| Вот что об этом сказано в дневнике Зедергольма: «О современных церковных делах я имел подробные разговоры со старцем отцом Иларионом. Его мысль состоит в том, что удаление геронтов, хотя отчасти оно может иметь следствия невыгодные, оправдано злоупотреблениями геронтов. Также старец игумен Герасим и иеродиакон Иларион не одобряют того, что в Болгарию архиереями посылаются не природные болгары и даже люди, не знающие славянского языка. «Как же могут они поучать свою паству?» В этом они видят главную причину неудовольствия болгар, хотя и не отвергают возбудительных действий римской пропаганды». С болгарином Анфимом и с греком Иларионом Зедергольм говорил об общих церковных вопросах; внутренний же его мир, наиболее личный мир его души, раскрывается пред нами яснее, когда он в дневнике своем пишет о другом Иларионе, знаменитом старце и отшельнике. Здесь он весь, как я уже упоминал, благоговение и любовь. Он записывал в дневнике свои мнения и возражения, когда касалось до других лиц; об Иларионе он только повествует и только записывает тщательно почти каждое его слово, забывая о своих мыслях при воспоминании о великом пустыннике, – Зедергольм именно в эти-то минуты является более, нежели когда-либо, самим собою, то есть человеком, желающим достичь, по мере сил, того высшего самоуничижения во Христе, которое зовется духовным просветлением. Не могу удержаться, чтобы не рассказать здесь о старце. Вот выписки из дневника Зедергольма. Скит Святой Анны. Первое свидание с иеросхимонахом старцем Иларионом. «Отец Иларион родом из грузинских дворян. Четырех лет от роду его взял к себе на воспитание дядя его, иеродиакон, живший в пустыне безлюдной. По воскресеньям дядя уходил в город говорить проповеди , и малютка оставался один. Случалось, что подходил к келье медведь и наводил на него страх и ужас. Двадцать лет рос Иларион в глубоком уединении, а потом родные его взяли ко двору грузинских царей. Многое в придворной жизни изумляло благочестивого юношу-пустынника. «Как же это? – говорил он себе. – Ведь они христиане. Так как же они постоянно обманывают друг друга, злословят, проводят жизнь в неге и совершают другие дела, совсем не свойственные христианам?» Наконец Иларион возымел твердое намерение бросить мир и принять монашество. Но вскоре посвятили его в иеромонахи и сделали придворным духовником. Отец Иларион оказал важные политические услуги своему отечеству. |
| 1998. С. 60). Официальное вступление в должность директора Ризарийской семинарии состоялось 13 марта 1894 г. Н. Э. управлял семинарией 14 лет. Всякий раз, узнав о серьезном проступке семинариста, он усиливал молитву и налагал на себя строгий пост. Это действовало на воспитанников сильнее любого наказания и вызывало их искреннее раскаяние. В письме от 4 июня 1894 г. премьер-министру Х. Трикупису Н. Э. отметил актуальные проблемы семинарии и предложил меры по их решению ( Димитракопулос. 2012. С. 176). Н. Э. не гнушался физического труда, в т. ч. занимался уборкой мест общественного пользования; благоустроил семинарский сад. По мысли владыки, главным элементом в деле образования должна была стать напряженная литургическая жизнь. Усилиями Н. Э. Ризарийская семинария превратилась в мощный центр духовной жизни, где читали лекции известные ученые. Заведуя Ризарионом, Н. Э. служил и проповедовал в храмах Афинской митрополии, устраивал духовные беседы для приходских клириков. Часть денег, получаемых за службы или жертвуемые митрополитом Афинским, он тратил на помощь нуждавшимся семинаристам и бедным прихожанам. Оставшиеся средства использовал на издание книг, большую часть к-рых он раздавал бесплатно, а впосл.- на восстановление Свято-Троицкого мон-ря на Эгине и на содержание монахинь и их родителей. В июле 1894 г. Н. Э. провел неск. дней в Кими. В 1895 г. владыка стал председателем комиссии по сбору пожертвований для погорельцев г. Синопа. 18 окт. 1904 г., во время общенародной панихиды по «македонскому воителю» П. Меласу († 13 окт. 1904), в кафедральном соборе Афин «ризариты» (педагоги и семинаристы) организовали сбор пожертвований для населения Македонии. 