| Ирод начал политическую карьеру еще в молодые годы. Благодаря своей энергии он быстро достиг больших результатов и стал тетрархом (чегвертовластннком) Иудеи. Затем при содействии Августа (впоследствии, с 31 г. по 14 г., – римский император) добыл себе корону Иудеи. Тогда с помощью римлян, а затем благодаря стремительной военной кампании против Антигона и трехмесячной осаде Иерусалима он воссел на трон в городе Давида (37 г. до Р. X.). Его крутой, эгоистичный, честолюбивый и жестокий нрав проявился самым ужасным образом. Он начал свое царствование с умерщвления всего потомства Асмонеев, казнил Антигона (сына Аристовула II, брата Uoahha II Гиркана) вместе с сорока пятью его сторонниками. Назначил шурина Аристовула (брата его супруги Мариамны) первосвященником храма в Иерусалиме. Однако его первосвященство длилось недолго – по приказу Ирода его утопили, по одним сведениям, в реке Иордан, по другим – в бассейне во время купания. Ирод также погубил Гиркана II, а спустя некоторое время убил и свою супругу Мариамну и ее мать Александру. Кроме того, он приказал сжечь заживо двух книжников, которые сняли с ворот храма золотого римского орла. Помимо этого, он умертвил двух мужей своей собственной сестры и двух своих сыновей – Александра и Аристовула. А за пять дней до своей смерти он направил своих приспешников убить своего сына Антипатра. Иудеи, так никогда и не признавшие Ирода за своего, поскольку тот был идумеем, называли его «царем иудеев», тем самым противопоставляя данный титул другому – «иудейский царь». Ессеи ему также никогда не доверяли. Он мог рассчитывать только на поддержку космополитически настроенных иудеев. В последние годы жизни он пребывал в крайне тревожном состоянии: был вспыльчив, раздражителен по причине огромного числа убийств, совершенных им (помимо случаев, о которых уже было упомянуто, он умерщвлял сам или отдавал приказ убивать и многих других, уничтожал людей целыми общинами), и, главным образом, он терзался из–за убийства собственной жены, которую продолжал любить и после ее смерти. Поэтому он постоянно переезжал из одной горной крепости в другую, чтобы обрести покой и умиротворение, тогда как прежде он искал исцеления в водах источников Каллирои, которые находились к востоку от Мертвого моря. |
| Самое усвоение Аристовулом царского древнеизраильского титула, впервые после 381-летнего перерыва, было возможно, очевидно, лишь при указанном пренебрежении. Вообще относительно царской власти во Израиле фарисеи могли иметь только 2 представления: или Бог должен быть признаваем единственным законным Царем страны и тогда – ни о каком земном царе не могло быть и речи; или же оставалось признавать законным, возвеличенный пророками царский род Давида и в таком случае – царь из колена Левита, каков был Асмоней Аристовул, не мог быть, очевидно, царем законным и желательным. Как кажется, вынужден был считаться с этой альтернативой и сам Аристовул, когда, не находя опоры для себя в этих воззрениях, почерпнутых из Св. Писания, признавал уместным прилагать к своему имени царский титул только на греческом языке. Другая особенность правления Аристовула в связи с тем же общим духом его политика открывается в его отношении к греческой культуре, элементы которой, до сих пор сдерживаемые до насильственного подавления, выдвинулись опять с тем большею силою, особенно после устранения фарисеев при Иоанне Гиркане. Могучая волна безудержного эллинизма настолько увлекала Аристовула, что он отличен наименованием φιλλλην’а 675 , т.