| Андрей Денисов. Фрагмент настенного листа. Выг. Нач. XIX в. (ГИМ) Андрей Денисов. Фрагмент настенного листа. Выг. Нач. XIX в. (ГИМ) Первоначально во главе пустыни стояли Викулин и А. Д. В 1702 г. устроение духовной жизни общежительства было отделено от общего руководства пустынью: согласно соборному постановлению 11 сент. того же года, духовной сферой стал ведать Викулин, А. Д. был выбран киновиархом. Этот выбор, главным основанием для к-рого были личные качества А. Д., учитывал также и то, что он происходил из семьи, связанной с ранним старообрядчеством, имел тесные контакты с учителями «старой веры»: иеродиак. Игнатием Соловецким, старцем Варлаамом (в миру Василий Быков), участником организации 2-й Палеостровской «гари» 1688 г., к-рый являлся духовным отцом А. Д. Как свидетельствуют письменные источники, А. Д. пользовался любовью учителей старообрядчества - иноков Корнилия, Виталия Московского (завещавшего ему свою мантию), Прокопия Нижегородского, соловецкого иером. Пафнутия, соловецкого соборного старца Геннадия (Качалова) . А. Д. сыграл главную роль в упрочении внешнего положения старообрядческого центра. Когда Выговское общежительство в связи с припиской к Олонецким Петровским заводам было легализовано, он стал главным ходатаем по выговским делам в обеих столицах. Пустынножители ценились заводской администрацией как хорошие, квалифицированные работники. А. Д. пользовался расположением приказчика Повенецкого завода Г. Традела, начальника всех заводов А. С. Чоглокова, позже коменданта В. И. Геннина. Во время заключения С. Денисова в новгородской тюрьме (1713-1717), когда в опасности оказалась судьба не только младшего брата, но и всей пустыни, А. Д. предпринимал активные меры для исправления положения, подбадривал посланиями и узника и общежителей. При А. Д. сложилась практика поднесения высоким лицам, в частности имп. Петру I и царице Прасковии Феодоровне, во время их приездов на Марциальные воды «писем и гостинцев». Гостинцами обычно были олени и птицы (живые и стреляные), лошади, а также, возможно, в соответствии с духом времени «морские курьозы» для частных кунсткамер. Известен ряд приветственных и благодарственных посланий А. Д. Геннину (1721), Новгородскому архиеп. Феодосию (Яновскому) (1722), имп. Екатерине I по случаю коронования (1724), придворному поэту М. И. Ширяеву (1725-1727), имп. Петру II по случаю вступления на престол (1727). |
| К концу жизни его († 1738) в его епархии едва осталось 2000 раскольников, тогда как в 1716 г. их считалось до 40,000 220 . Пращица Питирима спасла многих в его пастве, спасла и в других местах. Она показывает в Питириме не только удивительную начитанность, но ум ясный и проницательный, верное знание Св. Писания и духа Христовой Церкви. С мученическим терпением старается он довести любящих спорить до сознания в ошибках, до разумения верного пути, – подробно разбирает с ними каждое сомнение их, объясняет непонятое ими и с сердечною теплотою обращается к их совести. Здесь виден Питирим с его умом здравым, с его сердцем полным любви, с решимостью воли твердою, виден тот учитель Церкви, какой нужен в деле с расколом. § 26. Миссия Неофита в Поморье В 1722 г. Свят. Синод положил сделать опыт миссии к раскольникам. Он отправил ученика Питиримова иером. Неофита на Вытегру к поморской Беспоповщине. Неофиту предписано было вступить в устные беседы с начальниками раскольничьих станов в присутствии всех, если возможно, колеблющихся в вере; вести разговор кротко и терпеливо; если раскольники будут оказывать упорство и злость, не дозволять себе