21 мая 1905 г. в домовом храме семинарии отслужили панихиду по «иже в Македонии павшим». Н. Э. был членом ученого об-ва (силлога) «Анапласис», преподавал в учрежденных под его эгидой светских школах, публиковал статьи в одноименном журнале. Участвовал в деятельности правосл. об-ва «Три святителя», к-рое в мае 1906 г. избрало Н. Э. своим почетным членом. Владыка являлся постоянным членом Историко-этнографического об-ва и об-ва поощрения церковного искусства (в 1905 был избран членом его правления). Часто бывал на Иерусалимском подворье в Афинах. Афинские архиереи приглашали Н. Э. на конференции, в своих докладах он затрагивал социально значимые проблемы. Благотворительные организации и об-ва («Объединение малоазиатских греков», «Христианское об-во» и др.) обращались к Н. Э. за помощью и избирали его своим почетным председателем. По просьбе Н. Э. меценат Андреас Сингрос выделил 5 тыс. фунтов стерлингов на обустройство с. Литион на Хиосе. Н. Э. организовал сбор пожертвований, к-рые отправил в Литион. В период управления Ризарийской семинарией владыка переписывался с Пахомием Ареласом; в это время началась его дружба с Анфимом, митр. Вифлеемским, и с его учеником И. Специерисом. |
| Григория возмущало, с каким непониманием отнесся друг к его жажде безмолвия и покоя и насилием втягивал его в распри о власти, ибо учреждение кафедры в Сасимах имело целью усилить Василия в его борьбе с Анфимом Канским. «Укоряешь меня в лености и нерадении, — с раздражением писал Василию Григорий, — потому что не взял твоих Сасимов, не увлекся епископским духом, не вооружаюсь вместе с вами, чтобы драться, как дерутся между собою псы за брошенный им кусок». Печально и уныло принял он хиротонию, «уступил принуждению, не убеждению». «Снова на мне помазание и Дух и снова хожу, плача и сетуя». Радость дружбы была омрачена навсегда, и даже над гробом отца и в присутствии Василия Григорий много позже жаловался, что «его огорченного бедствиями жизни под благовидным именем священства предали на беспокойное и злокозненное торжище душ». Он резко упрекал Василия: «Вот что принесли мне Афины, общее упражнение в науках, жизнь под одною кровлею, питание с одного стола, один ум, а не два в обоих, удивление Эллады, взаимное обещание как можно дальше отринуть от себя мир. Все рассыпалось! Все брошено на земь! Да погибнет в мире закон дружбы, которая так мало уважает дружбу». В Сасимы Григорий, правда, поехал. Но, по его собственному признанию, «вовсе не касался данной ему Церкви, не единожды не совершал там Богослужения, не молился с народом, не возложил руки ни на одного клирика»... По новой просьбе отца Григорий вернулся в родной город и помогал родителю в его епископских трудах, а после его смерти управлял осиротевшей Церковью временно, «как человек сторонний». И, наконец, получил возможность отойти от дел и «пошел беглецом» в Селевкию Исаврийскую, ко храму прославляемой девы Феклы. Здесь предавался он богомыслию и созерцанию. И снова то было ненадолго. Здесь его застигла скорбная весть о кончине друга. И затем его покой был нарушен зовом в Константинополь на борьбу с арианством. 3. Снова «не по доброй воле, но насильственно увлеченный другими» явился св. Григорий в Константинополь защитником Слова. |
| Именно это сознание высоты пастырского призвания и заставило св. Григория бежать от непосильного служения, к которому он не считал себя готовым... С тех пор и в продолжение почти десяти лет св. Григорий оставался в Назианзе в качестве помощника своего отца и надеялся, что ему удастся избежать почестей высшего звания. Эта надежда оказалась напрасной. В 370 году св. Григорий вместе со своим отцом принял участие в избрании св. Василия Великого архиепископом Кесарийским и своим влиянием способствовал успеху этого дела. Укрепляя своё положение в борьбе с арианами, св. Василий открыл много епископских кафедр и в 372 году посвятил своего друга, св. Григория, епископом