| При этом патриарх обратил в пользу Феодула некоторую неопределенность выражений, в которых говорилось о факте отложения епископства Феодулом . 400 Выводы из сейчас рассказанного случая получаются те же, какие сделаны выше из другого повествования Вальсамона. Из XIII века нам известны два случая, служащие иллюстрацией к затронутому нами вопросу. Эти случаи следующие. Оба они рассказаны историком начала XIV века Пахимером. Наступил конец жизни Константинопольского патриарха Никифора: он лежал уже на смертном одре. Близкий к патриарху человек начал уговаривать умирающего к принятию монашества, но умирающий, по словам историка, «не только не соглашался на это, а еще с неудовольствием принял напоминание и хотел умереть архиереем ». 401 Очевидно, по церковным воззрениям XIII века, принять архиерею монашество значило то же, что перестать быть архиереем. Несколько позднее времен патриарха Никифора произошел случай, очень аналогичный с тем, что произошло некогда в патриаршество Луки Хризоверга. Епископ Сардский Андроник, по некоторым мелочным соображениям, «вздумал переменить одежду архиерейскую на монашескую и избрать жизнь уединенную и бездейственную ». 402 Андроник сделался монахом, принял имя Афанасия и отказался от архиерейства. Но потом тот же Андроник пожелал снять с себя монашеский чин и снова сделаться архиереем. Начались хлопоты, но они остались без успеха. Патриарх Константинопольский Арсений, расположенный к Андронику, обещает всячески содействовать осуществлению планов его, советует ему надеть архиерейскую одежду и добиться позволения в таком виде явиться в синод. Андроник так и хотел поступить, как советовал Арсений, но из этого ничего не вышло. Когда члены Константинопольского синода узнали, что Андроник в архиерейской одежде пришел к дверям синодальной залы, то решительно отказались впустить его на заседание, не признавая его архиереем. Все усердие, с которым патриарх Арсений старался склонить прочих епископов в пользу Андроника, не имело ожидаемых последствий. |
| – Ступай, я буду ждать тебя в местечке Октокэдекатон. Если сможешь жить со мной и не разговаривать, как тогда по дороге в Святую Землю, то приходи. А не сможешь, не приходи. Андроник пришел к старцу и поведал ему обо всем, попросив, если он сочтет разумным, позволить ему жить с монахом Афанасием. Со слов Андроника авва Даниил понял, что Афанасий весьма преуспел в добродетели, поэтому разрешил, сказав напоследок: «Ступай, возлюби безмолвие и пребывай с тем братом, потому что он настоящий монах». Так Андроник вернулся в условленное место и жил вместе с Афанасием двенадцать лет, не зная, что это была его жена. Сколько и какие подвиги они приняли на себя, невозможно достойно описать. Много раз их навещал авва Даниил, беседуя на духовные темы и рассуждая о спасении души. Однажды, когда авва Даниил снова пришел к ним и, уже достаточно побеседовав, простился и двинулся в обратный путь, авва Андроник побежал за ним и, догнав, сказал: – Авва Афанасий занемог и скоро отойдет ко Господу. Услышав это, авва Даниил вернулся и обнаружил, что у больного страшный приступ. Увидев авву Даниила, Афанасий стал плакать, а старец ему сказал: – Вместо того, чтобы радоваться, что идешь к Богу, ты плачешь? – Я плачу о том, что авва Андроник остается один. Прошу тебя, отче, окажи любовь. По моей смерти найдешь у моей головы маленькую табличку. Прочитай, что там написано, и дай прочитать авве Андронику Затем все трое помолились, блаженная Афанасия причастилась Пречистых Тайн и почила о Господе. Тогда авва Даниил прочитал табличку, и они узнали, что приснопамятная Афанасия была женой Андроника. Об этом стало известно по всей Лавре. Авва Даниил послал сообщение братии, и на ее погребение собрались все отцы, жившие во внутренней пустыне, из всех Александрийских Лавр, из всей той местности и из скита. Скитские надели белые одежды, потому что был у них такой обычай – надевать белые одежды на погребение братии, как победивших трех врагов: плоть, мир и миродержца-диавола. Честные мощи преподобной Афанасии вынесли с ветвями вайи и, прославляя Бога, давшего святой такое терпение, погребли с большим благоговением и славословиями. |
