| 531–582 гг), продолживший труд Прокопия до 558 г.; Менандр Протиктор, военный чин при дворе императора Маврикия (582–602 гг.), освещающий период 558582 гг. (его труд дошел во фрагментах); Иоанн Епифанийский из Сирии – о событиях от 570-х гг. до 591 г; в VII в. – Феофилакт Симокатта (умер после 641 г) – о событиях с 582 до 628 гг.; анонимный автор «Пасхальной хроники», доводящий изложение событий от сотворения мира до 629 г.; Георгий Писида, описавший в поэмах войны василевса Ираклия (610–641 гг.); армянский историк Себеос, затрагивающий восточные походы Ираклия и начало войны с арабами до 661 г.; в VIII в. – Патриарх Никифор, охвативший в «Краткой истории» 602–769 гг.; сирийская «Хроника» Дионисия Телльмахрского; в IX в. – Георгий Синкел, доведший изложение от сотворения мира до 284 г.; Феофан Исповедник , друг Синкела, продолживший описание событий до 813 гг.; монах Георгий Амартол («Грешник»), рассказавший в начале 860-х гг. хронику мира от Адама до 842 гг.; аноним, составивший «Книгу понтификов», охватывающую события до 872 г.: в Х в. – Константин Багрянородный, который описал жизнь своего деда василевса Василия I (867–886 гг), составил трактаты «О фемах» (компиляция по военно-административному устройству Византии), «Об управлении империей» (о народах), «О церемониях», или «Книга церемоний»; эксцерпта – историческая энциклопедия, выписки из античных и византийских авторов, разделенные на 53 отдельные книги («Объявление императора», «Посольства», Стратегемы», «Обычаи и нравы», «Добродетель и порок» и пр. – значительная их часть утрачена); константинопольский чиновник Иосиф Генесий с его «Книгой царств» («Правления»), охватывающей период 813–866 гг.; аноним, известный как Продолжатель Феофана, скорее всего, несколько авторов, которые в Х в. описали правления византийских императоров с 813 до 866 гг.; аноним, в правление Никифора II Фоки (963–969 гг.) завершивший сочинение, известное под условным названием Монемвасийская хроника (о событиях 569–806 гг.); Лев Диакон, современник василевса Василия II, описал историю событий с 959 по 975 гг., прежде всего ромейско-болгарские войны этого периода; так называемые хроники «семьи Симеона Логфета» (собственно хронография Симеона Логофета или Симеона Магистра , хроника Псевдо-Симеона, хронография Феодосия Мелитинского (Мелиссина), редакции хроники Продолжателя Георгия Амартола – о событиях с 842 до 948 гг., хронография Льва Грамматика, завершенная в 1013 г., а также включенная в нее анонимная хроника IX в. |
| —160— сравнительно еще весьма хорошему и даже совсем выдающемуся, а по отношению к решительному большинству наших древних житий» (стр. 1–2). Если в виду сейчас сделанной улики аноним, так сказать, вывернется и скажет, что если я не укоряю Епифания, то делаю еще гораздо худшее, – укоряю большинство писателей древних житий; в таком случае я ему отвечу: пусть он читает истории русской церкви преосвв. Филарета и Макария, пусть он читает специальное исследование о житиях В. О. Ключевского («Древнерусские жития святых, как исторический источник»), и он увидит, что я в данном случае нисколько не щеголяю оригинальничаньем, т. е. не высказываю недовольства из стремления к оригинальничанью, из страстного желания сказать что-нибудь такое, чего не говорил до меня никто, а говорю совершенно то же самое, что говорят и другие (или, так как говорю после других, лишь повторяю этих других). Итак, общий укор мне со стороны анонима за то или в том, что я позволяю себе быть не вполне доволен Епифанием, совершенно неоснователен, потому что мое некоторое недовольство Епифанием имеет свое полное основание. Относительно частностей, которые аноним ожидал бы найти в написанной мною биографии преп. Сергия («Читателю думается, что пред ним предстанет» и пр.) должно быть сказано, что, увлекаясь желанием показать свое полное знакомство со всеми теми требованиями, которые