу; но, спрашивается, какой повод имел Рим для провозглашения своих новых догматов; какая новая ересь угрожала католицизму? Какое заблуждение было устранено Ватиканским собором? Вообще, какая была в данном случае причина для догматизирования? Какая ересь заставила, напр., еще до собора провозгласить immaculatam conceptionem? 505 Кто оспаривал или умалял значение Пресвятой Девы? Протестанты! Да ведь провозглашение этого догмата 506 еще более оттолкнуло их от католицизма, а среди самих католиков догмат этот нашел одобрение и сочувствие лишь в среде самых экзальтированных и необразованных фанатиков и еще более затемнил в них понимание религии. |
| Глава из книги " Тайна Святой Троицы по святому Григорию Паламе " Свое учение об исхождении Святого Духа святой Григорий Палама излагает преимущественно в двух аподиктических словах против латинского учения о Филиокве, а также в своем опровержении " Эпиграфов " Иоанна Векка. Поводом к этому изложению послужило Филиокве, которое было в его время столь же актуально, как и во время святителя Фотия. Так же как актуально оно и в наши дни. Для святого Григория Паламы истина исхождения Духа Святого только от одного Отца принадлежит богословию явленному " Само-Истиной Христом, Который Бог сый превечный, стал ради нас и богословом " Истина эта есть учение, которое приняли самовидцы и апостолы от Самого Духа Святого и научили других, " как научены были " Слова Господа Дух Святый, Иже от Отца исходит (ср.: Ин.15:26) выражают непреложную истину о превечном образе существования Духа, запечатленную в Символе веры, " мериле подлинного богопознания и твердого исповедания для всех, хотящих " право правити слово истины " " Святитель Григорий глубоко убежден в полном тождестве своей веры в исхождение Святого Духа с общим исповеданием всех " богоносных богословов, евангелистов, апостолов и прежде них от века пророков " , а через них с богословием Богочеловека, Логоса Отсюда его ясное сознание трагических последствий латинского учения о Святом Духе и внесения Филиокве в Символ веры. Хотя отклонение латинского учения представляется " незначительным " , оно носит в себе причину " великих зол " и " многое и лютое, несогласное с благочестием и противное ему " , явственно являя всем, " что в том, что касается Бога, даже самое мелкое не незначительно " Это " небольшое " изменение неизбежно ведет к различию в понимании тайны Святой Троицы и личных внутритроичных отношений. Поскольку речь идет об " общем начале всего " , то " и одно неблагочестивое искажение порождает множество погрешностей " В глазах святителя это значит, что самое, казалось бы, незначительное изменение в вопросах веры содержит в себе радикальные различия догматического и духовного характера. Поэтому Филиокве означает для нас не просто богословское различие между Востоком и Западом, а предполагает, можно сказать, две различные, несовместимые между собой триадологии. " Ибо, - говорит он, - поскольку мы говорим, что Дух Святой имеет Свое бытие не от Ипостаси Сына, а они говорят, что и от Сына, то невозможно совокупить тех и других в одном учении; ибо един Единородный и едино бытие Духа " Филиокве противоречит единоначалию в Божестве, притом не только в словесном выражении, но и по существу. Это противоречие вносит такое разделение и настолько искажает неизменную веру Церкви, что общение между Римом и Востоком становится невозможным. Святитель прямо заявляет: " Никогда мы не примем вас в общение, пока вы говорите, что Дух и от Сына " |