| 54 Так сделано с Феофилом Эротиком при Мономахе, с Критоилом при Иоанне Комнине и др. Cedr., II, 550. Киннам, рус., II. Пахимер, рус., 219. Обычай этот, по видимому, перешел к византийцам с востока, от персов, у которых позорным наказанием для воина было облаченье в женское платье, – Cedr., II, 569. Грек очень был чувствителен к перспективе быть одетым в женское платье и обнаруживал боязнь пред этим убранством даже в критические минуты; характеристический и вместе забавный случай был при Мануиле Комнине с его двоюродным братом Андроником (впоследствии занимавшем престол). Этот Андроник, большой руки ловелас, вступил в любовную связь с двоюродной своей племянницей Евдокией. Раз ночью, когда он находился в палатке Евдокии, родственники последней, узнав об этом, окружили палатку с намерением убить обольстителя. Евдокия, с свойственною женщинам проницательностью, раньше своего любовника почуяла опасность и предложила остроумный план: любовник ее наденет женское платье, она громким голосом, чтобы слышали окружавшие палатку, кликнет по имени прислужницу и велит ей принести светильник, Андроник под видом прислужницы выйдет из палатка и скроется. Андроник отверг этот план, боясь срама быть пойманным в женском платье. Он предпочел выполнить необыкновенный salto mortale, который был возможен только для человека такого исполинского роста и геркулесовской силы, какими отличался Андроник: косым ударом меча он рассек палатку, выскочил вон и одним огромным прыжком перескочил и плетень, случайно примыкавший к палатке, и все пространство, которое занимали колья и веревки. Сторожившие разинули только рты от удивленья. Хониат, рус., 132–3. 57 Напр. Относительно Алексея Комнина за его решительность и быстроту: «τ σββατον τς τυρινς, χαρες λξις νησς το, κα τν δευτραν το πρω επα καλς γερκιν μου». Anna, ed. Bonn.,98. 62 Вот некоторые. Когда приверженцы Вриенния приблизились к стенам Византии, они услышали от граждан насмешки, Attal., 251; та же участь постигла приверженцев Алексея Комнина, в частности кесаря Иоанна Дуку, при осаде ими столицы. Anna, 119. При осаде Андроником (Комниным) Никеи осажденные осыпали со стен Андроника ругательствами, называя его мясником, кровожадным псом, гнилым старикашкой, бессмертным злом, людскою ауриею, развратником и др. постыдными именами, Хониат, р., 360. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 52 голоса: 3.8 из 5) Сказка об Иване-царевиче, жар-птице и о сером волке В некотором было царстве, в некотором государстве был-жил царь, по имени Выслав Андронович. У него было три сына-царевича: первый – Димитрий-царевич, другой – Василий-царевич, а третий – Иван-царевич. У того царя Выслава Андроновича был сад такой богатый, что ни в котором государстве лучше того не было; в том саду росли разные дорогие деревья с плодами и без плодов, и была у царя одна яблоня любимая, и на той яблоне росли яблочки все золотые. Повадилась к царю Выславу в сад летать жар-птица; на ней перья золотые, а глаза восточному хрусталю подобны. Летала она в тот сад каждую ночь и садилась на любимую Выслава-царя яблоню, срывала с нее золотые яблочки и опять улетала. Царь Выслав Андронович весьма крушился о той яблоне, что жар-птица много яблок с нее сорвала; почему призвал к себе трех своих сыновей и сказал им: «Дети мои любезные! Кто из вас может поймать в моем саду жар-птицу? Кто изловит ее живую, тому еще при жизни моей отдам половину царства, а по смерти и все». Тогда дети его царевичи возопили единогласно: «Милостивый государь-батюшка, ваше царское величество! Мы с великою радостью будем стараться поймать жар-птицу живую». На первую ночь пошел караулить в сад Димитрий-царевич и, усевшись под