| За колоколом, по преданию, ушел в Москву тот глухонемой звонарь, который весь свой век прожил при нем, звонил в него и не хотел расстаться с ним 718 . Полагают, что этот колокол впоследствии был помещен на Набатную башню около Фроловских (ныне Спасских) ворот. В Тверской губернии, Вышневолоцкого уезда в с. Млеве, лежащем на берегу реки Меты, при церкви Спаса Нерукотворенного показывают могилу какой-то Марфы. Местное предание утверждает, что тут погребена Борецкая, умершая на пути в Москву и что вечевой колокол по приказанию царя брошен тут же в реку Мету. 12 ноября 1623 года жители Витебска убили униатского епископа Иосафата Кунцевича, раздраженные жестокими его мерами к распространению унии. Шестнадцати зачинщикам этого дела отрублены были головы, а так как все жители более или менее принимали участие в убийстве, то отнято было у города право Магдебургского суда, снят вечевой колокол, разорена ратуша и граждане отданы под непосредственный суд и расправу воеводы. Современники записали, что когда с башни Ратуши снимали колокол и стали разрушать самое здание, то раздалось повсюду тяжкое стенание 719 . Во многих церквах и монастырях России и особенно в Сибири имеются колокола, называемые «пленными», взятые в плен, как военная добыча. В Красноярске, на соборной колокольне, имеется один колокол, исписанный какими-то восточными письменами. По преданию, он взят из буддийского храма, по другим рассказам его нашли лет пятьдесят тому назад при разрытии одного кургана в Минусинском селе. В летописи под 1481 г. говорится: «Псковичи привезоша к великому князю немецкаго полону 8 колоколов Вельязских». В другом месте находим: «Псковитяне прислали великому князю 50 Феллинских колоколов» 720 . Во время войны царя Алексея Михайловича с Польшей, в Сибирь было послано много пленных поляков и литовцев, а с ними отправлены и колокола. Некоторые из пленных колоколов привезены были даже в Енисейск. Но война с Польшею кончилась, и вследствие Андрусовских договоров, по царскому указу, пленники, одушевленные и неодушевленные, потянулись обратно на свои прежние места. Впрочем, нет сомнения, что как многие из литовцев и поляков добровольно остались в Сибири и после поступили то в городовые, то в линейные казаки, так и колокола, по крайней мере некоторые, не возвратились на родину 721 . |
| патриарха. Вместе с этим и в Белоруссии почувствовалась власть московского престола. В след за присоединением Малороссии открылась польская война. Алексей Михайлович вышел из нее победителем. Одни города сами отдались под его власть, другие были взяты приступом. Таким образом была захвачена вся Белоруссия и многие местности в Литве (1654 – 1655 г.). Патр. Никон вступил в управление Церквами новопокоренных областей: в Смоленске устроение церковных дел поручил тверскому архиепископу Лаврентию, пока не назначил туда (1657 г.) постоянного православного епископа; в белорусскую епархию (могилевскую), остававшуюся пока без епископа, посылал наместника Филофея, для полоцкой назначил наместником игумена Каллиста, а в 1657 г. рукоположил его в епископа; сам Никон титуловался патриархом между прочим «и Белыя России». Во всех соединившихся с Москвою, областях начался решительный поворот в пользу православия: униатские епископы уходили с своих кафедр и униаты переселялись в Польшу, православные кафедры, храмы и монастыри восстановлялись. Но скоро обстоятельства опять стали изменяться к худшему. Белоруссия и литовские завоевания по андрусовскому миру (1667 г.) были уступлены Польше и снова подверглись давлению католиков и униатов; Россия удержала за собою только Смоленск, Северскую область и восточную Малороссию с Киевом. По смерти Богдана Хмельницкого (1657) Малороссия долго волновалась политическими смутами, отражавшимися и в церковной жизни. Малороссия разделилась на партии: одна склонялась к Великоруссии, другая – к Польше, третья – к Турции. К северной России тянули преимущественно простой народ и белое духовенство, к Польше – шляхетство, казацкие головы и высшее духовенство. Гетманское достоинство стало предметом искательств и раздоров, митрополичья кафедра – также. По смерти Сильвестра Коссова митрополитом был избран луцкий епископ Дионисий Болобан (1657 – 1663) 730 . Он не захотел ни просить благословения у московского патриарха, ни известить его о своем избрании, а получил благословение от констант. |