| Было ли оно когда и вообще на еврейском или арамейском языке, или составлено на греческом, ответить так же трудно, как и о предыдущем отделе Католические богословы, признающие его каноническою подлинною частью книги пророка Даниила, а равно и некоторые протестантские богословы (в новое время особенно английские ученые Биссель и Баль) предполагают еврейский или арамейский оригинал, а большинство протестантских ученых, признавая неподлинность и неисторичность повествования, считают греческим его оригинал Опуская подробное изложение доводов с той и другой стороны, как не имеющих безапелляционного характера, имеем право лишь сказать, что был или нет еврейский или арамейский оригинал этого отдела, он тем не менее не признан был у евреев авторитетным и не сохранен ими, как неизменная каноническая часть книги Даниила Он, притом, не сохранился и не может быть предметом аподиктического решения На том же основании, как не принятый в еврейский канон, этот отдел не может быть принят и в православно-христианский канон . Об историческом авторитете этого отдела издавна высказывались сомнения в богословской литературе. Так, еще Юлий Африканский высказывал в этом сомнение Ориген давал ему ответ и защищал историчность отдела. Но усилия его не порешили спора, который и доселе продолжается. Не говоря о многочисленных западных, древних и современных, противниках историчности его, приведем соображения авторитетных для нас отечественных богословов митрополитов Филарета и Арсения. По мнению первого, история Сусанны подлежит сомнению, потому что в самом начале пленения приписывает иудеям собственное судилище с правом жизни и смерти; Иоакиму — великолепный дом и сады, чего в начале вавилонского плена очень трудно ожидать; и не подтверждается свидетельством самих иудеев. Митрополит Арсений, в подтверждение неисторичности повествования, ссылается на слишком «поспешный суд,» как старцев над Сусанною, так и над самими старцами, «несогласный с образом восточного суда,» и на то, что иудеи «не имели права жизни и смерти». |
| Толстой как будто не хочет видеть разнообразных и важных свидетельств, которые говорят о том, что и в первые три века существовала иерархия, существовало догматическое христианское учение, раскрытое и утверждённое потом на вселенских соборах, существовали таинства. Всё это и непременно должно было существовать в христианстве – иначе оно не было бы религиозным обществом, – а из этих элементов и слагается понятие церкви. Какое же право имеет Толстой отрицать действительное существование церкви до Константина Великого ? Затем уже у Толстого идёт сплошная, даже ни на чём не обоснованная, клевета на церковь и римское государство, на последнее за то, что оно стало христианским. Откуда берёт при этом свои сведения Толстой, даже и того не видно. Он думает, что все поверят ему на слово, какую бы нелепицу он ни сказал. Например, он говорит такой парадокс, что момент утверждения христианства государственною религией в Римской империи, «был теми розстанями 8 , где огромное большинство христиан пошло по языческой дороге и идёт до сих пор». Почему такая нелепая мысль пришла в голову Толстому, это и сказать трудно: мнение это выражено у него аподиктически 9 ... Почему затем он не допускает для императора возможности быть христианином, опять дело совершенно тёмное. Далее, откуда взял Толстой, что будто бы пастыри Церкви поощряли дурную жизнь римских христианских императоров? Не говорит ли история церкви совершенно противное? Вероятно, Толстому приходилось читать, как сурово отнёсся христианский епископ к императору Феодосию, омрачившему свое царствование избиением жителей Антиохии?... Наконец, Толстой бранит пастырей церкви за то, что она на ряду с нравственным учением преподаёт и догматическое. Но какие же основания для своего недовольства указывает Толстой? Во-первых, Христос будто бы прямо говорил, что Он пришёл разрушить догматы ; но где именно это сказано, в каком месте Евангелия, – Толстой не говорит и этим заставляет усомниться в своей добросовестности... Затем, догматы , по Толстому, не приносят никакой пользы и даже пагубны для людей, между тем как нравственное учение «спасает людей»... |
