| 5 Наполеондор (букв. «золотой Наполеон») – французская золотая монета 900-й пробы в 20 франков. – примечание электронной редакции. 6 Имена подписавшихся и сколько каждый пожертвовал, П. П. Мельников сообщил о. Антонину в письме от 22 октября 1870 г. Вот список их: И. Журавлев, купец 1-ой гильдии, 2.000 р., братья Елисеевы, купцы 1-ой гильдии, 1.000 р., братья Полежаевы, купцы 1-ой гильдии, 1.000 р., С. Поляков, купец 1-ой гильдии, 1.000 р., И. И. Губонин, купец 1-ой гильдии, 4.000 р., А Варшавский, купец 1-ой гильдии, 3.000 р., А. А. Марк, купец 1-ой гильдии, 1.000 р., М. Горбов, купец 1-ой гильдии, 500 р., А. Гладин, купец 1-ой гильдии, 1.000 р., А. Бусурин, крестьянин, 200 р., К. Н. фон-Мек, статский советник, 5.000 р., Н. Путилов, действительный статский советник, 1.000 р., А. Казаков, отставной генерал-майор, 1.000 р., графиня Перовская 125 р. Итого 21.825 р. Данный список для нас тем особенно ценен, что он точно устанавливает цифру пожертвований, собранных П. П. Мельниковым, вызвавших одно время в Св. Синоде сомнение, как относительно их точной цифры, так и в правильности их расходования о. Антонином. «О пожертвовании П. П. Мельникова я, – писал В. Н. Хитров от 12 марта 1882 г. обер-прокурору Св. Синода К. П. Победоносцеву , – слышал от о. архимандрита Антонина. Деньги в количестве свыше 20 т. р., но не стану утверждать, что именно 27 т. р., как сказано в письме (разумеется донос на о. Антонина), были собраны П.П. Мельниковым, по возвращении его из Палестины, значит, когда он уже не был министром. В числе жертвователей мне помнятся имена Елисеева, Полякова, Марка. Деньги эти были переданы П. П. Мельниковым лично в распоряжение о. архимандрита Антонина для покупки большого места с постройками в Горней, что и исполнено. Обстоятельства этого приобретения так мало скрываются, что на входных дверях приобретенного на эти деньги дома выставлена мраморная доска, на которой вырезаны имена жертвователей и, если память мне не изменяет, то даже возле каждого имени, и пожертвованная сумма». |
| Известно, что в утвержденных Синодом штатах Миссии не предвиделось никакой специальной суммы на приобретение земельных участков и укрепление за нами наших позиций, тогда как латиняне и протестанты имели в своем распоряжении богатейшие фонды. На Западе понимали, что такое время, когда можно подчас даже сравнительно дешево скупить ценнейшие владения в Палестине, уже больше никогда не повторится, и энергии и умению Валерги, Ратисбонна и Гоббата шли дружно навстречу и помогали. О. Антонину оставалось только прибегать к частной инициативе, к пожертвованиям из России, что, разумеется, было совершенно случайным источником денежных средств, тогда как нужно бывало для какой-нибудь срочной покупки иметь немедленно под руками более или менее крупную сумму, чтобы закрепить за собой право на какое-нибудь интересное место. Из своих личных, совершенно недостаточных средств о. Антонин, несмотря на самые скромные свои требования и поистине аскетическую жизнь, вряд ли мог уделить много. При покупке Горней Мельников собрал около 20 000 р., немало помогла о. архимандриту графиня О. Е. Путятина, графиня Орлова-Давыдова, главная же масса пожертвований, которая в течение 25 лет, по словам проф. Дмитриевского, едва ли превзошла 250 000 р. 273 , была принесена о. Антонину рядовым богомольцем. Таким путем постепенно, при содействии верного помощника и друга Я. Е. Халеби завоевывал он для России и Православия шаг за шагом в Палестине. Таким образом, оттесненный «Системой» от миссионерского дела и представительства России в Св. Земле, о. архимандрит, несмотря ни на что, блестяще укреплял значение Миссии, т. е. Церкви. «Система» этого ему, конечно, не прощала и, в ущерб делу, но ради своей выгоды, мешала ему как могла. Вот, что пишет о. Антонин Б П. Мансурову в 1879 году: «Чтобы не столкнуться ни с кем ни на