предъявляются к настоящим историкам (с целью, разумеется, хвастнуть этим знакомством), аноним вдается в совершенное завирательство. «Изобразить жизнь боярского семейства того времени, нарисовать картину тогдашней Руси» и пр. и пр. Предъявлять эти требования с легким сердцем может только совершеннейший невежда в русской истории. С великим удовольствием изобразил бы я вам жизнь боярского семейства тогдашнего времени: но как бы я это сделал, когда у меня нет никаких данных для изображения (в этом случае, конечно, уже не по вине Епифания)? С великим удовольствием нарисовал бы я вам картину тогдашней Руси: но как бы я её нарисовал, когда почти что не с чего рисовать, когда Русь XIV в. стоит перед нами в таком мраке, |
| В виду грамоты патриарха, не только одобрявшей предприятие, но даже как бы нарочито требовавшей его, ропот, разумеем открытый, и протесты были невозможны; однако не все монахи Сергиева монастыря согласились на то, чтобы жить по-новому; нашлись между ними такие, не знаем – многие ли, которые решительно не хотели общежития и тайно и ушли из монастыря» (стр. 22 нач. 23). Будьте добры, любезный читатель, прочтите выписанное место не однажды, а дважды и трижды, и потом скажите по совести: есть ли тут что-нибудь похожее на те речи, которые усвояет мне аноним? Что же я ему отвечу? У меня нет другого ответа ему кроме того, чтобы напомнить ему, что Василий Великий назначает весьма тяжкое наказание клеветникам. Аноним инсинуирует на меня, будто я считаю преп. Сергия человеком «себе на уме». Этого «себе на уме» он не выдумывает, оно у меня есть; но только он, употребляя свойственный ему беззастенчивый способ создания против меня обвинений, придает моим словам как раз обратный смысл, против того смысла, в котором употребляю их я, вместо отрицательного смысла, какой они имеют у меня, придает им смысл положительный. Изображая личный характер преп. Сергия по Епифанию, я говорю, что он «был незлобив и прост без всякой примеси хитрости и так называемого «себе на уме» (была в нем «простота без пестроты», как выражается жизнеописатель), стр. 30: а аноним инсинуирует на меня, будто я считаю преп. Сергия человеком себе на уме! Е. Голубинский (Окончание следует). Заозерский Н. А. Чем силен штундизм?: (По поводу ответа А. Я. Дородницына на ст.: Борьба с сектантством. Богословский вестник. Январь. 1893)//Богословский вестник 1893. Т. 4. 10. С. 179–195 (2-я пагин.). —179— В майской книжке «Чтений в Обществе любителей духовного просвещения» один из ревностных миссионеров Херсонской епархии А.Я. Дородницын напечатал статью под заглавием: Чем вреден штундизм для церкви и государства, адресовав её лично нам именно так: «ответ Проф. Н.А. Заозерскому ». За такую честь приносим ревностному подвижнику благодарность, но не почитаем нужным скрывать и недоумения: на какой, или на какие вопросы наши мы удостоились сего ответа? Ибо ни лично А.Я. |
| На тех же лицах, который не за нас, а против нас, Аноним взирает сурово и неизменно осуждает за их действия. Посмотрим, как характеризует он письмо современного папы Льва IX-ro, написанное в ответ на вышеуказанное письмо Керулария. Вот слова автора: «Собственно говоря, это не письмо, а преобширный трактат, состоящий из 41 главы, и не ответ Михаилу, а разглагольствие о предметах посторонних, наполненное всякого рода неприличными ругательствами и обвинениями на восточную церковь вообще, на Константинопольскую в частности, и —271— Михаила в особенности» (стр. 12). При этом следует заметить, наш Аноним имеет не только недостаточные, но и не верные представления о той роли, какую играл папа в начинаниях латинской церкви того времени, направленных к исправлению внутренних недостатков этой церкви: он преувеличивал значение личности Льва IX-ro в указанных начинаниях (стр. 93 примеч.). Быть может, ни в чем так наглядно не выражается у автора стародавняя историческая манера обсуждать события