| изыскавше во своих книгохранительницах книги изрядны, и право писаны греческим языком, числом 500... со Арсением Сухановым в царствующий град Москву прислаша... 20 . Если предположить, что 500 книг, о которых говорит составитель предисловия, суть те же 498, о которых сообщается в выдержке из грамоты на имя царя Алексея Михайловича от игуменов и старцев всех афонских монастырей, – то время возвращения Арсения будет совпадать со временем приезда в Москву архимандрита есфигменского монастыря Анфима. О времени приезда архимандрита Анфима известно, что в 7163 (1655) января 22 он отправился из Путивля в Вязьму и Москву, куда и прибыль февраля 13, 7163 года 21 . Следовательно, и старец Арсений из второй своей в 1654 г. поездки возвратился 13 февраля 1655 года 22 . Впрочем, когда бы он ни возвратился, нет сомнения в том, что эта вторая в 1654 году поездка его на востоке состоялась; так как он из первой своей поездки возвратился в последних числах августа или в первых сентября месяца, как мы выше доказали, а в ноябре месяце 7163 года в Москве его уже не было (что также несомненно): он был послан в Иерусалим, откуда он возвратился только 13 февраля 7163 г. Итак старец Арсений, по нашему мнению, в 1654 году был отравляем два раза на восток. В первый раз он был отправлен в начале января месяца 1654 года на Афон и в Константинополь; откуда возвратился в августе или сентябре того же года. Вскоре по своем возвращении в Москву из путешествия на Афон и в Константинополь, вероятно в сентябре или октябре месяце 1654 года он быль отправлен патриархом Никоном в Иерусалим, откуда вероятно возвратился вместе с архимандритом есфигменского монастыря Анфимом, 13 февраля 7163 года. Следствием этих двух поездок Арсения на восток была присылка «от святыя горы Афона боголюбивых начальников святых и честных монастырей – книг изрядных и правописанных греческим языком числом – 500» 23 или точнее – 498. Привез он их, как уже сказано, вместе с архимандритом есфигменского монастыря – Анфимом, который ехал в сопровождении келаря своего Панкратия, черного попа Велисарияна, служки и арапленина, который выехал на государево имя, Ивана Юрьева 24 . |
| По предложению Феодоры его преемником был поставлен Трапезундский митрополит Анфим, участвовавший в свое время в богословском диалоге с монофизитами и обнаруживший тогда чрезвычайную открытость по отношению к ним. В среде ревнителей диафизитства он подозревался в тайной приверженности монофизитству. Как бы там ни было, у Феодоры и Юстиниана была надежда, что Анфим и Феодосий Александрийский найдут путь к воссоединению. В этой обстановке в Константинополь счел нужным приехать бесспорный лидер умеренных монофизитов искушенный богослов Севир, и у него сложились самые дружественные отношения с Анфимом. Опасения тех, кто не доверял Анфиму, от этого только укрепились. Из высокопоставленных иерархов первым забил тревогу православный патриарх Антиохии Ефрем, в прошлом государственный сановник, занявший первосвятительскую кафедру Востока после гибели своего предшественника Евфрасия при землетрясении 526 года. Ефрем был популярен в народе; аскет и ученый богослов, он успешно полемизировал с самим Севиром, и, занимая кафедру, которая раньше принадлежала Севиру, он более других сознавал бесперспективность его обращения и опасность, которую несло его сближение с православным патриархом Анфимом. Свою тревогу он изложил в послании, отправленном новому папе Агапиту, который занял Римский престол в 535 году после смерти своего предшественника Иоанна. Случилось так, что в этом же году король остготов Теодат направил святого Агапита в Константинополь с дипломатическим поручением – вести от имени короля переговоры с Юстинианом о заключении мира и прекращении военных действий в Италии. К тому времени в столицу приехал и монофизитский патриарх Александрии Феодосий, вынужденный покинуть свой кафедральный город из-за неприятия со стороны большей части местных монофизитов. Таким образом, в Константинополе тогда оказалось сразу несколько влиятельных иерархов христианского мира. Папа стал сразу действовать с позиции силы, зная, что император нуждался в его поддержке для успешного ведения войны в Италии; он знал также, что может опереться на патриарха Антиохийского Ефрема, столичных ревнителей диафизитства, прежде всего из монастыря акимитов, которые к тому времени вернулись из ссылки, и взявших их сторону монахов из 67 константинопольских монастырей, обещавших папе помощь в разорении монофизитского гнезда, которое свили противники Халкидонского ороса в столице. |
