| Несомненно, будет очень сильно влиять на будущее живое, бесхитростное свидетельство веры и любви этих абсолютно преданных Богу душ. 3. Страшные страницы угнетения, которые вписала в историю жажда наживы многих русских коммерсантов, подчеркивают лишний раз, что, если благочестивые переселенцы являются драгоценными соработниками миссии, материалисты и христиане только по имени являются для нее страшнейшими бичами. Своим антихристианским поведением они, как некие ураганы, выкорчевывают то, что с многолетними тягостными трудами, а часто и с кровью, стараются насадить чистые труженики Евангелия. Кризис христианской миссии, который наблюдается сегодня во многих регионах Африки и Азии, является осязаемым доказательством пагубных последствий присутствия среди нехристианских народов таких «христиан» или «христианских сил». 4. Пример владыки Иннокентия (Вениаминова) не требует ни анализа, ни комментариев. Он говорит непосредственно и убедительно сам по себе. Он показывает во всех своих фазах, что может сделать для миссии один клирик и как женатый священник, и как епископ, когда он поистине пылает любовью к «сидящим во стране и тени смертной». Его тактика определяет основные принципы и методы православной миссии: а) смиренное участие в жизни местного населения и работа среди него; б) использование местных языков в богослужении и оглашении; в) Крещение только после систематической подготовки; г) настойчивое избегание материальных приманок для привлечения к вере так, чтобы миссия оставалась духовным событием, которое связано главным образом с силой Слова Божия, нелицемерной любовью и благодатью Таинств и не оскверняется материалистическими соображениями. Взирая на его облик, мы видим также яркие черты миссионера в их высшем выражении: абсолютная вера, смирение, умение адаптироваться, неукротимая деятельность, несомненное дерзновение, методичность и, превыше всего, любовь. Его деятельность была в прямом смысле слова олицетворением любви. Любви удивительной в своей силе и широте, руководящей в своем постоянстве и интенсивности. |
| Деятельность Иннокентия (Фигуровского) показывает, что духовные дела, которые находятся в застое и увядании, оживают с поразительной скоростью, когда за них берутся подходящие люди. Поэтому, если распоряжение Синода от 1864 г. является важнейшей дорожной картой для любого будущего движения православной миссии, то фигура Иннокентия является удивительным живым путеводителем по этой карте. Руководители, «Духом живущие», с творческим взглядом, пламенной верой, непреклонной решимостью, но, прежде всего, со святой жизнью, обязательно сумеют создать проходы для передачи Евангелия, даже в наиболее труднодоступные регионы. Ж) Роль переселенцев К сожалению, мы не имеем проверенных данных относительно воздействия, оказанного волной русских беженцев на православную миссию в Китае. Вероятной представляется точка зрения, что она, скорее, замедлила миссионерскую активность. Может быть, виною этому нерешительность православных общин развивать миссионерскую деятельность в стране, которая их приютила? Или это объясняется преимущественно сосредоточенностью русских клириков на духовном поддержании своих соплеменников? Не по причине ли отсутствия сильного вселенского – и, как следствие, миссионерского – сознания православные окончательно замкнулись на самих себе, интересуясь лишь своим «самоустройством», и поставили «светильник под спудом»? Этот вопрос относится больше к дню сегодняшнему и завтрашнему, чем к вчерашнему. Он имеет непосредственное значение, поскольку православные постоянно переселяются в различные точки земного шара. В Африке уже сейчас находятся тысячи греков. Если бы мы постарались пробудить в каждом верующем осознание его вселенского миссионерского долга, несомненно, потенциал православной миссии вырос бы невероятно. Не ощущение ли «где христианин, там и миссионер», которым жили верующие первых веков, лежало в основании распространения христианского свидетельства до самых отдаленных точек известного на тот момент мира? 325 И напротив, отсутствие такого ощущения приводит к замкнутому изоляционистскому подходу, и наши переселенцы, вместо того чтобы стать «закваской», способной производить благотворное брожение в тех местах, где они находятся, начинают напоминать в религиозном плане еврейские гетто. Но таким образом Православие превращается в «национальный вид» ностальгических воспоминаний и перестает быть живой вселенской истиной. 3) Монашество и миссия |
