| Вот здесь уже и начинается то, что аноним называет „публичным издевательством над нелюбимыми священниками“, а „Уфимский священник“, корреспонденция которого приводится Преосвященным Саввой, – описывает словами: „попов в храме в присутствии прихожан, с криком и топаньем, обзывает дураками, мерзавцами, ослами и пудовишниками“. Это началось с первого года моего здесь пребывания и продолжалось включительно до последнего 1881 года, в раз принятом, ещё не ослабевающем порядке. Поэтому аноним не точен: нелюбимых священников у меня нет, с первых годов нельзя было ими и обзавестись. Начинаются замечания всем, в чём-либо неисправным. В первые три года я сам всё это собственноручно тут же в алтаре и в церкви и записывал, в свою памятную книжку, а в последние два года записывал главнейшее старший спутник мой. Вот причту церковному, священникам, во-первых, говорится: „небрежно креститесь“ (если что-либо подобное, а очень часто, замечается) „неправильно благословляете, не так кланяетесь. Зачем у вас причёска косым прибором? За светскостью гоняетесь. Нарукавники рубашки спрячьте. Воротнички-то зачем выставили! Запрещено ещё указом Императора Александра I-ro. Да и модная шляпа-цилиндр валяется на окне. Да кажись под епитрахилью и ряса нараспашку“ (бывало и это) и проч. В мирнице, в переносной дарохранительнице, в крестильном сосудце замечается иногда —340— то, что заметил ещё Димитрий Ростовский ; всё это выставляется настоятелю на вид и записывается. „Не так ризы сложены“, говорится и пишется, – „от этого они скоро загнивают. Запасные св. сосуды не поставлены, а положены под подолом риз, подризников“ и проч. „Пения никакого: поёт один причетник. В богослужении делаются такие-то ошибки“ и т. п. Конечно хорошее, добропорядочное, прекрасное, достоподражаемое называется по имени и отмечается всегда с такой же фотографической точностью. Обозрев алтарь и поклонившись престолу Господню, выхожу пред иконостас. Здесь, поклонившись святыне и преподав общее благословение всем предстоящим, вступаю в среду детей, всегда заблаговременно выстроенных впереди народа, детей не учившихся (отдельно) и учившихся в училищах, мальчиков и девочек. |
| В тексте несколько странное выражение: " оживлением подлинного Оригена " . — Ред. 1205 Ссылки на послания св. Василия приводятся автором согласно общепринятой нумерации (Garnier/Maran; в русском переводе указана в скобках), используемой и в современных критических изданиях. Встречающиеся несколько раз в тексте (без определенной системы) ссылки или дополнения ссылок указанием на номер согласно русскому переводу были нами исправлены или удалены соответственно. Последовательность посланий в русском переводе соответствует общепринятой, так что трудностей при переходе от одной системы нумерации к другой не возникает, различие же нумерации вызвано пропуском в русском издании безусловно подложных посланий, а также адресованных самому св. Василию. — Ред. 1206 Новейшую литературу и библиографию см. в обширной статье коллектива авторов: Василий Великий//ПЭ 7. С. 131—191 (полезная, но не исчерпывающе проработанная сводка сокращений соч. Василия на с. 741—743). К сожалению, вследствие отсутствия патрологического отдела в энциклопедии (показательна, например, неверная расшифровка сокращения CPG в этом и других томах ПЭ, несмотря на то что «Ключ греческих отцов» имеется в библиотеке Церковно-научного центра), не до конца продуманной технической подачи и недостаточной координации материала разных авторов статья не совсем удобна для научного использования (так, сокращения частично вынесены в конец, частично внедрены в библиографию, при чрезмерном объеме очень неудачно совмещающую хронологический и алфавитный принципы; отсутствует хотя бы краткий обзор древних переводов, рукописей и изданий творений Василия, вследствие чего в разделе о славянских переводах не использовано и. даже не упомянуто капитальное четырехтомное исследование П. Федуика, присутствующее, тем не менее, в общей библиографии). К рус. библиографии в ПЭ (далеко не полной, особенно в части дореволюционной литературы) следует добавить: [Аноним.] Жизнь святителя Василия Великого//ХЧ 9. 1823. С. 3-75, 121-181, 233-267; [Аноним.] Два друга [о св. |
