| Наступило 7-е Августа – суббота, последний день жизни многострадального о. Игумена Антония, который более и более сосредоточивался в ожидании последней минуты. Исполняя в точности Апостольскую заповедь: «Облецытеся во вся оружия Божия, да возможете противитися в день лют» ( Ефес.6, 11–13 ), неоднократно просил, чтобы на него надели полное облачение великого ангельского образа, но когда по слабости его не могли сего исполнить, и только сверху наложили на него схиму, то он и этим успокоился. Наступил вечер, началось уже воскресное бдение; вдруг умирающий потребовал, чтобы к нему пригласили Настоятеля, и, когда тот пришел, то объявив, что умирает, просил его благословения: как истый послушник, он и в последний путь не хотел отправиться без благословения настоятельского. Исполняя беспрекословно волю умирающего старца, и чтобы успокоить его, о. Игумен Исаакий благословил его и простился с ним уже навеки. Потом старец велел трижды ударить в колокол, но как в монастырях обыкновенно таким троекратным ударением в колокол возвещают уже о последовавшей кончине чьей-либо, то желание его показалось необычным – возвестить о его кончине, когда он находился еще в живых. Но в вышеупомянутом Сборнике, по последовании при самом исходе души от тела, сказано: «Абие... ударяют в кампан трижды или множае.... во еже вестно быти братиям о тогда преставляющемся брате больном, яко да молятся о нем Богу, сице глаголюще» (следует выше приведенная молитва). Согласно с этим указанием, старец в полном сознании желал возвестить всем заблаговременно о наступающей кончине своей. Потом попросил прочитать канон «при исходе души» (каковый помещен в вышеупомянутом рукописанном сборнике), и сотворил начало сам, сказав слабым голосом, но отчетливо: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков, аминь». По прочтении канона, умирающий несколько времени молча полежал, но вдруг он грозно взглянул в левую сторону и поднял даже руку, сжав ее. Должно полагать, что духовным очам его представилось какое-то видение, –какое именно, было сокрыто от присутствовавших , но у всех сердце затрепетало от какого-то непостижимого страха 23 . Ближе других стоял у одра один из духовников обители, с крестом в руках, наклонившись к самому лицу умирающаго, в ожидании последнего его вздоха. От грозного взгляда и движения старца он вздрогнул, и трепетно опустил руку с крестом, но потом, ободрившись, поднял руку и трижды крестом отходящего подвижника. Тот успокоился, тихо и мирно дважды вздохнул, и с третьим, едва заметным воздыханием, мирно предал чистую свою душу в руки Божии. |
| В данном случае он выступает своеобразным «патроном» крестьян – таким образом, разбойника, как уже упоминалось, не всегда можно однозначно трактовать как представителя социальных низов, но реконструировать его реальный социальный статус – дело не всегда легкое. К тому же в греческой версии есть косвенный намек на то, что этот предводитель шайки происходил из бывших военных: там сказано, что крестьяне на него надеялись «как на искушеннейшего в войне» 422 . Среди обращенных в монашество мы находим одного флейтиста (αλστς/sinfoniacus), также бывшего ранее разбойником 423 (сар. 14 ). При этом данные двух версий расходятся относительно его происхождения. Греческая говорит, что он жил в городе (ν τ πλει διγοντος), латинская – что он зарабатывал себе на жизнь пением в селе (in vico illo cantandi arte victum quaereret). Из контекста ясно, что его профессия воспринимается как низкая и презренная. Возможно, речь идет о странствующем музыканте, который мог жить как в селе, так и в городе. Наконец, в рассказе об отшельнике Аммоне Фиваидском (сар. 9 ) мы видим «грабителей и человекоубийц», обращенных аввой к жизни праведной 424 . Такое обилие примеров обращения из разбойников (их, по сути, столько же, сколько примеров обращений из крестьян) вряд ли презентативно. Автор «Истории монахов», так же, как и автор «Лавсаика», мог специально фокусировать на них внимание своих читателей. Любопытный