| «По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: 1., послание Святейшего Патриарха Константинопольского, от 26 июня —333— сего года за 3140, в коем, свидетельствуя о добрых нравственных качествах окончившего курс в Патриаршей великой национальной школе Ивана Германиди и его желании получить высшее богословское образование в России ходатайствует о принятии Германиди в С.-Петербургскую или Московскую духовную академию, и 2., прошение Ивана Германиди о принятии его в число студентов I-ro курса Московской духовной академии. Приказали: 1. Во внимание к ходатайству Святейшего Патриарха Константинопольского, разрешить Совету Московской духовной академии принять окончившего курс в Патриаршей великой национальной школе Ивана Германиди в число академических студентов I курса и, на содержание его в академии, со дня поступления в оную, назначить Германиди стипендию из духовно-учебного капитала по двести двадцати рублей в год, с отнесением сего расхода в текущем году на счет суммы, ассигнованной по Отд. I § 2 специальной сметы расходов ведомства Святейшего Синода на случай новых назначений на содержание казеннокоштных воспитанников духовно-учебных заведений, а на будущее время вносить в смету академии, и 2., предоставить Преосвященному Митрополиту С.-Петербургскому известить об изложенном Святейшего Патриарха Анфима посланием от своего имени; о чем для зависящих распоряжений, послать Вашему Преосвященству указ, с приложением диплома Германиди. Определили: Указы Святейшего Синода принять к исполнению. II. Сданное Его Высокопреосвященством с надписью: «Авг. 27. Профессору Лебедеву мною дозволено оставаться при академии до половины января; о чем совету оной дается знать». Отношение на имя Его Высокопреосвященства Г. Министра Народного Просвещения от 22 августа за 17852: —334— «В дополнение к письму моему от 21 марта сего года, за 6228, имею честь уведомить Ваше Высокопреосвященство, что мною, вместе с сим, внесена в Комитет о службе чинов гражданского ведомства и о наградах статья, для включения в проект Высочайшего приказа, о назначении ординарного профессора Московской духовной академии Статского Советника Лебедева ординарным профессором Московского университета по кафедре церковной истории. |
| «Город Иерусалим, по словам временно управлявшего иерусалимским консульством В. А. Максимова, переполнен рассказами о злоупотреблениях сестер Тихоновых. Все они объясняются наклонностью сестер Тихоновых к стяжанию, «приобретению», сказал бы Гоголь». Под предлогом: «надо же иметь вознаграждение за труд» сестры Тихоновы «выманивали» и даже вымогали у наших паломников в подарок себе «платки, полотенца с русским шитьем, грибы и другие продукты, привозимые этими поклонниками», «навязывали» им почти силой «дорогую сравнительно и бестолковую книгу бывшей русской игуменьи Смарагды», высланной из Иерусалима в 1879 г., по распоряжению Св. Синода, под названием: «Размышления о Св. Земле»; именем консула перемещали прижимистых на карман поклонниц из хороших сухих номеров в худшие сырые и т. п. «Долголетнее пребывание сестер Тихоновых в Иерусалиме, их короткое знакомство со многими святогробскимп отцами» открыло им посторонний источник для «стяжания», за «услуги, которые обе они оказывали, часто в ущерб нашим поклонникам», святогробскому духовенству, имея для сего слепое «орудие» в лице своей ловкой «наперсницы» Марфы Бавыкиной, служившей некоторое время под их началом в русских богоугодных заведениях в качестве коридорной и удаленной со службы за эксплуатацию наших паломников 93 . Услуги святогробскому духовенству этих «Мегер Николаевн», как величает их в своем дневнике покойный о. архимандрит Антонин, простирались так далеко, что одна из них по карандашной резолюции, «не внесенной в журнал», одного из членов Палестинской Комиссии от 8 мая 1884 г. даже была участницей в деле митрополита вифлеемского (Анфима) и поклонницы Сысоевой», о котором в свое время громко говорил Иерусалим и о котором имеются следы в архиве нашего консульства в Иерусалиме 94 . Только это последнее гнусное обстоятельство помогло нашим иерусалимским паломникам освободиться от крайне вредных для их существования в Иерусалиме смотрительниц, «казавшихся необходимыми» предместникам г. Максимова . Палестинская же Комиссия в лице Б. |