е. друга Греков, не оставаясь в долгу перед чем и историки греческие (Страбон, Тимаген и др.) характеризуют его, как «мужа благоразумного и много полезного Иудеям», ссылаясь, между прочим, на его Итурейские успехи. Впрочем, едва ли эллинофильство Аристовула и благосклонное отношение его к греческой культуре было новостью и исключительной привилегией Аристовула. Уже то обстоятельно, что его отец дает своим детям греческие имена (ριστβουλος 676 , Αντγονος, λξανδρος) показывает, что Аристовул шел лишь по дороге, проторенной его предшественником. Нельзя также не видеть, с другой стороны, и того, что самое эллинофильство отнюдь не препятствовало Иудейскому правителю оставаться или, по крайней мере, казаться простым Иудеем, как показывают особенно те же Итурейские завоевания Аристовула, сопровождавшиеся принуждением побежденных к обрезанию и принятию других Иудейских обычаев. |
| Но 1) Филон не был историком: без особенной надобности он никого не называл определенно, и вообще им не упомянут никто из многочисленных александрийских писателей-иудеев; Иосиф мог ничего не знать об Аристовуле; если же из церковных писателей об Аристовуле упоминает в первый раз Климент, то кто же и мог упомянуть о нем прежде Климента, писавшего до 200 года? Один только Иустин Мученик . Но почему же этот последний должен был назвать Аристовула? 2) То обстоятельство, что Аристовул вместе с Филадельфом называет Димитрия Фалерейского, как участника в переводе, действительно возбуждает недоумение. Недоумение это, однако же, может быть устранено таким образом: вообще нет необходимости подвергать сомнению участие в переводе Димитрия Фалерейского, – участие, на которое указано в письме Аристея и у Аристовула, хотя оно и не простиралось так далеко, как это представляется так называемым Аристеем; вероятнее всего, что Димитрий подал мысль о переводе еврейских книг Птоломею Лагу и настаивал на ее исполнении, быть может, в то время, когда Птоломей Лаг сделал своим соправителем Филадельфа, т. е. 285–284 г. до Р. X.; осуществлена же эта мысль была уже Филадельфом, после смерти Лага и по удаление от двора Димитрия. Против тожества Аристовула, о котором говорят Климент и Евсевий, с Аристовулом упоминаемым 2Мак.1 приводят следующее: а) Существование последнего очень сомнительно, ибо царь Птоломей, учителем которого называется Аристовул, был, конечно, царь, правивший Египтом во время составление письма, но тогда – в 188 г. эры Селевкидов, или в 125–124 г. до Р. X, правил Фискон: Аристовула, следовательно, нужно считать учителем Фискона; но последний был тогда почти 60 лет; таким образом, учитель его был стар до невероятие. b) Каким образом мог придти к мысли учитель Фискона посвятить, свой труд не Фискону, а его брату Филометору? Но первое возражение должно быть устранено таким образом: учитель 12-летнего царевича мог иметь не свыше 25 лет и, следовательно, Аристовул во 125 году до Р. |
| Преосвященный ходатайствовал пред Св. Синодом об открытии женской общины и укреплении за оной жертвуемой земли. Сам же, своим святительским благословением, разрешил Аристову приступить безотлагательно к производству необходимых построек. Аристов, заручившись архипастырским сочувствием к намерению Неониллы, поспешил приступить к работам. Но тут, как и всегда в таких случаях, враг мира и любви посеял между Аристовым и Неониллой Борисовной недоразумение, относительно выбора места для устройства обители. Но вскоре, это недоразумение прекратилось, благодаря имени преподобного Серафима Саровского . Было следующее обстоятельство: девица из дворян Матрена Васильевна Загарина, земля которой была смежна с названным «Мокрым местом» или «Кряжева сечь», лет сорок жившая тут в своем маленьком домике (впоследствии купленном графом Шереметьевым), была огорчена до глубины души разногласием между строителем и основательницей общины. Она с молодых лет хорошо знала преподобного Серафима, бывала у него в Сарове, руководилась его советами, а после его кончины всегда усердно его поминала и во всех своих затруднениях просила его помощи. Так поступила она и теперь. Однажды