| Здесь же мы видим указание на то, что социум состоит из одних и тех же феноменов, являет себя одними и теми же ликами — любовью и ненавистью, смирением и спесью и т. д. Это константы, присутствующие в мире людей, несмотря на изменения внешних условий жизни. Факт течения истории Библия не просто не отрицает, а утверждает, одна только Книга Бытия говорит: вот первые одежды, которых не было доселе, вот первый пастух, первый земледелец, первые жертвоприношения, кузнец, музыкант, город, множественные языки народов… Мысль Екклесиаста скорее созвучна словам Христа: … как было во дни Ноя, так будет и в пришествие Сына Человеческого: ибо, как во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и не думали, пока не пришел потоп и не истребил всех, — так будет и пришествие Сына Человеческого… (Мф 24:37–38) — то есть жизнь наполнена тем же, чем и все дни человечества, и нет принципиальной разницы, вскипает ли зависть к обладателю палки-копалки или тринадцатого айфона, рождается ли новая жизнь в темной пещере или в светлом родильном зале — это лишь смена декораций, много привносящая, но не влияющая на роли и их исполнителей. Я, Екклесиаст, был царем над Израилем в Иерусалиме… Еккл 1:12 Это первый стих основной части текста. Важно отметить, что упоминание авторского «я» достаточно структурировано в рамках книги. В ее начале авторскому эгоцентризму уделено немало места — «я» встречается более чем регулярно. Всего в 12 главах — 29 раз, не считая глаголов в первом лице, требующих при переводе на русский дополнительного использования «я». В первых главах нигилист Соломон без ложной скромности перечисляет все свои эксперименты и опыты над реальностью: я видел все, я устроил, я насадил, я завел себе, я решил испытать… К середине повествования эго начинает уходить на второй план, появляются обращения ко второму лицу: «не торопись устами», «не говори», а в конце авторской части книги — и третье лицо: Суета сует, сказал Екклесиаст, всё — суета! (Еккл 12:8). С уменьшением эго-выражений все чаще мы видим стихи, упоминающие Творца, практически отсутствующие в первой части и регулярно звучащие в последних главах. |
| Такой неправильно ориентированный выбор мы наблюдаем в иудеях, поднявших камни на Христа. Господь приостанавливает их ярость, обращая ум к Писанию и вновь к свидетельству Своих дел. Сам Бог называет богами неправедных судей Израилевых («Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы» – Пс. 81: 6 ). «Если те, которые получили это название по благодати, не подвергаются обвинению, когда называют себя богами, то как может по справедливости подлежать укоризне Тот, Кто имеет это по естеству?» 319 Иисус подтвердил Свое Богосыновство такими делами, которых никто более не творил. И если, несмотря на свои заявления ( Ин. 10: 24 ), вы не верите Моему слову, говорит Он, верьте Моим делам, «чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем» ( Ин. 10: 38 ). Отвергая и свидетельство Писания, и свидетельство дел, иудеи, уже остывшие в намерении убить, желали хотя бы схватить Христа – видимо, чтобы представить перед Синедрионом, – но Господь уклонился от них и ушел за Иордан, на место, где ранее крестил Иоанн Предтеча. Неоднократность таких чудесных уходов показывает, что жертва Христа могла быть принесена только при условии добровольного предания Им Себя в руки иудеев. 3.8. Воскрешение Лазаря. Решение Синедриона В то время когда Иисус пребывал за Иорданом, к Нему пришло известие, что тяжело заболел Его друг Лазарь из Вифании. Услышав это, Христос сказал: «Эта болезнь не к смерти, но к славе Божией, да прославится через нее Сын Божий» ( Ин. 11: 4 ). Почти такими же словами Господь предварил исцеление слепорожденного: «Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии» ( Ин. 9: 3 ). Смысл не в том, что слава Божия требует декораций и бедствие нарочно устраивается для явления этой славы; акцент на другом: горесть допускается Богом для пользы людей, и достижение людьми этой пользы есть в то же время явление славы Божией. После известия о болезни Лазаря Спаситель еще два дня пробыл в Заиорданье, а затем объявил апостолам, что Он идет в Иудею. Апостолы, которых пугало возвращение в Иудею, напоминают Христу, что это опасно – для Него и, следовательно, для них: «Равви! давно ли Иудеи искали побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда?» ( Ин. 10: 8 ). |