| 808 Либо еще одно, неправильно помещенное в тексте, припоминание о битве у Волыня, которая состоялась в июле, в начале похода 1018 г. (см. примеч. 797), либо, как иногда считается в историографии, отголосок каких-то русско-польских столкновений во время отступления войска Болеслава I из Руси, инспирированных Святополком; ср. сообщение «Повести временных лет» о приказе Святополка «избивати» поляков «по городом» (ПСРЛ 1. Стб. 143–144; 2. Стб. 131). 809 Аноним или передает совершенно безосновательное польское предание, или прибегает к собственному вымыслу к вящей славе своего героя. Через год после возвращения в Киев вместе с войском Болеслава I Святополк был разбит и изгнан из Руси Ярославом. Некоторым оправданием слов Анонима может служить разве что факт присоединения Болеславом к своей державе Червенских городов (к западу от верхнего течения Западного Буга), которые были возвращены в состав Древнерусского государства только в 1030–1031 гг. 810 Вряд ли подлежит сомнению, что нижеследующее описание снова относится к битве у Волыня на Западном Буге, которая уже упоминалась в «Хронике» (см. примеч. 807). 811 Согласно Титмару, сражение у Волыня состоялось 22 июля (Thietm. VIII, 11/7), однако 23 июля в 1018 г. приходилось не на воскресенье, а на вторник; не было в тот день и какого-то иного церковного праздника. 812 Не вполне ясно, что означает у Анонима этот термин, обычно просто опускаемый переводчиками. В связи с общим значением лат. inquilinus «наниматель жилья; житель без собственности; вообще: состоящий при каком-либо коллективе, но не являющийся его формальным членом» (например, вольнослушатель среди студентов) переводим его в данном случае как «простой воин (в отличие от pыцapя-miles)» (ср. следующее примеч.). В своей плеонастической риторике хронист часто аккумулирует синонимы. 813 Clientes (дабы избежать повтора, отсутствующего в оригинале) передаем условно как «вассалы», хотя, полагаем, это слово в данном контексте значит то же, что inqilini (см. предыдущее примеч.). |
| Так писалась история во дни наших отцов. Впрочем, тот ошибся бы, кто подумал бы, что мы не приписываем никакого значения труду Анонима. Несмотря на многие недостатки, сочинение все же очень почтенно. Оно изобилует документами, приводимыми in extenso в прекрасном переводе. Язык сочинения чист и точен. Каким пуристом своего отечественного языка был Аноним, это ясно открывается на следующем примере. При одном случае, он употребил два латинских слова: Constantinus constanter (87). и находит, что он уже погрешил против чистоты русской речи, почему и спешит оправдаться пред читателем в следующих словах: здесь «игра слов, которую невозможно в точности перевести на русский язык». Так охраняли чистоту речи писатели-богословы в недалекой старине, и хвала им за это. Когда сравниваешь теперешние диссертации, загромождённые иноязычными цитатами в оригинале и написанные, поэтому, языком тарабарским, с диссертацией Анонима, истинно позавидуешь этим, быть может, невозвратным временам с их порядками. Сочинение Анонима, по его изложению, отличается раздельностью мыслей и отчетливостью их, чему много помогала старая манера делить рассматриваемые материи и подразделять их и внешним образом посредством цифр и букв алфавита. Об источниках, какими пользовался автор, ничего особенного нельзя сказать. Кроме латинских книг и выше рассмотренного сочинения Муравьева, под руками у него не было ничего. Даже немногочисленные цитаты из греческих книг известны автору, кажется, лишь в латинском переводе. Любопытно узнать, что автор умудрился где-то раздобыться латинским же переводом известной церковной истории французского аббата Флери. В заключение должны сказать, что новейшие писатели по Керулариевской эпохе, иногда не только не превосходят Анонима, но и значительно уступают ему. Аноним, например, очень рассудительно пользовался Муравьевым и ни одной из грубых ошибок его не перенес в свой труд; не так поступают современные борзописцы. Они, без разбора привносят в свои очень плохие сочинения всякий сор, ошибки, давно отмеченные, в том числе и Муравьевские, и таким образом служат научному регрессу и посрамляют церковно-историческую науку» Право, очень многому они научились бы из рассматриваемой старой книжки 437 . |