| В помещении греческого архиерея встретишь ещё – чего совсем не ожидаешь – экономку или сожительницу. Эти личности женского пола носят различные наименования: —238— герондиссы, коконы 316 , параманы 317 , проще: наложницы 318 , a деликатнее: «преосвященные монахини» 319 . Таких особ женского пола держат не одни архиереи, но и другие клирики, так как безбрачными остаются в Греции не только патриархи, епископы и архимандриты, но и некоторые приходские, городские священники и даже диаконы 320 . Деятельность параман, преосвященных монахинь – или как хотите назовите – заключается в следующем: они изготовляют архиерею любимые его блюда, изнывают его святительские ноги, стелют ложе, варят варенье, повязывают черный платочек поверх камилавки, когда архиерей выходит из дому 321 и проч. Некоторым греческим архиереям иногда приходится выслушивать укоризну, что герондиссы их служат соблазном для христиан. В таком случае соблазняющийся может услышать следующие слова от архиерея: «и ап. Пётр водил с собою сестру – жену, а мы преемники его. Самому Господу служили жены; почему же и нам не принимать их служения и послушания. Не мы первые ввели обычай принимать в свои калии герондисс; это уже издавна ведётся. Зло меньшее все же лучше зла большого (?!). Но пусть мы, по-вашему, любодеи, блудодеи, мы отдадим в этом отчёты Богу» 322 . Нужно признаться, что подобная апология не только не успокаивала соблазняющихся, но иногда даже приводила их в ужас. Содержание кокон или наложниц иногда дорого обходилось архиерею; они любят деньги; любят зрелища; нуждаются иногда во врачебном искусстве. Часто они достигали большого значения в самой административной деятельности архиерея 323 . Этого рода соблазном дело, впрочем, кажется, —239— не ограничивалось в жизни греческих архиереев. Преосвященный Порфирий, описывая своё посещение греческого архиерея Анфима, жившего на покое, обратил внимание на следующее обстоятельство: «ему (Анфиму) прислуживают – пишет преосвященный автор – два редкие красавчика: один лет 17-ти, а другой – двенадцати. Я не спросил: кто они таковы, а потому не дерзаю назвать их постельничими. Осуждать ближнего легко и грешно. А ребята кровь с молоком» 324 . Что хочет сказать преосвященный Порфирий этими полунамёками – ясно и без дальних разъясне- |
| Каратеодорисом выступал против введения светских лиц в управление КПЦ. Разногласие в позициях российского посольства и митр. Филарета приводили к тому, что мнения святителя нередко сообщались Патриархии с большим запозданием и потому не могли играть большой роли. Важным событием для последующих отношений России с К-польским Патриархатом стало посещение вел. кн. Константином Николаевичем К-поля 25 мая - 2 июня 1859 г., где он встретился с К-польским, Иерусалимским и Антиохийским патриархами и губернатором о-ва Самос М. Аристархисом (братом вел. логофета Н. Аристархиса, давней опоры рус. влияния в Патриархии). Весной 1860 г. Кирилл VII отрекся от престола. В июне 1860 г. новые правила избрания патриархов были представлены на утверждение Высокой Порте. Согласно этому документу, каждый из митрополитов КПЦ присылал в конверте имя кандидата на Патриарший престол. В избирательном собрании участвовали члены Синода, находившиеся в столице митрополиты и светские лица: 28 мирян, делегированных епархиями, члены Постоянного народного смешанного совета, 3 высших чиновника Патриархии, 6 гражданских и 2 военных чиновника, самосский губернатор, 3 уполномоченных лица от Дунайских княжеств, 4 известных ученых, 5 представителей торгового сословия, 1 от банкиров, 10 от наиболее значительных