| Существует и сегодня много достойных православных коммерсантов и ученых в разных нехристианских регионах. В Африке процветают греческие общины с расширенным кругом деятельности среди местного населения и часто пользуются большим авторитетом. Их присутствие может иметь гигантское миссионерское значение, если они будут распространять вокруг себя доброту и веру. Через основание православных церквей, миссионерских станций, школ, распространение православной литературы, икон, через содержание миссионеров, предоставление стипендий местным священникам и т.д. они могут стать лидерами православной веры в своем окружении. Уже существуют подобные светлые примеры. Вопрос в том, как заострить, как развить миссионерское рвение этих православных общин. Все члены Церкви должны осознать, что распространение веры не является делом лишь некоторых «специализированных миссионеров», но долгом каждого верующего. Каждый из нас обязан, где бы он ни оказался, разбрасывать семена Евангелия и трудиться над их ростом. 2. Однако, чтобы эти семена пустили корни и принесли плоды, требуется систематическая духовная работа вдохновенных клириков, которые полностью посвятили себя просвещению народа, среди которого они живут. История первых миссионеров Аляски многое говорит об образе жизни и пути православного миссионера. Показательно, что первопроходцами стала группа монахов. Люди, не связанные ничем земным, внутренним и внешним, способны стать передовым отрядом для утверждения Царства Божия в нехристианских землях. Монашеские общины всегда были главными носителями и легкими отрядами православной веры в истории распространения Благовестия. Трагическая смерть многих из этой первой миссионерской группы еще больше выявляет перспективу абсолютной жертвенности, без ожидания непосредственных результатов, какую должен иметь тот, кто посвящает себя такому делу. Впечатляющее воздействие жизни иеромонаха Ювеналия спустя столько лет подчеркивает значение пусть даже краткого пребывания истинного человека Божия. А святой облик смиренного монаха Германа являет собой пример того, какое воздействие способен оказать простой человек, если он целиком предан Богу и сильно любит. |
| 38 Labriole P. La reaction paienne. Etude sur la polemique antichretienne du I au IV siecle. Изд. 10-e. Paris, 1950. См. особенно гл.: Lbpposition intellectuelle sous lempire chretien. P. 335–464. Stein E. Geschichte des spatrbmischen Reiches (284–476). Vienna, 1928. Вышеуказанная конференция, изд. Momigliano. Boissier G. La fin du paganism. Paris, 1891. Cumont F. Les religions orientales dans le paganisme romain. Изд. 4-е. Paris, 1929. 39 Schultze V. Geschichte des Untergangs des griechisch-rbmischen Heidentums. T. 2. Jena, 1892. S. 226–229. 40 Diehl Ch. L " Egypte chretienne et byzantine/Histoire de la nation egyptienne. Изд. G. Ha-notaux. Paris, 1933. P. 433. В целом см. гл.: La lutte contre le paganism. P. 433–437, 501–503. 51 Созомен. Церковная история 6,20. PG 67. Col. 1344 А. Ср.: Руфин. Церковная история 2.4. PL 21. Col. 511–513. 55 История египетских монахов 20, 15. Historia Monachorum in Aegypto/Ed. A.J. Festu-giere. Bruxelles, 1961. P. 123. См. также по другому изданию: Preuschen Er. Palladius und Rufinus: Ein Beitrag zur Quellenkunde des Altesten Monchtums. Giessen, 1897. §27, 1. Cp. PG 65. Col. 448. Далее мы будем обозначать кратко: Ист. егип. мон. Изд. Фестюжьера. Речь идет о перешедшей по преданию Руфину Historia monachorum. PL 21. Col. 387–462. Современное исследование, подтверждающее мнения прежних ученых, рассматривает в качестве оригинала греческий текст (Festugier. Op. cit. P. V. Более подробно в статье того же автора в журнале: Hermes 83 (1955). Р. 257–284). Он был написан между 395 и 400 гг., причем материал был предоставлен очевидцами – группой монахов из Гефсимании, которые в 394–395 гг. посетили монашеские центры Египта от Фиваиды до средиземноморского побережья: Festugiere A.J. Les moines d " Ori-ent. Paris, 1961. P. 19. Мы приводим тексты по упомянутому критическому изданию Фестюжьера, давая одновременно ссылку на латинскую серию Патрологии Миня, в которой помещен известный текст Руфина (сокр.: Руфин. Ист. мон). Также мы отсылаем читателя к соответствующим свидетельствам Палладия в его «Истории для Лавса» (или «Лавсаике»). Хотя издание этого текста доминиканцем Butler С: The Lausiac Hystory of Palladius. Cambridge, 1904. лучше, мы даем ссылки на более удобное в использовании издание Миня (сокр.: Палладий. Лаве). |