| В XIV веке актвно велись переговоры о соединении Церквей. Святитель Григорий Палама составил два «Аподиктических трактата» об исхождении Святого Духа от одного Отца. На Флорентийском соборе Византия, под угрозой оттоманского нашествия, приняла западную точку зрения, по крайне мере устно. После отвержения унии Востоком, всякий диалог между двумя Церквями прекратился на несколько веков, вплоть до современных переговоров и исследований. Между XV и XIX веками вопрос о filioque фактически не обсуждался. Исповедания веры времён Реформации сохранили filioque, вероятно, под влиянием учения блаженного Августина . Тем не менее, в Англии, в период между XVII и XIX веками, несколько англиканских богословов высказались за его исключение из Никео-Константинопольского Символа веры . Их инициатива завершилась «предложением» Ламбет- ской конференции в 1978 году упразднить filioque во всех церквах англиканского общения. Богослов-славянофил А. Хомяков (1804–1860) в своих апологетических трудах указывает на то, что, помимо чисто догматического содержания filioque, «нравственная» сторона этого одностороннего прибавления сама по себе значительна и даже первостепенна. Хомяков наилучшим образом выражает сознание Православной Церкви о совершенном нравственном братоубийстве теми догматическими принуждениями, которые проводились в течение веков. Лишь вся Церковь в единогласии имела право определять новые догматы или изменять Символ веры . Присваивая себе это право, одна часть Церкви «разрушила таким образом равенство прав между отдельными общинами и значение единения духа и любви, на котором основаны были все понятия первобытной христианской общины» 263 . «Так как самая гордость отдельных церквей, осмелившихся изменить Символ всей Церкви без согласия братий своих, была внушена не духом любви и была преступлением перед Богом и Святой Церковью, точно так же и их слепая мудрость, не постигшая тайны Божьей, была искажением веры, ибо не сохранится вера там, где оскудела любовь» 264 . В 1874–1875 гг. в Бонне состоялись встречи между православными и старокатоликами при участии известного церковного историка В. В. Болотова . В итоге этих встреч, старокатолики решили упразднить filioque из Никео-Константинопольского Символа веры . По случаю празднования 1600-летия II Вселенского собора в 1981 г., во время экуменического собрания папа Иоанн Павел II публично прочел Символ веры Ъез filioque. Такого же рода выступления имели место на других экуменических встречах во всем мире. 2. Исхождение Святого Духа по учению святых отцов |
| Глава из книги «Тайна Святой Троицы по святому Григорию Паламе » Свое учение об исхождении Святого Духа святой Григорий Палама излагает преимущественно в двух аподиктических словах против латинского учения о Филиокве, а также в своем опровержении «Эпиграфов» Иоанна Векка. Поводом к этому изложению послужило Филиокве, которое было в его время столь же актуально, как и во время святителя Фотия. Так же как актуально оно и в наши дни. Для святого Григория Паламы истина исхождения Духа Святого только от одного Отца принадлежит богословию явленному «Само-Истиной Христом, Который Бог сый превечный, стал ради нас и богословом» 1 . Истина эта есть учение, которое приняли самовидцы и апостолы от Самого Духа Святого и научили других, «как научены были» 2 . Слова Господа Дух Святый, Иже от Отца исходит (ср.: Ин.15:26 ) выражают непреложную истину о превечном образе существования Духа, запечатленную в Символе веры , «мериле подлинного богопознания и твердого исповедания для всех, хотящих «право правити слово истины " " 3 . Святитель Григорий глубоко убежден в полном тождестве своей веры в исхождение Святого Духа с общим исповеданием всех «богоносных богословов, евангелистов, апостолов и прежде них от века пророков», а через них с богословием Богочеловека, Логоса 4 . Отсюда его ясное сознание трагических последствий латинского учения о Святом Духе и внесения Филиокве в Символ веры . Хотя отклонение латинского учения представляется «незначительным», оно носит в себе причину «великих зол» и «многое и лютое, несогласное с благочестием и противное ему», явственно являя всем, «что в том, что касается Бога, даже самое мелкое не незначительно» 5 . Это «небольшое» изменение неизбежно ведет к различию в понимании тайны Святой Троицы и личных внутритроичных отношений. Поскольку речь идет об «общем начале всего», то «и одно неблагочестивое искажение порождает множество погрешностей» 6 . В глазах святителя это значит, что самое, казалось бы, незначительное изменение в вопросах веры содержит в себе радикальные различия догматического и духовного