вечером, перед сном помолившись Богу, они просила преподобного Серафима указать, где он благословит устроить обитель. Уснувши, она видит преподобного Серафима молящегося на коленях на том самом месте, где теперь построен соборный монастырский храм в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали». Она подошла к нему со слезами и спросила, где он благословит соорудить обитель? Старец отвечал: «матушка, не беспокойся! здесь, здесь, здесь», повторил он трижды, «на этом месте благословил Бог быть обители». Тотчас она проснулась вся в слезах, и поблагодарила Бога и преподобного Серафима. Призвав к себе всех, живущих с нею в доме, она объявила им о бывшем ей сновидении. Валериан Владимирович Аристов не дал веры этому сновидению, и не внял просьбам Загариной. Неонилла плакала и молилась. Валериан Владимирович уже окончательно избрал местом для обители урочище «Романовку» в лесу, отстоящем от Кряжевой сечи в двух верстах, как более удобное и более отдаленное от села, а главное, более возвышенное. Он уже начал возить строительные материалы, выстроил сперва маленькую деревянную часовню, затем стал ставить амбар и погреб. Неонилла уже больше не спорила, но своих убеждений не оставляла, и наложила на себя и своих сестер пост и молитву. Двенадцать дней продолжалась эта искренняя молитва, слезы ручьями лились из очей Неониллы. Она взывала к Матери Божией открыть Аристову Свою волю и указать место, избранное для основания обители. И вот, в двенадцатую ночь над Кряжевой сечью спустился с неба свет, и стало там так светло, что на селе можно было читать. Свет этот был виден издалека, так как ночь была темная, осенняя. В это время, поставленный Аристовым амбар разрушился, стал рушиться и погреб, а погребная яма мгновенно залилась водой. Тогда Аристов понял, что это наказание свыше. |
| С династией Хасмонеев у народа связывались воспоминания о славном прошлом и надежды на лучшее будущее. И. В., идумеянин и «полуеврей» ( Ios. Flav. Antiq. XIV 15. 2), не мог претендовать на подобное отношение. Незадолго до захвата Иерусалима И. В. женился на внучке Гиркана II Мариамне (37 г.), предварительно разведясь со своей прежней женой, идумеянкой Доридой, от брака с к-рой у него был сын Антипатр (Ibid. 12. 1). Брак с Мариамной не был «браком по расчету», т. к. любовь к ней стала впосл. причиной серьезных семейных неурядиц. Этот брак был очень выгоден И. В. на пути к иудейскому престолу, поскольку он сам и его сыновья, рожденные от Мариамны (Александр в 36 г. и Аристовул IV в 35 г.), становились законными наследниками Хасмонеев. До воцарения И. В. наиболее значимой политической фигурой в Иудее помимо царя был первосвященник. Именно поэтому на протяжении долгого времени (153-37 гг.) хасмонейские правители совмещали обе должности. И. В. не происходил из священнического рода и не мог последовать их примеру; единственное, что ему оставалось,- назначать на это место верных ему людей. За годы правления И. В. на этом посту сменилось 7 чел. Исключением стал Аристовул III, получивший эту должность при участии его сестры, жены И. В. Мариамны, и по настоянию Марка Антония, перед к-рым ходатайствовала Клеопатра VII, подруга тещи И. В. Александры. Даровав Аристовулу этот титул, И. В., однако, увидел, что 17-летний Аристовул III, любимый иудеями, представляет угрозу для его власти, поскольку имеет не только законные права на престол, но и поддержку народа, которой у И. В. никогда не было. Итогом стало убийство Аристовула III, замаскированное под несчастный случай: по приглашению И. В. юноша отправился на пир в Иерихон и там утонул в бассейне (Ibid. 3. 3). После его гибели единственным потомком Хасмонеев мужского пола кроме сыновей И. В. оставался Гиркан II. Несмотря на то что священником Гиркан стать не мог, он оставался первым претендентом на престол в случае отстранения от власти И. В. Реальной угрозы Гиркан II не представлял, тем не менее страх И. В. перед Хасмонеями был настолько велик, что он решил устранить и его. В 30 г. И. В. вызвал его из Вавилонии, пообещав разделить с ним царство и заботиться о нем (Ibid. 2. 2-3). По приезде И. В. устроил суд над Гирканом, в ходе которого обвинил его в измене, в сотрудничестве с набатеями, с которыми Иудея на тот момент находилась в состоянии войны, и казнил его (Ibid. 6. 1-3). |