политическом, ни на церковно-каноническом, ни даже на миссионерском поприще, я ограничился одним, чисто паломническим значением своей Миссии и нашел способ путем территориальных приобретений и устройством в разных местах русских приютов, поставить ее и крепче, и весче и, пожалуй, даже более блестяще, чем когда бы то ни было в другое время в Палестине. Могла простить мне это система? Я не дитя, чтобы поверить этому. Но обращаюсь к Вам, превосходительнейший Борис Павлович, человеку честному и искреннему, в чем погрешил я перед отечеством, царем, Богом, что стал приобретать в собственность России то, что еще осталось Божьим Провидением в Св. Земле ценного, не захваченного католиками, протестантами, армянами, жидами? Ведь во всякой другой стране христианской подобного ревнителя по крайности осыпали бы похвалами» 274 . |
| Без сомнения, и Вы разделяете тот взгляд, что русское влияние на Востоке зависит преимущественно от духовной нашей связи по вере с местными населениями и что посему дело здравой политики – дорожить всем тем, что способствует к укреплению этой связи, и избегать всего того, что может ослабить ее. Русская Миссия в Иерусалиме, бесспорно, способствует к укреплению этой связи – своею обстановкою, достоинством и полнотою богослужения, призрением поклонников, устройством благотворительных заведений и школ для местного арабского населения и т под . Это особенно важно ввиду усилившейся в тех местах католической и протестантской пропаганды, стремящейся всеми способами отвлечь туземное население от Восточной Церкви и от России. Слышу, что в министерстве иностранных дел возникло предположение уничтожить Миссию в Иерусалиме, заменив ее священником и причтом в сокращенном составе и поставив ее в отношение, вполне подчиненное русскому консульству. Принимая к сердцу это дело и желая удостовериться в истине, я заходил в министерство и получил от г. Мельникова подробные по этому делу сведения. По моему мнению, все это дело возникло из личной распри между архим Антонином и консулом Иларионовым. Ни того, ни другого я лично не знаю, хотя деятельность и характер архимандрита более или менее известны мне по статьям и письмам, появлявшимся в печати, и по рассказам достоверных лиц, бывших на месте. Вот почему во мне рождается опасение: не придается ли ныне, в соображениях министерства, слишком большое значение этому чисто личному (здесь и далее подчеркнуто К.П. Победоносцевым . – Н.Л) отношению и не закрывается ли тем гораздо более важное общее значение Миссии как учреждения? Это было бы опасно для пользы дела, и, может быть, в результате могло бы вызвать последствия, невыгодные для русского интереса. Никак не оправдываю действий Антонина. Он, очевидно, был в желчном и раздраженном состоянии и вышел из пределов законных своих аттрибуций. Но, с другой стороны, очевидно, что и Иларионов не был в нормальном состоянии. |
| Всего о. Антонином куплено (и Миссия ими вполне законно владеет, имея владенные документы — «кушаны»-купчие и «сенед-тугралы» (Окончательный владельческий документ с султанской подписью (тугрой), оформлявшийся в Константинополе) 13 участков общей площадью около 425 000 кв. метров и стоимостью в то время до миллиона рублей золотом. Интересно, как относилось наше правительство к такой деятельности о. Антонина? Можно с уверенностью сказать, что на Западе была бы память такого человека давно уже увековечена или уж во всяком случае ему бы помогали, его дело защищали, его бы в его работе поощряли. У нас же человеку, спасшему для Православия и России такие сокровища, как Елеон, дуб, Горнюю, гробницу Тавифы и т.