| «Прошу выделить конвой для сопровождения больного». Врач из колонии — о том, может ли тюрьма быть свободной Как он лечил пациентов с ВИЧ и направил заключенную в Первый московский хоспис 17 мая, 2021 Как он лечил пациентов с ВИЧ и направил заключенную в Первый московский хоспис «А что, так можно было?!» — этот вопрос снова и снова задаешь, разговаривая с Андреем Константиновичем Князевым, который в конце 90-х — начале 2000-х был главным врачом ИК-6, Шаховской женской колонии строгого режима. Он не только создал там отлично оснащенный лечебно-диагностический центр с опытным персоналом. Это было время прозрачности и открытости нашей пенитенциарной системы. Время, когда тюрьма была свободной. Двойной перелимит — Как врачи попадают в тюремную медицинскую систему? — Каждого по-своему судьба приводит в эти застенки. Я — военный врач, закончил военно-медицинский факультет при Горьковском медицинском институте. На момент развала Советского Союза служил в Азербайджане, дослужился до капитана, успел поучаствовать в конфликте в Нагорном Карабахе. Потом войска стали выводить в Россию, а здесь — ни кола, ни двора, перспектив никаких. Из Германии вообще в поля выводили, а на Балтийском флоте семьи жили на военных кораблях, на палубах пеленки сушили. Мы приехали к жене в Орловскую область, где жили ее родители и была хотя бы крыша над головой. У меня терапевтическая интернатура, я сначала устроился врачом в наркологический диспансер, потом терапевтом в центральную районную больницу. Но постоянно сожалел о том, что не дослужил, не реализовал себя. Вскоре я узнал, что рядом есть женская колония, и поступил туда на службу. — Какое было первое впечатление? Захотелось бежать? — Нет, таких панических настроений не было. Наоборот, все показалось знакомым. Организация медицинской помощи в войсках и в колонии имеет общие принципы. Люди живут в казармах (назовем это так), подразделения стоят изолированно. Андрей Князев. Фото Людмилы Альперн Я был уже сформировавшимся врачом и организатором, поскольку в армии дослужился до начальника медслужбы полка. Ясно, как работать, с чего начинать. Единственное, что сразу бросалось в глаза в 90-е, это катастрофическое несоответствие между потребностью в медпомощи в колонии и реальными возможностями по ее оказанию. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 В Крыму найдены самые древние христианские гробницы на постсоветском пространстве 28.11.2006 Археологи национального заповедника « Херсонес Таврический » открыли на территории некрополя два древнейших памятника раннего Христианства в СНГ – склепы, датируемые III-IV веками нашей эры. Уникальность склепов состоит в том, что это самые отдаленные от античных центров распространения Христианства – Иерусалима, Антиохи, Рима, Александрии, Константинополя — памятники археологии. Ранее самые древние христианские склепы Крыма , были открыты в 1903-1912 годах и датировались началом V века. «Открытые нами склепы подтверждают, что Христианство появилось на территории нынешней Украины гораздо раньше», – пояснил научный сотрудник заповедника «Херсонес Таврический» Андрей Филиппенко. Первый из открытых несколько месяцев назад склепов – место захоронение уважаемого члена раннехристианской общины Херсонеса. Потолок и стены погребальной ниши украшают фрески. В нише нарисованы цветы с четырьмя лепестками – в Болгарии их называют «константиновки». Ими украшали склепы только в период жизни императора Константина Великого, разрешившего Миланским эдиктом 313 года свободно исповедовать Христианство. В центре ниши эпитафия – посмертная посвятительная надпись. Археологи перевели ее так «Аристон, будь незабвен — и душа твоя с праведными». На потолке большой знак – круг в котором перекрещены буквы Х и Р – так называемый «крест Константина». «Датировать склеп IV веком позволили монеты этого периода найденные в склепе и у входа в него, а также фрагменты посуды, глиняные лампы-светильники которые клали вместе с умершим», – поясняет Филиппенко. Второй склеп, который археологи также без сомнения относят к христианским, датируется еще более ранним временем. На потолке и на стенах этой гробницы нанесены граффити – выцарапанные рисунки и надписи. На потолке и в каждом углу гробницы изображены корабли. На стены нанесена эпитафии надпись «Радуйся!». Как напоминает УНИАН, самые древние археологические памятники раннего Христианства – катакомбы в Риме – датируются I-III веком. Раннехристианские гробницы, датированные III-IV веками нашей эры, открыты на территории Италии, Греции, Турции, Болгарии, Сирии, Ливана, Израиля, Египта и Иордании. Всего в мире 15 таких памятников. Новый Регион – Крым/Седмица.Ru Редакция текста от: 28.11.2006 00:00:00 |