резких ответов и ничем не стеснять их свободы; входить в сношение со всеми блуждающими в пустынях Поморы и разрешать сомнения каждого о вере. Со стороны гражданского начальства предписано было Поморцам являться к Неофиту для мирных бесед о спасении души. Но к Неофиту никто не являлся, даже и тогда, как посланы были 106 вопросов, как предметы бесед. Поморьем управляли тогда ловкие люди. Это были два брата из князей Мышецких Андрей и Семен Денисовы, те самые, которые соловецких бунтовщиков вписали в число мучеников. По образованию они в состоянии были видеть и показать другим правду: Андрей «грамматическому и риторическому разуму учашеся» частью в киевских школах, частью в Москве, – учил потом тому же брата и нескольких других. Но Денисовы употребили и дарования и все способы для видов властолюбия. Никто так ловко не управлял толпами простяков, как они. |
| 19 июня 2020 г. 14:00 Меж двумя престолами ТЕМА СИМФОНИИ ЦЕРКВИ И ГОСУДАРСТВА НА ВЫСТАВКЕ " БОИ ЗА ИСТОРИЮ: ЦАРЬ АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ И ПАТРИАРХ НИКОН " В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ ОБЪЕДИНЕННОМ МУЗЕЕ-ЗАПОВЕДНИКЕ Среди первых выставок, открывшихся после вынужденного простоя во Дворце Алексея Михайловича, эта особенно сильно побуждает к размышлениям об исторических параллелях. Автор ее концепции к.и.н. Андрей Топычканов вспомнил, что к истории Коломенского самое непосредственное отношение имеет не только хронологически второй государь в романовской династии, но и его знаменитый современник Патриарх Никон. Предстоятель часто гостил в летней царской резиденции, и однажды самодержец здесь даже подарил ему саккос, вошедший в историю как коломенский и ныне хранящийся в Московском Кремле. Поэтому Андрей Топычканов предложил посетителям музейный взгляд на эволюцию отношений двух великих людей той примечательной эпохи. Как известно, оба персонажа живо интересовались отечественной историей XVI столетия и находили там примеры для подражаний сообразно чину. Будущий Предстоятель, тогда еще в митрополичьем сане, в 1652 году возглавил соловецкую экспедицию по переносу мощей святителя Филиппа в Москву. Уже на обратном пути он узнал о желании царя выдвинуть его кандидатуру на патриаршество Поместному собору. Алексей Михайлович заказывал панихиды по Ивану Васильевичу и распоряжался, чтобы на усыпальнице Грозного теплилась неугасимая лампада. До поры это ничуть не мешало церковно-государственной симфонии – настолько, что молодой государь, следуя благословению владыки Никона (которого считал одним из своих наставников), «преклонил честь своего царства» и испросил прощения у Церкви и народа за умерщвление святого митрополита. Тот акт стал первым официальным признанием бесчеловечного деяния Грозного и его приспешников и фактически поставил виновных в нем опричников вне закона. Что, безусловно, пролило целительный бальзам на израненное тело российского общества, по историческим меркам едва-едва отошедшего от Смуты. |
| – Ничего, ничего, донесем. Вы потихоньку, потихоньку ребятки. Не сгибайте ног, держите их прямыми. А бревно держите серединой плеча, так легче... Сбросив бревно, мы не можем разогнуть спины, перевести дух, но Лопатин улыбается словно смущенно и говорит: – Ну, вот и донесли. Это только кажется, что страшно, а ничего, донесем. Надо только дышать научиться ровнее. Иногда Андрей Петрович и я приходим в бешенство: мы пилим с ним как сумасшедшие, быстро и бестолково, стараемся не перепилить, а поскорее перегрызть дерево пилой. Лопатин подходит к нам: – Зачем вы так? – укоризненно