пример содержится в рассказе о путешествии паломников из монастыря Бауит (cap. 8 ). Авва Аполлон дал им в провожатые трех иноков своего монастыря, знающих латинский, греческий и коптский языки 425 . Такой уровень образования явно выдает в них городских жителей. В «Истории монахов» мы находим, по крайней мере, один пример того, что монахом стал благочестивый купец (cap. 14 ), довольно богатый, живший до этого в Александрии, совершавший деловые поездки в Верхний Египет и владевший несколькими торговыми кораблями 426 . По своему социальному статусу он, скорее всего, принадлежал к привилегированному «александрийскому» сословию. |
| Святейший Правительствующий Синод, слушав доношения Златоустова монастыря архимандрита Антония, приговорили: по прежде посланному Его Царского Величества указу к нему, архимандриту, из Приказу Церковных Дел наличную денежную казну со обстоятельными ведомостьми прислать в Правительствующий Духовный Синод со обретающимся у сбору той казны подьячим немедленно. А с неисповедающихся штрафы сбирать по прежнему Его Великого Государя именному указу во оном же Приказе Церковных Дел с прилежно тщательным радением и о том сборе рапорты присылать в Правительствующий Духовный Синод повсемесячно; а определённому в Москве камериру тех штрафных денег и об них ведомостей без указу из Правительствующего Духовного Синода не отдавать, понеже по Его Царского Величества именному указу и по Духовному Регламенту оное правление надлежит до Правительствующего Духовного Синода, а не до Камер и Штатс-Контор Коллегий. И о том ко оному Златоустовскому архимандриту послать указ. 44 (31). – 20 Марта. Об отобрании в Приказ Церковных Дел продававшихся на Спасском мосту в Москве и в других местах разных священных изображений, а также служб, канонов и молитв, сочинённых и напечатанных без надлежащего дозволения; о воспрещении под страхом наказания таковой торговли; о немедленном производстве исследования о продаже и сочинении поименованных предметов и о присылке из таковых по одному экземпляру в Святейший Синод 76 . Святейший Правительствующий Синод приказали: продаемые в Москве на Спасском мосту и в других местах листы разных изображений, и службы, и каноны, и молитвы, которые сочинены и сочиняются разных чинов людьми самовольно письменные и печатаются кроме типографии неопределёнными к тому указом, но своевольно дерзающими без свидетельства и позволения, в чём от противных Церкви Святей есть и не без порицания, описав, все обрать в Приказ Церковных Дел и, запечатав, держать до указу, и тех людей, которые продают, взяв, и от кого оные к продаже получают, и кем сочинены, и писаны, и печатаны, сыскав, о такой их дерзости и по какому указу то они чинят, допросить с очисткою и с довольным всех обстоятельств показанием, и исследовать о том достоверно, и то свидетельство с допросными речьми и с вышеозначенною описью, да и с тех вышеобъявленных листов, и канонов, и прочего, в помянутый Приказ взятого, по одному от каждого сочинения прислать в Правительствующий Духовный Синод неотложно, приобща обыкновенный тому реестр, а вышепомянутым людям, которые сочинять и печатать и письменные и печатные продавать оные не дерзали, сказать Его Великого Государя указ с запискою и с рукоприложением, дабы они впредь в такие непозволенные им действа самовольством весьма не вступали под страхом жестокого ответа и беспощадного штрафования. И о том в Приказ Церковных Дел к Златоустовскому архимандриту Антонию послать из Синода указ. |