ту яблонь, с которой жар-птица яблочки срывала, заснул и не слыхал, как та жар-птица прилетала и яблок весьма много ощипала. Поутру царь Выслав Андронович призвал к себе своего сына Димитрия-царевича и спросил: «Что, сын мой любезный, видел ли ты жар-птицу или нет?» Он родителю своему отвечал: «Нет, милостивый государь-батюшка! Она эту ночь не прилетала». На другую ночь пошел в сад караулить жар-птицу Василий-царевич. Он сел под ту же яблонь и, сидя час и другой ночи, заснул так крепко, что не слыхал, как жар-птица прилетала и яблочки щипала. Поутру царь Выслав призвал его к себе и спрашивал: «Что, сын мой любезный, видел ли ты жар-птицу или нет?» – «Милостивый государь-батюшка! Она эту ночь не прилетала». |
| 1) устав не только излагает ход и порядок постоянных обрядов литургии, но и затрагивает случайные, казуистические вопросы из её практики. Такие случаи не могли иметь места в общем строе службы и возникнуть из её общего изложения в служебнике, но сопоставляют искусственное к ней дополнение. Наприм. об употреблении эпигонатия; как поступать, если просфора окажется теплой; где стоять священнику во время евангелия, если за алтарем не будет свободного места; как произносятся возгласы перед евангелием, если служат несколько дьяконов; как поступать, когда в церкви присутствует епископ; когда служат с рипидой и без неё. 2) В уставе попадаются замечания, идущие от лица составителя; таковы выражения: «якоже рехом, якоже множицею рехом, идеже и мы научихомся видети» – а они могли попасть в литургийную запись из особого руководства или наставления. 3) На то же указывают и замечания, направленные к исполнителям службы от имени составителя; напр. σημειωσαι και ενταυθα... ως και εν τη ευχη πρωτη и проч. 4) Видно, что эти замечание вставлены после и приложены к основному тексту молитв особо. Молитвы, как известно, помещались в служебнике одна за другой, каждая под своим именем, а в уставе эти названия повторяются при изложении обрядов, хотя самые молитвы и не пишутся. Эти соображение подтверждаются самим делом из существования греческих и славянских записей устава, изложенных отдельно от службы. Так, в одном греческом рукописном уставе из синод. библ. 381–369 мы нашли его под следующим заглавием: «περι του πως δει εκτελεισθαι την θειαν και ιεραν λειτουργιαν» (φ. 24). Статья эта замечательна как документ для решения вопроса о времени происхождения «δαταξις τς εροδιακονας», и той редакции литургии, которая в славянском переводе является впервые в списке Евфимия терновского и в служебнике Митрополита Киприана. Время происхождения синодальной записи определяется следующими данными: во время молитвы, читаемой священником по освящении даров, дьякон поминает в диптихе живых следующие лица: патриарха Афанасия, епископа Нифонта, благочестивых и богохранимых царей Андроника и Ирину. Константинопольский патриарх Афанасий, преемник Григория Кипрского , вступил на престол 1289 г. и отрекся от него 1293, после четырехлетнего управления, нажив себе недоброжелателей, благодаря крутым мерам, с которыми он принялся за исправление тогдашнего расшатанного духовенства и монашества. Уступив кафедру Иоанну XII, он вторично занимал её от 1304 по 1311 год. Какого из двух Андроников: старшего, или младшего разуметь в данном случае, ясно не видно, но судя по упоминанию об Афанасии, естественно предполагать Андроника старшего, который занимал престол с 1287 по 1332 г. и вступил во второй брак с Ириной, дочерью Вильгельма VI Монфортского, в 1285 г. (Du Cange. Famil. Byzant. p. 235). Таким образом, основываясь на синодальном списке устава, видно, что он уже существовал между 1289 и 1311 годом, а если так, то замного предупредил деятельность Филофея и был составлен ранее его. |