под известным условным углом зрения, как в той оценке папских легатов, бывших в Константинополе и параллельно с этим патриарха Керулария, какую находим в следующих словах его, автора: «Легаты неистовствуют в чужом городе, при чужой кафедре: Михаил, на собственном престоле патриаршем, действует хладнокровно и спокойно». «Легаты в своей нелепой хартии не обличают, а площадным образом поносят патриарха, называя его псевдо-патриархом, новокрещенным, очерненным какими-то весьма многими преступлениями и проч.: Михаил в своем определении соборном говорит о легатах ясно и отчетливо». (Sic!) (стр. 27). Последние годы жизни Керулария изображены автором тенденциозно – вопреки ясным историческими указаниям, причем деятельность и поведение патриарха в Константинополе обеляются с излишнею старательностью (41–43). Интересно отметить то, что наш Аноним, этот ревностный апологет Восточной церкви, в конце концов приходит к тому неожиданному выводу, что никакого разделения церквей при Керуларии вовсе и не происходило. «Где тот окончательный разрыв (между двумя церквами), о котором пишут историки? спрашивает себя автор, и отвечает: «его не было во дни Керулария, не было и потом. Правда, было разногласие во мнениях, но тут патриарх решительно неповинен. Мнения отнюдь не новы, разногласие более сильное и более всеобщее возникло лет за 200-ти до Керулария (т.е., конечно при Фотии). Вспыхнул было и раздор (при Керуларии), но он с течением времени мог бы и погаснуть» (126–127). |
| На страницах наших церковных изданий и в деятельности наших иерархов и богословов мы постоянно находим верность этим словам, большую широту и братскую веротерпимость. Эта широта проявляется и в совместных молитвах (напр., во время Рождества и Пасхи), в участии нашей Церкви во ВСЦ. Дух мира и взаимопонимания дорог и мне как рядовому священнику. Именно таков мой мнимый «католицизм». Повторяю: то, что я кого–то якобы «благословлял» на отпадение и даже «руководил» им, как заверяет аноним, — чистая ложь и клевета, исходящая от человека, который питается необоснованными слухами и дезинформацией. Недостойным приемом является и намек на мое «влияние» на о. Г. Якунина. Если уж автор «Характеристики» так много обо мне знает, он должен был бы знать, что, хотя я учился и дружил с о. Якуниным лет 30 назад, я не вдохновлял его известной деятельности и не принимал в ней никакого участия. II. Cmoль же нелепы обвинения в мой адрес, связанные с иудаизмом. Никогда не имел к нему никакого отношения. И вообще — не подхожу к категории «богоискателя», как с чужих слов называет меня «Характеристика». Я с младенчества воспитан в Православии, с 15–ти лет нес клиросное послушание, прошел обе наши духовные школы, 27 лет — у Престола. Мне и в голову не приходило посещать зачем–то синагогу, «благословлять» на это кого–либо или вообще тяготеть к отжившему законничеству. 1. Для подкрепления своих изобличений аноним приводит слова, вырванные из контекста моего так называемого «интервью». Происхождение его следующее. Более 10 лет назад неизвестный человек остановил меня в церковном дворе и просил ответить на несколько вопросов о евреях и христианстве. Не видя в этом ничего предосудительного, я высказал ряд своих частных соображений по частным вопросам, отнюдь не зная, что они будут где–либо напечатаны. Естественно, я говорил с этим человеком следуя словам св. ап. Павла: «Будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для иудеев я был как иудей, чтобы приобрести иудеев для чуждых закона — как чуждый закона — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу — чтобы приобрести чуждых закона» (1 Кор. 9, 19–21). В моих ответах аноним усмотрел «неправославие», в частности потому, что я будто бы не признаю Церковь истинным Израилем. Это искажение или намеренное непонимание моей мысли. Я именно говорил о Вселенской Церкви как преемнице Церкви ветхозаветной. |