| Закрыть Михаил Пореченков: «Не хотелось бы пускать к нам нечисть» 20.02.2017 790 Время на чтение 4 минуты «Вурдалаки» Россия, 2016 Режиссер: Сергей Гинзбург В ролях: Михаил Пореченков, Константин Крюков, Аглая Шиловская, Андрей Руденский, Михаил Жигалов, Игорь Хрипунов, Роман Мадянов 12+ В прокате с 22 февраля На экраны выходит готический хоррор Сергея Гинзбурга «Вурдалаки». Накануне премьеры сыгравший инока Михаил Пореченков изложил «Культуре» свой взгляд на демонологию. культура: Как увлеклись экзорцизмом? Пореченков: После работы над сериалом «Убить Сталина», где мне досталась роль немецкого разведчика, режиссер Сергей Гинзбург предложил замахнуться на экранизацию рассказа Алексея Константиновича Толстого «Семья вурдалака». Я ни секунды не колебался, а когда прочитал сценарий Алексея Тимма и узнал, что съемки будут в Крыму, испытал дополнительный прилив энтузиазма. Он пригодился на съемочной площадке - картина довольно сильно отличалась от сценария. культура: Что-то пошло не по плану? Пореченков: Нет, просто кино - дело коллективное, а мой персонаж почти не изменился. Это естественно: отец Лавр - богатырь, охраняющий рубежи страны, старожил заколдованного места, обладающий навыками эффективной борьбы с разными вурдалаками. Не хотелось бы пускать в Россию нечисть, у нас и своей полно, а она прет и прет. Если мы все станем, как этот монах, - будет хорошо. культура: Его пример - другим наука? Пореченков: Именно. Поначалу Лавр сражается в одиночку, а потом у него находятся помощники... Но подвиг - дело добровольное, поэтому ничего не бывает вдруг, по мановению волшебной палочки. культура: Образ несет дополнительную символическую нагрузку - монаху нужно защитить от укусов пару влюбленных в исполнении Аглаи Шиловской и Константина Крюкова. Пореченков: Прекрасно, что вы это разглядели. Хранить окружающий мир и любовь - это одно и то же. Неважно, насколько этот мир плох или хорош, иного пока не дано, наша задача - беречь его и, если получится, сделать лучше. культура: И в этом нам поможет фильм ужасов? |
| – Расскажите о том, как созрело ваше решение получить духовное образование? – Вообще-то, собирался я поступать сначала не в семинарию, а в медицинский институт. Я два года занимался на курсах, даже получил специальность младшего медбрата. Но к концу одиннадцатого класса у меня созрело желание поступить в семинарию. Я все-таки решил сдать экзамены в Первый медицинский институт, так как они проводились в июле, а в семинарию поступают в августе. Я сказал об этом своему духовнику – он из Лавры, иеромонах. Он мне ответил: «Так не делают: реши, или туда, или туда. Идти в семинарию в качестве запасного варианта неправильно». Я решился, поехал в семинарию и неожиданно поступил с первого раза. – Вы учились в Московских духовных школах более десяти лет назад. Как вспоминаются те годы? – Как самые счастливые и беззаботные годы, причем тогда я это не вполне осознавал. Да, было немного трудно, приходилось адаптироваться к семинарской обстановке. Домашний мальчик, единственный сын в семье, попал в общежитие с жесткой дисциплиной… Мы застали то время (я поступил в девяносто четвертом году), когда ректором МДАиС был владыка Филарет. Это была старая духовная школа, традиционная, но на ней лежала еще печать советских лет. Конечно, запомнились преподаватели, которые нас учили, сотрудники инспекции. Все были яркими личностями… Как ни странно, наиболее теплые воспоминания вызывают у меня сейчас самые строгие преподаватели. Алексей Константинович Светозарский у нас в первом классе преподавал. И требования у него были достаточно высокими. Владимир Дмитриевич Юдин, тоже преподаватель истории Русской Церкви, – один из самых требовательных наших учителей. Сейчас я испытываю по отношению к ним чувство благодарности за то, что они заставляли заниматься, ставили плохие оценки… На третьем курсе семинарии я женился, стал жить в Москве и ежедневно ездил на занятия в Сергиев Посад. – По окончании семинарии вы сразу поступили в академию? – Нет, я закончил семинарию в 1998 году, затем год послужил на приходе и только потом поступил в академию на заочный сектор. |