| Часто случалось, что только по выходе от старца, посетитель, опомнясь, понимал, что какое-нибудь, как-будто к слову сказанное, замечание прямо относилось к нему, к сокровенным его недоумениям и недостаткам, разрешало вопросы, которых старец не дал выговорить; а иному даже открывало и то, чего тот сам в себе прежде не замечал. Если кто некстати высказывал, что понимает мысль и намерение старца, то он тотчас заминал беседу, и вел уже разговор о предметах житейских; вообще весьма боялся обнаружить духовные свои дарования, и очень с немногими любил беседовать о предметах чисто духовных. Впрочем, с великой опытностью и мудростью умел различать, кому как говорить. «Когда кого вопрошают, – говорил о. Антоний, – то по мере веры получают и пользу: кто приходит с малой верой, получает малую пользу, а кто с великой – великую. Случалось и мне в начале спрашивать старца, как бы искушая: «Что он на это скажет?» ну уж и ответы такие выходили. А если положишь на сердце, что услышишь от старца ответ Бога самого, то и Бог известит, и совсем человек другой станет, и услышишь, чего не ожидаешь». Некоторым посетителям о. Антоний говорил об их обстоятельствах намеками, а людям простым, которые принимали его слова в простоте сердца и с верой, он говорил прямо и просто. Если же кто многолетним духовным отношением уже доказал свою искренность и преданность, тех он иногда даже вызывал на объяснение. Случалось, что кто-нибудь из духовных его детей, тревожимый помыслом, открывал о нем не в чине исповедания, а в простом разговоре, повествовательно; тогда старец сам возобновлял о том разговор, и успокаивался лишь тогда, когда все было, как следует, исповедано, и в заключение говаривал: «Вот теперь-то хорошо; а то скорлупку покажешь, самого же зернышка не покажешь». Бывало и то, что он некоторым из относившихся к нему напоминал о случаях, о которых они не только никогда ему не открывали, но и сами забыли; или заповедывал молиться о каком-нибудь грехе, которого они не сознавали в себе, и даже вовсе не понимали, или не считали за грех , и уже по времени, при внимательном испытании своей жизни, открывали в себе с удивлением указанное старцем. Но так поступал старец с теми, чью искренность испытал, и, когда ему было ясно, что они скрывают то или другое не по упорству или недостатку откровенности, а именно по неведению. В других же случаях с необыкновенным терпением выжидал, пока сам человек придет в чувство и сознание; потому что тогда только духовное врачевание и бывает действительно. Также, когда замечания, сделанные по отеческой любви и попечительности, по чему-либо принимались не так, как следовало бы, то он уже воздерживался от подобных замечаний; и кого не имел возможности воспользовать словом, того старался привлечь к полезному втайне приносимою о нем молитвой. |
| Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его» ( 2Иоан. 1, 7–10 ). Итак, по учению Апостолов, забота о спасении душ требует, чтобы христианин прекращал страннолюбие и удалял от себя всякого обольстителя, вредящего спасения душ. Очевидно, и ясно, что христианское человеколюбие требовало именно изгнания имябожников с Афона и исключения их из состава Афонской братии, в среду которой имябожники внесли так много греховного соблазна. Раздел IV-й Б) О процессе церковного суда над имябожниками, который предприняла совершить высшая церковная власть Российской Поместной Церкви. Первый суд над имябожниками был произнесен на Афоне греческой церковной властью, но не высшею властью Константинопольского Патриархата, а высшею монастырскою властью Афона. Высшая монастырская администрация всего Афона, носящая название «Протат» или «Кинота», и представляющая собою совет всех афонских настоятелей, 2 февраля 1913 года постановила, как дисциплинарную предохранительную меру: «в предупреждение от распространяющегося в большом кругу зла и в предупреждении опасных последствий, наш Священный Кинот, до исследования великой Христовой Церкви и до ее определения, объявляет сим: иеросхимонаха Антония и архимандрита Давида, как злославных, а также и всех единомудрствующих с ними подвергает церковному запрещению от всякого священнодействия и весь священный скит (Андреевский) церковному отлучению. Не дозволяется никому из православно мыслящих общение со скитом, под угрозою, что и он будет отмечен злославным». Следует точно понять постановление Кинота. Само по себе оно есть только монастырское дисциплинарно-судебное постановление игуменов, опирающееся только на принцип обязательности монастырского