| В самом деде, если и церковь «древняя» св. Ирины была посвящена идее мира и, всего вероятнее, по определенному случаю или мотиву, то и посвящение церкви во имя «Святой Премудрости Божией» должно было вызываться также соображениями, от нас закрытыми историей, которая всякий раз в Византии отличается плохою памятью, коль скоро дело идет о чертах духовной истории в ее раннюю эпоху. Все исследователи, как и сами позднейшие хроникеры Византии, очевидно, смотрят, как на факт маловажный – историю церквей до Юстиниана, т. е. до 530 г., когда София сгорела во время восстания. Аноним, изданный Бандури, делает даже прямые в этом отношении ошибки. Между тем, весьма важно, сколько времени и в каком виде существовало здание Константина: известие Сократа, Кедрина и др., что Констанций уже расширил его и сделал большою церковью, как бы указывает на то, что церковь Константина была, действительно, только превращенный языческий храм и, быть может, небольшого размера 200 . Об этой церкви затем Аноним 201 , т. е. описатель времен Алексея Комнена говорит как о базилике, т. е. церкви продолговатой (dromikèhn), тогда как Феофан приписывает постройке Констанция куполообразную (sfairoeidèhv) или по крайней мере, круглую форму, а затем тот же Аноним приписывает церкви Софии, переделанной Руфином при Феодосии, форму базилики, крытой сводами (dièa kulindrik%wn kaméarwn). Как разобраться в этой путанице известий? По нашему мнению, ни Дюканж, ни Бандури не правы, когда один принимает слишком на веру показания летописцев, а другой слишком решительно их отрицает, основываясь на неправильном счете лет. Археологическим сведениям Византийских историков можно доверять лишь тогда, когда они идут, так сказать, из первых рук, и всем известна привычка их пристраивать к памятникам имена Константина Великого , Юстиниана, Евсевия и пр. С другой стороны, ошибки в годах далеко не имеют того значения, чтобы по ним можно было бы отрицать известие о форме, виде церкви и т. п. Итак, все что мы из этой путаницы можем почерпнуть, является на первый взгляд в виде вопросов, но и вопросы важны, коль скоро они помешают укорениться голословным обобщениям. А именно: нет ничего невозможного в том, что ц. св. Софии и до Юстиниана была уже крыта сводом (хотя не куполом), и потому заключение Лабарта 202 , что Константин усвоил церковным постройкам нового Рима базиличную форму «старого» Рима, не доказано, – а это заключение принято всеми. Появление архитектуры округлых и потом купольных церквей ранее Юстиниана принимается почему – то в Солуни, Эфесе и пр., но не в Константинополе 203 . |
| Далее аноним пишет: «... Катберт описал им (пастухам) чудесное видение так, как он его увидел, и предсказал далее, что это была душа святейшего епископа или какого-нибудь другого великого мужа» (анон. житие, кн. 1, гл. 5). Перерабатывая эту главу из жития анонима, Беда подчиняет повествование общей идее избранничества. Он отказывается от использования библейского текста ( Быт 23:16 ), приведенного анонимом, так как содержание видения, описанного в стихах 13 – 15 этой главы из Книги Бытия, не соответствует его замыслу (речь идет о потомстве Иакова, которое должно увеличиться, «как песок земной» ( Быт 28:12 )). Основное внимание Беда уделяет речи Катберта, обращенной к пастухам. Катберт не только высказывает свои догадки о том, что душа была вознесена ангелами в Небесное Царство, но и пересказывает видение, и толкует его. Судя по тому, что Беда считает толкование видения важным элементом повествования, можно предположить, что он проводил скрытую параллель между Катбертом и пророком Даниилом, которому Бог еще в отрочестве дал «знание и разумение всякой книги и мудрости», а также «даровал разуметь всякие видения и сны». ( Дан 1:7 ). Представление Беды о «юном старце», таким образом, могло основываться на его знании библейских текстов, принадлежащих общехристианской традиции, причем сравнение двух житий показывает, что Беда гораздо лучше, чем аноним, ориентируется в Св. Писании. 