характера. Поэтому Филиокве означает для нас не просто богословское различие между Востоком и Западом, а предполагает, можно сказать, две различные, несовместимые между собой триадологии. «Ибо, – говорит он, – поскольку мы говорим, что Дух Святой имеет Свое бытие не от Ипостаси Сына, а они говорят, что и от Сына, то невозможно совокупить тех и других в одном учении; ибо един Единородный и едино бытие Духа» 7 . Филиокве противоречит единоначалию в Божестве, притом не только в словесном выражении, но и по существу. Это противоречие вносит такое разделение и настолько искажает неизменную веру Церкви, что общение между Римом и Востоком становится невозможным. Святитель прямо заявляет: «Никогда мы не примем вас в общение, пока вы говорите, что Дух и от Сына» 8 . |
| Нельзя не обратить внимания на осторожность, боязливость, с какою выпускает папа свои доказательства на историческое право Рима на Паннонию; он считает прежде всего необходимым выследить аргументы противников, чтобы как-нибудь не промахнуться в своих. До того, значит, убежден был Рим сам в непрочности, шаткости прав своих на новое приобретение. Но, видно, мало надеялся святый отец на покорность зальцбургского духовенства, потому что в одно время с посланием Павлу отправил и другое подобное же королю Людовику. И это послание весьма любопытно, свидетельствуя, с одной стороны, о соучастии светской власти в удалении из Паннонии Мефодия, чего и надобно ожидать при известном в средневековой истории Германии взаимном содействии сил мирской и духовной, направленных к одной цели – к завоеванию и обогащению на счет побежденных, с другой – характеризуя яркою чертою нечистую политику римского двора. Тогда как в письме к Павлу папа идет, можно сказать, ощупью в доказательствах своих прав, боясь еще употребить тон положительной уверенности в их несомненной действительности и прибегая к многоречивым объяснениям, письмо к королю носит уже на себе отпечаток полнейшего убеждения в истине права и отличается всецело аподиктическим тоном: «Паннонская епархия, – пишет он, – издревле отчислена была привилегиями к апостольскому престолу... Это доказывают соборные деяния, подтверждают и исторические памятники»; права римской церкви, следует дальше, не могут быть ослаблены никаким числом лет и никто не должен основываться на этом; притом и самые божественные законы римские допускают давность в церковных вещах не иначе, как во сто лет 314 . Ясен намек на бессилие 75 лет Зальцбургского владения. Нельзя было так говорить с церковною митрополией, которая в защите прав своих не смутилась бы спросить, какие это привилегии, равно и попросить указать на соборные деяния, а также и на исторические документы. Замечательно, что папа не сослался даже и на столетнюю давность в послании к Павлу. Но король несведущ в мелочах церковной истории, да и интерес после побед Святополка не так близко касался его сердца – и перед ним можно было смело указывать голословно на какие-то законы. |
| Принципиально же всеми свидетельствуется юридическая квалификация действующего православно-церковного права, хотя и при этом Церковь понимается (у проф. П. В. Гидулянова ) «в смысле дома Божия», или «духовного семейного союза, главой которого является Сам Господь Иисус Христос », почему там «всё основывается на подчинении воле Божией» «связанных чувством общей зависимости (от нее) личностей» по всыновлению их Богу Отцу чрез Христа во Св. Духе. В силу этого не менее решительно провозглашается особливая природа церковного права в принадлежащей ему божественности, а для нее необходим Божественный источник по самому происхождению церковно-юридической правоспособности со свойственными ей своими «основными началами» (проф. И. С. Бердников ). Вместе с самой Церковью таковой источник будет содержаться в учении и деле Христовом, раскрытом дидактически-практическими подвигами св. апостолов. Но все эти Божественные данные отлились в конкретноправовые формы, приспособленные к историческому функционированию, в последовательной кодификации церковных авторитетов и Соборов, воплотивших традиционные догмы в правовые