в Сасим – незначительное и дикое местечко, лежавшее невдалеке от Назианза. По своему положению этот пункт являлся спорным между двумя митрополиями, и этим поставлением св. Василий закреплял его за собой. Это действие друга, на которое св. Григорий согласился крайне неохотно, настолько его опечалило, что он удалился в пустыню, не совершив ни одного богослужения в Сасиме. Св. Григория возмущало, с каким непониманием отнёсся друг к его жажде безмолвия и покоя и втягивал его в распри о власти, – ибо учреждение кафедры в Сасимах имело целью усилить положение св. Василия в его борьбе с Анфимом Тианским. По новой просьбе отца св. Григорий вернулся в родной город Назианз, где и заменял отца при условии, однако, не быть ему преемником. В 374 году он похоронил отца, дожившего до 100 лет; вскоре умерла и мать. Его брат Кесарий и сестра Горгония умерли ещё раньше. Когда порвались последние родственные узы, св. Григорий удалился в 375 году в Селевкию Исаврийскую, чтобы окончательно отдаться созерцательной жизни. Здесь он получил известие о смерти св. Василия и тяжело пережил потерю друга. Св. Григорий, несомненно, полагал, что уже ничто более не ожидает его в этой жизни, кроме аскетического уединения, скорбных воспоминаний и безмолвных размышлений. Но Промысл Божий готовил для него и нечто другое – должна была настать ещё самая деятельная и важная пора его жизни, хотя ей и суждено было ограничиться лишь тремя достопамятными годами. По смерти покровителя ариан Валента императорский престол занял Феодосий, оказавший поддержку православным. В 379 году остаток православной паствы Константинополя обратился к св. Григорию с просьбой прийти к ней на помощь и упорядочить церковные дела. Советы друзей, упрекавших св. Григория в предпочтении своих желаний общецерковному благу, побудили святителя покинуть пустынное уединение и прибыть в Константинополь. |
| Свидевшись с принес я великое благодарение Святому Богу, что и меня присутствием его утешил во многих скорбях, и вашу любовь чрез него показал во всей ясности. Ибо по расположению одного человека узнал я ревность к истине почти всех вас. Поэтому о чем беседовали мы с ним наедине, о том расскажет вам сам он. А что надобно любви вашей узнать от меня, это заключается в следующем. Обстоятельства очень клонятся к тому, что Церкви придут в упадок, и много уже тому времени, как узнал я это. А созидания Церкви, исправления погрешностей, сострадания к немощным братьям покровительства держащимся здравого учения вовсе нет. Даже никакого нет пособия или врачующего болезнь, уже усилив шуюся, или предостерегающего от болезни ожидаемой. И вообще состояние Церкви (употреблю пример ясный, хотя, по–ви димому, и низкий) походит уже на старую одежду, которая при всяком случае легко рвется и не может опять прийти в первона чальную свою твердость. А в такое время потребна великая тщательность и многопопечительность, чтобы Церквам оказать какое–нибудь благодея ние. Благодеянием же будет соединение доселе разделенного; и соединение воспоследует, если согласимся снизойти к немощным в том, что не повредит нашим душам. Итак, поелику многие уста отверзаются против Духа Святаго и многие языки изощряются в хуле на Него, то прошу вас, ограничьте хулящих, сколько можно вам, меньшим числом, и кто не называет Духа Святаго тварию, тех приимите в общение, чтобы остались одни хулители, и они, или устыдясь, возвратились к истине, или, оставаясь во грехе, по малочисленности своей утратили вероятие у других. Мы ничего больше не требуем, а предлагаем только желающим единения с нами братиям никейскую веру; и если соглашаются на оную, то требуем еще не именовать тварию Духа Святаго и не иметь общения с именующими. Кроме же сего, согласен я ничего не требовать. Ибо уверен, что по долговременном общении их с на ми и по беспрекословном упражнении в догматах веры, если бы и потребовалось что присовокупить для большей ясности, даст сие Господь, «вся споспешествующий во благое любящим Его» (ср.: Рим. 8:28). 115 (120). К Мелетию, архиепископу Антиохийскому (Получив от Евсевия поручение написать послание к западным еписко пам, записку о сем с Санктиссимом пересылает Мелетию, прося его на чертать сие послание; изъявляет свою надежду на близкое окончание замышляемого против него в Антиохии; извещает, что Фавст незаконно рукоположен Анфимом на место Кирилла, и просит Мелетия объявить об этом всем. (Писано в 373 г.)) |