| При этом нет ни одного одинакового памятника! И авторы их – лучшие скульпторы. Обсуждение проектов идет очень серьезное, часами продолжаются горячие споры. Достаточно сказать, что возглавляет творческую комиссию Андрей Кончаловский – известный наш режиссер. Можно еще долго перечислять, но я приглашаю москвичей к самому любимому моему памятнику - «Прощание славянки» - на Белорусский вокзал. Упомяну еще памятник русской великой княгине и греческой королеве Ольге Константиновне Романовой, который Военно-историческое общество установило в Греческой Республике. Все эти визуальные образы очень важны, сегодня молодежь именно так воспринимает мир! Пока еще подросток книгу откроет, а это для него наглядно. - Согласна, хотя недавно у памятника святителю Ермогену в Александровском саду совсем немногие смогли ответить мне на вопрос, кому он воздвигнут. Люди бегут мимо, как будто не замечая. Но все же памятник ставится на века, и у нас их еще непростительно мало. - К молодежи обращен и созданный РВИО научно-просветительский портал «История.РФ». И если в 2013 году было ноль посещений зарегистрировано, в момент создания, сейчас – более 30 тыс в сутки, а к будущему году мы рассчитываем на 100 тысяч посещений в сутки. Мои друзья, с помощью специальной системы, подсчитали, что он уже сегодня входит в разряд наиболее популярных в России. Рекомендую нашей молодежи почаще наведываться на этот сайт. - И не только молодежи, я тоже надеюсь найти там нечто интересное и для себя. - Еще одно направление нашей работы – издательская и образовательная деятельность. Начато уникальное издание в 18 томах Российской исторической энциклопедии. У последующих поколений будет прекрасное научное подспорье, подготовленное исключительно квалифицированными специалистами под личным попечением председателя общества Владимира Мединского. А некие критики говорят, что он-де не историк. Так дело в дипломе или в конкретных делах? Уже по совокупности дел его можно считать известным историком. Помните, в недавнем прошлом присваивали научное звание иногда по совокупности трудов, без защиты диссертации. Тот самый случай, я считаю. При том, что Мединский и докторскую диссертацию прекрасную написал, и защитил ее великолепно. Я, например, по диплому переводчик-референт с испанского и английского языков. Это же не означает, что я не имел права быть депутатом, заниматься наукой, журналистикой… |
| Дружеские и семейные связи характерны для круга просвещенного духовенства, центром которого являлась Академия. Перечислим некоторые, наиболее значимые для Владимира Семёновича. Ректор Академии во времена Маркова, А. В. Горский, был сначала преподавателем, а затем сослуживцем Ипполита Михайловича Богословского-Платонова. Будущий ректор, а для Владимира Семёновича профессор истории и греческого языка Сергей Константинович Смирнов, для Ипполита Михайловича был не только однокашником по Московской духовной семинарии и Академии, но и свояком: они были женаты на сестрах Ловцовых. Заметим, что и отец Ловцовых, Мартин Леонтьевич Ловцов (1795–1869) учился (1818 –1822), а затем преподавал в Московской духовной академии. Мы не будем останавливаться на многочисленных родственниках Ловцовых, связанных с Академией, их фамилии хорошо известны в московском духовенстве: Протопоповы, Богоявленские, Каптеревы, Голубцовы, Глаголевы [Голубцов 1995]. Остановимся на однокашниках Владимира Семёновича, не связанных с ним родственными отношениями, но, безусловно, объединённых общими научными, культурными и просветительскими интересами. Выпускники Академии ранжировались по академическим успехам. Владимир Семёнович закончил Академию в 1868 году восьмым. Перед ним в списке весьма известные люди, сведенья о которых можно найти в энциклопедиях. Первым в выпуске 1868 года был Иван Данилович Мансветов (1843–1885), – профессор гомилетики, литургики и церковной археологии в МДА. Главные труды его касаются церковной архитектуры, археологии, церковной истории, литургики. Вторым курс закончил Николай Александрович Елеонский (1843 – 1910), – экзегет, протоиерей, профессор богословия в Московском университете. Он занимался библейской географией, основным и нравственным богословием. Седьмым был Андрей Григорьевич Полотебнов (1843–1905), экзегет и духовный писатель, преподавал в семинариях, гимназиях, в Константиновском Межевом институте в Москве. Является автором разнообразных богословских работ, в том числе неожиданных, например, «Библия и астрономия». |