нормы для честнейшего применения в поместных Церквах на протяжении всех дальнейших веков. По этой причине древнее церковное законодательство с включением эпохи Вселенских Соборов почитается в православной канонике действующим правом, и о каноне аподиктически говорится, что он «жив и живоносен» (иеромонах Михаил Семенов). «Книга правил» доныне остается нормативным кодексом и в Русской Церкви, и в канонической науке, которая послужила наилучшему изданию (московским «Обществом любителей духовного просвещения») «Правил святых Апостол, святых Соборов Вселенских и поместных и святых Отец». В русском богословии церковное право поставлено на широкую идейную почву и успешно развивается вглубь, а в дальнейшем направляется к обогащению новыми материалами и к документальной проверке, когда будет следовать параллельно этому и принципиальное творчество. XV. Литургика Если христианство есть благодатная жизнь единения верующих с Отцом чрез Сына во Святом Духе, то и выражаться оно должно живым взаимообщением христиан с Богом при освящении таинствами и подкреплении молитвами в нарочито избранных местах, чуждых житейского употребления. Это сколько естественное и неизбежное проявление самого христианского бытия, столько же прямая заповедь и решительное правило апостольское, не допускающее для верующих уклонения от участия в богослужебных собраниях ( Евр. Х, 25 ). Отсюда и в Церкви исконное существование последних в специально приспособленных зданиях или храмах, но в таком случае понятно систематическое изучение этих областей с образованием особых наук – литургики и христианской (церковной) археологии. |
| Если кто украдет вола или овцу и заколет или продаст, то пять волов заплатит за вола и четыре овцы за овцу (22:1). В подобных конструкциях налицо все существенные элементы правовой нормы: гипотеза, подразумеваемая контекстом диспозиция и санкция. Однако не все заповеди, сформулированные в виде условных предложений, содержат, как в приведенных примерах, гипотезу и санкцию. В тексте Пятикнижия встречаются условные предложения, которые содержат в себе аподиктические императивы в позитивном или негативном, запретительном виде, например: Если будешь строить новый дом, то сделай перила около кровли твоей, чтобы не навести тебе крови на дом твой, когда кто-нибудь упадет с него ( Втор. 22:8 ). В отдельных случаях условные конструкции употребляются для формулировки диспозитивных норм, например, чтобы указать способ различения заразной болезни, пораженный которой должен быть изолирован, от незаразной: Если у кого на голове вылезли [волосы], то это плешивый: он чист. Если на передней стороне головы вылезли [волосы], то это лысый: он чист. Если же на плеши или на лысине будет белое или красноватое пятно, то на плеши его или на лысине его расцвела проказа ( Лев. 13:40–42 ). Правовые нормы, содержащиеся в Пятикнижии, могут быть выражены и в таких предложениях, условный характер которых не имеет синтаксического выражения в виде союзов «если» или «когда», и сконструированы они в третьем лице: Кто ляжет с женою отца своего, тот открыл наготу отца своего: оба они да будут преданы смерти, кровь их на них (20:11). Кто обручился с женою и не взял ее, тот пусть идет и возвратится в дом свой, дабы не умер на сражении, и другой не взял ее ( Втор. 20:7 ). Ветхозаветное право в своеобразно преломленном виде составило основу позднейшего иудейского талмудического права. Для нас, однако, в данном случае важнее всего его влияние на право церковное. Ветхозаветное право оказало влияние также на правовые системы не только христианских государств и народов, но и на исламское право, в том числе и на шариат. В той или иной форме, через более или менее интенсивное воздействие основных начал европейского права в его континентальном или англосаксонском варианте ветхозаветное законодательство повлияло на правовые системы современных государств, выросших на почве иных культур. Таким образом, влияние ветхозаветного права имеет универсальный общемировой характер. В этом отношении с ним сопоставимо только мировое значение римского права. 3.3.Римское право. |
|
|