3.2. Идеальный монастырь в представлении Беды Поскольку герой Беды всю жизнь провел в монастыре, именно этому месту действия Беда уделяет больше всего внимания. В центре повествования оказывается монастырь Линдисфарн и устав, по которому жили и Катберт, и братия, попросившая Беду написать житие святого. Автор анонимного жития не уделяет никакого внимания уставу Линдисфарнского монастыря, хотя, по его собственному утверждению, именно Катберт «положил начало жизни по уставу, который мы и до сего дня соблюдаем вместе с правилом Бенедикта» (анон. житие, кн. 3, гл. 1). Вероятно, ко времени создания первого жития (конец VII в.) устав, данный Линдисфарнской общине Катбертом, был всем известен, поэтому аноним сосредоточился на фактах биографии новопрославленного святого, а не на вещах, знакомых всем и каждому. |
| Только однофамилец и сродник этого лица служит в самое последнее время в Страупе на полицейской службе и, вопреки воле церковной власти, поселился в одном из погостных домов... Тенденциозно неправильные сведения дает аноним и относительно православного Алексеевского монастыря, будто этот монастырь сооружен католиками и потому подлежал передаче католикам. Центральная святыня Алексеевского монастыря – Алексеевский храм построен в XVIII ст православным кн Долгоруким на средства, пожертвованные им и др жертвователями. Он неизменно состоял в полном владении Православной церкви. В нынешнем главном монастырском корпусе, до приобретения его Православною церковью, была аптека и аптечный склад. С 1837 года этот корпус составлял законную, бесспорную и безраздельную собственность Православной Церкви и резиденцию православных архиереев. Малый архиерейский корпус построен в девяностых годах прошлого столетия архиепископом Арсением и сдан в собственность Церкви. Таким образом, католикам был передан монастырь, оборудованный не ими, а православными. Юридический ход мышления анонима нам кажется по меньшей мере странным. Если оборудованный православными монастырь, по юриспруденции анонима, надлежало передать католикам на том основании, что когда-то на территории монастыря была католическая церковь , то от мудреного анонима можно ждать и такого мудрования, что всю нашу столицу надлежит передать тем, кто, когда основали- построили «старую» Ригу, как раз на том месте, где мы ее имеем ныне. После сказанного вполне понятно, что «православный» аноним, поставив вопрос: «действительно ли православие в Латвии под угрозой?», к разрешению вопроса подходит с искаженными данными и с умолчанием фактов, о которых не может молчать ни один подлинно православный. Упорно молчит «православный» аноним о том, что в Латвии и в столице и в других местах, православные храмы, только православные, насильственно снесены с лица земли и еще раздаются призывы к «сметению» наших храмов; что православные храмы, только православные, во множестве насильственно обращены в помещения для обслуживания мирских надобностей, ничего общего не имеющих с религией, и все еще намечаются новые жертвы десакрации; – что самые чтимые православные храмы насильственно переданы инославным. |
| —384— говорящие о взгляде, которого я вовсе не заявляю, не имеют никакого смысла. Что преп. Сергий еще до пострижения в монахи был особых взглядов на монашество, это совершенно ясно из того, что для пострижения в монахи и для монашества (я бы сказал: для монашествования, но боюсь переломить хрупкий язык анонима) не пошел в монастырь, что было бы делом обычным, а, чт было делом совсем необычным, пошел в пустыню. Пока он жил в пустыне один, конечно, он не думал об общежитии, потому что одному думать об общежитии невозможно. Скоро ли начал он думать об общежитии после того, как собрались к нему братия и около его кельи составился монастырек, я не знаю и в книге ничего об этом не говорю; но