д., в его деятельности мешали, его самого взяли под подозрение, а через 25 лет после его смерти крепко забыли его имя. Известно, что в утвержденных Синодом штатах Миссии не предвиделось никакой специальной суммы на приобретение земельных участков и укрепление за нами наших позиций, тогда как латиняне и протестанты имели в своем распоряжении богатейшие фонды. На Западе понимали, что такое время, когда можно подчас даже сравнительно дешево скупить ценнейшие владения в Палестине, уже больше никогда не повторится, и энергии и умению Валерги, Ратисбонна и Гоббата шли дружно навстречу и помогали. Отцу Антонину оставалось только прибегать к частной инициативе, к пожертвованиям из России, что, разумеется, было совершенно случайным источником денежных средств, тогда как нужно бывало для какой-нибудь срочной покупки иметь немедленно под руками более или менее крупную сумму, чтобы закрепить за собой право на какое-нибудь интересное место. Из своих личных, совершенно недостаточных средств о. Антонин, несмотря на самые скромные свои требования и поистине аскетическую жизнь, вряд ли мог уделить много. При покупке Горней Мельников собрал около 20 000 рублей, немало помогли отцу архимандриту графиня О.Е.Путятина и графиня Орлова-Давыдова, основная же масса пожертвований, которая в течение 25 лет, по словам профессора Дмитриевского, едва ли превзошла 250 000 рублей, была принесена о. Антонину рядовыми богомольцами. Таким путем постепенно, при содействии верного помощника и друга Я.Е.Халеби, завоевывал он для России и Православия шаг за шагом в Палестине. Таким образом, оттесненный «системой» от миссионерского дела и представительства России в Святой Земле, отец архимандрит несмотря ни на что блестяще укреплял значение Миссии, то есть Церкви. «Система» этого ему, конечно, не прощала и в ущерб делу, но ради своей выгоды мешала ему, как могла. |
| «Постановление» это начинается словами «Работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом!» Подлинник этого «Постановления» теперь, как уже было упомянуто, хранится в архиве министерства внутренних дел. Вот некоторые статьи этого «Постановления», доказывающие действительность рассказанных сейчас безобразий, творимых «мздою ослепленными», по выражению раскольника Нила Тимофеевича, рогожскими попами во время отправления ими треб: Статья 2. Священники и служащие при них ни под каким видом не дерзали бы на паперти и в молитвенном храме требы перехватывать и тем нарушать благочиние церковное. Имеющий нужду сам может о том просить, когда должно. Статья 3. Из соборных панихид, погребений, молебнов и треб, не окончивши одно, за другие не переходить, кроме смертнаго случая, так дьяконам к священникам без нужнаго случая во время служения не подходить и от одного к другому, не окончивши требу, не переходить. Статья 5. Священники, без нужнаго случая, а паче в священных ризах, от службы божьей и требы, какой ни есть, не выходили бы вне молитвеннаго храма. Статья 6. Священникам молебны более шести канонов не начинать, ибо сие невместимо, а более по усердию просителей оставлять на другой раз, дабы молитва могла быть со вниманием, а не дерзостью. Статья 7. Две требы вдруг не править. Статья 9. Священникам особенно иметь во внимании, дабы требующие их по бедности и по неимению дерзновения к ним не презримы были, но наипаче сильных и богатых покровительствуемы, по словеси Спасителя миру: «Не презрите единаго от малых сил, ибо ангели их выну видят лице Отца Моего, иже есть на небесех». Если же кто, забыв страх Божий и свое священноначальническое звание, вышеописанное оставит в неисполнении или небрежении, такового 10 статьею наказывать судом духовным. Совет 5-й. Богопротивное исповедание епископа Афанасия, значущееся в его прошении, никак не принимать. Он написал, что было на кладбище до архиепископа Антония, все то свято, что и подтвердил словами: «како верую и исповедую». Но на кладбище до архиепископа Антония было вот что. |