| —391— прошлом не одно только хорошее или светлое, но и дурное или темное, – это совершенно верно. Но предшествующие мне церковные историки, преосвв. Фаларет и Макарий, разве видят в нашем прошлом только одно хорошее или светлое, а не так же, как и я, хорошее или светлое вместе с дурным или темным? Правда, что между ними и мной есть существенное различие: но различие это состоит не в том, чтобы они видели в нашем прошлом одно хорошее, а я – одно дурное. Как они видят, так и я вижу главную причину у нас дурного в отсутствии у нас просвещения. Но тогда как они, вслед за Карамзиным, принимают, что просвещение вводилось было к нам и укоренилось было у нас, а потом от случайной причины исчезло, я нахожу невозможным представлять дело таким образом и утверждаю, что попытка св. Владимира ввести к нам просвещение окончилась неудачей и что мы остались без просвещения (настоящего) с самого начала у нас христианства (об этом пространно говорю я в книге, – I, 580 sqq, а также и в речи пред диспутом, на которую указывал выше. «Впрочем, кто знаком с его «Историей русск. церкви», говорит аноним, тот знает, что это – историк, от которого» и пр., т.е. хочет сказать, будто все одного с ним, крайне плохого, мнения о моей Истории русской церкви. Находя позволительною самозащиту, отвечу ему, что он беззастенчиво лжет и желает ввести читателей «Странника» в заблуждение. Есть немалое количество людей темных, которые действительно одного с анонимом, весьма плохого мнения о моей Истории; есть люди и нетемные, которые очень неблагосклонны к моей Истории по побуждениям или по совсем научным или совсем ненаучным; но затем, что касается до большинства людей нетемных, то, думается мне, я не схвастаю, если скажу, что оно решительно в мою пользу. Во всяком случае, я могу привести свидетельство за себя, авторитет которого, может быть, и будет оспаривать аноним с подобными ему, но которому никак не откажут в этом авторитете люди нетемные. Я представлял мою Историю в Академию Наук на соискание Уваровских |
| Так писалась история во дни наших отцов. Впрочем, тот ошибся бы, кто подумал бы, что мы не —272— приписываем никакого значения труду Анонима. Несмотря на многие недостатки, сочинение все же очень почтенно. Оно изобилует документами, приводимыми in extenso в прекрасном переводе. Язык сочинения чист и точен. Каким пуристом своего отечественного языка был Аноним, ото ясно открывается на следующем примере. При одном случай, он употребил два латинских слова: Constantinus constanter (87), и находит, что он уже погрешил против чистоты русской речи, почему и спешить оправдаться пред читателем в следующих словах: здесь «игра слов, которую невозможно в точности перевести на русский язык». Так охраняли чистоту речи писатели-богословы в недалекой старине, и хвала им за это. Когда сравниваешь теперешние диссертации, загроможденные иноязычными цитатами в оригинале и написанные, поэтому, языком тарабарским, с диссертацией Анонима, истинно позавидуешь этим, быть может, невозвратным временам с их порядками. Сочинение Анонима, по его изложению, отличается раздельностью мыслей и отчетливостью их, чему много помогала старая манера делить рассматриваемые материи и подразделять их внешними образом посредством цифр и букв алфавита. Об источниках, какими пользовался автор, ничего особенного нельзя сказать. Кроме латинских книг и вышерассмотренного сочинения Муравьева, под руками у него не было ничего. Даже немногочисленные цитаты из греческих книг известны автору, кажется, лишь в латинском переводе. Любопытно узнать, что автор умудрился где-то раздобыться латинским же переводом известной церковной истории французского аббата Флери. В заключение должны сказать, что новейшие писатели по Керулариевской эпохе, иногда не только не превосходить Анонима, но и значительно уступают ему. Аноним, наприм., очень рассудительно пользовался Муравьевым и ни одной из грубых ошибок его не перенеси в свой труд; не так поступают современные борзописцы. Они, без разбора привносят в свои оч. плохие сочинения всякий сор, ошибки, давно отмеченный, в том числе и Муравьевские, и таким образом служат научному регрессу и посрамляют церковно-историческую науку. Право, |
| Другие полагают, что имя Теодула или Теодола есть не аноним, но именование эклоги, подобно тому, как название одной комедии есть Eunuchus, или трагедии нередко называются собственными именами 70 . Или же это – слово, которое спаяно из греческого и латинского (theos-dolos), дабы обозначить содержание эклоги 71 . Наиболее общее мнение то, что автор указывается в имени Теодул, что последний был родом италиец, посещал Афины, получив там греческое образование, слышавший там споры язычников с христианами, воспроизвел их в своей эклоге, достиг там посвящения во епископа, или просто был духовным по званию, рановременно скончался и потому не успел надлежаще исправить своей эклоги 72 . Разбирая это сказание, в компетентнейшем из двух первичных его источноков – в свидетельстве Зигберта (12-й век), профессор Бек