| В авг. 1708 г. во владениях крымского хана, на правом берегу Кубани, обосновались ок. 2 тыс. казаков- некрасовцев , спасавшихся после разгрома восстания под рук. К. А. Булавина. В кон. 1708 г. они переселились на левобережье Кубани. Не обладая законным статусом и опасаясь выдачи России, казаки не обустраивали постоянных мест проживания вплоть до заключения 12 июля 1711 г. Прутского мирного договора, когда они были признаны подданными крымского хана. Ок. 1712 г. они вернулись на правобережье Кубани. В том же году они обратились к Иерусалимскому патриарху Хрисанфу с просьбой дать им епископа и получили согласие. Помешало исполнению просьбы противодействие российского посольства в Стамбуле. В 1753 г. с аналогичным ходатайством некрасовцы обратились в Стамбул, и по приказу султана крымский правосл. архиеп. Гедеон (в юрисдикции К-польского патриарха) рукоположил во епископа Кубанского и Терского мон. Феодосия. Вскоре из-за конфликта с некрасовцами Феодосий переселился в Добруджу. Некрасовцы в том же году прибыли к Анфиму из Хотинской раи, который выдавал себя за епископа, с просьбой служить у них; к просьбе было присоединено приглашение от крымского хана. Прибыв на Кубань, Анфим устроил мон-рь, поставил архимандрита, «рукоположил» много священников и 2 епископов (имена неизв.). В 1754 г. Анфим был изгнан некрасовцами, но продолжал именоваться «епископом Кубанским и Хотинския раи». Можно предположить, что поставленные Анфимом «архиереи» посвятили других и «иерархия, происшедшая от Анфима, не прекращалась» ( Мельников. Очерки поповщины. 1976. С. 314). Отсутствие сведений о старообрядческих церквах и монастырях на Кубани в это время свидетельствует о том, что они действовали в удаленных и укромных местах. У некрасовцев на оз. Майнос (Маньяс, ныне Куш, Турция) сохранялся антиминс ц. Св. Троицы, освященной в 1753 г. «Кубанским епископом» Анфимом ( Павел (Леднев-Прусский). 1884. С. 102). В 40-80-х гг. XVIII в. в связи с усилением влияния России на Кубани старообрядцы переселялись на Дунай. |
| С этим обстоятельством связана вся неприятная для Василия В. история. В 371 г. Каппадокия была разделена на две (гражданских) провинции: в Тиане епископом был Анфим, в Кесарии – Василий. Но Анфим надеялся быть самостоятельным митрополитом, если его епархия будет платить отдельно от Кесарии подати. Произошел между ними спор о границах митрополии. На границах митрополии находилась гора св. мученика Ореста, с которой кесарийская кафедра получала доходы. Анфим захватил ее чуть ли не с бою и объявил себя митрополитом. Василий старался удержать единство митрополии и, чтобы доказать это фактически, поставил епископа в пределах Анфима, в ничтожный город Сасимы, и пожертвовал для этой цели Григорием Богословом, выражаясь при этом, что для него весь мир был бы достойнейшею епископиею. И это обстоятельство испортило всю жизнь Григория Богослова. Для характеристики отношений между Анфимом и Василием В. следует прибавить еще одно. Чтобы оправдать себя, Анфим говорил, что не следует платить дани неправославным, (разумея под ними Василия В.), и хотел захватить Кесарию. Анфим не был арианином и естественно предположить, что он стал на точку крайних монотеистов в духе Савеллия. Но домашний этот спор скоро улегся, и между ними восстановились дружественные отношения. Но жизнь в Сасимах оказалась невыносимой для такой созерцательной натуры, как