| А затем, в деянии патриарха Uoahha XIV Калека и священного синода ом августа 1342 г. относительно митрополии Пиргия прямо сказано, что редактором каталога был кир Мина, который и составил его по приказанию императора Андроника II, при чем номоканон с этим документом был найден в столичном монастыре Пантепопта (οστισιν μοως τας μητροπλεσιν ατν σονηρθμησε α ν μααρ τ λξει γενμενος οδιμος α μααρτης βασιλες, πρπαππος το ρατστου α γου μου ατορτορος, ν τ τεθεσ προσταγ τηνικατα το ατο παριβμσει α τξει τν γιωττων λησιν παρ το υρο Μην, τις δ παρθμησις γατστρωται τ ν τ σεβασμ μον το Παντεππτου ερεθντι νομονονι. Mikiosich et Millier, I, 230). Подробности этого акта остаются неизвестными. Но, несомненно, он находится в связи с тою разностороннею попечительностью Андроника о церкви и церковных делах, о которой вполне определенно говорят византийские историки (Nicephorus Gregoras, I, 159–160: α τελεσθντος το πνθους ργον πεποηται μγιστν τε α πρτον τν τς λησας ατστασιν· ζντος μν γρ το πατρς ρυπτε τν μελτην ατς ν τος λογισμος αθπερ ν πονι γ χειμνος εγεν τινα σπρματα, νν δ’ ρος, ς επεν, πιγενομνου τος πργμασιν δειξεν στις ν λνθανε. Срав. ibid., Ι, 468 3–8; 470 1–6. Georgius Pachymeres, ΙΙ, 42 12–15, 244 11–12, 379. Georgius Phrantzes, 25 4–8. Cp. H. И. Соколов, Вселенские судьи в Византии, стр. 5–6. Казань 1915), хотя по рассматриваемому частному вопросу они не дают никаких сведений. Можно лишь предполагать, что кир Мина, редактировавший, по приказанию василевса, исчисление и порядок святейших церквей, подчиненных патриаршему престолу Константинополя, был именно тот благочестивый и образованный монах Мина, по прозванию Сколики, который своими личными достоинствами был известен и церкви, и императору Андронику, находился в постоянных сношениях с патриархом Афанасием и сообщил императору предсказание этого пагриарха о предстоящем землетрясении (Georgius Pachymeres, ΙΙ, 359 4–12: λλ’ ν τοτοις τν πραγμτων ντων (Θες δ’εδεη πς τατα α ππρατο) μοναχς τις τν ελαβν δοοντων α λλογμων, Μηνς τονομα, Σωλης τοπλην, γνριμος μν λησ, γνριμος δ α βασιλε, προσδους ες ϑανσιον τν πλαι πατριαρχεσαντα συνϑεας ποιομενος τλ. |
| Григорий Палама, богослов исихазма Молодые годы Палама родился в 1296 г.; его родители были знатного происхождения – малоазийцы, переселившиеся в Константинополь в результате турецкого нашествия. Григорий вырос при дворе императора Андроника II Палеолога. Андроник покровительствовал писателям и ученым, будучи сам интеллектуалом, но посредственным политиком. Однако он был наиболее благочестиво настроенным из всех византийских правителей этой поздней эпохи. Смиренный и послушный друг строгого патриарха Афанасия I, он лучше многих других осуществил идеал теократии, теоретическую основу Византийской империи, символически воплощенный в расположенной над «царским входом» в притворе св. Софии мозаике IX в.: на ней христианский император, царь земной, простерт перед Христом Вседержителем, воплощенной Премудростью, Императором небесным. Биограф Паламы описывает атмосферу византийского двора около 1300 г. Он рассказывает, что отец будущего учителя исихазма, заседая в сенате, был настолько поглощен умной молитвой, что не услышал, когда император задал ему вопрос на политическую тему. Андроник, уважая его молитву, не настаивал на получении ответа! Приблизительно до двадцатилетнего возраста Григорий изучал светские науки, классические тривиум и квадривиум, давшие ему основательное знание Аристотеля. Метафизика Платона в среде византийских традиционалистов считалась несовместимой с христианством и потому не включалась в обычный курс светских наук. Палама нередко говорит об аристотелевской логике как о чистом упражнении, удобном методе мышления, законном для христианина. Метафизическое же учение Платона в глазах Паламы означало определенный выбор интеллектуального направления и связанные с ним обязательства. Палама гордился тем, что отверг его. Около 1316 г. Григорий неожиданно решил последовать монашескому призванию, развившемуся в нем в результате посещения выдающихся константинопольских монахов. Феолипт Филадельфийский , в частности, посвятил