| Видно, что худо знал Преосвященного г. Аристов, когда пишет об нем, что он был впоследствии ректором С.-Петербургской дух. Академии, и тут прибавляет еще ложь, что его не любили студенты и там, и распространили сатирическую картинку с его изображением и надписью: «Виждь труд мой и прилежание мое»... Очевидно, все это сочиняет г. Аристов сам. Стыдно и невежественно профессору не знать о дальнейшей судьбе своего учителя и ректора... Мне кажется, что сам Аристов более всякого смешон: он лорнетку поставляет признаком аристократизма!.. Правда, что покойный Владыка ходил иногда с лорнеткой, но он был довольно близорук, а очков не носил и боялся носить, чтобы окончательно не испортить свои глаза и не приучить их к постоянной искуственной помощи; в лорнетку он смотрел только иногда, когда нужно было смотреть. Владыка в Казанской академии страдал очень глазами, о чем и писал он моему родителю, но письмо это потеряно. Здесь в Уфе я слышал, наоборот, противоположные отзывы о Владыке Агафангеле, как ректоре Казанской академии. Догматическое Богословие он читал прекрасно; лекции свои всегда говорил наизусть, внятно, не торопясь, так что все можно было услышать и понять. С студентами обращался мягко и отечески; не любил одного: пьянства и распутства, и за это наказывал строго. Рассказывал мне наш Уфимский кафедральный протоиерей П. П. Желателев, который и теперь протоиерействует: «Однажды, я оскользнулся в бане, упал и расшиб себе руку – предплечную кость; меня снесли в больницу; там принялись выправлять руку; боль была нестерпимая, я мучился и кричал от боли; о. ректор сам присутствовал, утешал меня, целовал, плакал. Часто он ходил ко мне, пока я был нездоров, приносил и присылал мне различных лакомств; однажды прислал даже лучшего виноградного вина целую бутылку и велел выпивать мне по полурюмке. Прохворал я до каникул; товарищи мои разъехались и мне захотелось уехать домой; о. ректор велел сыскать мне подводу с попутчиком; подводу нашли; о. ректор сам вышел провожать меня и усадил в повозку, прося меня извещать его с дороги о моем путешествии... Он дал мне и подорожников». |
| В течение всего управления Александры, мудрость или, вернее, настоятельная необходимость увещание ее умирающего мужа, все более давали о себе знать; престол стоял твердо, вся страна, по свидетельству Иосифа Флавия, наслаждалась покоем, за исключением фарисеев, которые начали гнать и угнетать своих прежних противников. Подкрепив свою партию общим освобождением узников и возвращением ссыльных, они прежде всего напали на Диогена, любимца покойного правителя. Затем они потребовали общественного суда над всеми, кто были причастны к казни восьмисот распятых человек. Александра, будучи не в состоянии противиться этому, принуждена была согласиться; но ее второй сын Аристовул, человек смелый, честолюбивый и преданный интригам, воспользовавшись одним случаем, стал во главе партии, которая, хотя и находившаяся в угнетении, была все еще сильна. Они обратились как к справедливости, так и к милосердию правительницы и указывали на невозможность выдавать верных приверженцев ее мужа мщению их врагов. Вследствие этого она приняла меры спасти их, не оскорбляя фарисеев; им позволено было оставить Иерусалим, и они зачислены были в гарнизоны пограничных городов. С целью чем-нибудь занять