находит, что оно не представляет сообщения каких-либо исторических данных, а есть простой вывод из эклоги – италиец взято по предположению из того, что эклога написана по-латыни, исторического данного в нем нельзя читать потому, что в таком случае сказано было бы точнее, например, что Теодол был неаполитанцем, мантуанцем и т. д.; о греческом образовании говорится потому, что в эклоге собственные имена библейских лиц пишутся не по вулгате, а по 70-ти, и есть сочетания невозможные для латинского языка; об афинских спорах христиан с язычниками говорится по предположению на основании эклоги, а не фактическая, потому, что, в то время, к которому относится писатель эклоги, языческих софистов не только не могло быть в Афинах – откуда они были изгнаны в 5-м веке, но и в глухих местностях Греции; наконец в виду всего этого, речь о духовном звании автора и ранней смерти, помешавшей ему исправить свое произведение, вернее всего толковать в том смысле, что в эклоге общий характер наиболее свойственен писателю духовному; но, по местам, встречаются неправильные стихи с точки зрения нравственной аллегоризации 73 . Сам Бек, склоняясь к тому, что Theodutus есть аноним, относить писателя к концу 7-го или началу 8-го века, опираясь на том отрицательном, что свидетельство Зигберта, следуя которому писателя отодвигают (различно) к важнейшему времени, не может считаться твердым – хотя З., в своем сочинении о церковных писателях, сначала соблюдает точный хронологический порядок; но в аппендиксе – большая неопределенность, и потому Теодул у него – между двумя писателями, из коих один стоит под 709 г., другой же под 852-м г. |
| 836 Вторая дочь Владислава I Агнеса была монахиней в Кведлинбурге, в Германии. О третьей дочери ничего определенного не известно. 838 Из древнерусской летописи известно, что в 1102/3 г. Болеслав III женился на дочери киевского князя Святополка Изяславича Сбыславе (ПСРЛ 1. Стб. 276; 2. Стб. 252); эта дата подтверждается и польской анналистикой 41/3). Обычно считается, что родство супругов объяснялось их общим происхождением от польского короля Мешка II, так как Сбыслава приходилась внучкой киевскому князю Изяславу Ярославичу, который был женат на дочери Мешка. Действительно, браки между правнуками одного и того же лица запрещались церковью как недопустимо близкородственные. Однако естественное мнение, что Святополк был сыном Изяслава именно от Гертруды, сталкивается с определенными трудностями; это дает основание предполагать, что Святополк происходил от наложницы Изяслава Ярославича. В таком случае родство Болеслава III и Сбыславы Святополковны может объясняться тем, что оба они были правнуками чешского князя Бржетислава I через своих матерей, дочерей чешских князей Спытигнева II и Братислава II (Назаренко 2001а. С. 559–578). 840 Октава (октавы) – празднество, продолжающееся восемь дней; эта длительность принята в Западной церкви для больших церковных торжеств. 841 Старший брат Болеслава III; связь Владислава I Херманна с матерью Збигнева была объявлена церковью конкубинатом, что, однако, в раннее средневековье, вообще говоря, не служило препятствием при столонаследии. Поэтому после смерти в 1102 г. Владислава I его владения были поделены между сыновьями: Збигнев получил северную часть (Великую Польшу и Мазовию), Болеслав – южную (Малую Польшу и Силезию). 842 Речь идет о событиях 1106–1107 гг. Венгерский король – Кальман. «Король» Руси – киевский князь Святополк Изяславич; как видно из последующего, русскую помощь возглавлял волынский князь Ярослав Святополчич (см. примеч. 844). 844 Волынский князь Ярослав Святополчич. Аноним усваивает ему титул dux, необычный для русских князей в латиноязычной историографии XI–XII вв. (см. 5, примеч. 115; ср. выше неизменное гех применительно к киевским князьям Ярославу Владимировичу и Изяславу Ярославичу у самого Анонима). Дело, видимо, в том, что, описывая события, современником которых он был, хронист проявляет не только некоторое знание имен, но и знакомство с княжеской иерархией: таким образом он передает подчиненный статус волынского князя под рукой его отца – киевского князя Святополка Изяславича. |