| Что до второго рабочего кабинета Константинова, то он в каком-то смысле являлся продолжением первого. Тем не менее, он добавлял к его облику еще пару важных штрихов. Этот кабинет находился на Невском проспекте, в тогдашнем Домжуре, где располагалось правление петербургского Союза журналистов, чьим председателем в те годы являлся Андрей Дмитриевич. Здесь, само собой, не было ни пулемета, ни Коли, вход был свободным, но каким-то замысловатым и запутанным. Попав в этот кабинет, ты как-то сразу понимал, что его обитатель бывает тут нечасто, что стены голы и не украшены, вот только портрет Обнорского висит на своем неизменном месте, да еще имеется изображение некоего старинного вельможи в эполетах пушкинской эпохи. Помнится, Константинов скупо растолковывал, что этот вельможа – никто иной, как прежний владелец домжуровского особняка, генерал от артиллерии Иван Сухозанет – тот самый, что расстрелял картечью восстание декабристов. В общем, тоже вполне себе верный и преданный «мушкетёр короля», отстоявший его власть от заговорщиков из среды столичной гвардии. Правда, настоящий Дюма побрезговал о нем писать – в его «русском» романе «Учитель фехтования» все авторские симпатии – на стороне декабристов. Мне и самому декабристы всегда нравились как-то больше. В АЖУРе я проработал около пяти лет, и так и не смог до конца привыкнуть к странноватым суетливым посетителям, которые, случалось, мелькали в коридоре, спеша в кабинет «шефа». Впрочем, и преступный мир Лондона, как известно, был вхож в квартиру Шерлока Холмса, и что с того? Еще, помню, меня слегка смущала легковесность и несерьезность этой аббревиатуры – АЖУР. Впрочем, по меньшей мере, однажды она сослужила мне добрую службу. Как-то во время очередных президентских выборов в Беларуси меня отправили в Минск в штаб оппозиционного кандидата, который осмелился бросить вызов самому Лукашенко, но при этом пользовался негласной поддержкой Москвы. К моменту моего приезда белорусская столица уже кишела представителями всевозможных политических движений и спецслужб, а на Октябрьской площади появились первые палатки будущего местного «майдана». «Станете заселяться в гостиницу, ни в коем случае не говорите, что вы журналист. За журналистами тут строгий надзор», – предупредила меня пресс-секретарь белорусской оппозиции. |
| Публикация. Иван Киреевский и идеи славянофильства: теория, история, современное осмысление. M., 2007. С.44–49. Психо-аритмо-механик (философские черты портрета Π.А. Некрасова) Павел Алексеевич Некрасов родился 1 февраля 1853 г. Учился сначала в Рязанской духовной семинарии, и это наложило отпечаток на всю его жизнь: до конца дней своих он оставался верующим православным христианином. Будучи 15 лет от роду, обнаруживает исключительное математическое дарование. На вступительном экзамене в Императорский Московский университет на физико-математический факультет он поразил профессора Н.В. Бугаева (1837–1903) и стал верным его учеником и последователем. Некрасов окончил университет в 1878 г. и был оставлен при кафедре чистой математики. В Московском университете Павел Алексеевич прослужил 20 лет: с 1885 по 1905 г. Преподавал он также в Константиновском межевом институте в Москве и Санкт-Петербургском университете. В 1883 г. последовала защита магистерской, а в 1886 г. – докторской диссертации. В 1886 г. он становится экстраординарным, с 1890 же г. – ординарным профессором. С 1893 г. Некрасов – ректор университета, с 1897 г. – Попечитель Московского учебного округа. Он становится активным членом Московского математического общества, в недрах которого и сформировались его математические и философские взгляды: в 1891 г. избирается его вице-президентом, с 1903 по 1905 г. – президентом. В 1905 г. Некрасов переехал в Санкт-Петербург на службу в Министерство народного просвещения. Андрей Белый среди карикатур на всех почти своих современников дал такой портрет Некрасова: «Ходил некогда Павел Алексеевич Некрасов, оставленный при университете отцом; в молодости он видом был – вылитый поэт Некрасов, – но с очень болезненным видом: худой, с грудью впалою, к дням профессуры он не поздоровел, но престранно разбрюзг, стал одутловатый и желтый, напоминал какую-то помесь китайца с хунхузом; отец про него говорил, что он некогда был недурным математиком; он поздней пошел в гору как ректор; в эту пору отец стал помалкивать ; и «Павел Алексеевич» не произносилось им ласково. |