цехов, 2 от приходов столицы и босфорского пригорода Катастенон. Миряне также имели право выдвигать кандидатов при условии, что их поддержит треть членов избирательного собрания (напр., так была выдвинута кандидатура Анфима VII ). Список кандидатов отсылали османским властям, к-рые вычеркивали из него неблагонадежных лиц. За оставшихся кандидатов голосовали как духовные, так и светские члены избирательного собрания. Т. о. определяли 3 претендентов, получивших наибольшее число голосов. Из них происходило избрание патриарха, в к-ром принимали участие только духовные члены избирательного собрания. Затем новый патриарх должен был получить утверждение от Высокой Порты. Первым патриархом, выбранным в соответствии с новыми правилами 4 окт. |
| Согласно литургическим чтениям, К., уроженец Африки, с 6 спутниками отправился в Рим. По пути они остановились в г. Яффа, где многих обратили ко Христу и этим навлекли гнев городских властей, после чего были вынуждены спасаться бегством. По прибытии в Рим К. и его спутников принял папа Римский (в чтениях из Буржа названо его имя - Евгений). Узнав о гонении на христиан в Галлии и Аквитании, К. обратился к товарищам с предложением отправиться туда, чтобы принять мученический венец. Папа Римский одобрил их намерение и велел проповедовать среди язычников. Миссионеров возвели в священный сан; К. был рукоположен во епископа. К. и пресв. Вавилий прибыли в г. Колония, где обратили ко Христу многих людей (после этого в чтениях из Тюля сообщается о гибели К., продолжение содержится в чтениях из Альби). Во время пребывания в Колонии К. узнал, что в г. Альби, жители которого оставались язычниками, свирепствовала эпидемия чумы, и решил отправиться туда. В Колонии он оставил вместо себя еп. Сабина, назначил проповедников Раннульфа и Рамфреда, распределил церковные должности. Поручив Альдемару и др. городским магистратам защищать христ. общину, К. в сопровождении неких Флоренция, Евгения и Монтана отправился в путь. В это время в Альби одержимая демонами девочка Астерия предсказала жителям города появление человека, к-рый поведает им об истинном Боге. Языческие оракулы умолкли, и некий Ибольд поведал горожанам об Иисусе и о христ. вере, распространившейся почти по всему миру, кроме самых отдаленных стран. Жители Альби устроили К. торжественную встречу. Выслушав проповедь, они обратились ко Христу и приняли крещение. По прошествии 3 лет, оставив в Альби еп. Анфима, К. направился в г. Лектур (последующий рассказ содержится в чтениях из Альби и из Тюля). Гонители схватили святого и привели в храм Марса, требуя принести жертву, но по молитве К. статуя божества упала на землю и рассыпалась в прах. Разгневанные жрецы избили К. и привели к судье, святого обвинили в колдовстве и в оскорблении святыни. Епископа подвергли пыткам и бросили в темницу, ему явился ангел и обещал мученический венец. На следующий день К. вновь привели к судье, который, убедившись в его твердой решимости отдать жизнь за Христа, приговорил святого к смерти. Епископа вывели за городские стены и обезглавили на глазах у плачущих горожан. |
| Григорий сильно огорчился сим избранием. Его устрашало бремя Епископского служения, a также приводило в смущение самое место назначения – Сасимы, бедное, находившееся при стечении трёх дорог, лишённое удобств жизни, безводное и вместе беспокойное по причине множества проезжающих 102 . Сверх того, всякому были известны неприязненные отношения Анфима к Василию, и Григорий, сделавшись Епископом Сасимским, конечно не избег бы вражды Анфимовой. Но не смотря на все просьбы Григория – оставить его в покое, Василии, прибыв в Назианз, с помощью отца Григорьева, посвятил его в Епископа Сасимского. Григорий, как сам говорит, не преклонившись духом, преклонился главою под руки Святителей 103 . Как прискорбно для него было такое принуждение, выразил он в слове, говорённом при рукоположении, которое начинается так: «Паки на мне помазание и