спрашивает он. – Вы полегче, ровней. Силы свои надо беречь, куда ж так торопиться. Глядя, как Лопатин не спеша, но всегда в дело, не попусту тюкает топором, я злюсь и спрашиваю себя: как он может так, всегда ровно, спокойно, без спешки и без злости? Неужели его ничто не может вывести из терпения?.. Палка Магерама почему-то еще не касалась спин нашей тройки, но других Магерам бьет нещадно. Он бегает среди работающих, сверкая хищными глазами на темном лице и кричит: – Кубики, гады! Давай, нажимай, контра, не то на пеньки поставлю! В нашей партии еще не ставили на пеньки, но мы знаем, что это значит. Плохо работающий или поругавшийся с десятником заключенный должен раздеться и в одном белье, босый, встать на пень, на виду у конвоира. Конвоир сидит у костра, а заключенный мерзнет, стоя на ветру. Иногда так замерзают совсем: весной, когда сходит снег, в соловецком лесу обнаруживается много трупов – замерзших, застреленных конвоем или убитых десятниками заключенных. Мы отлично сознаем, что мы здесь – в полной власти десятника и надзора, сопротивляться им бесполезно. Если они не убьют вас сами, то они могут на ночь посадить вас в сруб у барака, тоже в одном белье. Неизвестно, что хуже: несколько часов на пне или ночь в срубе... К вечеру тело деревенеет, но болит каждый мускул. Невозможно без острой, режущей боли разогнуть спину, повернуть шею. Голова, как в тумане: сознание словно окутано толстым слоем ваты. Но надо еще три километра идти на пункт, мимо уснувших, богато убранных снегом сосен и елей... |
| Корней Лукич совсем угас. Глаза его потухли и не смотрят на нас. – Нет, тут что-то не так, не должно быть так, – еще упрямится он. – Ведь этак где же смысл искать? Выходит, совсем смысла нет? Мне надоел этот разговор: он слишком похож на те нескончаемые и бесплодные разговоры, похожие на толчение воды в ступе, которых досыта наслушался в Кремле. Они ничего не решают и не дают, и прислушиваться надо не к ним, а к тому, что говорит тебе твое чувство, так будет вернее, думаю я. В глубине нар слышен стон Гусева. Он спал всю ночь и теперь спит с утра. Неподалеку от него стоит котелок с обедом, накрытый хлебом. Гусев сильно сдал: как-то резко заметно высох, похудел: ходит он, согнувшись крючком, с бессильно повисшими руками. Иногда он даже не ест: дотащившись до барака, он валится на нары и часами лежит без движения. Мы приносим ему хлеб, обед, но они остаются нетронутыми. Еще я заметил в нем: раньше он всегда был кроток и невиден, – теперь его как будто бы съедает какая-то болезнь, проступающая на его лице ожесточением, поневоле обращающим на себя внимание. В нем появилось что-то от аскетического исступления, только злобного и жестокого, думается мне. Повернувшись, вижу, что он медленно приподнимается и садится, опираясь на нары высохшими руками. В полутьме вижу его глаза, но потом различаю две воспаленных точки. Лохматые брови, растрепанная борода, острые скулы и эти две точки придают Гусеву жуткий вид: он похож на смотрящего мертвеца. – Вот обед, – говорю я, чтобы только что-нибудь сказать, и придвигаю к нему котелок. Гусев упирается в меня воспаленным взглядом и громко шепчет: – Сон, сон я видел страшный. Который уже раз, все один и тот же. Будто руки я на себя наложил... Ох, страшно, сынок! Ведь это грех несусветный, о Господи!.. Я беспомощно озираюсь: в таких делах я никуда не гожусь, не знаю, что сказать, чем утешить. Андрей Петрович придвигается к нам. – Чувствую я, конец мне приходит, братцы, – прерывисто шепчет Гусев. – Умру, без покаянья, и бросят, как падаль, без креста, без молитвы, ведь страшно, а? А еще страшней – не выдержать, возроптать. Жесточею я и молю Бога об одном: пошли мне смиренье, дай претерпеть, Господи, не дай озлобиться! – задыхаясь, бредово шепчет Гусев: на его лице и в глазах видно предельное отчаяние. Мне тоже становится страшно: я никогда не видел, чтобы человек мог испытывать такое отчаяние. |