| Однажды владыка привез из Австралии оригинальный сувенир: кобра обвивает мангусту в смертельной схватке. У митрополита Антония это был бы экспонат 1, и за чашкой чая (китайский фарфор) он объяснял бы, что это - " прижизненный подлинник " . А митрополит Никодим, насытившись экзотикой, попросил меня составить текст дарственной бумаги, и вскоре " сладкая парочка " была отправлена в музей антропологии и этнографии АН. Владыке часто поступали книги, переданные в епархию по завещанию. Книги шли в академическую библиотеку; после кончины митрополита туда же поступило и его личное собрание. В Белоруссии в годы правления архиепископа Антония (Мельникова) было закрыто множество храмов, упразднена семинария в Жировицах. " Зомбированный ЧЕКой " . Он боялся даже давать рекомендации молодым людям для поступления в Ленинградскую и Московскую духовные школы. Абитуриентам-белоруссам приходилось добывать нужные бумаги в других епархиях. А в Ленинграде все было иначе. Вспоминает протоиерей Игорь Мазур, преподаватель Санкт-Петербургской Духовной Академии. Его призвали в армию из 1-го класса семинарии; сразу после отказа сотрудничать с " органами " . При демобилизации замполит запугивал его: " Забудь о семинарии, не позорь Вооруженные силы! " В Ленинграде такая же " накачка " шла от уполномоченного. Последняя надежда на личную встречу с владыкой Никодимом. Выслушав " вопль души " . Митрополит спросил: " Хочешь учиться? Будешь учиться! " Все остальное он " взял на себя " . А сколько было таких отказников? И за каждого владыка " ложился на амбразуру " ... А в это время в Минске бережно сдувалась пыль с подлинного " гарднера " ; гостям демонстрировался сервский и майсенский фарфор. Владыка Никодим любил цитировать слова Бисмарка (передаю смысл по памяти): " Мы делаем историю, а дело историков - оправдывать наши действия " . Сам митрополит называл это - " проломить стену " . Так, в начале 1970-х гг. он добился зачисления в Академию автора этих строк, уже имевшего высшее светское образование. По тем временам это был вызов режиму: если выпускник престижного физфака говорит идеологам из Смольного - " Нате! " , " я возвращаю ваш портр э т " - значит, " неладно что-то в датском королевстве " . Брешь в стене была пробита, и вскоре в пролом хлынули математики, физики, филологи, биологи, экономисты, не желавшие служить прогнившему режиму. |
| архимандрит Антонин, – около десяти лет уже занимаюсь устройством поклоннических приютов в разных местах, освященных христианским преданием, как то: в Горней, при Мамврийском Дубе, на горе Елеонской, в Иерихоне... в чем с помощью частной благотворительности боголюбивых соотечественников, при благословении Божьем, успел самым желанным образом, прибегая при сем за средствами к поддержанию приютов, кроме своих скудных пожертвований, и к штатной сумме, определенной на содержание миссии». Понятно после этого, что среди русских палестинских паломников, интеллигентных русских людей, интересующихся состоянием православия на Востоке и нашими успехами там, деятельность Палестинской Комиссии за все время ее существования подвергалась беспощадной критике, суровому осуждению и, по откровенному сознанию самой Комиссии, вызывала со стороны многих даже справедливый «ропот», тогда как скромная духовная миссия в то же время возбуждала чувства полного изумления и искренней благодарности и самые горячие симпатии со стороны паломников, приобретая нередко мощных апологетов и заступников среди лиц сильных словом и даже служебным положением. Незабвенны навсегда для нашей миссии останутся имена графа Е. В. Путятина, бывшего министра путей сообщения П. П. Мельникова, покойного секретаря Палестинского Общества В. Н. Хитрово , известного доктора А. В. Елисеева и др., словом и делом много поработавших для нашей миссии и сохранивших за ней даже право на существование, которое стремились отнять у нее Палестинская Комиссия и враги миссии. Понятно, после этого, что между Комиссией и Миссией, идущими по одному пути, не могли не создаться печальные конфликты и недоразумения. Консульство, как распорядитель от лица Комиссии и доверенный ее, для поддержания своего авторитета иногда вынуждалось прибегать даже к вооруженной силе своего каваса и входить довольно часто в пререкания и столкновения с миссией и ее начальником. «Был ли хотя один момент, в который бы я мог польстить себя мыслью, – писал архимандрит Антонин в 1879 г. |