| Великие этнические преобразования и переселения, происходившие в течение веков бытия Византийской империи, и, особенно, распространение ислама на востоке и юге разрушили в основном объеме дело первого периода. В противоположность этому результаты миссионерских усилий IX и X вв. приобрели огромное значение для будущего Европы и мировой культуры. «Если бы русские, – отмечает Кр. Доусон, – отдали предпочтение религии находившихся рядом с ними мусульман перед христианской, история Европы была бы совершенно другой» 214 . Евангельский дух, который вдыхала христианская Византия в массы бескультурных племен, заселивших Восточную Европу, принес им совершенно новую жизнь: духовную, общественную, культурную. Как отмечает Ш. Диль, «всем этим варварским народам Византия принесла не только религию. Вместе с ней она принесла идею государства, способы управления, новое право, которое должно было упорядочить общественные отношения, образование, кириллический алфавит, при помощи которого был бы записан и зафиксирован их язык. Греческие учителя приходили для преподавания в их училищах. Греческие священники совершали богослужения в новых храмах, построенных по планам византийских образцов и украшенных великолепными мозаиками руками византийских мастеров. Главные тексты византийской письменности переводятся вслед за Евангелием на славянский язык и таким образом создают образцы, подготовляя в каждой стране развитие собственной письменности... Таким образом все эти варварские племена становятся настоящими народами... и для всей Восточной Европы Византия была поистине великим педагогом, великим тайноводцем» 215 . Гибкость и понимание, с которыми греческие миссионеры приспосабливали византийский богослужебный устав и византийские традиции к различным обстоятельствам, придавали им некий вселенский характер и делали их связующим звеном между православными народами. Вместе с тем, развитие собственного языка и психологии каждого народа, над которым с таким уважением и любовью трудились многие византийские миссионеры, сохраняло индивидуальные черты просвещаемых народов. |
| Позже он отправился на Олимп в Вифинии к своему брату и жил там, «непрестанно молясь Богу и занимаясь лишь книгами» 9 . Нужно особенно подчеркнуть сочетание качеств, которыми обладали эти два византийских миссионера: а) широчайшее образование, которое придавало им авторитет в весьма разнородных кругах от византийского императорского двора до предубежденных римлян и иноверных мусульман-арабов; б) опыт общения, который распространялся также и за границы империи; в) интенсивная духовная жизнь в молитве и чтении, жажда полного посвящения себя Богу. Трогательно и показательно в отношении качества их духовной жизни, с каким смирением Мефодий, некогда византийский эпарх, последовал за своим братом. То, что это никак не было связано со слабостью характера, становится ясным из твердости и решительности, которые, как мы увидим, он проявил впоследствии, в конфликте с баварскими епископами. Феофилакт Болгарский в житии Климента делает характерную заметку об апостолах славян: «Мефодий, который украсил Паннонскую епархию, став епископом Моравским, и Кирилл, большой знаток внешней и еще более внутренней философии, а также природы всего сущего, наипаче же – Единого Сущего, от Которого все из не сущего получило бытие. И таковые-то мужи благодаря чистоте жизни имели Бога внутрь себя и, зачав во чреве страх, поспешали к порождению спасительного Духа, в достаточной мере произнося на языке Эллады учительное слово, и многих завлекали путы таковой их премудрости» 10 . Это удивительное сочетание научной подготовки, опыта светской работы и жажды «сокровенной жизни во Христе» стало той таинственной жилой, которая дала столько силы и принесла столько плода в деле двух корифеев византийской миссии. Оно должно составлять – по крайней мере, в идеале – отправную точку и основание для всех, кто думает послужить делу православной миссии. 1.3. Трезвый и систематичный подход. Внимание к природным особенностям обращаемого народа Кирилл и Мефодий начали дело миссии с чрезвычайной реалистичностью. С ясным суждением и искренним уважением к особенностям моравского народа они наметили пути, по которым находящийся на стадии развития славянский мир сознательно присоединился бы к Церкви, осознал бы Евангелие и начал бы жить по нему. |