| От мелкого скота вашего возьмет десятую часть, а сами вы будете ему рабами. И возстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда» 41 . Здесь собрано все, что должно было свободному человеку показаться унизительным в укоренившихся привычках самовластия: и употребление свободных людей – вместо декорации для увеличения царской пышности, и подневольная работа, и разорительные поборы – не столько для общественной пользы, сколько для раздачи наград любимцам. Но представители народа не обратили на это никакого внимания. Видно, что в той свободе, которой они до сих пор пользовались, было мало привлекательного, особенно, когда в ворота стучался филистимлянин, и они охотно жертвовали ею в пользу тех выгод, какие представляет единодержавие во всяком случае. Самуил распустил собрание, чтобы ждать дальнейших откровений о том, кого поставить царем над Израилем. Бог указал ему на Саула. Кто такой был Саул? Это был человек довольно знатный, как показывает родословная его отца. Тогда как при именах большей части других лиц называются только отец и дед, у Киса, отца Саулова, назван даже прапрадед, которым и заканчивается ряд памятных мужей этого рода, потому что отец этого прапрадеда назван просто «неким вениаминянином» 42 . Но Саул и отец его были знатны в очень ограниченной сфере и, сами по себе, не могли быть людьми влиятельными: они принадлежали к колену Вениаминову, одному из меньших колен Израилевых, и племя их было малейшее между всеми племенами колена Вениаминова 43 . Что касается личных качеств Саула, то свящ. летописец замечает только, что он был молод, очень красив и обладал богатырским ростом 44 . О душевных качествах, в силу которых выбор мог остановиться именно на Сауле, ничего не говорится, но на основании последующей истории Саула можно думать, что этими качествами были мужество, решительность в действиях и воинственный дух. Знатность рода и наружная представительность Саула обеспечивали успех избрания, народ охотно подчиняется лицам, обладающим этими внешними преимуществами, воинственный дух нужен был по обстоятельствам того времени, слабость же колена и рода могли препятствовать быстрому и опасному развитию могущества царя, которое неминуемо последовало бы, если бы вместе с царем получило привилегию какое-нибудь сильное и честолюбивое колено или даже племя. |
| Вспомним, что услышал Иов «из бури»: «Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?..» Достаточно дочитать до конца приведенную цитату из тридцать восьмой главы, чтобы окончательно убедиться в том, что и «вся мудрость мира сего есть безумие перед Богом» и хвастать перед Творцом своим техническим могуществом — значит заведомо ставить себя в смешное положение. Лидер повстанцев доказывает «новопробужденному» Нео то, что Матрица существует, используя прямо-таки «убойный» аргумент: «Я и сам не верил, пока не увидел собственными глазами ». И это после того, как битый час сам же убеждал своего визави: нельзя верить в то, что видишь. Конфуций. Изречения. М, 2007. С. 49. Там же. С. 69. Пушкин А.С. Борис Годунов. Пушкин А.С. Соч. в трех т. Т. II. М., 1986. С. 369 - 370. Ин. 19: 28 - 30. Мусский И.А. Сто великих мыслителей. М.: «Вече», 2000. С. 34. Булгаков М.А. Записки на манжетах. Цит. по: Энциклопедия для детей. Т. 9. Русская литература. Ч. 2. XX век/Глав. ред. М.Д. Аксенова. - М.: «Аванта+». 1999. С. 316. Вероятно, его афоризм следует понимать так: в жизни, как и в театре, главная роль не всегда отводится королю. Тот, кто находится в центре мизансцены, перед кем все склоняются и трепещут, может оказаться всего лишь статистом в пьесе, одушевленным элементом декораций. Героя делает не костюм и не статус в иерархии игрового пространства, а драматургия жизненного пути. Мф. 5: 27 - 28. «В Великобритании женщина, оскорбленная " виртуальным " поведением своего мужа, подает на развод. 28-летняя Эмми Тэйлор застала врасплох своего мужа Дэвида, когда тот занимался виртуальным сексом в Second Life. По мнению Эмми, этого было достаточно для того, чтобы обратиться в суд с заявлением о разводе... Адвокат не была удивлена, так как за неделю это был уже второй случай расторжения брака из-за Second Life... Как сообщается, Эмми уже встретила другого мужчину в мире World of Warcraft». - http://www.cyberstyle.ru |