| Идея воскрешения мертвых противоположна коммунизму и социализму. Федоров говорит не о социалистическом равенстве для ныне живущих, а о братстве потому, что все люди сироты и братья. Он придумал идею природной регуляции: когда мы все объединимся, то легко сможем управлять погодой. Там, где сейчас пустыни, мы запустим дожди, появятся ресурсы, тогда и можно будет заняться воскрешением мертвых. В любом случае эта программа действий Платонову казалась очень понятной, ведь он говорил устами своего героя: «У природы творить нет особого дара, она берет терпением». Без человека земля останется невостребованной целиной. Работа в поле — это нормальные, гармоничные отношения человека с Землей. В результате всего этого философского разнообразия у Платонова формируется очень специфическая художественная система, набор определенных идей, которые узнаются в любом его произведении. Сокровенный человек В конце Гражданской войны Платонов понимает, что оказался перед дилеммой. Мир надо менять, это ясно. Вначале он пытался его менять в качестве инженера или мелиоратора. В 1921 году в Поволжье разражается страшнейшая засуха, которой он был свидетелем. Это совершенно его потрясло. Платонов занялся проектами искусственного орошения, тем более что это очень хорошо ложилось на федоровскую идею природного регулирования. После инженерных проектов Платонов решил стать писателем. Вероятно, он исходил из двух посылок: во-первых, «мир нужно изменить, а слово — это самое действенное оружие», а, во-вторых, такой женщине, как Мария, в Москве будет лучше. В Москву в конце 1920-х годов он приезжает как инженер. Платонов работает в Российской палате мер и весов рядом с Гостиным двором. Постепенно он начинает обивать пороги московских редакций, разные его тексты публикуются, но самой значимой становится повесть «Сокровенный человек». На нее обратил внимание Александр Константинович Воронский, коммунист и основатель самого популярного в то время литературного журнала «Красная новь», который давал возможность печататься людям, исходя не из их политических побуждений, а из художественных достоинств их текстов. |
| То, что делается, делается не мною, делается Богом, а я пытаюсь всеми силами этому не мешать. Иногда идеи просто возникают, пытаешься дать им ход. Если получается — хорошо. Не получается, значит, не получается. Как говорил в свое время отец Андрей Кураев, приходящих в храм должны встречать улыбающиеся молодые люди с богословским образованием. Мы пока не можем себе позволить улыбающихся молодых людей, потому что если человек молодой и улыбается, то он, скорее всего, женился. А если он женился, то ему надо кормить семью. Поэтому у нас за ящиком стоят улыбающиеся пожилые тети. Стройка храма и местные жители: как профессор МГУ переспорил иеговистов — Как построить храм и ни с кем не поссориться? — Мы ссорились, это неизбежно. Уже в те годы. Дело в том, что общество то было атеистическое, даже без всяких провокаций извне оно было не готово воспринимать то, что неприятно. А проповедь для человека грешного, естественно, неприятна. Как ее тихо ни произноси, она все равно будет звучать обличением. В двухтысячном году началось создание общины. Делал это не я, а доктор наук, профессор мехмата МГУ Валерий Константинович Белошапка. У него тоже был миссионерский зуд — он хотел строить храм, потому что храма в районе не было. Тогда и начался стандартный конфликт, в то время его инициировали свидетели Иеговы. Здесь, в Строгино, была их штаб квартира, и уже тогда они пристально следили за православными. На первых же двух собраниях был профессионально организован резкий протест против строительства храма. Протест не имел последствий, потому что иеговисты сделали его настолько топорно и напоказ, что всем стало ясно, что это не жители, а специально подготовленные люди. Как это ни парадоксально. Я помню, я был на этом собрании. Тогда это было новое дело, и все поддержали Валеру, решение выделить землю было принято. — Сталкивался ли храм с организованным противодействием? С гастролерами, которые ездят по всей Москве и воюют против храмов? — Организованных демонстраций против храма не было. Были организованные письма. Но мы хорошо знали людей, которые их писали. Это были два человека, местные жители. Я не знаю их личных мотивов. Но про одного такого же борца, который, правда, протестовал совсем в другом месте, я знаю точно, что он отрабатывал американские гранты. Нашелся человек из его окружения, который раскрыл мне механизм его работы. |
|
|