послушания монахов игуменам. А так как обет монашеского послушания афонским игуменам давала только афонская братия, то и указанное постановление Кинота само по себе было обязательно только для афонского монашеского братства и больше ни для кого. Следовательно, в частности, запрещение имябожничающим иерархическим лицам священнослужения, содержавшееся в этом постановлении, легло только на афонских имябожничающих священнослужителей и больше ни на кого; не афонского имябожничающего священнослужителя, если бы таковой оказался, это запрещение нисколько не касалось, как не подчиненного афонским настоятелям. |
| Похоже, Костик уже давно акклиматизировался и ему местная жара нипочём. Я заметил это по тому, что он очень редко пил воду. Здесь, при очень низкой влажности, существует определенное правило для тех, кто работает на открытом воздухе, а не в помещениях с кондиционерами: все работающие (братия монастыря, паломники, наемные рабочие) носят с собой что-то вроде термоса, объемом 2–3 литра, который наполнен холодной водой, иногда со льдом, и в обязательном порядке через каждые полчаса выпивают один-два стакана воды, чтобы не получить обезвоживания. Кстати, обезвоживание – очень неприятная штука, проявляющаяся сильными головными болями, тошнотой, головокружением и другими симптомами. В первый же день я и не заметил, как схватил это самое «обезвоживание». Всего-навсего прошелся в полдень по пустыне до храма Илии пророка под палящими лучами солнца. Дикие головные боли, каких у меня никогда не было, начались ночью, часам к 22, и я даже испугался и подумал: «Ну вот, тут тебе и конец». Я стал молиться, чтобы Господь помиловал меня, грешного, и облегчил мои страдания или принял с покаянием мою грешную душу. Мне стало так одиноко, что я даже заплакал, потому что я здесь никого не знаю, никому не нужен и у меня такие ужасные головные боли. Но потом я набрался мужества и вышел погулять по ночному монастырю с Иисусовой молитвой на устах и сокрушением в сердце… И знаете, через пару часов мне полегчало, а после службы совсем хорошо стало. Я подумал: «Ну вот, покаялся, Господь смилостивился – и боль прошла. Как же хорошо-то!» Мне потом объяснили, что голова болела из-за обезвоживания. А лечение очень простое: надо пить много воды. С тех пор я стал пить воду регулярно и в день выпивал по 3–3,5 литра воды совершенно спокойно. Обезвоживания больше не было. Наверное, Батмангхелидж (очень популярный сегодня автор книг о воде и обезвоживании организма) был бы очень доволен, ведь все его рекомендации здесь выполняются неукоснительно и аккуратно. После работы я пришел к себе в комнату весь мокрый от пота. И подрясник, и все нижнее белье были мокрыми, словно я провел рабочую смену в банной парной. Пришлось всю одежду снимать и сушить, а самому принимать душ. Хорошо, что здесь наличествуют блага цивилизации (кондиционер, душ, холодильник, стиральная машина, электроплита) и работают они исправно. В комнатах и храмах центральное кондиционирование, и охлаждение такое, что ночью даже замерзаешь и приходится укрываться теплым одеялом (оно есть в комплекте белья в каждой комнате паломницкой). |
| Вдоволь насладившись красотами, я отправился в сторону зеленой оливковой рощи. И здесь, еще с дороги, опять увидел, но уже не одного, а целую ватагу пустынных аризонских зайцев. Теперь я смог их хорошо разглядеть. Это действительно уникальные создания. Во-первых, они худющие; во-вторых, короткошерстные; в-третьих, очень большие и очень быстрые, но далеко они не отбегают, а лишь на безопасное расстояние; в-четвертых, уши у них, наверное, во всю длину их туловища, стоят торчком и работают, как локаторы. Я подумал, что если замереть, как хамелеончик Ранго из одноименного мультфильма, и притвориться многоруким кактусом сагуаро, то зайцы в конце концов подойдут совсем близко. Однажды я так и сделал и чуть не схватил косого за уши. И какого деру он дал с испуга, это надо было видеть! Наверное, у них нюх слабоват, да и зрение не очень, а вот слух