| Если королевское величество объявляет сам о его измене, то царскому величеству следует помогать на него, а не принимать его. Вера греческая не терпит никакого утеснения и поругания; притеснена она самим Дорошенком, который платит бусурманам за оборону свою душами христианским, все церкви в вечное порабощение предает и ко введению мечетей ворота отворяет. Если царское величество возьмет Дорошенка в защиту, то война турецкая, этим не утишится, но еще больше разгорится, ибо турки увидят, что владения царские приближаются к греческим государствам, находящимся под турецким владычеством». «Если, – говорили бояре, – король позволит царскому величеству принять Дорошенка, то от этого королю и Речи Посполитой против турок будет великая помощь и прибыль». «Какая прибыль?» – спросили послы. «Султан, – отвечали бояре, – испугается, узнав, что Дорошенко подданный царский, а не королевский, подумает, что все соединятся против него, и пристанут к ним волохи, молдаване и другие греческой веры люди. Испугавшись этого, султан не начнет войны, как прежде султан Баязет, узнав о союзе христианских государств, тотчас прислал просить о перемирье к польскому королю Яну Албрехту, как рассказывает хроника Стрыйковского». Наконец, после долгих споров, согласились на следующих статьях: 1) Оба великие государи обязуются содержать ненарушимо Андрусовские и Московские постановления безо всякого умаления и противного толкования. 2) Эти трегубые прошлые договоры и настоящее, четвертое постановление государи подтверждают присягою перед св. Евангелием. 3) Трудности, которые явились при исполнении некоторых статей, например насчет Киева и вспоможения войсками друг другу, уладить на комиссии, имеющей быть в июне 1674 года. 4) В случае наступления турецкого султана на Польшу царь помогает королю войсками калмыцкими, ногайскими и другими ордами сухим путем и донскими козаками морем, также пошлет указ на Запорожье, чтобы тамошние козаки выходили как можно скорее в море в возможно большей силе чайками. 5) Царь пошлет к султану и хану грамоты, отговаривая их от войны с Польшею. |
| Боярский посланец требовал у Дорошенка, чтобы он не пускал татар за Днепр, на государевы малороссийские города. «О татарских замыслах я ничего не знаю, – отвечал Дорошенко, – а если татары и придут, то у них, и у меня, и у всего Войска Запорожского есть неприятель поближе государевых городов: служил я с козаками королю польскому много лет, и головы свои за него складывали, а выслужили то, что поляки церкви божии обратили в унию; король даст нам на всякие вольности привилегии и универсалы, а потом пришлет поляков и немцев, и те всякие вольности у нас отнимают и православных христиан, не только простых козаков, но и полковников, старшин бьют, мучат, берут с нас всякие поборы и во многих городах церкви божии обругали и пожгли, а иные обратили на костелы, чего всякому православному христианину терпеть невозможно, и мы за православную веру и за правды свои стоять будем. Я христианского кровопролития не желаю, а если я пошлю татар на государевы города, то пусть тогда разольется моя кровь; если бы я служил государю столько же, сколько королю, то получил бы от царского величества милость; я под рукою великого государя быть давно желал, только меня прежде не призывали; а от татар мне вскоре отлучиться нельзя, потому что, прежде чем придут государевы полки на защиту, татары нас разорят. Татары мне беспрестанно говорили, чтобы идти разорять государевы малороссийские города, но я их удержал, боярину Шереметеву об осторожности против татар писал и впредь писать буду; быть под рукою великого государя желаю, боярства и ничего от него не хочу, хочу только государевой милости, чтобы козаки оставались при своих правах и вольностях. По Андрусовскому договору Киев надобно полякам отдать; но я со всем войском головы свои положим, а Киева полякам не отдадим». Посланец виделся и с митрополитом Иосифом Тукальским, и с монахом Гедеоном (Юрием) Хмельницким, говорил им, чтоб они отводили Дорошенка от татар. Оба обещали. Все, Петр Дорошенко с братом Григорием, Тукальский и Хмельницкий, говорили посланному по секрету, что будут давать знать боярину Шереметеву о всяких тайных вестях непременно, за то что боярин оказывает к ним большую любовь, посланцам их честь великую воздает, поит, кормит и подарками великими гетмана и посланцев его дарит. |