| Однажды владыка привез из Австралии оригинальный сувенир: кобра обвивает мангусту в смертельной схватке. У митрополита Антония это был бы экспонат N 1, и за чашкой чая (китайский фарфор) он объяснял бы, что это - " прижизненный подлинник " . А митрополит Никодим, насытившись экзотикой, попросил меня составить текст дарственной бумаги, и вскоре " сладкая парочка " была отправлена в музей антропологии и этнографии АН. Владыке часто поступали книги, переданные в епархию по завещанию. Книги шли в академическую библиотеку; после кончины митрополита туда же поступило и его личное собрание. В Белоруссии в годы правления архиепископа Антония (Мельникова) было закрыто множество храмов, упразднена семинария в Жировицах. " Зомбированный ЧЕКой " , он боялся даже давать рекомендации молодым людям для поступления в Ленинградскую и Московскую духовные школы. Абитуриентам-белорусам приходилось добывать нужные бумаги в других епархиях. А в Ленинграде все было иначе. Вспоминает протоиерей Игорь Мазур, преподаватель Санкт-Петербургской духовной академии. Его призвали в армию из 1-го класса семинарии; сразу после отказа сотрудничать с " органами " . При демобилизации замполит запугивал его: " Забудь о семинарии, не позорь Вооруженные силы! " В Ленинграде такая же " накачка " шла от уполномоченного. Последняя надежда на личную встречу с владыкой Никодимом. Выслушав " вопль души " , митрополит спросил: " Хочешь учиться? Будешь учиться! " Все остальное он " взял на себя " . А сколько было таких отказников? И за каждого владыка " ложился на амбразуру " ... А в это время в Минске бережно сдувалась пыль с подлинного " гарднера " ; гостям демонстрировался севрский и майсенский фарфор. Владыка Никодим любил цитировать слова Бисмарка (передаю смысл по памяти): " Мы делаем историю, а дело историков - оправдывать наши действия " . Сам митрополит называл это " проломить стену " . Так, в начале 1970-х годов он добился зачисления в академию автора этих строк, уже имевшего высшее светское образование. По тем временам это был вызов режиму: если выпускник престижного физфака говорит идеологам из Смольного: " Нате! " , " я возвращаю ваш портрэт " - значит, " неладно что-то в датском королевстве " . Брешь в стене была пробита, и вскоре в пролом хлынули математики, физики, филологи, биологи, экономисты, не желавшие служить прогнившему режиму. |
| 15 июня. Получил от Н.Ф.Колчицкого телегр[амму] с рекомендацией о. Сперанского. Беседовал с уполномоченным об этом. Советовал обратиться к Карпову о содействии. Написал об этом о.Колчицкому и чрез А.И.Макаровского телегр[аммой] прошу прислать посл[ужной] список и автобиографию, чтобы представить Карпову. 22 июня. За выяснением окончательным вопросов о ректоре Академии, о викарии, о прежней установке норм оплаты преподавателям и мн[огих] других, вылетаю завтра в Одессу к Патриарху [ ... ] . Был дважды на экзаменах в Академии (Византология и Св[ященное] Пис[ание]Ветх[ого] Завета), сделал ряд указаний по Академии в резолюциях. Списался с прот.Колчицким о кандидатуре ректора – прот.М.Сперанского. Устроили в Академии чествование К.М.Федорова – учителя пения в годовщину его 70-летия и 50-летия службы [lxxv] . Принимаю выпускных студентов, беседуя с каждым. Пришлось улаживать конфликты с некоторыми учениками и Инспектором... 27 июня. (В Одессе). В результате всех бесед (с Патриархом Алексием I – прим. Л.А.) пришли к выводу: в половине июля, когда я приеду в Москву, переговорю с Г.