Дух, и паки сетуя хожду» 104 ; а в продолжении слова, обращаясь к Василию, он даже укорял его за пренебрежение дружества 105 . Впрочем Григорий, и оскорблённый Василием, не был несправедлив к своему другу. Он так говорит в надгробном слове Василию: «он мудрствовал выше, нежели человек, и умея почитать дружество, там только пренебрегал оное, где надобно было предпочитать Бога и более уважать уповаемое, нежели тленное» 106 . При жизни Василия, в одном слове обращаясь к нему, Григорий говорит: «ты не позволил себе предпочесть дружество Духу; но как меня, может быть, предпочитаешь другим, так Духа много предпочитаешь мне» 107 . Василий, отбыв из Назианза, для утешения Григория послал к нему брата своего, Григория Нисского . В присутствии сего Григорий произнёс слово, и в нём поступок Васильев называл обидою. Впрочем, из того же слова видно, что скорбь его уже несколько уменьшилась. Он сожалеет только, что Епископ Нисский прибыл поздно, как помощник после поражения, кормчий после бури, врач после закрытия ран 108 . Но едва Епископ Нисский оставил Назианз, Григорий снова почувствовал тяжесть, на него возложенную. Прежние скорби возобновились в душе его: он видел, что Сасимский престол не может быть занят без кровопролития (Анфим уже успел завладеть Сасимской Церковью ); он знал, что в Сасимах нельзя найти успокоения старости; нет даже удобного крова, нечем угостить странника; невозможно надеяться какого-либо плода от трудов своих, а должно терпеть все невыгоды от многолюдного стечения проезжих. Григорий не превозмог скорби своей, и не нашёл другого средства, как скрыться в уединение и тем избежать беспокойств, ожидавших его в Сасимах. Он оставил Назианз и удалился на одну гору 109 . |
| Выразив сожаление, что Блаженнейший Патриарх Румынский Даниил не смог приехать в Москву на празднование, Святейший Патриарх Кирилл высказал надежду, что недалеком будущем Предстоятель Румынской Церкви сможет посетить Москву, а Предстоятель Русской Церкви приедет в Бухарест. Передав Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу братские приветствия и благопожелания от Блаженнейшего Патриарха Даниила, митрополит Нифон сообщил о том, что Его Блаженство со своей стороны также стремится к тому, чтобы Предстоятель Русской Православной Церкви посетил Румынию. По словам главы делегации, для Румынского Патриархата приоритетом в настоящее время является солидарность на всеправославном уровне. Он уверен: разномыслия могут быть преодолены, чтобы Поместные Церкви могли показать перед всем миром единство Православия. «Я хотел бы подчеркнуть уважение, которое мы в Румынской Церкви испытываем к Вам, потому что Вы можете представлять Православие людям в очень особой манере, — продолжил иерарх, обращаясь к Святейшему Патриарху. — Это вдохновляет нас, являя пример, как можно представлять Православие на международном уровне». Митрополит Тырговиштский Нифон со своей стороны отметил значение монашеских связей двух Церквей и выразил радость в связи с участием делегации монахов из Румынии в праздновании отмечавшегося в этом году 1000-летия русского монашества на Афоне. «У нас очень много общего, и последние столетия расширили связи, углубили корни взаимодействия между нашими Церквами, — уверен гость. — Опираясь на них, мы можем развивать наши отношения в будущем». В ходе беседы затрагивались темы двусторонних отношений и общеправославного сотрудничества. Члены делегации Румынской Православной Церкви преподнесли Святейшему Патриарху Кириллу икону священномученика Анфима, митрополита Угро-Влахийского, и памятную панагию. Со своей стороны Святейший Владыка передал в дар Блаженнейшему Патриарху Даниилу богослужебное облачение, посох и девятитомное собрание своих трудов. Митрополиту Тырговиштскому Нифону были вручены посох и книги Святейшего Патриарха Кирилла, иерею Ионуцу Гибану и иерею Евгению Роготи — памятные кресты. |