отменный. Слава Богу, «гремучек» я здесь ни разу не встретил, как ни разу не видел ни скорпионов, ни тарантулов. Но говорят, что они здесь есть, и в прошлом году одного мальчика ужалил скорпион, на которого тот случайно облокотился, не заметив его, в беседке. Еще я видел в округе много пустынных куропаток, которые бегают с особым кудахтаньем по пустыне в поисках пищи, так что их легко заметить. Держатся они стайками. А в больших кактусах делают гнезда пустынные дятлы, они такие серенькие в крапинку, их тоже здесь много. Как они живут, непонятно, потому что внутри кактуса водянистое содержимое, как будто вата, пропитанная густым смолистым соком. В небе часто кружатся стервятники, издавая характерные звуки. Больше никого из животного мира мне не встретилось. Так что зайцы живут не только под ёлочками, но вполне комфортно чувствуют себя и под кактусами. Поэтому нашу знакомую с детства песенку про ёлочку можно переделать на местный манер: «Трусишка зайка серенький под пальмою сидел; Трусишка зайка серенький на кактусы глядел…» О монастырской трапезе Трапезная монастыря представляет собой большое и просторное помещение, в котором братия и паломники вкушают пищу два раза в день. К трапезной вплотную примыкает кухня, оснащенная современным кухонным оборудованием, и повара из числа братии готовят прекрасную еду, постную или скоромную, приправленную обильно непрестанной молитвой, которую они все произносят, по обычаю, вполголоса. |
| Она не есть зло, но добро великое; а уныние и уклонение от должности, по указанию оного губительного духа уныния, показывает, что ты еще и доселе ходишь не в истинном разуме и не в вере. Надлежит быть в одном духе с Господом: с Ним нет места унынию. Для того св. Апостол, поощряя на подвиг, говорит: братие, возмогайте о Господе в державе крепости Его ( Ефес. 6, 10 ). В терпении вашем стяжите души ваша ( Лук. 21:19 ); и, претерпевый до конца, той спасен будет, глаголет Господь ( Мф. 10:22 ). От души моей желаю тебе, да будет не твоя и не моя воля, но единственно Божия, которой себя и тебя со всею обителью предая, остаюсь с искреннею любовью». Так писал о. игумен Моисей, зная, что о. Антоний все принимал от него с верою и смирением. «Весьма чувствую всю справедливость ваших слов, – отвечал он брату, – но впрочем, не без сердечной болезни принял оные. Конечно, если бы ощутительно было вашему сердцу мое горькое положение, тогда и Вы преклонились бы ко мне на милость. Не велика бы для меня была скорбь и беда жертвовать своим спокойствием, расстройством в духе и даже спасением душевным. Но чрез мое начальствование и прочее все приходит (или уже и пришло) в расстройство и в бедствие по душе; а посему уклонением от должности я, может быть, себе только одному причинил бы беду, а продолжением могу и прочих расстроить и погубить, чему уже были и случаи. Но когда Вы определили, чтобы я умолкнул и более не произносил ропотливых слов на должность, с покорностью повинуюсь Вам, и за святые молитвы ваши одолжаюсь обучаться молчанию, возвещая в безмолвии печаль свою Господу. Действительно о. Антоний замолчал, – молчал года полтора, и только по прошествии этого срока решился опять излить пред братом своим всегдашнюю свою скорбь. «Если мы видим, – писал он, – что послушники наши изнемогают под бременем, то мы трогаемся сердцем, и нередко, делая снисхождение, облегчаем тяготу, или и вовсе освобождаем их от оной. Неужели же ваше отеческое сердце будет хладнокровно к страданиям моим? Будьте милосерды ко мне ради Господа! Вот я, из святого послушания ко святой особе вашей, бремя настоятельства продолжал нести, хотя и с тяжким трудом, но почти семь лет, и если бы не видел примеров уклонения в древних временах и в новых, то не дерзнул бы и думать, не только просить о свободе... |