беспокойный дух своего сына Аристовула, она отправила его с значительным войском, под предлогом пресечение хищничества Птоломея, управлявшего незначительным княжеством в Колхиде, но с тайною целью захватить Дамаск. Аристовулу удалось достигнуть как цели своей матери, так и своей собственной; он овладел Дамаском и сильно привязал к себе войско. После успешного девятилетнего управления, Александра заболела и умерла, оставив по себе воспоминание, как о женщине мужеской предприимчивости и энергии. Перед ее болезнью, Аристовул тайно бежал из Иерусалима, стал во главе войска, призвал себе на помощь все пограничные гарнизоны, составленные из его собственной партии, и, немедленно после смерти своей матери, быстро двинулся к Иерусалиму. Фарисейская партия, с Гирканом во главе, схватила в качестве заложников жену и детей Аристовула и, поспешно собрав свои силы, встретилась с Аристовулом при Иерихоне. Но войска склонялись в пользу смелого и предприимчивого Аристовула; значительная часть их бежала, остальная пала духом. Младший брат отступил в Иерусалим, а старший был осажден во дворце Барис, пока, наконец, кроткий и бездеятельный Гиркан не согласился уступить государственную власть и удалился, быть может, к лучшему состоянию частного человека. Удар этот был роковым для фарисейской парии. |
| Во втором случае закон, нужно думать, оставляет жителей города при их религии. Но так как он – город становится теперь частью государства Иеговы, то, быть может, жители его обязаны подчиниться вышеуказанным ограничениям. Так по закону, но не так на деле. Из истории мы ничего не знаем о том, чтобы израильтяне ставили какие-либо ограничения в религиозном отношении жителям подвластных им стран вне Палестины; история представляет даже противное – некоторое усвоение культов подвластных им народов. Так из более поздней истории известно, что Амасия, царь иудейский, поразив идумеян, берет их богов с собою, делает их своими и клянется им ( 2Пар.25:14 ). О каком-либо ограничении идумеян в служении своим богам на родине, понятно, не может быть здесь речи. Еще позднее Иоанн Гиркан и Аристовул, наоборот, принуждают даже к обрезанию покоренных ими народов, – первый – идумеян, второй – итуреян; 311 но, нужно думать, главным образом потому, что они жили в пределах области собственно израильской; им – тем и другим предлагается выбор – или принять обрезание и соблюдать иудейские законы, или же оставить свое отечество. В этом случае Гиркан и Аристовул являются исполнителями Моисеева закона, который, допуская существование среди Израиля отдельных иностранцев, пришельцев, предписывает истребление языческих народов в стране израильской. Израильтяне же прежних времен не были точными исполнителями закона и по отношению к ханаанским народам, оставили их существовать и с их идолами и тем подвергли себя соблазнительному искушению со стороны последних. Отношения Израиля к другим народам вне Ханаана в первое время его существования в Ханаане более отрицательного характера. Первая и главная забота его в это время утвердиться в нем. За пределы его желания его не выходят. С неханаанскими народами он входит в соприкосновение почти исключительно по вызову со стороны этих последних. Отношения к ним более продолжительные – отношения политической от них зависимости и подчиненности им. Более деятельное положительное воздействие на них со стороны Израиля ограничивается лишь свержением чужеземного ига и защитою против них своей самостоятельности. |