| Проповеди и ораторские речи сего витии выказывают в нем великую историческую ученость, глубокое знание Богословия, ораторский навык и великий дар природного красноречия. Сохранившиеся слова дают возможность внимательному читателю видеть, что Минятий был нелицемерным бичом порока. Начиная с сильных земли, с архиереев и священников, и касаясь всех слоев общества, он свободно бичевал укоренившиеся в них пороки. С церковной кафедры он проповедовал по-новогречески, но без примеси слов чужестранных. В каждой проповеди у него три части: приступ и двустороннее уяснение предмета. Лицо у Минятия было весьма приятное и улыбающееся, глаза живые, взор кроткий, привлекательный. Вообще на его лице выражались доброта души, нежность сердца и остроумие. Память у него была изумительно обширная и восприимчивая. Вот тому доказательство. Однажды он вместе с начальником Венецианских полков в Пелопонесе присутствовал на военном разводе, и, выслушав поименную перекличку иллирийских солдат, шутя, сказал генералу: «я повторю имена этих воинов, как они стоят в списке». Генерал предложил ему повторить их и удивился необыкновенной памяти Минятия, пересказавшего трудные имена иллирийские почти в том порядке, в каком они значились в списке. Первое издание его итальянских проповедей вышло в 1698 г., а в 1717 особым изданием вышли его две проповеди о вере и о любви. Все поучения Илии Минятия напечатаны в Венеции в 1849 году иеродидаскалом Анфимом Мазараки, кефалонцем. Святителю Минятию по справедливости должно приписать заслугу, что он один из первых применил к новогреческому языку научные термины. Этот народный язык до его времени представлял из себя такую странную смесь, что ученые греки называли его варварским, а иностранцы утверждали, что «на нем так трудно писать чисто, как трудно у древних греческих писателей найти что-либо варварское или нечистое». Но искусство Минятия доказало, что греческий народ имеет язык – родную ветвь древнегреческого, язык, способный не только к выражению высоких научных идей, но и одаренный гармонией и приятностью. Правда, язык Минятия имеет некоторые чуждые примеси, – явные итализмы. Но ведь он первый принялся за очищение от примесей своего языка, который в таком виде и доселе употребляется на его родине. |
| Элладская/Публикации Проблема у нашей родины одна и только одна – демографическая! Беседа с митрополитом Александропольским Анфимом HTML-koд для вставки на сайт или в блог: Проблема у нашей родины одна и только одна – демографическая! Беседа с митрополитом Александропольским Анфимом Современная греческая провинция Фракия – регион на севере страны, который давно вызывает беспокойство. Бедность, безработица и демографические проблемы ведут к уменьшению христианского населения в этой области Греции и ослаблению его позиций. При этом политики соседней Турции используют существующие проблемы в своих интересах. Положение христианского населения западной Фракии особенно заботит Элладскую Православную Церковь. На одном из недавних заседаний Священного Синода даже обсуждался вопрос специальных выплат на каждого третьего ребенка, родившегося здесь. Современная греческая провинция Фракия – регион на севере страны, который давно вызывает беспокойство. Бедность, безработица и демографические проблемы ведут к уменьшению христианского населения в этой области Греции и ослаблению его позиций. При этом политики соседней Турции используют существующие проблемы в своих интересах. Положение христианского населения западной Фракии особенно заботит Элладскую Православную Церковь. На одном из недавних заседаний Священного Синода даже обсуждался вопрос специальных выплат на каждого третьего ребенка, родившегося здесь. По словам греческой газеты «Демократия», роль архиерея в епархии, расположенной на окраине страны, чрезвычайно сложна: ему необходимо сочетать духовную деятельность с защитой национальных интересов. Митрополит Александропольский, Траянопольский и Самофракийский Анфим, прекрасно разбирающийся в частных проблемах этого пограничного региона, откуда и сам он родом, как нельзя лучше соответствует этой трудной миссии. 