| 13-я глава Евангелия святого Марка почти вся целиком является одним знаменательным образом. В ней Господь предрекает близкую гибель Иерусалима и в картине этой гибели дает образ грядущего конца мира. " Учитель! посмотри, какие камни и какие здания!« Ученики удивляются и восхищаются величавой твердыней Иерусалимского храма. Здесь слышится голос сынов земли, упоенных материальной культурой, созданной человеком. «Какие камни!.. Какие здания!» Как настойчиво использована природа и ее силы! Использована поверхность земли, и ее недра, и ее воздух. И камни, и металл, и твердое, и сыплющееся, и льющееся, и газообразное, и растущее, и движущееся, и летающее – все, кажется, использовано человеком в своих целях. «И какие здания!» И какие только сооружения не затеяны человеком! Кажется, весь земной шар окутан паутиной проволок и окован железом. Изборождена поверхность, тронуты глубины, изборождены воды. Скоро тесно станет и в воздухе. Сыны земли и удивлены, и восхищены. Внешнее пленило человеческий глаз. Нагромождение земного заслонило и вытеснило все иное, неземное. Нагромождение камней и железа надломило маленький человеческий ум! «Посмотри, что я сделал! Но я ли не творец и распорядитель всех вещей на земле?!» «Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? все это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне». Видишь ли все это паутинное нагромождение внешней культуры, опутавшее всю землю? В одно мгновение, как свивается паутина, долго и искусно тканая пауком, в одно мгновение все изничтожится так, что от кичливой постройки земли не останется камня на камне! Такова судьба того, чем ты загородился и чем опутался. Все твое нагромождение оказывается жалким ничтожеством! И когда Он (Господь) сидел на горе Елеонской против храма, спрашивали Его наедине Петр, и Иаков, и Иоанн, и Андрей: скажи нам, когда это будет, и какой признак, когда всё сие должно совершиться? Отвечая им, Иисус начал говорить... ( Мк.13:3–5 ). О последних судьбах мира Господь говорит только избранным. Все не поймут. Все так закружились, так затканы паутиной, так заставились обманчивыми декорациями жизни, так восхищены величием и красотой воздвигаемых камней, что где же им увидеть свое копошенье в земной пыли и где же уразуметь муравьиность своей возни?! |
| Другого пути нет. Если вернуться к обману и иллюзии, то это приведет к войне с самим собой и со всем миром. Не могу не вспомнить Иудейскую войну и разрушение Иерусалима римскими войсками, которыми командовал император Веспасиан Флавий. В обмане и иллюзии – попытка заменить Бога революционными идеалами, или устроить театр, чтобы совершить прыжок в фантастическое бессмертие с нераскрытым парашютом, а потом с треском упасть в декорации, показывая искусственную смерть. Или же – надежда на разумную составляющую человека, забывая, «что наш разум не представляет собой высшего и неизменного блага» (Бл. Августин). Остается только один верный путь, который проложил Христос и Его ученики. «При сем ученики Его забыли взять хлебов и кроме одного хлеба не имели с собою в лодке. А Он заповедал им, говоря: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой. И, рассуждая между собою, говорили: это значит, что хлебов нет у нас. Иисус, уразумев, говорит им: что рассуждаете о том, что нет у вас хлебов? Еще ли не понимаете и не разумеете? Еще ли окаменено у вас сердце? Имея очи, не видите? имея уши, не слышите? и не помните? Когда Я пять хлебов преломил для пяти тысяч человек, сколько полных коробов набрали вы кусков? Говорят Ему: двенадцать. А когда семь для четырех тысяч, сколько корзин набрали вы оставшихся кусков. Сказали: семь. И сказал им: как же не разумеете?» (Мк. 8: 14-21). Этот путь их горных отрогов и вершин. На этом пути непонимание близких и даже родных тебе людей. Сложно покинуть систему земных координат. И часто, не замечая произошедших изменений, продолжаем мыслить старыми категориями. И ведь у каждого человека когда-то была встреча с чудом, но вновь начинаем задавать вопросы, на которые уже когда-то получили ответы. Из древности за нами туманным шлейфом вьется за нами наша забывчивость и прибавляемая к этому слепота. Видим преходящие тела, их изменения, но не способны увидеть Вечности, не способны почувствовать Святой Дух, которым дышим и живем. Но и этот общепринятый факт не можем принять и постигнуть. |