| Четвертый полк ОДОН – Отдельной Дивизии Особого Назначения ОГПУ (впрочем, у нас все особое и даже Соловки – «СЛОН» – Соловецкий лагерь особого назначения. Но кажется мне, что мы совсем не особая, а лишь малая часть общего) – охраняющий лагерь, насчитывает всего около четырехсот человек. Нас в Соловках – десять тысяч. Разве четыреста человек держат нас? Разве преграда – узкая полоса моря и то, что в порту дежурят быстроходные катера «Часовой» и «Чекист»? Трупный запах стоит над Кремлем. Он душит, как кошмар, и все чаще в зловонной тишине бессонных ночей встает один и тот же мучительный вопрос: – Куда мы стремимся? Русь, куда ты летишь? Но нет ответа, смрадное молчание ночи окружает нас... Грязь не может запятнать ни Стрешнева, ни Незнамова, ни Вальцеву, ни Зотову, ни многих других. Но мы не можем переступить обтекающих со всех сторон грязных ручьев, не можем вздохнуть полной грудью, не можем разорвать тенет. Добрейший Андрей Петрович внимателен и предупредителен, как всегда. Он подолгу стоит у окна и молча смотрит на Святое озеро, с четко вырисовывающимся посреди черным крестом. Или часами лежит на койке, подложив под голову руки и уставившись взглядом в потолок. О чем он думает? Может быть, о том же, о чем и я? Но к нему бесполезно обращаться за ответом. Он не откажет, он постарается ответить. Начав издалека, он добросовестно вспомнит, что говорил в свое время Платон или Аристотель, Кант или Гегель, назовет еще пяток или десяток совсем неведомых мне имен, я лишний раз подивлюсь учености Андрея Петровича, но так и не услышу чего-то главного, из чего бы возник ответ. Профессора Незнамова я застаю с тем же беспорядком в костюме, хотя пиджак его застегнут, а на шее повязан измятый грязный галстук. Пригласив сесть, он тоже садится напротив и опускает седую нечесаную голову на руки. – Одна буря смяла нас всех и никто не скажет, когда это кончится, – не глядя на меня, глухо говорит Незнамов, как бы сам с собой. – Мы еще долго будем блуждать в потемках, пока не улягутся страсти, не успокоится взбаламученное море и из него не возникнет что-то новое. Но что – кто скажет? Может, мы уже не увидим его?.. |
| 672 Аксенов Леонид Дмитриевич (1876после 1941). 1902 – окончил юридический ф-т Юрьевского университета. 19031910 – пом. обер-секретаря Сената. 19101917 – чиновник Министерства путей сообщения. Член Собора 19171918 гг. как заместитель еп. Евсевия (Гроздова). 19181922 – член епарх. совета при митр. Вениамине (Казанском), работал в школе, бывшем епархиальном свечном заводе, читал лекции на различных курсах. 1922 – арестован, вскоре освобожден. 1924 – арестован, осужден и отправлен в Соловецкий лагерь. 1926 – освобожден, жил в Белоруссии, арендовал епарх. свечной завод. 1933 – после закрытия завода переехал в Ленинград. После 1934 – аресты и ссылки. Во время войны следы теряются (Обзор. I. 235236). 673 Бобринский Владимир Алексеевич, граф (28.12.18671927). Окончил Михайловское артиллерийское училище, служил в гвардии. Окончил Эдинбургский университет, вернулся в Тульскую губ. 1897 – пред. Богородицкой уездной земской управы, отличался либеральными взглядами. Богородицкий уездный предводитель дворянства, почетный мировой судья, губернский земский гласный. Во время I мировой войны участвовал в боевых действиях. Депутат II, III и IV Гос. думы. Член Собора 19171918 гг. по избранию от Гос. думы. После Октябрьской революции – член Совета объединения России. В 1919 эмигрировал. Участвовал в работе Всезаграничного карловацкого собора (1921). Скончался в Париже (Обзор. I. 250). 