| Так как аноним возражает против того, что монтанисты ссылаются на лиц, не принадлежавших к ним и не находящихся в духовном родстве с ними, и так как, с другой стороны, монтанисты, однако, ссылались на них, то, следовательно, Кодрат и Аммия, вследствие ранее последовавшей смерти, не могли обнаружить дружественного или враждебного отношения к Монтану. Далее, весьма естественно заключить, что Кодрат точно так же, как и поставленная в тесную связь с ним Аммия и прежде названные дочери Филиппа, которые жили в Иераполе, принадлежал асийской провинции. Эту принадлежность Кодрата асийской провинции и к первому после апостолов поколению этой страны засвидетельствовал и Евсевий, когда в III, 37 говорит, что он вместе с дочерьми Филиппа (αμα τας Φιλππου θυγατρσιν) отличался даром пророчества. Из этого выражения можно сделать вывод, что Кодрат не только одновременно с дочерьми Филиппа и подобно им проходил пророческое служение, но имел и личные отношения к иерапольским пророчицам. Наконец, заслуживает внимания и то обстоятельство, что аноним два раза указывает место жительства Аммии (Филадельфию), а Кодрата два раза называет только по имени. Так как и Евсевий нигде не дает определенного места жительства Кодрата, то прежде допущенная альтернатива относительно рода церковного служения пророка Кодрата решается в том смысле, что Кодрат был не пастырем или епископом, а евангелистом или миссионером; в противном случае было бы непонятно, почему Евсевий не называет его, подобно Поликарпу, Папию, Игнатию и ничем не известным епископам Онисиму Эфесскому, Дамасу Магнезийскому, Поливию Траллийскому, епископом определенной епархии. Только если Кодрат был евангелистом с постоянно меняющимся местом жительства, понятно, что Евсевий к первому упоминанию его имени присоединяет воодушевленное описание миссионерских подвигов христиан ко времени Траяна (III, 37). Если сопоставить те черты, какими характеризуется личность Кодратапророка, с теми данными, какие сообщает Евсевий относительно Кодрата-апологета, то окажется, что тождество их представляется в высшей степени вероятным: как тот, так и другой получают предикат апостольского ученика, и, следовательно, оба принадлежат одному и тому же времени; не встречает никаких затруднений и предположение, что апологет Кодрат был родом из Малой Азии. |
| 11. Время составления номоканона в XIV титулах. – Относя время появления канонической синтагмы в 14 титулах ко времени царствования Тиверия 828 приблизительно к 580 году. Цахариэ предполагает, что она была преобразована в номоканон тоже раньше Трулльского собора, в царствование Ираклия, приблизительно между 629 и 640 годами. Основания следующие: во-первых, в номоканоне (I. 30) есть ссылка на новеллу Ираклия от 612 г., определяющую штат клира при великой церкви в Константинополе; во-вторых, в некоторых рукописях есть схолия (или дополнение к гл. 1 титула указывающая на новеллу императоров Ираклия и Константина от 629 г. в следующих словах: «это узаконение возобновлено в силу обнародованного ныне закона благочестивейших царей наших Ираклия и Константина к Сергию патриарху». Эти указания, особенно последняя схолия, по мнению Цахариэ, дают основание заключить, что номоканон составлен в царствование Ираклия, после 629 г., если, впрочем, схолия эта 829 и ссылка сделаны самим составителем, а не суть добавки другого лица, и если считать доказанным, что сделаны они именно в царствование Ираклия, а не позднее 830 . 12. Автор номоканона. – В теперешнем тексте титула в главе 10-й мы читаем: «разные же другие узаконения об этом я собрал в одной, записанной мною книге (монобибле) о кажущихся противоречиях (в законах)»: περ ναντιοφανειν μν ββλ (μονοιλ) 831 . В одной рукописи к этим словам сделана схолия: «заметь об Энантиофане, что он составил и то и другое» 832 , т. е. и номоканон и книгу о противоречиях. В самом деле, если вышеприведенные слова Энантиофана не занесены в номоканон из его комментария к Дигестам другим каким-нибудь составителем номоканона 833 , то мы можем заключать, что Энантиофан действительно был составителем номоканона. Из схолий к Василикам мы узнаем, что этот анонимный писатель обозначался схолиастами обыкновенно именем Энантиофана (ναντιοφανς) и что ему принадлежали и другие сочинения, которые иногда приписываются просто Анониму 834 . По исследованию Цахариэ, это не был однако Аноним, составивший обработку Дигест (Digestorum κατ πλτος), Аноним Младший, писавший толкования (παραγραφα) к изложению Дигест Анонима Старшего, следовательно, живший значительно позднее 835 . А потому его нельзя отождествлять с профес. Юлианом, юристом Юстиниановского времени, как это делает в последнее время Питра 836 . Бинер высказывал догадку, впрочем без всякого основания, что составителем номоканона в 14 титулах был Патриарх Сергий 837 (610–638). § 30. Номоканон патриарха Фотия |
|
|