| Источник такого могущества, значимости и необходимости Креста для нашего спасения – это личность Господа Иисуса Христа. Наш Господь, принявший на Себя всю полноту нашего человечества, также, в этой плоти, принял на Себя обычную форму римского распятия и навсегда превратил крест в славу и победу для всех верующих. Писание говорит, что Христос в Своей смерти, «истребил учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту» ( Кол. 2:14 ). Представьте же, какая невероятная сила стоит между нами и смертью, между нами и когтями царства тьмы, между нами и вечным адом. Да, крест – это больше, чем символ для земной декорации, он – оружие мира, которое делает нас свободными от рабства греху, смерти и дьяволу . Ничего удивительного, что апостол Павел восклицал с верою: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира» ( Гал. 6:14 ). Реальность креста была запечатана в груди Павла, который сумел в одиночку противостоять козням зла и пройти свой путь до конца. «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия» ( 1Кор. 1:18 ). Знак для всех времен Давайте вернемся к той эпохе, когда Церковь не была разделена, и посмотрим, почитали ли ранние христиане крест так же сильно, как Апостол Павел. В христианстве второго столетия мы встречаем Тертуллиана (145–220), который говорит: Во всех путешествиях и передвижениях, каждый раз уходя из дома и возвращаясь обратно, надевая обувь, принимая ванну, садясь за стол, зажигая свечи, ложась или садясь, во время любого своего занятия, мы осеняем себя знамением креста. (О венце, гл. 3) Примерно столетие спустя, Великий святой Афанасий Александрийский написал: Крестным знамением прекращается всякое волшебство, обращается в ничто всякое чародейство, все идолы лишаются своих поклонников и оставляются ими, всякое неразумное наслаждение прекращается, и всякий человек обращает взор от земли к небу. (Слово о воплощении Бога-Слова и о пришествии Его к нам во плоти. IV, 31) |
| Результат этой ужасающей двойственности один – бессилие жизни. Господь называет двойственность служением двум господам: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» ( Мф.6:24 ) Господь не останавливается на анализе этой двойственности. Он видит, как человек глубоко врос в землю и весь в плену своих земных устремлений. Чтобы вытащить человека из замкнутого круга земной суеты, Господь еще раз обнажает всю бесплодность человеческой деятельности. «Да и кто из вас, – говорит Он, – заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?» ( Мф.6:27 ) В этих словах Христос показывает безнадежность усилий человека что-то создать и устроить вне предначертанного для человека круга Божия пути. Да, человек живет в бесконечной суете; от пеленок до гроба вертится колесо этой суеты. Он хлопочет, стремится, добивается, одна цель сменяет другую в нескончаемой цепи человеческих усилий... Однако многие усилия совсем не нужны и можно только улыбнуться горькой улыбкой на слепую нашу и бестолковую возню. Взгляните на наружную декорацию жизни и вы ужаснетесь человеческой нищете. Вы увидите, как человек, который цепляется за свой маленький умишко, этот «разумник» оказывается совсем беспомощным перед всем, что его окружает, и не способен ориентировать свою жизнь даже в мелочных заботах каждого дня. Братия, это нищенство – не выдумка, оно – сама правда жизни. Приглядитесь, посмотрите, всюду вы подметите самовлюбленность человеческого умишки и все его нищенство. Та же безотрадная картина человеческой нищеты царит и в явлениях чувств, желаний и стремлений человека. За декорацией высоких чувств и великих целей видны ежедневное валанданье в мелочах жизни из-за неумения подчинить их себе, ежедневное жалкое рабство быта, моральная дряблость, волевая распущенность и бесконечный круг мелкой суеты. Словом, человек – раб, раб своих привычек, раб условностей, раб мнения других людей и, наконец, – и это главное, – он раб своего греха и своей страсти, которые смеются над человеком и валят его с ног, едва он покичится своими высокими чувствами и желаниями. |