50-летний иерарх принял журналистов в Анфимовском церковно-культурном центре Александрополя и дал газете «Демократия» интервью, в котором открыто высказался на горячие темы. |
| Председатель ОВЦС митрополит Волоколамский Иларион встретился с митрополитом Фессалоникийским Анфимом 14 декабря 2011 г. 09:41 Утром 13 декабря 2011 года председатель Отдела внешних церковных связей митрополит Волоколамский Иларион , находящийся в Греции по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и по приглашению Блаженнейшего Архиепископа Афинского и всей Эллады Иеронима , вылетел из Афин в Салоники для участия в презентации греческого перевода книги Предстоятеля Русской Церкви «Свобода и ответственность». В аэропорту председателя ОВЦС провожал посол Российской Федерации в Греции В.И. Чхиквишвили и сотрудник Элладской Архиепископии архимандрит Максим (Панфилис). В Салониках митрополита Илариона встречал Генеральный консул РФ в этом городе А.А. Попов. Из аэропорта председатель ОВЦС направился в Фессалоникийскую митрополию. Делегация посетила кафедральный собор в честь святого Григория Паламы и молилась у покоящихся там мощей этого великого святителя. Затем состоялось посещение музея митрополии, где митрополит Иларион осмотрел, в частности, экспозицию древних икон XIV-XV веков. Затем в своем рабочем кабинете председателя ОВЦС и сопровождающих его лиц принял митрополит Анфим. Он рассказал митрополиту Илариону об истории древней Фессалоникийской епархии, берущей свое начало со времен миссионерских путешествий святого апостола Павла; о ее устройстве и социально-просветительской деятельности. Говоря о трудностях, вызванных современным экономическим кризисом, митрополит Анфим подчеркнул, что главное, что может объединить людей в такие сложные моменты, — это православная вера. Со своей стороны председатель ОВЦС рассказал митрополиту Анфиму о жизни Русской Православной Церкви, в частности о недавнем пребывании в пределах Московского Патриархата чудотворного Пояса Божией Матери и многомиллионном стечении верующих к этой святыне. Как подчеркнул митрополит Иларион, это событие стало беспрецедентным свидетельством благочестия русского народа. В память о встрече председатель ОВЦС подарил митрополиту Анфиму святую панагию. Служба коммуникации ОВЦС / Патриархия.ru Календарь ← 11 апреля 2024 г. 7 января 2024 г. |
| Вскоре после этого, 5 июня, скончался патриарх Константинопольский Епифаний. По предложению Феодоры его преемником был поставлен Трапезундский митрополит Анфим, участвовавший в свое время в богословском диалоге с монофизитами и обнаруживший тогда чрезвычайную открытость по отношению к ним. В среде ревнителей диафизитства он подозревался в тайной приверженности монофизитству. У Феодоры и Юстиниана была надежда, что Анфим и Феодосий Александрийский найдут путь к воссоединению. В этой обстановке в Константинополь счел нужным приехать бесспорный лидер умеренных монофизитов, искушенный богослов Севир, и у него сложились дружественные отношения с Анфимом. Опасения тех, кто не доверял Анфиму, от этого только укрепились. Из высокопоставленных иерархов первым забил тревогу православный патриарх Антиохии Ефрем, в прошлом государственный сановник, занявший первосвятительскую кафедру Востока после гибели своего предшественника Евфрасия при землетрясении 526 г. Ефрем был популярен в народе; аскет и ученый богослов, он успешно полемизировал с самим Севиром, и, занимая кафедру, которая раньше принадлежала Севиру, он более других сознавал