Григорий Назианзин. Сасимы – это была станция, где сходились три почтовые дороги, жалкое селение с неизбежною пылью, стуком экипажей и шумом извозчиков. Этот временно проживавший в Сасимах народ и представлял собою большинство здешнего населения. К тому же Григорий спору между Василием и Анфимом не придавал важности, так как в нем не было догматической почвы. Поэтому Григорий оставил Сасимы, не совершив здесь никакого иерархического действия, а потому он не считал себя и впоследствии связанным с этою епископиею. До смерти своего отца – старца, епископа назианзского Григория, он разделял его труды по управлению епископиею, а затем (в 375 г.) удалился в Селевкию исаврийскую. |
| Анфим, этот высокомерный человек, не признававший никого выше себя, требовавший от всех одного поклонения и немого раболепства, теперь смиренно, рабски предстал перед Даниилом в Хотине, с разрешительною грамотой Мисаила в руках. Известно, как и зачем разъезжали и разъезжают фанариоты-епископы по своим вотчинам-епархиям. Анфим предстал пред Даниилом, как непредвиденная в митрополичьем бюджете статья, и потому неудивительно, что липованский архиерей был любезно принят и предупредительно выслушан браиловским владыкой. Анфим подал ему особую бумагу, в которой изложил все свои обстоятельства в таком виде, как рассказывал Мисаилу, еще подробнее говорил он Даниилу «на речах» и подал грамоту, добытую в Драгомирне. Браиловский митрополит нисколько не усомнился, похвалил рассуждения Мисаила и, согласившись совершить над Анфимом обряд руковозложения для подкрепления заочной его хиротонии, велел приходить в следующее воскресенье в хотинский собор. Полон был этот собор в назначенное время. Много собралось туда старообрядцев той стороны. Даниил служил литургию, сослужителем был Анфим. Во время «трисвятого», когда, по обычаю православной церкви, совершается архиерейская хиротония, Даниил возложил на коленопреклоненного Анфима руки и прочитал над ним молитву благословения. Обедню дослужили оба вместе. Повещенные наперед Анфимом старообрядцы из Ветрянки и слобод, находящихся близ Каменца, были при этом обряде и разгласили повсюду о хиротонии Анфима. Даниил благословил после того Анфима управлять духовными делами липован, живущих в браиловской епархии, и во утверждение подписал грамоту, данную ему Мисаилом. Анфим, утвердивший, как сказано, свое местопребывание в Ветрянке, с согласия Даниила, выхлопотал в Порте фирман на построение в этой слободе большой каменной церкви, которую задумал сделать митрополиею всех липован, живущих во владениях турецкого султана. А так как липоване молдавские не захотели бы иметь его своим главою, то властолюбивый и своенравный Анфим думал подчинить их властью светскою и православных митрополитов. В старообрядческих обществах везде, а особенно за границей, и тогда, как и теперь, всякого рода дела решаются выборными от мира старшинами, которые ворочают всем. Духовные лица там только исполнители распоряжений старшин и находятся в совершенной зависимости от богатых и влиятельных прихожан. Это не могло нравиться Анфиму, желавшему повелевать и требовавшему, чтобы каждое его слово исполнялось, как веление свыше. Отсюда целый ряд столкновений его с липованами, кончившийся гибелью этого властолюбивого и гордого человека. |
| И в отношении к себе самому Григорий почитал неблагоразумным идти к другу; недовольные Василием могли бы сказать, что и Григорий желает участвовать в Васильевых почестях и власти. Все сие Григорий объяснил Василию, и обещался придти к нему тогда уже, когда умолкнет зависть и не останется даже тени злоумышляющих. Василий уважил представления Григорьевы; однако же нетерпеливо желал видеться с другом. С неменьшим нетерпением ожидал сего и Григорий 95 . Наконец желания друзей исполнились. Василий хотел почтить Григория саном Епископским, или, по крайней мере, первым местом между пресвитерами своей Церкви, но не получил его согласия ни на то, ни на другое. Избегая зависти и подозрения