| На наш взгляд, выявленная идейная программа может быть объяснсна в контексте богословской мысли эпохи, к середине XI в. сосредоточенной вокруг полемики с латинянами в связи с событиями схизмы 1054 г. Как известно, непосредственным поводом к богословной полемике и ее центральным сюжетом стал вопрос об опресноках – использовании квасного или пресного хлеба в Евхаристии, ни раньше, ни позже не приобретавший такого исключительно важного значения 72 . Чрезвычайная актуальность проблемы и необходимость новой аргументации заставили как латинских, так и византийских богословов еще раз осмыслить евангельские рассказы о Тайной Вечере и многочисленные тексты святоотеческих толкований, всестсфонне объясняя момент установления важнейшего христианского таинства. Рассматривались время свершения Тайной Вечери – Новой Пасхи по отношению к Пасхе иудейской, различие слов artos (хлеб) и azyma (опреснок), символика элементов, составляющих квасной хлеб. Однако при всем многообразии и специфичности конкретных доказательств выявлястся основная концепция православных богословов, достаточно последовательно воплощенная в трактатах разных авторов середины XI в. Византийские полемисты усматривали в латинском причащении опресноками порочное следование иудейскому обраду, а Новая Пасха, по их мнению, требует изменения древнего закона. Свою защиту квасного хлеба они строили на краеугольном тезисе об особом новозаветном священстве Христа, превышающем и отрицающем священство ветхозаветное. При этом в качестве основополагающего богословского текста использовалась 7-я глава «Послания к евреям» апостола Павла, трактующая тему истинного священства Христа. Уже в первом, открывшем полемику, послании мысль об особом священстве выражена предельно ясно: «Вот почему и божественный апостол говорит, что если бы совершенство зависело от священства левитского, то Христос не назывался бы священником по чину Мельхиседекову ( Ebp. VII, 11 ) и что если переменно священство, то становится необходимою и перемена закона ( Ebp. VII, 12 ). Итак, согласно апостолу, при прекращении закона необходимо прекращаются и опресноки. Тот же самый великий апостол в Первом послании к коринфянам, рассуждая об этом в том зачале, которое читается в Святой и Великий четверг, говорит: «братие, я от самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, взяв хлеб и возблагодарив, преломил и сказал: «Примите, едите, сие есть Тело мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание». Также сказал относительно чаши: «Сия чаша есть новый завет в моей Крови, сие творите в Мое воспоминание, ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете» (1Kop.11:23–26). Но опресноки и воспоминания о Господе не дают и не возвещают о его смерти, так как они установления моисейские и установлены за 1600 лет. Поэтому в Новом Завете, в Евангелии они лишены всякого значения и оставлены» 73 . |
| Представьте же, какая невероятная сила стоит между нами и смертью, между нами и когтями царства тьмы, между нами и вечным адом. Да, крест — это больше, чем символ для земной декорации, он — оружие мира, которое делает нас свободными от рабства греху, смерти и дьяволу. Ничего удивительного, что апостол Павел восклицал с верою: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира» (Гал. 6:14). Реальность креста была запечатана в груди Павла, который сумел в одиночку противостоять козням зла и пройти свой путь до конца. «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия» (1 Кор. 1:18). Знак для всех времен Давайте вернемся к той эпохе, когда Церковь не была разделена, и посмотрим, почитали ли ранние христиане крест так же сильно, как Апостол Павел. В христианстве второго столетия мы встречаем Тертуллиана (145—220), который говорит: Во всех путешествиях и передвижениях, каждый раз уходя из дома и возвращаясь обратно, надевая обувь, принимая ванну, садясь за стол, зажигая свечи, ложась или садясь, во время любого своего занятия, мы осеняем себя знамением креста. (О венце, гл. 3) Примерно столетие спустя, Великий святой Афанасий Александрийский написал: Крестным знамением прекращается всякое волшебство, обращается в ничто всякое чародейство, все идолы лишаются своих поклонников и оставляются ими, всякое неразумное наслаждение прекращается, и всякий человек обращает взор от земли к небу. (Слобо о воплощении Бога–Слова и о пришествии Его к нам во плоти. IV, 31) Святой Кирилл Иерусалимский был еще более требователен в отношении использования крестного знамения: Посему не стыдимся исповедовать Распятого. С дерзновением да будет налагаема перстами печать, то есть крест, на челе и на всем, на вкушаемом хлебе, на чашах с питием, на входах и исходах, перед сном, когда ложимся и когда встаем, бываем в пути и покоимся. Это — великое предохранение, доставляемое бедным даром, |
|
|