Г. Карповым обо всем (викарии, [неразб.], ректоре), устрою Уч[ебный] К[омитет], где и проведу все нужные вопросы, а потом на сессии Синода (сразу же) и окончательно будут утверждены решения. В частности: […]. Относительно Ректора – просить содействия Карпова в прописке прот.Сперанского. Об еп.Симеоне – в вопросе о пенсии ему можно назначить 3 т.р. от Патриарха и 2 т.р. от епархии […]. Я сообщил о наших делах, перемещениях, о смене секретаря (митрополита – прим. Л.А.). Моя мысль о Шпиллере Патриархом была отклонена. Мои письм[енные] докл[ады] Патриархом были утверждены. Пока открытым остался еще вопрос об оплате за лекции. […]. Меня посетили иг[умен] Павел Голышев и иер[омонах] Антоний Мельников и порассказали о действиях Ар[хиепископа] Никона – произвол, своеволие, мстительность, лукавство. Я просил написать сообщение. Надо серьезно поставить вопрос в Уч[ебном] Комитете. 28 июня. Сегодня у меня был Инспектор [Одесской] Семинарии иер[омонах] Антоний, представив в письменном виде ряд фактов, свидетельствующих о необходимости вмешательства в дела семинарии. Затем был у меня Арх[иепископ] Никон, гл[авным] обр[азом] желающий освободиться от иг[умена] Павла Голышева, подозревая его в […]. Я завел с ним речь об оплате уроков по твердой ежемесячной ставке, и когда он в свое оправдание сослался на то, что б[ольшей] ч[астью] все преподаватели обеспечены приходской службой, я предложил ему постепенно перейти на отдельных от совместительства преподавателей, на что он очень охотно реагировал, и просил дать им 4-х отдельных преподавателей… [неразб.] и с твердым указанием на определенные предметы преподавания. Был еще о. Павел Голышев, подавший заявление о месте и сведения об его содержании. |
| Центральное Дмитриевское кладбище в городе Волгограде стало третьим местом погребения блаженной, тогда и вспомнили верующие пророческие слова блаженной Марфы: «Хоронить меня будут три раза». Рассказывает Анфиса Петровна Маркова: «Антонина (послушница матушки) меня учила: «Когда тебе плохо, возьми булочку, и сходи на могилочку матушки Марфы. Скажи ей: «Благослови, матушка Марфа». Хочешь, сама скушай булочку, хочешь, в хорошие руки отдай. Я тебе говорю, а ты сама испытаешь – тебе будет полегче». Действительно, полегче становится». (Антонина Антоновна Мельникова умерла в 1975 году, её похоронили в одной могиле с её духовной матерью, блаженной старицей Марфой.) Более восьми десятилетий прошло со дня смерти блаженной Марфы Царицынской, но память о ней живёт в сердцах людей, рассказы о подвижнице передаются из поколения в поколенье. В наши дни не только пожилые люди, но и молодёжь приходит на могилку к блаженной поделиться своими бедами. Верующие люди просят её молитвенного предстательства перед Господом. Люди далёкие от веры, услышав о чудесах исцеления по молитвам блаженной от знакомых, также идут на могилку, спрашивают верующих, как нужно просить блаженную о помощи. Многие люди по молитвам блаженной, получив помощь в житейских делах, исцеление, приходят к вере в Бога. По свидетельству работников Храма во имя священномученика Иосифа митрополита Астраханского, расположенного на территории кладбища, на могилку к блаженной Марфе ежедневно приходят священники, монашествующие и миряне. Каждую субботу и воскресение после литургии на могиле подвижницы совершаются панихиды. Работникам Храма приходится часто подсыпать на могилку новый песочек, так как верующие, посетив могилку праведницы, стараются взять щепотку песка с собой, как святыню. Многие люди с верой прикладывают дома песочек к больным местам и получают долгожданное исцеление. Зинаида Викторовна рассказывает: «До посещения могилки матушки Марфы дома были частые ссоры между членами семьи, все вспыхивали как спички, долго держали обиды друг на друга. После молитвы на могилке ссоры стали мягче, стали терпимее друг к другу. Нельзя сказать, что сразу всё поменялось, но не держим больше обид долго». |
|
|