| Иос. Фл. XII, 16, 1–3. 5. 6 Александра была старее своего мужа пятнадцатью годами, и теперь вступила в управление государством шестидесяти четырех лет от роду. Она имела от Александра двух сыновей: старший, Гиркан, любил жизнь спокойную, и он был объявлен первосвященником; младший, Аристовул, отважный и предприимчивый, остался частным человеком. Таким образом, духовная власть отделена была от светской: царицею осталась мать их. Впрочем, можно сказать, она носила только титул царицы, всеми делами управляли фарисеи. Ее именем они восстановили все свои прежние постановления, уничтоженные Иоаном Гирканом; возвратили своих единомышленников, изгнанных или содержавшихся в заключении, и воздвигли гонение на приверженцев прежнего правления. Тогда ближайшие слуги и советники ее мужа, имея во главе Аристовула, крайне недовольного настоящим порядком вещей, собрались к царице и просили ее остановить напрасные убийства; если же она не в состоянии противиться Фарисеям, то дозволить им оставить отечество. Александра послала их для охранения крепостей. Царствовала 9 лет. Когда она сделалась опасно больна, Аристовул в одну ночь тайно бежал из Иерусалима. Друзья отца его взяли его сторону и в 15 дней сдали ему двадцать две крепости со всеми их сокровищами; народ бежал к нему толпами. Старейшины Иудейские вместе с Гирканом пришли к умирающей царице требовать от нее совета. Она предоставила им делать, что хотят, и скончалась семидесяти трех лет. Иос. Флав. Древн. кн. XVI, 1, 2 Первосвященник Гиркан объявлен был царем, но носил венец не более трех месяцев 231 . После неудачного сражения близ Иерихона, воины оставили его и перешли на сторону Аристовула. Стесненный в крепости близ храма, Гиркан отрекся и от престола, и от звания первосвященника в пользу брата на том единственно условии, чтобы ему дозволено было жить спокойно в состоянии частного человека. Мир заключен был в храме и подтвержден клятвою: братья подали друг другу руки и обнялись в виду всего народа. Иос. Фл. XIV, 1, 3, 4. 2, 1, 3. 3, 2–4. 4, 1, 2, 4, 5 |
| По некоторым из выписанных мест можно заключать, что город Жукотин находился на Каме. Но несправедливо Карамзин (Ист. Гос. Рос., т. IV прим. 396) в след за Татищевым принимает его на устье Камы 122 . Древние акты ясно указывают этот город на Каме совсем в другом месте. В Казанских писцовых книгах Сем. Волынского 156 (1648) года 123 л. 121 об. пишется по Нагайской дороге село Новое Никольское Жукотино тож в вотчине за Саввою Тимофеевым сыном Аристова, у речки Жукоти. В выписи с межевых книг, данной Моск. Донскому монастырю в 194 (1686) году на рыбные ловли и перевозы по реке Каме 124 , пишется «перевоз по Каме реке на большом Берсуте (другой) перевоз Жукотинский, а по мере от перевозу до перевозу 7 верст 700 сажен, а остров Нагайский дан к селу Никольскому Жукотинское тож на животинный выпуск.» В отказных книгах... Аристову 125 : отказано ему отписное поместье Саввы Аристова село Никольское Жукотино тож за Камою рекою (в отношении к Казани); близ нее значатся деревня Кривуша Кубердеева тож и Жукотинский острог на речке Жукотке, близ Камы реки. В отказных же книгах Ив. Змееву в 202 (1694) году 126 читается: «в поместном столу 190 (1682) г. написано: дано Ивану Змеову в Казанском уезде по Нагайской дороге за Камою рекою в степи пустое дикое поле словет Змеево городище, а Жукотинское тож, по Ирыкле и по иным степным речкам, – да против того городища на Каме реке сенные покосы Жукотинский остров.» Из всех этих вместе взятых выписок видно, что древний город Жукотин, по коему названы означенные село Никольское, острог, остров и Змеево городище Жукотинскими, находился на Каме с левой стороны ниже нынешнего города Чистополя верст шесть. Здесь и доселе существует село Никольское, Жукотино тож: против него на другой стороне – речка и деревня Криуша, на Каме – остров, а село Воскресенское, Змеево городище тоже, подалее от них по Каме же выше Чистополя версты с две 127 . Отсюда до устьев Камы считается еще слишком 70 верст. В этой самой местности не путем актов, а по народному преданию и остаткам укреплений, нашел и описал Жукотинское городище г. |
|
|