| И нельзя не признать, что Нащокин поступал при этом не очень мягко, слишком давал чувствовать свое превосходство, свои учительские права. Сделают что-нибудь в Москве без совета с Афанасием Лаврентьевичем или вопреки его совету – Афанасий Лаврентьевич никогда этого не забудет: постоянно он будет повторять, что вся беда произошла оттого, что его мнения не приняли, а не приняли не почему другому, как только из ненависти к нему. И как он пользовался этого ненавистию, как употреблял во зло свои отношения к царю! Выведенный в люди царем и поддерживаемый им, он постоянно возбуждает самолюбие Алексея Михайловича: «Ты меня вывел, так стыдно тебе меня не поддерживать, делать не по-моему, давать радость врагам моим, которые, действуя против меня, действуют против тебя». Таким образом, проповедуя самодержавие, Нащокин прямо стремился овладеть волею самодержца. Не мог не чувствовать этого царь Алексей Михайлович, не мог не скучать постоянными однообразными жалобами Нащокина. Андрусовское перемирие, столь желанное для всех, чрезвычайно подняло Нащокина: его сделали боярином, подарили богатую Порецкую волость, сделали начальником Посольского приказа с громким, небывалым титулом. Легко понять, что Афанасий Лаврентьевич не счел за нужное при этом переменить своего образа действия и тона своих речей; легко понять, как доставалось от него дьякам Посольского приказа – Дохтурову, Голосову и Юрьеву, которые вели дело по старине, а Нащокин хотел вести его по-новому. Как смотрел он на Посольский приказ, видно из следующего представления его царю: «На Москве, государь, ей! слабо и в государственных делах нерадетельно поступают. Посольский приказ есть око всей Великой России, как для государственной превысокой чести, вкупе и здоровья, так промысл имея со всех сторон и неотступное с боязнию божиею попечение, рассуждая и всечасно вашему государскому указу предлагая о народех, в крепости содержати нелестно, а не выжидая только прибылей себе. Надобно, государь, мысленные очеса на государственные дела устремляти беспорочным и избранным людям к расширению государства от всех краев, и то, государь, дело одного Посольского приказа. |
| Чтобы сделать народ покорным, шляхта шла на самые жестокие зверства. Так, за самовольную рубку бортного дерева крестьянину разрезали живот, прибивали кишку к древесному стволу и заставляли ходить вокруг дерева. Кишки наматывались на ствол, и несчастный умирал в жутких мучениях. Возле деревни Прибытки недалеко от Гомеля до сих пор стоит сосна, которую использовали для этих жутких пыток. Доставалось даже детям, паны избивали их за малейшую провинность. Вот что писал в Ватикан посол римского папы Руджиеры: «Смело можно сказать, что во всём мире не найдётся более горемычного и бедного крестьянина, чем крестьянин Великого княжества Литовского». Это подтвердил и поляк-иезуит Пётр Скарга: «... паны не только отбирают у горемычного крестьянина всё, что им заработано, но и убивают его, если захотят и как захотят». Польским шляхтичем был забит до смерти и малолетний сын Б. Хмельницкого. Поэтому нет ничего удивительного в том, что белорусское крестьянство с ликованием встречало отряды запорожцев, а вот шляхта относилась к казакам с нескрываемой ненавистью и страхом, который и порождал небылицы о неуязвимости и чародействе Золотаренко. К слову, в устном белорусском народном творчестве вовсе не запорожцы, а как раз польско-литовские паны предстают в образах чертей и других нечистых. Война с переменным успехом продолжалась еще почти семь лет. В неё вмешалась и Швеция. Были громкие победы и тяжёлые поражения с обеих сторон, всё это привело к взаимному исчерпанию сил. Как известно, после долгих переговоров в 1667 году был заключён Андрусовский мир, по которому к Царству Русскому отходила левобережная Украина . Но правобережные украинские земли и Белая Русь вновь оказались под властью Речи Посполитой. До воссоединения белорусов с Россией оставалось ещё больше века. Многие православные белорусы, не желая вновь становиться подданными польских королей, начали переселение в Россию. И даже это частичное освобождение стало возможным лишь благодаря мужеству и героизму Б. Хмельницкого, И. Золотаренко, запорожцев, простых украинских и белорусских крестьян, братской помощи русских войск. |