думаю и уверен, что весьма скоро. В своем поведении как игумена монастыря преп. Сергий явно старался подражать преп. Феодосию Печерскому , о чем я говорю в книге (стр. 24 fin.). С полною вероятностью должно думать, как я тоже говорю в книге (ibid.), что к введению общежития подвигнул преп. Сергия древний пример преп. Феодосия. Но, принимая это, со всею вероятностью нужно думать, что он хорошо познакомился с житием преп. Феодосия, как отца нашего русского монашества, – что он читал и перечитывал его, когда еще один жил в пустыне («с полною вероятностью должно думать… со всею вероятностно нужно думать», – это приведет моего анонима в бешенство: но пусть себе беснуется на доброе здоровье). Сражаясь с мельницами или с собственной на меня выдумкой, аноним говорит: «Естественнее думать " … Да и я вовсе не говорю, что это не естественно, и вовсе не думаю говорить, что сегодня преп. Сергий дошел до мысли об общежитии, а завтра уже начал приводить ее в исполнение. Дальнейшие речи анонима в этом отделе представляют из себя нечто истинно плачевное по отношению к его репутации как книжника (книжного или до некоторой степени образованного человека) и как монаха (какового он заставляет предполагать в себе). «Ведь он, говорит аноним о преп. Сергии, смотрел на себя слишком смиренно, чтобы затевать (не считает аноним этого слова весьма вульгарным в данном случае?) что-либо самому, |
| На тех же лиц, которые не за нас, а против нас, Аноним взирает сурово и неизменно осуждает за их действия. Посмотрим, как характеризует он письмо современного папы Льва IX-ro, написанное в ответ на вышеуказанное письмо Керулария. Вот слова автора: «Собственно говоря, это не письмо, а преобширный трактат, состоящий из 41 главы, и не ответ Михаилу, а разглагольствие о предметах посторонних, наполненное всякого рода неприличными ругательствами и обвинениями на восточную церковь вообще, на Константинопольскую в частности, и Михаила в особенности (стр. 12). При этом следует заметить, наш Аноним имеет не только недостаточные, но и не верные представления о той роли, какую играл папа в начинаниях латинской церкви того времени, направленных к исправлению внутренних недостатков этой церкви: он преувеличивал значение личности Льва IX-ro в указанных начинаниях (стр. 93 примеч.). Быть может, ни в чем так наглядно не выражается у автора стародавняя историческая манера обсуждать события под известным условным углом зрения, как в той оценке папских легатов, бывших в Константинополе, и параллельно с этим патриарха Керулария, какую находим в следующих словах его, автора: «Легаты неистовствуют в чужом городе, при чужой кафедре: Михаил, на собственном престоле патриаршем, действует хладнокровно и спокойно. «Легаты в своей нелепой хартии не обличают, а площадным образом поносят патриарха, называя его псевдо-патриархом, новокрещенным, очерненным какими-то весьма многими преступлениями и проч.: Михаил в своем определении соборном говорит о легатах ясно и отчетливо». (Sic!) стр. 27.) Последние годы жизни Керулария изображены автором тенденциозно – вопреки ясным историческим указаниям, причем деятельность и поведение патриарха в Константинополе обеляются с излишнею старательностью (41–43). Интересно отметить то, что наш Аноним, этот ревностный апологет Восточной церкви, в конце концов приходит к тому неожиданному выводу, что никакого разделения церквей при Керуларии вовсе и не происходило. «Где тот окончательный разрыв (между двумя церквами), о котором пишут историки»? спрашивает себя автор, и отвечает: «его не было во дни Керулария, не было я потом. Правда, было разногласие во мнениях, но тут патриарх решительно неповинен. Мнения отнюдь не новы, разногласие более сильное и более всеобщее возникло лет за 200-ти до Керулария (т.е., конечно, при Фотии). Вспыхнул было и раздор (при Керулария), но он с течением времени мог бы и погаснуть» (126–127). |
|
|