674 Рункевич Степан Григорьевич (11.01.186712.03.1924). В 1891 окончил СПбДА, служил в архиве Синода; пом. управляющего канцелярией Синода. Член Собора 19171918 гг. как член Предсоборного Совета. 19201922 – сотрудник Главного управления кустарной и промысловой кооперации ВСНХ при Наркомземе (Обзор. I. 369370). 675 Эристов Андрей Михайлович, кн. (185516.01.1932). Учился в С.-Петербургском университете. С 1879 поселился в имении на Кавказе, занимался сельским хозяйством, общественной деятельностью. 1909 – член Гос. совета. Член Собора 19171918 гг. по избранию от Гос. совета. После революции эмигрировал (Обзор. I. 410). |
| 6 сентября тройка при ПП ОГПУ Московской области приговорила архимандрита Зосиму к трем годам ссылки условно, после чего он был освобожден. Тридцать четыре человека были приговорены к трем годам ссылки в Казахстан, пять человек к трем годам заключения в концлагере и среди них монахиня Мстислава. С первым тюремным этапом она была отправлена в распоряжение Управления Соловецких исправительно-трудовых лагерей ОГПУ на станцию Свирь Мурманской железной дороги, где 16 сентября 1931 года был открыт новый лагерь – Свирьлаг. В 1932 году в лагере содержалось 47 400 заключенных, занимавшихся лесоразработками. В том же году от голода, болезней и непосильной работы скончалось 1 562 человека. В 1933 году в ГУЛАГе умер каждый шестой заключенный. Свирьлаг занимался снабжением Ленинградской промышленности и жилых домов дровами и строительным лесом. Арвид Яковлевич Мартинелли, один из начальников Свирского лагерного управления, инструктировал своих подчиненных: «Нам дано боевое ударное задание снабдить Ленинград дровами и стройматериалами не считаясь ни с чем». Заключенный в этот лагерь Иван Солоневич писал: «Свирьлаг был нищим лагерем . Нормы снабжения были урезаны до последней степени возможности, до пределов клинического голодания всей лагерной массы. Запасы лагпунктовских баз были так ничтожны, что малейшие перебои в доставке продовольствия оставляли лагерное население без хлеба...» Сын священника-миссионера Евгения Снесарева, генерал-лейтенант Андрей Евгеньевич Снесарев, выдающийся востоковед и военачальник, заключенный в Свирьлаг, вспоминал об этом гиблом месте: «Зэк знает, что вода в Свири холодна, а осенью она будет холоднее, что морозы здесь лютые, ветры бывают шквальные, и он бережет обувишку (свою и казенную), как зеницу ока, как якорь спасения в суровые дни непогоды он ходит в лаптях до последнего момента, пойдет – пока можно – босый, чтобы грядущие испытания встретить в кожаной обуви. Он знает, что на работу он пойдет даже в случае, если обувь не была подана в достаточном количестве...» |
| Устрояя внутренний быт своей общины, Денисовы обратили внимание и на внешнюю сторону. По их указаниям, вырубались леса, обрабатывались пашни, устроен скотный двор, мастерские: кузнечная, медная, портняжная, чеботная и столярная, поварня, хлебная, прачечная (бучея), больница, гостиница для приезжающих, кирпичный, кожевенный и лесопильный заводы, построена мельница и заведены рыбные ловли. Во время неурожаев, особенно в «зяблые годы» 55 , когда многие уходили из общежития, Андрей с своим братом Семёном отправлялись сами, или же посылали других в Москву, в