| Однако образ и деяния Ольги не оставляли его полностью нечувствительным. Позже он окончательно обратился в христианство. Насчет причин, побудивших Владимира стать столь горячим защитником христианства и распространить его на свою страну, высказывались, как обычно, различные взгляды. Многие говорили о политической дальновидности этого человека, его убежденности, что старая религия не отвечала нуждам развивающейся Руси, о неодолимой притягательности христианской Византии для соседних народов. Несомненно, многие из этих факторов способствовали его решению, и было бы весьма рискованным определять, какой из них – в какой мере. Но если принять во внимание радикальную перемену образа жизни некогда жестокого и сластолюбивого князя – со столькими убийствами и сотнями наложниц, – наступившую после принятия им Крещения (988–1015), мы обязаны согласиться с тем, что у Владимира произошло существенное внутреннее обращение к христианской вере. Что политические расчеты также сыграли значительную роль в распространении христианства, очевидно. Но это совсем не исключает одновременного существования также и духовных критериев и пружин. Общественно-политические брожения при преобразующем воздействии Промысла Божия прекрасно превращаются в факторы распространения Царства Божия на земле. Способ и место перехода Владимира в христианство породили много споров. Согласно преданию, представители разных религий посетили князя с целью привлечь его к своей вере. Это были посланцы папы, хазарских иудеев, волжских булгар и один греческий христианский философ. Наибольшее впечатление на Владимира произвело то, что ему внушал православный философ. Но прежде, чем определиться окончательно, он решил отправить посольство из десяти бояр в различные религиозные центры, чтобы уточнить положение вещей. Бедные мечети, скорбные лица волжских мусульман вызвали отвращение у русских послов. Иудейство, которое они увидели у хазар, не произвело на них хорошего впечатления. Богослужения германцев показались им очень пустыми. |
| Но когда в VII в. тюркское племя болгар заполонило эти земли, христианство захлебнулось в крови. Храмы и монастыри были разрушены, епископы и священники были изгнаны за пределы страны, многие христиане стали мучениками. Последовавшие за этим жестокие войны византийцев с болгарами стали неожиданным поводом для распространения Благовестия. Уведенные в плен греки-христиане, среди которых было и много клириков, в свою очередь «пленили» для Христа души многих болгар своим примером и евангельским учением. Согласно Ф. Успенскому, «уже с VIII в. при княжеских дворах находилось достаточное число христиан. Борьба между христианами и язычниками приводила к частой смене ханов» 167 . Но дело продвинулось главным образом после того, как известный своей жестокостью Крумм (802–815) захватил Адрианополь и почти всех его жителей, около 40 тысяч, включая митрополита Мануила, переместил в Болгарию в качестве заложников, «повсюду были разбросаны семена христианского учения», и многие болгары обратились к истинной вере. Миссионерство пленников имело такие значимые последствия, что болгарским правителям пришлось применить жесткие меры против распространения христианства. Преемник Крумма Омуртаг (Мортаган, согласно «Продолжателю Феофана») осудил обратившихся болгар и виновников их обращения греков «и самого преосвященного Мануила и многих... со многими побоями предал мученической смерти» 168 Были преданы смерти еще три епископа и 374 христианина. Упоминается, что и сын Крумма Наброт отдал предпочтение христианству и был убит своим братом Маломиром 169 . Таким образом, и в Болгарии корни древа веры напитались слезами пленников-христиан и мученической кровью как их, так и многих благородных болгар. Кроме византийцев, евангелизацией болгар интересовались также Рим и франки. Византийцы своевременно заметили опасность утверждения чуждой духовной и политической силы у своих ворот и употребили все духовные и политические усилия для ее предотвращения. Первый удобный случай представился тогда, когда болгарский правитель Борис (или Богорис), имевший виды на славянское государство Моравию, заключил военный союз с франками и принял их миссионеров с обещанием креститься. |