его в «чистую молитву». Напрасно император предлагал ему блестящую карьеру: он решил оставить мир. Все семейные препятствия к своему монашеству он устранил весьма типичным для средневековой Византии способом. Еще ребенком он потерял отца (который перед смертью принял монашеский постриг) и потому остался ответственным за свою мать, двух сестер, двух братьев и большое число слуг. Он предложил им всем постричься. Так, мать его, обе сестры и многие из слуг поступили в монастыри столицы, а трое юношей вместе пешком отправились на Афон. Там Григорий двадцать лет жил монашеской жизнью, очень мало отличавшейся в XIV в. от той, что еще можно видеть на Святой Горе в наши дни. |
| Андроник не узнал своей жены, Афанасия тотчас узнала мужа; но видя, что он не узнает ее, и верная произнесённому обету всеполного отречения, она не открылась ему. Они продолжали путь вместе, в строгом молчании и совершая молитвы и славословия, предписанные им их правилами. Прибыв в Александрию, и рассуждая о чудном, одновременном выходе их из обителей, по влиянию одинаковой мысли, о не менее чудной встрече их и странном неузнании ее мужем, Афанасия пришла к мысли, что в их положении такое событие никак не может быть признано слепою, бесцельною случайностью; что двенадцатилетнее пребывание ее в мужском монастыре неузнанною, было искусом, достаточно укрепившим ее в бесстрастии, и что, вероятно, Господь признал их нужными для подкрепления один другого, в пути уже не брачном и родственном по плоти, а духовно братском во Христе; она предложила Андронику остановиться в соседстве с Александрией, собственными руками построить небольшую келью, и в ней, вдав себя в полное послушание один другому, уединённо спасаться в безмолвии, молитве и труде, по примеру множества отшельников пустынных. Андроник не решался на это без совета и благословения своего руководителя Даниила. Они виделись с ним не раз, но и очи св. старца «держались»; Бог и ему не открывал в товарище Андроника его бывшей жены; он принимал ее за отшельника, согласился и благословил их двойственное жительство. Приходя в Александрию, св. Даниил посещал отшельников, подавал им советы и воодушевлял их к ревностному исполнению их обетов, в строгом соблюдении правил отшельнической жизни, имеющей в виду только Бога и вечность бессмертной души. Семена эти, как и прежние, падали на землю добрую. Жизнь Андроника и его товарища была примером святости и глубокого духовного разума. Даниил, придя однажды навестить их, как бы по особенному внушению, нашел Афанасию в крайнем ослаблении. Она умирала без видимой болезни, и знала это, и ожидала св. старца. Она просила его, когда предаст Богу душу, взять бумагу, сохранявшуюся под ее изголовьем, прочитать и сообщить Андронику; после чего приобщилась спасительных Христовых Таин и предала Богу душу в безболезненной, мирной, непостыдной кончине, со спокойствием святых, удостаивающихся такого блаженного исхода из жизни. |
| Слезай с меня, с серого волка, теперь есть у тебя конь златогривый, так ты сядь на него и поезжай, куда тебе надобно; а я тебе больше не слуга». Серый волк вымолвил эти слова и побежал в сторону; а Иван-царевич заплакал горько по сером волке и поехал в путь свой с прекрасною королевною. Долго ли, коротко ли ехал он с прекрасною королевною Еленою на коне златогривом и, не доехав до своего государства за двадцать верст, остановился, слез с коня и вместе с прекрасною королевною лег отдохнуть от солнечного зною под деревом; коня златогривого привязал к тому же дереву, а клетку с жар-птицею поставил подле себя. Лежа на мягкой траве и ведя разговоры полюбовные, они крепко уснули. В то самое время братья Ивана-царевича, Димитрий и Василий царевичи, ездя по разным государствам и не найдя жар-птицы, возвращались в свое отечество с порожними руками; нечаянно наехали они на своего сонного брата Ивана-царевича с прекрасною королевною Еленою. Увидя на траве коня златогривого и