| Замирение острова было поручено султаном Мехмету-Али, который быстро и достиг цели, употребив самые жестокие меры. Но в начале 1831 года на острове опять возникло брожение, вызванное беспокойным духом горного населения и близостью свободной Греции. Умиротворение народа лежало и на обязанности патриарха. В январе (28) 1831 года Константий отправил христианам Крита послание, в котором увещевал их сложить оружие и жить спокойно под пространной сенью падишаха 9 . В ноябре (24) того же года от патриарха было новое послание критскому митрополиту Мелетию по поводу его донесения о волнениях и постигших остров бедствиях, во время минувших смут; патриарх предложил Мелетию принять меры к успокоению народа и принесению покорности Порте 10 . Послания патриарха произвели на критян благоприятное действие, и волнения среди них на время затихли. О мире и спокойствии патриарх писал также христианам Гана и Хоры 11 , Триглеи и Прусы 12 и монахам Афона 13 , а по поводу бедствий (τ δειν), испытанных населением Анхиала от турецких властей и народа, патриарх 1 июля 1831 года уведомил местного митрополита Анфима, что о бесчинстве мусульман им сделан доклад правительству, которое и обещало подвергнуть виновных наказанию 14 . Большою несправедливостью в отношении к христианам, отличался и турецкий начальник епархии Костентиклия, о чем патриарху сообщил, местный архиерей Артемий; вследствие жалобы, сюда был послан турецкий чиновник (σαδραζμι), при содействии которого беззаконный управитель был усмирен, и бедствия, после этого, миновали. В августе (14) 1830 года Константий поздравлял Артемия по поводу освобождения его паствы от несчастий 15 . А когда в 1832 году во врачанскую казу был назначен новый воевода Мехмет бей, расположенный к христианам (φιλοραγις), то патриарх, извещая об этом христиан, рекомендовал жить мирно, дабы заслужить расположение редкого, в среде турецкой администрации, начальника 16 . Далее, христиане местности Палатия на Приконнисе жаловались патриарху на неправильное взимание с них податей. |
| Это печальное положение усиливалось и обострялось еще антиохийски расколом. В Антиохии, кроме арианина Евзоия, оказалось два православных епископа: Мелетий, поставленный арианами в 360 году и ими же низложенный, и Павлин, который еще в сане пресвитера все время после Евстафия был представителем строгих защитников единосущия в Антиохии; в 362 г. он поставлен во епископа Антиохии Люцифером Каларисским. Поспешный и необдуманный образ действий Люцифера, считавшего необходимым лишать сана всякого епископа, вступившего в общение с арианами, привел к печальному разделению в Антиохии. Этот раскол в данное время имел тяжелые последствия, между прочим и потому, что он поддерживал на Западе недоверие к Востоку: православные восточные епископы признавали законным антиохийским епископом Мелетия, будучи уверены в его православии и осуждая поставление Павлина при его жизни; западные же, склонные считать весь Восток арианским, поддерживали Павлина. Св. Афанасий Александрийский вступил с ним в церковное общение, как с постоянным защитником никейского вероучения, хотя и не согласен был с мнением Люцифера, признавал Мелетия православным и был в общении с восточными епископами, признававшими Мелетия. При таком взаимном недоверии, когда, по словам св. Кирилла Иерусалимского, епископы восставали против епископов, духовенство против духовенства и миряне против мирян даже до кровопролития, св. Василий объединяет около себя православных защитников Никейского символа и, терпеливо проявляя допустимую снисходительность, привлекает колеблющихся. На Востоке он представлял собой главный оплот правого исповедания. Твердость св. Василия в борьбе с арианством, проявленная им еще в сане пресвитера, не могла не привлечь к себе внимания Валента, который был беспощаден в стремлении доставить торжество арианству. Многие епископы уже уступили настояниям императора или были удалены со своих кафедр. Валент попытался вынудить подчинение и у св. Василия, но