| Таким образом, при крайней скупости информации нашего источника, городская составляющая монашеской элиты в Египте IV в. выглядит более отчетливо, чем сельская. Это, как нам представляется, подтверждает данные «Лавсаика». Обратимся теперь к тем сведениям, которые указывают социальное происхождение «простых» (безымянных) подвижников. Начнем с сельских жителей. Ценное замечание содержится в главе об авве Аполлоне (cap. 8 ). После того, как авва расстроил религиозное шествие крестьян-язычников вместе с их жрецами, часть из них была им оглашена и, вероятно, крещена, а часть стала монахами 418 . Авве Патермуфию (cap. 10 ) удалось во время посещения больного брата в селении (который также мог происходить из крестьян) обратить в монашество некоторых местных жителей 419 . Авва Пафнутий (cap. 14 ) уговаривает стать монахом старшину селения – видимо, «комарха» – в нашем источнике он назван «протокомит» (πρωτοκωμτης/primarius). Все иные случаи перехода в монашество удобнее расположить в порядке социальной «стратификации» – так сказать, снизу вверх. В «Истории монахов» встречается только один случай перехода в монашество бывших рабов: в греческой версии сообщается, что супруга Амуна Нитрийского (cap. 22 ) призвала своих «домашних» к жизни девственной, и они последовали ее совету. Под домашними (οκετα) можно, в частности, понимать домашних рабов, но сам статус «монастыря» жены Амуна не может быть определен с точностью, к тому же латинская версия сообщает не о «домашних» Амуна, а просто о девах (multitudines virginum). Есть несколько упоминаний о том, что монахами стали бывшие «разбойники» (λστα/latrones). Те грабители, которые ворвались к авве Феоне в поисках золота (cap. 6) раскаялись и остались с монахами в окрестных монастырях 420 . В греческой версии главы об авве Аполлоне (cap. 8 ) упоминается, что монахом стал главарь разбойников (ρχιλστς) 421 . Кстати, данный пример помогает понять, что социальное положение «разбойника» иногда было выше, чем простого крестьянина. Крестьяне обращаются к этому главарю, прося помочь им решить территориальный спор с другим селением. |
| 8 ). В окрестностях его монастыря находились села, где крестьяне придерживались языческих верований 509 . В одном из них находилось святилище 510 , где стояла статуя какого-то языческого бога (εδωλον/simulacrum) 511 . С этим идолом был связан особый ритуал: процессия, возглавляемая жрецами, носила его по всем окрестным селениям, неистовствуя как служители Вакха 512 . По всей видимости, этот ритуал совершался в честь разлития Нила 513 . Само по себе это место является ценным указанием, что язычество в каких-то синкретических формах продолжало сохраняться в сельских районах Египта во вт. пол. IV в. 514 . Авве Аполлону, который случайно оказался рядом, удалось расстроить это шествие и сделать так, что крестьяне сжигают идола. Затем он их огласил и, видимо, крестил 515 . Некоторые из этих крестьян становятся монахами. Далее греческий автор «Истории монахов» замечает, что впоследствии в окрестности не осталось язычников 516 . Еще одно любопытное место мы находим в рассказе об авве Коприи (cap. 10 ). Этот авва упоминает о том, что жители округи были язычниками, и они (т. е. авва и его монахи) научили их вере Христовой. Крестьяне стали обращаться к монахам с просьбами помолиться о хорошем урожае 517 . При этом крестьяне просили благословить песок, по которому ходят подвижники, а затем уносили его и рассыпали по полям. Скорее всего, происходит христианизация какого-то языческого ритуала, изначально связанного с культом плодородия. В этой же главе мы находим еще два любопытных эпизода. В первом случае авва Коприй обращает в христианство нескольких язычников (τινες τν θνν/gentiles), приносивших жертву своим идолам в некоем «храме» (νας/templum) 518 , во втором – вора-язычника (τις τν λλνων/gentilis), проникшего к нему в огород за овощами. Таким образом, можно отметить, что в «Истории монахов» миссионерская деятельность египетских подвижников носит ситуативный характер, не являясь при этом неким заранее спланированным мероприятием по христианизации египетской хоры. Однако такая «стратегия» – это лишь один из известных нам типов миссионерской деятельности египетских монахов. |
|
|