жар-птицу в золотой клетке, весьма на них прельстилися и вздумали брата своего Ивана-царевича убить до смерти. Димитрий-царевич вынул из ножон меч свой, заколол Ивана-царевича и изрубил его на мелкие части; потом разбудил прекрасную королевну Елену и начал ее спрашивать: «Прекрасная девица! Которого ты государства, и какого отца дочь, и как тебя по имени зовут?» Прекрасная королевна Елена, увидя Ивана-царевича мертвого, крепко испугалась, стала плакать горькими слезами и во слезах говорила: «Я королевна Елена Прекрасная, а достал меня Иван-царевич, которого вы злой смерти предали. Вы тогда б были добрые рыцари, если б выехали с ним в чистое поле да живого победили, а то убили сонного и тем какую себе похвалу получите? Сонный человек – что мертвый!» Тогда Димитрий-царевич приложил свой меч к сердцу прекрасной королевны Елены и сказал ей: «Слушай, Елена Прекрасная! Ты теперь в наших руках; мы повезем тебя к нашему батюшке, царю Выславу Андроновичу, и ты скажи ему, что мы и тебя достали, и жар-птицу, и коня златогривого. Ежели этого не скажешь, сейчас тебя смерти предам!» Прекрасная королевна Елена, испугавшись смерти, обещалась им и клялась всею святынею, что будет говорить так, как ей велено. Тогда Димитрий-царевич с Васильем-царевичем начали метать жребий, кому достанется прекрасная королевна Елена и кому конь златогривый? И жребий пал, что прекрасная королевна должна достаться Василью-царевичу, а конь златогривый Димитрию-царевичу. Тогда Василий-царевич взял прекрасную королевну Елену, посадил на своего доброго коня, а Димитрий-царевич сел на коня златогривого и взял жар-птицу, чтобы вручить ее родителю своему, царю Выславу Андроновичу, и поехали в путь. |
| При Андронике II Малая Азия – прежний демографический и экономический оплот империи – была почти полностью завоёвана тюрками, а с севера и запада постоянно угрожали как крупные феодалы Западной Европы, так и набиравшие силу болгары и сербы. Столица наводнялась беженцами из завоёванных тюрками областей, что усиливало и без того растущее социальное напряжение и постоянно грозило голодом, которому способствовало хищничество безраздельно господствовавших в торговле италийских купцов. Социальное напряжение усиливалось произволом чиновников, а на периферии империи росли центробежные тенденции. Андроник, уничтоживший флот и сокративший до минимума численность византийской армии, возложил надежды на иностранцев-каталонцев («Каталонскую компанию» 7 ), но жестоко обманулся: неконтролируемые отряды наёмников опустошали империю ещё яростнее, чем те, с кем были наняты воевать. Нравственное состояние византийцев было вопиющим: магия, коррупция, разврат, несправедливость, притеснения бедных и другие пороки разъедали государственный организм с головы до пят, от элиты до низших слоёв населения, а охлаждение в вере и общее равнодушие не оставляло никаких шансов на исправление ситуации. В отношении Церкви политика Андроника была двойственной и неуверенной, о чём свидетельствует уже тот факт, что в продолжение его царствования на Константинопольской кафедре сменились десять патриархов. Андроник сразу же отказался от крайне непопулярной униональной политики отца: противники унии были возвращены из ссылок и тюрем, а её главный идеолог патриарх Иоанн XI Векк смещён с кафедры. Однако и в лагере противников унии не было единодушия. Выступившие против неё раскольники-арсениты, стяжавшие ореол исповедников, постоянно возмущали церковный мир, стремясь посадить на патриаршем престоле своего кандидата. Компромиссная политика Андроника в их отношении не приносила заметного успеха. Большинство епископов опустошаемых тюрками малоазийских областей находились в Константинополе, зачастую ведя светскую жизнь и противясь патриарху. Соединившись с недовольными представителями монашествующих и различных раскольнических группировок, они могли составлять сильную и влиятельную оппозицию патриаршему престолу 8 . |
|
|