в любочестии, Григорий отказался от предложений своего друга 96 . Пребывание его в Кесарии было не продолжительно 97 . Возвратившись в Назианз, Григорий вскоре должен был снова отправиться в Кесарию. Василий (в 371 г.) требовал его помощи в предстоявшем подвиге против гонителя Православия, Валента. «Только явись сюда, писал он к Григорию; ты удержишь его стремление, как скоро с помощью Божией сделаешься вождём нашим; ты рассеешь всех, старающихся разрушить благосостояние отечества, и заградишь уста, дерзающие говорить нечестие» 98 . Григорий прибыл в Кесарию. Предчувствие Васильево начало сбываться. Император Валент, надмеваясь успехами в войнах против варваров, предпринял нашествие на Православие. Ослеплённый своими успехами, он возымел надежду победить Василия и подчинить церкви Каппадокийские Арианам. Но победа осталась на стороне Василия. Григорий был зрителем мужества и твёрдости Васильевой, и неразлучен был с другом, когда он лично беседовал с Валентом, во время его пребывания в Кесарии 99 . Наконец настало время и Григорию занять престол Епископский; но сие случилось вопреки ожиданиям всех. Область Каппадокийская разделена была на две части. Анфим, Епископ Тианы, города, сделавшегося главным во второй части Каппадокии, замыслил образовать новую Архиепископию. От сего между Анфимом и Василием возродилось несогласие. Первый требовал, чтобы от него зависели Епископы городов, по гражданскому разделению поступивших в зависимость от Тианы и принадлежавших доселе Кесарийской Архиепископии. Василий же не уступал прежних прав своей кафедры. Между тем одни из Епископов были увлекаемы Анфимом, а другие сами приставали к нему по нерасположению, какое питали ещё к Василию. Анфим начал убегать общения с Василием 100 . Таким образом Церковь Кесарийская, не поколебавшаяся от нападений еретических, колебалась от внутренних раздоров, и дела её время от времени приходили в большее расстройство. Впрочем, Василий не унывал, но к уврачеванию зла ограждал Церковь свою умножением кафедр Епископских, и в одну из вновь открытых Епархий назначил друга своего Григория 101 . |
| Он был благоразумно сдержан, не рубил с плеча, и после некоторого времени люди увидели, что он очень твердый, но справедливый человек, самое главное, что для себя он ничего не требует, а печется о благе церковном. Поэтому уже на следующий год опасность раскола в Каппадокийской Церкви была устранена вовсе. Только наладились мирные отношения между ним и всеми епископами, Церковь стала возрастать, приумножаться, Валент решил провести реорганизацию провинции – он решил провинции сделать более мелкими, считая, что, чем больше административных образований, тем больше в казну будет поступать налогов. Он ошибся, больше налогов в казну поступать не стало. Но была и вторая мысль: есть довольно принципиальные крупные епископы, а если отделить от него часть митрополии, может быть, проще будет сломать. Он делит Каппадокию: северная часть остается за св. Василием Великим , в южной части крупный город Тианы, который даже назвали второй Кесарией, где был епископ Анфим Тианский, который сразу же сделал определенные правильные выводы. В то время деление церковное совпадало с административным делением империи, и столичные города провинций становились кафедрами митрополитов. Василий Великий противостоял церковному делению, он плохо знал Анфима Тианского. Он был против того, чтобы Анфим присвоил себе митрополичьи права, восстал против этого. Анфим был очарован своим новым положением и часто стал привлекать к себе недовольных епископов и клириков: кого лестью, кого посулами, даже стал задерживать привоз в Кесарию продуктов, в частности хлеба, из провинции Тавра. Василий Великий в 372 году, когда ему не удалось договориться с Анфимом, ставит своего младшего брата Григория в г. Ниссу (на запад от Кесарии), а на юге в 200 километрах от Кесарии и в 50 километрах от г. Тианы он ставит в местечке Сасимы своего друга Григория Богослова против его воли (сумел его переубедить, и Григорий поддался этому давлению, от чего потом страдал – население Сасим, в основном, проезжие). Григорий Богослов понимал, что нет догматических расхождений Анфима и Василия, и Василий понял, что Анфим сохраняет приверженность православию. Произошло примирение под действием Григория Богослова , раздор был закончен, и Василий Великий лично виделся с Анфимом, обсудил вопросы и говорил: я самый бедный человек, мне ничего не надо, и я не боюсь, что у меня отнимают вторую часть, не от отсутствия доходов я страдаю, а просто боялся, что Анфим не сможет противостоять политике Валента. |
| Из Крыма Анфим отправился на Кубань с проезжею грамотой от хана, которому представлялся в Бахчисарае. Сначала кубанцы приняли дорогого гостя радушно и с великими почестями. Он устроил для них монастырь и посвятил архимандрита, а по слободам — многое число попов, и дал им универсалы, чтобы иметь им по своим обрядам церковное служение. Потом рукоположил для Кубани двух епископов, имена которых нам неизвестны. Недолго, однако, продолжалось доброе согласие Анфима с гребенскими казаками. Он хотел властвовать, хотел стать во главе всего тамошнего казачества, требовал, чтобы не только другие начальные люди, но и сам атаман ничего не делал без его благословения, а кубанцы хотели, чтобы архиерей знал свою церковь да попов, а в их дела не мешался. Пошли ссоры, брань, своенравный Анфим слушать никого не хотел, и каждый день являлись с его стороны новые требования и притязания, а при малейшем противоречии он грозил анафемой. Ужиться ему с кубанцами было невозможно; притом же эти грубые, закоренелые в невежестве полудикари, суеверные до крайней степени, заподозрили его в никонианстве, потому что у него был «Чиновник архиерейского служения», напечатанный в Москве во времена Петра I. Все Гребени возмутились. «Как, — кричали казаки, — по еретической книге нам попов наставил да и сам по ней служит! Мы от таких книг из России ушли, а он, еретик, враг божий, сюда к нам их завез! В куль его да в воду и с книгами-то!» Анфим бежал, и казаки едва не пожгли все церкви, им освященные, называя их еретическими, никонианскими. Волнение, однако, чрез некоторое время утихло: нашлись между казаками люди благоразумные и притом влиятельные на их кругах, которые убедили толпу, что Анфима прогнали они без достаточного основания. Кубанцы раскаялись и послали к нему новых посланцев с письменным всенародным молением, прося у него прощения за свой поступок и приглашая его снова на Кубань. Они догнали его на дороге, но Анфим был не из таких, чтобы прощать подобные обиды. «Аще изгонят вас из града, бегайте в другой, — отвечал он посланным. — Нога моя не будет у вас, крамольники. Мира и благословения вам не даю, — ступайте откуда пришли». И воротились посланные ни с чем. Рукоположенные Анфимом два епископа продолжали, однако, архиерействовать на Кубани. Нам неизвестна дальнейшая судьба их, но, судя по некоторым толкам старообрядцев позднейшего времени, можно предполагать, что поставленные Анфимом архиереи, в свою очередь, посвятили других и что таким образом на Кавказе раскольническая иерархия, происшедшая от Анфима, не прекращалась. |
| Epist. 15). В это время его постигло семейное горе – умерли брат Кесарий и сестра Горгония; при погребении их он произнес два красноречивых слова. В 370 г. Григорий вместе с отцом поддерживал всем своим влиянием избрание Василия в архиепископа Кесарии, хотя лично и не был в Кесарии; затем он отклонил приглашение Василия, желавшего иметь его своим ближайшим помощником, но принял участие в примирении Василия с недовольными его избранием каппадокийскими епископами. Разделение Каппадокии на две гражданские провинции, отчасти направленное Валентом против св. Василия и его огромного влияния, и последовавшая затем борьба св. Василия с Анфимом Тианским из-за митрополитанских прав послужили поводом к такой неприятности для св. Григория, о которой он до конца своей жизни не мог вспомнить без