бесперспективность его обращения и опасность, которую несло его сближение с православным патриархом Анфимом. Свою тревогу он изложил в послании, отправленном новому папе Агапиту, занявшему Римский престол в 535 г. после смерти своего предшественника Иоанна. Случилось так, что в этом же году король остготов Теодат направил святого Агапита в Константинополь с дипломатическим поручением – вести от имени короля переговоры с Юстинианом о заключении мира и прекращении военных действий в Италии. К тому времени в столицу приехал и монофизитский патриарх Александрии Феодосий, вынужденный покинуть свой кафедральный город из-за неприятия со стороны большей части местных монофизитов. Таким образом, в Константинополе тогда оказалось сразу несколько влиятельных иерархов христианского мира. Папа стал сразу действовать с позиции силы, которая собственно заключалась в том, что император нуждался в его поддержке для успешного ведения войны в Италии, но также в том, что на его стороне были патриарх Антиохийский Ефрем, столичные ревнители диафизитства, прежде всего из монастыря акимитов, которые к тому времени вернулись из ссылки, и монахи из 67 константинопольских монастырей, обещавшие папе помощь в разорении монофизитского гнезда, которое свили противники Халкидонского ороса в столице. |
| Святитель Григорий получил прекрасное светское образование в Назианзе, в Кесарии Палестинской, в Александрии, а затем в знаменитой Афинской академии. В Афинах он подружился со святителем Василием Великим , который тоже там учился: их дружба длилась многие десятилетия – до самой кончины святителя Василия. По возвращении из Афин на родину будущий святитель принял Крещение (в ту эпоху его чаще всего совершали над взрослыми). Главным желанием Григория было вести аскетический образ жизни, в сочетании с богословскими и философскими занятиями. Однако по настоянию отца он был рукоположен в пресвитеры (361 год). В 372 году святитель Григорий против своего желания принял епископский сан; это произошло по настоянию святителя Василия Великого . Кафедрой святителя Григория должен был стать маленький городок Сасимы, находившийся в зоне канонического конфликта между святителем Василием и епископом Анфимом Тианским. Своим назначением на эту кафедру святитель Григорий оказывал поддержку другу в борьбе с Анфимом. Однако в день прибытия святителя в Сасимы возникла угроза вооруженного конфликта со сторонниками Анфима. Не желая вступать в борьбу, святитель Григорий вернулся в Назианз, где до смерти отца помогал ему в управлении епархией. После кончины Григория-старшего святитель Григорий еще некоторое время управлял церковью в Назианзе, а затем уехал в охваченный арианской ересью Константинополь (379 год) – по приглашению малочисленной православной общины столицы. Некоторое время святитель Григорий служил в единственном православном храме Константинополя – маленькой домовой церкви Анастасии (Воскресения); здесь он произнес знаменитые «Пять слов о богословии», догматически глубоко раскрывавшие православное учение о Пресвятой Троице. После вступления в Константинополь Феодосия Великого (380 год), поддерживавшего православие и являвшегося противником арианства, святитель Григорий по настоянию императора сделался архиепископом столицы. Святитель Григорий председательствовал на заседаниях II Вселенского Собора, открывшегося в Константинополе в 381 году. Однако вскоре между ним и участниками Собора произошел конфликт: признав его сначала в качестве законного архиепископа Константинополя, они затем сформулировали и огласили на Соборе (по инициативе враждовавших против него александрийских епископов) канонические препятствия формального характера, не позволявшие святителю Григорию занимать столичную кафедру. Чтобы не усугублять конфликт, он добровольно сложил с себя полномочия архиепископа Константинопольского и вернулся на родину, где продолжил еще некоторое время заниматься делами Назианской кафедры, а затем – по причине преклонных лет и болезней – удалился на покой. |
|
|