| Подобный «религиоведческий диалог» осуществляли многие монахи. «Премудрый и ученый» Евагрий Понтийский (†399), находясь в Нитрийской пустыне, «часто спускаясь в Александрию, заграждал уста эллинским философам» 55 . Благовествование для язычников, живших в прилегающих областях, было любимым обыкновением египетских монахов. На холмах, возвышавшихся вокруг Ермуполя, иеромонах Коприй в сопровождении большого количества монахов специально занимался отвращением народа от языческих обычаев. Вот что он рассказывает сам: «В другой раз, когда я шел мимо одного капища, какие-то язычники приносили жертвы своим идолам. И я сказал им: «Если вы, будучи разумными, приносите жертвы неразумным (λογοις), то это значит, что вы еще неразумнее их " ». Краткая беседа и авторитет подвижника возымели такое действие, что многие последовали за ним, «уверовав в Спасителя» 56 . Из следующего рассказа того же монаха явствует, что монахи не обходили стороной огласительную и апостольскую деятельность. «Оглашенные нами крестьяне, став христианами, просили нас молиться об их урожае». Их земли были бесплодными, и урожай с трудом достигал удвоения посева. «Если имеете веру в Бога, даже этот пустынный песок вам принесет плоды», – утверждали монахи. И те, не тратя времени даром, набрали полные ведра песка и принесли к подвижникам для благословения. Пресвитер сотворил молитву, чтобы «исполнилось по вере их», и крестьяне «посеяли его в пашню вместе с зерном, и неожиданно земля сделалась плодороднее, чем во всем Египте». С тех пор установился «ежегодный обычай» приносить к монахам сосуд с песком для благословения 57 . Очевидная святость жизни отшельников сильно содействовала распространению христианства. Они словно магнитом притягивали людей к вере, оказывая воздействие самыми разными способами. В специфических условиях, где никакой другой способ миссии не был бы возможен, как, например, среди разбойников, многие монахи становились причиной обращения людей к Богу. Например, пустынник Феон, известный своей образованностью «в греческой, римской и египетской литературе» 58 , проживший более тридцати лет в пустыне близ Оксирринха «в философии молчания» 59 , своим великодушием, святостью облика смог привлечь к вере шайку разбойников, напавших на его каливу. «Изменив образ жизни и раскаявшись в содеянном» 60 , разбойники сделались христианами. |
| Итак, направь к нам, господине, такого епископа, такого учителя, ибо от вас исходит прекрасный закон» 177 . «Здесь уже есть христианские учителя, – добавлял Ростислав, – из Италии, Греции и Германии, которые преподают нам несогласные друг с другом учения, но мы – простые славяне и хотим, чтобы кто-нибудь нам преподал всю истину». Византийцы поспешили ответить на эту просьбу. Моравия, протянувшаяся по всей долине Моравы до самого Дуная, находилась в центре множества славянских племен и у границ франкского государства. Тесные контакты с ней были важны не только с политической точки зрения (военный союз с ней оказывал бы давление на Болгарию, которая постоянно угрожала Византии, и в то же время возвышение Моравии ставило бы барьер на пути завоевательных намерений франков), но одновременно открыли бы прямой путь для истинного духовного сближения со славянским миром, который хотя и не был еще культурным, но уже находился на подъеме. С другой стороны, нашествие ислама с юга делало еще более ощутимой настоятельную необходимость распространения христианства среди тех племен, которые находились в состоянии религиозного поиска. Для осуществления миссии в Моравии были избраны двое из наиболее благочестивых и способных людей эпохи, братья Константин (Кирилл) и Мефодий, происходившие из благородной греческой семьи, проживавшей в Фессалониках 178 . 3. Христианизация южных славян и венгров В эту эпоху, в конце IX в., новые усилия были приложены для развития и утверждения христианства в Сербии. Первые попытки, бывшие при Ираклии, не имели, как кажется, устойчивого результата. После убийства Льва VI и захвата престола Михаилом II (820–829) сербы и хорваты устроили восстание и многие из них отреклись от веры. Позднее, когда Василий Македонянин удовлетворил их просьбу и помог им снять осаду с Рагусы, они снова стали обращать свои взоры к Византии. Сербы направили в Константинополь посольство и запросили миссионеров. Император проявил большой интерес, послал священников и «крестил их всех»: «Человеколюбивый отец (император Василий), – отмечают «Продолжатели Феофана», – сам подошел к ним и принял их, и тотчас вместе с ними отправил священников с одним царевым человеком, с тем чтобы прежде всего прочего избавить их от опасности для их душ и снова возвратить к спасению в прежней вере» 179 . |
|
|