горечи. Для усиления своего положения и чтобы фактически доказать свою власть в пределах Второй Каппадокии, Василий решил основать новую кафедру и поставить своего друга Григория во епископа Сасим, находившихся между Назианзом и Тианами, в области, на которую заявлял притязания Анфим. Св. Григорий так описывает Сасимы: «На большой дороге, пролегающей через Каппадокию, есть место обычной остановки проезжих, с которого одна дорога делится на три, место безводное, не произращающее и былинки, лишенное всех удобств, селение ужасно скучное и тесное; там всегда пыль, стук от повозок, слезы, рыдания, собиратели налогов, орудия пытки, цепи, а жители – чужеземцы и бродяги» ([De vita sua, lin. 439–445]). Григорий восстал против желания св. Василия. Но, вероятно, скоро после Пасхи 372 г. Василий в Назианзе посвятил Григория во епископа Сасим. Григорий не имел намерения втягиваться в борьбу между Василием и Анфимом из-за доставшегося ему в удел города. Преклонив выю, он не преклонился духом ([De vita sua, lin. 487–488]). И вот Григорий – опять беглец, опять укрывается в горы, предаваясь любимому образу жизни, но с острым чувством обиды, нанесенной ему другом. В управление сасимской Церковью он никогда не вступал. |
| Феодора между тем прямо взяла монофизитов под свое покровительство. Когда умер в Александрии монофизитский патриарх Тимофей (7 февраля 535 г.), монофизит Феодосии был избран по ее влиянию. В Константинополе затем, уже по смерти патриарха Епифания (5 июня), кафедра была замещена по ее воле Анфимом, который в сане епископа Трапезунтского участвовал в конференции 533 г. как один из представителей православной стороны, но потом перешел на сторону монофизитов; после 533 г. он проживал, по–видимому, в Константинополе и известен был за самого строгого аскета. Анфим вошел в сношения с Севиром и через его посредство с Феодосием, обменявшись посланиями с ними, признал Энотикон и анафематствовал Халкидонский собор и томос Льва. Сам Севир, который был еще раньше приглашаем Юстинианом в Константинополь, теперь (в 535 г.) пришел сюда и получил, при покровительстве Феодоры, помещение в самом дворце. Принимать Халкидонский собор монофизиты вовсе не думали и пользовались лишь удобством своего положения в целях пропаганды. Пропагандой усердно занимались проживавшие в Константинополе Петр, бывший епископ Апамейский, и особенно монах Зоора (Ζωρας). Такое положение дела в самой столице заставило Антиохийского патриарха Ефрема (526–545) обратиться с уведомлением о нем в Рим, к папе Агапиту, которому вскоре затем пришлось лично отправиться по политическому поручению в Константинополь. Папа отказался здесь вступить в общение с Анфимом, и тот поспешил заранее добровольно оставить кафедру. Агапит рукоположил вместо него пресвитера Мену, родом александрийца, заведовавшего ксенодохием Сампсона. Уже по смерти Агапита (22 апреля 536 г.) вопрос об Анфиме был поставлен на обсуждение Константинопольского собора из 47 епископов под председательством Мены, в мае–июне того же года, по жалобам против Анфима, а также против Севира, Петра и Зооры со стороны константинопольских и восточных, находившихся в столице монахов, поданными еще Агапиту, затем Мене и императору. После троекратной попытки разыскать Анфима для приглашения его на собор (2, 6, 10 мая), на четвертом заседании (21 мая) был подтвержден произнесенный уже ранее папой приговор — отлучение от Церкви. На пятом заседании (4 июня) анафематствованы, после чтения разных обвинительных документов, и прочие три лица. Юстиниан утвердил решение собора обширным эдиктом (6 августа); осужденные не должны были жить в Константинополе и вообще в больших городах, а сочинения Севира присуждались к сожжению; переписчикам их угрожало отсечение руки, воспрещалось кому бы то ни было вести пропаганду против церковного учения, принимающим агитаторов монофизитства угрожала конфискация их домов и имуществ в пользу Церкви. Мена должен был разослать этот указ митрополитам. |
|
|