он мужественно отразил попытки Валента склонить его к арианству. В 372 г. император Валент, утвердивший арианство в других малоазийских провинциях, послал к св. Василию известного своей жестокостью префекта претории Модеста с надеждой сломить сопротивление св. отца. Модест потребовал от св. Василия признания правоты арианства, угрожая в противном случае удалить его с кафедры и отправить в ссылку. Св. Василий остался непреклонен. Не помогло Модесту и его решение разделить Каппадокию на две части, в одной из которых он посадил арианского епископа Анфима Тианского, — св. Василий продолжал ставить православных епископов для всей Каппадокии. Так был поставлен в Ниссу епископом брат св. Василия св. Григорий. Стараясь крепче сплотить православные силы, св. Василий вступал в переписку со св. Афанасием Великим и пытался опереться на поддержку папы Римского Дамаса. Но на Западе не поняли великого дела Святителя. |
| Значительную роль М. сыграл в ослаблении полемики о различии в обрядах присоединения инославных к Православию в Русской и Восточной Церквах, к-рая находилась в центре внимания европ. дипломатической и церковной общественности. Полемика была инициирована брит. дипломатией с целью внести раскол в отношения между Русской и Греко-Восточной Церквами ( Смирнова И. Ю. Полемика о «присоединении инославных» и ее церк.-дипломатич. значение в канун Крымской войны (1850-1852 гг.)//Евразия: духовные традиции народов. 2012. 4. С. 108-131). Во время 2-го путешествия на Восток (1849-1850) при встрече с патриархом Констанцием I (с к-рым М. был лично знаком с 1830) М. поднял вопрос о неперекрещивании католиков и лютеран, поскольку повторное крещение может стать причиной разрыва между Русской и Греческой Церквами. По словам М., он «убедил патриарха», но тот «опасался противудействия своих собратий» (РНБ ОР. Ф. 498. 78. Л. 4, 4 об.). По желанию патриарха М. представил ему копии грамоты патриарха К-польского Иеремии III царю Петру I Алексеевичу (1718) и ответа вост. патриархов англиканским епископам (1723) о неперекрещивании инославных. Подлинники грамот хранились в Синоде, сделанные с них списки были заверены митрополитами Новгородским, С.-Петербургским, Эстляндским и Финляндским Никанором (Клементьевским) и Московским Филаретом (Дроздовым). По вопросам «полемики о неперекрещивании» инославных М. состоял в переписке с диаконом англикан. Церкви У. Палмером, перешедшим в 1855 г. в католичество. В своей кн. «Question religieuse d " Orient et d " Occident» (1856-1859) М. поместил статью о Палмере. М. не остался безучастным к попыткам решения греко-болг. вопроса, ходатайствовал о возвращении из заточения Макариопольского еп. Илариона (Михайловского ; впосл. митрополит Тырновский), во время своего 2-го путешествия на Восток убеждал К-польского патриарха Анфима IV и присутствовавших на встрече митрополитов Никомидийского Дионисия (Котакиса) и Кизического Иоакима (Коккодиса (Курсулудиса); впосл. К-польский патриарх Иоаким II ) не притеснять болгар (РНБ ОР. Ф. 498. 78. Л. 3 об.- 4). В нач. 70-х гг. XIX в. М. предлагал послу в К-поле гр. Н. П. Игнатьеву направить его на неск. месяцев на Восток, надеясь использовать личные связи для мирного решения вопроса, но получил отказ. М. состоял в оживленной переписке с участниками всех сторон обострявшегося конфликта, приведшего к объявлению болг. схизмы. Небольшая часть переписки М. с патриархом К-польским Григорием VI (до июня 1871), экзархом Болгарии Анфимом I (Чалыковым) , К-польским патриархом Анфимом VI , Иерусалимским патриархом Кириллом II , патриархом Антиохийским Иерофеем , митр. Сербским Михаилом (Йовановичем) была издана в янв. 1873 г. В книгу вошли 22 письма за период с 1 сент. 1871 по 5 февр. 1873 г. ( Муравьёв. Переписка с Вост. иерархами. 1873). М. призывал к взаимным уступкам и обличал тех, кто в решении церковных вопросов руководствовались житейскими страстями и поощряли проявление национальной неприязни. |
|
|