| Фридрих отвечал, что пошлет к Яну-Казимиру узнать о его намерениях. Понятно, что вмешательство датского короля не могло нисколько помочь делу. Мы видели, что помогло ему. По заключении Андрусовского перемирия в Москве сочли нужным известить об этом и датского короля. Дания не славилась в Москве богатством, промышленностию и торговлею, и потому к ней не обращались ни с просьбою о ссуде деньгами, ни с просьбою о присылке мастеров. Мы видели бедственное положение Московского государства во время польской войны, когда финансовые средства истощились и правительство бросало всюду тревожные взоры с вопросом: где бы занять денег, как бы увеличить доходы? Знали, как богаты западные поморские государства, знали, что богаты они от мореплавания, торговли, что купцы их ездят на своих кораблях в дальние богатые страны и привозят оттуда дорогие товары. Еще в 1662 году явилась мысль: нельзя ли завести свои корабли и отправлять их в эти богатые страны за дорогими товарами? На Балтийском море не было своих гаваней; родился вопрос: нельзя ли завести мореплавание из чужих гаваней? Московское правительство находилось в дружеских сношениях с герцогом курляндским; ему оказаны были услуги: во время войны с Польшею не трогали его областей, ходатайствовали перед ним у шведского короля. Царский посланник Желябужский, проездом в Англию и другие страны, вызвал к себе в Ригу канцлера курляндского Фелькерзама и говорил ему: «Ваш князь, помня к себе великого государя милость, службу свою и раденье оказал бы, объявил бы великому государю: куда его корабли ходят для пряных зелий и овощей, в которые урочища и чьи владенья, и в какое время ходят, и в какое время корабли назад возвращаются, и в какую цену ему корабль обходится, с снастями и со всем корабельным заводом, и сколько будет стоить корабельный ход людским наймом и запасами? За милость великого государя князь сделал бы, чтобы государевым кораблям ходить в те места для тех промыслов, и корабли бы великому государю для тех промыслов велел изготовить со всем как можно идти, а во сколько ему корабли станут, и то ему будет заплачено из царской казны. |
| 126 Бутурлин Иван Иванович (1661–1738) – генерал-лейтенант. С 1687 г. премьер-майор Преображенского полка. Под Нарвой попал в плен (1700 г.). В 1710 г. обменен на шведского генерал-майора Майерфельда. Участник боя при Гангуте (1714 г.). Активный деятель розыска по делу царевича Алексея. С 1718 г. командир Преображенского полка. При Петре II в 1727 г. попал в опалу, лишен чинов и сослан. Голицын Михаил Михайлович (1675–1730) – генерал-фельдмаршал (1725 г.). С 1687 г. барабанщик Семеновского полка. В 1702 г. руководил штурмом Нотебурга, в 1708 г. одержал победу при Добром и отличился в бою при Лесной. В 1709 г. под Полтавой командовал гвардией. Участвовал в морском сражении при Гангуте. В 1720 г., командуя флотом, одержал победу при Гренгаме. В 1723–1728 гг. командовал войсками на Украине. С сентября 1728 г. президент Военной коллегии и член Верховного Тайного Совета. При Анне Иоанновне подвергся опале. 127 Головин Автомон Михайлович – комнатный стольник Петра I, полковник Преображенского полка. Участвовал во взятии Азова. В 1700 г. попал в плен под Нарвой. Обменен в 1718 г. 128 Шакловитый Федор Леонтьевич (ум. 1689) – государственный деятель, дипломат. В 1673 г. подьячий Тайного приказа, в 1682 г. думный дьяк, после казни князя И.А. Хованского возглавил Стрелецкий приказ. Сторонник царевны Софьи. После прихода к власти Петра I казнен. 129 Голицын Борис Алексеевич (1654–1714) – князь. В 1689 г. активный сторонник Нарышкиных в борьбе с царевной Софьей. Во время пребывания Петра I за границей (1697–1698 гг.) вместе с Л.К. Нарышкиным и П. И. Прозоровским стоял во главе правительства. С 1683 по 1713 г. возглавлял Казанский приказ, управлял всем Поволжьем. В 1713 г. постригся в монахи. . 130 Нарышкин Лев Кириллович (1668–1705) – боярин, брат царицы Натальи Кирилловны, дядя Петра I; в 1697–1698 гг. возглавлял правительство. Стрешнев Тихон Никитич (1644–1719) – с 1685 г. боярин; с 1701 г. – глава Приказа военных дел; с 1708 г. –московский губернатор, с 1711 г. – сенатор. 131 Желябужский Иван Афанасьевич (1638 г. – после 1709 г.) – государственный деятель, дипломат. Служил в Конюшенном приказе (1666 г.) и приказе Казанского дворца (1680 г.), воеводой в Чернигове (1682 г.). Выполнял дипломатические поручения, участвовал в заключении Андрусовского перемирия (1667 г.) с Польшей. Оставил «Записки» с описанием событий 1682–1709 гг. |