Нижний-Новгород, Псков и др. места для сбора подаяния и покупки провианта. В 1705 г. они выхлопотали указ, которым «Выгорецкие жители» Тихон Феофилов и Никифор Никитин назначались: первый старостою для жителей всего Выгорецкаго суземка, а другой – его помощником, «выборным», и все выговцы ставились в особое привилегированное положение: их велено было оберегать от посторонних людей и не давать никому в обиду, обещано было прибавить земель и угодий, даны льготы по исполнению работ на казённых заводах и т. п. В 1710 г. выговцы взяли на откуп огромную пашню в Каргопольском уезде по р. Чаженге, построили несколько келий и развели обширное хлебопашество и скотоводство. В 1711 г. они выхлопотали второй указ, в силу которого им давалось право производить торговлю и промыслы и повелевалось не чинить им и их посланным «обид и утеснения и в вере по старопечатным книгам помешательства», а в 1714 г. третий – на право ловить зверей и рыбу. Благодаря этому они вскоре завели торговлю льном, звериными шкурами, маслом и рыбою с Петербургом, Москвой, Новгородом, Рыбинском, Казанью и др. городами и стали перевозить хлеб из низовых городов в Петербург на собственных судах, для стоянки которых устроили прекрасную пристань на берегу Онежскаго озера в селении Пигматке. Вскоре слух о Выговском общежитии распространился по всей России и сюда стали поступать богатые подаяния, большие суммы по завещаниям умирающих, в уплату за иконы, рукописи, за причастие, принесённое будто бы из Соловецкаго монастыря Аврамием и пр. |
| Савинов, заключенный Савинский Иосиф Болеславович (1880 – не ранее 1939), католический священник. Арестован в марте 1927 г., приговорен к пяти годам лишения свободы и отправлен на Соловки. С 1931 г. содержался на Анзере, проходил по групповому делу католического духовенства. После освобождения из лагеря в июле 1932 г. вывезен в Ленинград Савицкий, следователь минского ГПУ Савич, староста лагеря Саенко Степан Афанасьевич (1886 – 17 августа 1973), комендант Харьковской ЧК в 1919 г. Сажин, комендант Кондострова Сазонов Матвей, участник группового побега из Кемперпункта Саид-Султан Кабир-Шах, афганский инженер, наследственный мулла, возможно, имеется в виду, числившийся в списках, содержавшихся в кремле, политзаключенных за 1924 г. Кабир-Шах Саид Султан Самохвалов Михаил Давидович (1892 – июнь 1942), левый социалист-революционер. Арестован в апреле 1923 г., приговорен к трем годам лишения свободы и отправлен в Пертоминск, затем на Соловки. После освобождения из лагеря в 1925 г. сослан в Тобольск Сандомир Юзик (наст. имя Леонтий Петрович) (1900 – 21 октября 1923), социалист-революционер. Арестован в октябре 1922 г., приговорен к двум годам лишения свободы и отправлен на Соловки, где содержался на Большой Муксалме. Покончил жизнь самоубийством Сапир Борис Моисеевич (1902 – 11 декабря 1989), социал-демократ, автор воспоминаний о Соловках Сартис, сотрудник лагерной администрации Сахаров Андрей Дмитриевич (1921 – 14 декабря 1989), правозащитник Сац Наталья Ильинична (1903 – 18 декабря 1993), театральный деятель Свенцицкая Мария Эмилия (1852–1914), мать А. Шауфельбергера Свида-Свидерский Стась, поляк, егерь начальника лагеря Седерхольм Борис Леонидович (1884 – 30 мая 1933), автор воспоминаний о Соловках Седерхольм Дмитрий Карлович (1869 – весна 1920), генерал, родственник Б. Л. Седерхольма Седых, см. Сизых Сейд Али Надири, заключенный афганец Селецкий Иван Федорович, до 1917 г. начальник пересыльной тюрьмы в Сибири. В 1926 г. отправлен на Соловки, где был назначен уполномоченным по лесозаготовкам |
|
|