| епарх. вед. 1874. 18. Неоф. ч. С. 662). В числе знаменитых переселенцев из Западной в Восточную Украину того времени нам известны, кроме предков св. Иннокентия, еще и другие роды. Так, из местечка Уланова нынешней Подольской губернии переселились в Черниговскую губернию предки Феодосия Углицкого, архиепископа Черниговского (умершего в 1696 г.) (Прибавл. к Черииг. епарх. извест. 1871. С. 23. Прим. 8) Из Волыни в Нежин переместились со всем семейством предки знаменитого Стефана Яворского (Черниг. епарх. извест. 1867. 19. Неоф. ч. С. 618–619), митрополит Стефан Яворский по местожительству в Черниговской губернии – земляк св. Иннокентия Кульчицкого. Св. Иннокентий питал к нему глубокую привязанность не только как к своему наставнику, но и как к земляку. 6 Причиною переселения православных волынцев за Днепр и в другие места кроме того были: 1) страх, после сражения под Берестечком народ останется в подданстве у поляков, и 2) страшный голод на Волыни (Вол. епарх. вед. 1874– 18 С. 662–665). По андрусовскому миру (1667) Западная Украина отдана была Польше. Впрочем, под скипетр русского царя переселились православные не только из Волыни и Подоли, но и из Литвы. Так многие из униатов духовного звания из Волыни приходили в Холм искать покровительства у Суши, епископа Холмского, а сей посылал их дли образования в Люблин, Краков и даже Рим, а потом они возвращались в Киев или Украину и принимали православие. Так было и в начале XVIII столетия, о чем хранятся записи в остатках Базильянского Холмского архива. 7 И св. Иннокентий называется то Кульчицкий, то Кольчицкий. На одной из книг, принадлежавших св. Иннокентию н находящихся теперь в библиотеке Иркутской духовной семинарии, под заглавием: «Mensa spiritualium ciborum», 1694 г., на первом листе находится собственноручная надпись святителя: ex libris Innocentii KoIczycki, manu propria. В начале 6 листа той же книги святителя написано: ex libris loannis Kulczycki. На книге, собственноручно писанной святителем Иннокентием, под заглавием: Flumen eloquentiae 1706 г., есть надпись его же: ex libris. |
| О ходе переговоров Карбовского Кантакузин обещал давать знать Тяпкину через епископа Антония Винницкого. Кантакузин прибавил, что начало мирных переговоров у поляков с турками уже положено посредством хана крымского. Тяпкин при первом случае объявил литовским панам, что до него дошли слухи о тайных мирных переговорах с турками и что это противно Андрусовским и Московским договорам. Паны стали сначала домогаться, от кого резидент мог об этом проведать, и, когда Тяпкин отвечал решительно, что не скажет, начали говорить, что у них мира с турками еще никакого нет, отправлены только посланники в Седмиградскую землю и в Молдавию, чтобы как-нибудь задержать турок от нападения на Польшу, а между тем заключить окончательный договор о соединении с царскими войсками. «Удивляться этому нечего, что посланники и гонцы у нас бегают, – говорили паны, – утопающий и за бритву рад ухватиться; так и мы хотя много обещаний от царского величества слышим, но на деле до сих пор не можем ничего видеть, и от этого республика великий вред терпит». «Если царское величество, – говорил гетман Пац, – из подозрительности не хочет соединить своих войск с нашими, то король готов хотя заклад дать какой угодно, и не только заклад, готов сына своего отправить в Москву в заложники, лишь бы только царское величество велел соединить войска безо всякого подозрения и опасения. Если же турецкий султан покажет склонность к миру, то королевское величество и республика тебе тотчас об этом объявят». «А на каких бы условиях согласились вы заключить мир с султаном?» – спросил Тяпкин. «На условии возвращения Каменца и всех завоеваний», – отвечал канцлер Пац. «Но если султан не согласится на это условие?» – спросил опять Тяпкин. «Тогда делать нечего, – отвечал канцлер, – поневоле уступим все, чтоб республике не погибнуть». 16 марта прибежал гонец от польского резидента в Седмиградской земле, привез условия визиря, присланные к седмиградскому князю; условия были: Польша должна уступить Турции на вечные времена Каменец, Подолию, Волынь, Украйну всю по обе стороны Днепра; поляки не должны вступаться, когда турки будут отбирать украинские города, занятые русскими; султан отказывается от дани, обещанной королем Михаилом: пусть поляки как можно скорее высылают комиссаров для заключения мира, пока султан и визирь не вошли с войсками в польские пределы, а если войдут. |
|
|
