| X. мог быть не старее 72 лет; но он мог быть и моложе: все Птоломеи были очень любознательны; Фискон не был исключением и потому мог запасаться сведениями, его интересовавшими, будучи уже не отроком, а юношею. Против второго возражение можно отметить следующее: Фискон, начиная с 161 года до смерти Филометора, т.е. до 145 года до Р. X. не был в Египте, поскольку в то время он правил собственно Киреною и Ливиею; теперь, если Аристовул жил в Александрии и составил свой комментарий в этот 16-летний период, то естественно, что он посвятил его Филометору, очень благосклонному к иудеям; но очень может быть, что Аристовул был учителем обоих братьев и даже одного Филометора, который только на два года был старше своего брата. Наконец весьма вероятно следующее предположение: в двух отрывках из Аристовула Ргаер. Evaug. VIII, 9; XIII, 12, Аристовул обращается к Филометору и в первом из них дает ответ на вопрос царя: какой смысл имеет то, что в Писании Богу приписаны руки, лице, ноги, и прочее? Поэтому можно думать, что Филометор, будучи уже взрослым человеком, обращался к Аристовулу за сведениями относительно иудейской религии и иудейского закона, и Аристовул на вопросы, при сем предлагавшиеся со стороны царя, отвечал сначала устно, затем еще раз ответил письменно – в библейском комментарии, который посвятил Филометору, на что и получил название царского учителя или от самого царя или же от своих единоверцев. Таким образом, нет достаточных оснований не доверять дошедшим до нас сведением о лице Аристовула, вместе с тем и оспаривать подлинность его комментария на писание Моисеевы 23 . Комментарий Аристовула не дошел до нас в полном своем объеме; но Климентом и Евсевием сохранено из него не мало отрывков. Strom. I, 15. Рг. Ev. VII, 13; VIII, 9; IX, 6; XIII, 12. И вот в одном из этих отрывков (взятом из предисловия к комментарию) Аристовул, обращаясь к Филометору, говорит: известно, что Платон следовал нашему законодательству, и явно изучил все в нем заключающееся; ибо еще прежде Димитрия Фалерейского, прежде побед Александра над персами, переведено было сказание об исходе из Египта евреев, наших граждан, и описание всего чудесного, случившегося с ними, и занятие земли (обетованной), и изложение всего законодательства, так что очевидно вышеупомянутый философ заимствовал многое отсюда, потому что он был много учен, равно как и Пифагор, который многое из нашего перенял в свое учение; затем Аристовул продолжает: истолкование же всего находящегося в законе совершилось по распоряжению царя Филадельфа, предка твоего и благодаря заботам о сем Димитрия Фалерейского. |
| Н.Я. Аристов Николай Яковлевич Аристов (1834–1882) Известный русский историк и публицист. Родился в селе Стеньшино Липецкого уезда Тамбовской губернии, в семье священника. Получил высшее образование в Казанской духовной академии. Под влиянием известных ученых – слависта В. И. Григоровича и, особенно, историка А. П. Щапова – занялся изучением русской истории. В 1858–1861 гг. преподавал в Симбирской семинарии, с 1861 г., выйдя из духовного звания, жил в Санкт-Петербурге. Защитил магистерскую диссертацию «Промышленность Древней Руси» (1866). В 1867 г. был приглашен доцентом в Казанский университет, а в 1869 г. занял профессорскую кафедру в Варшаве. Степень доктора получил за диссертацию «Московские смуты в правление царевны Софии» (1871). В 1873 г. перешел в Харьковский университет, а в 1875 г. занял кафедру русской истории и получил должность инспектора в Нежинском историко-филологическом институте. Делегат нескольких археологических съездов, член Московского археологического общества (с 1869 г.). Разделяя народнические и просветительские взгляды своего учителя А. П. Щапова , Н. Я. Аристов считал дворянство и чиновничество отрицательными силами в истории. Больше всего он интересовался историей народной массы, ее идеалами и движениями. Он одним из первых обратился к изучению экономической истории времен Киевской Руси, истории народных движений. Он также занимался исследованием древнерусских летописей, в том числе церковно-исторических аспектов их содержания; изучая развитие русской исторической науки, народный быт и фольклор. Кроме того, Н. Я. Аристов посвятил основательную работу историческому значению творчества великого русского писателя Н. В. Гоголя; принимал активное участие в работе Археографической комиссии и этнографического отдела Русского географического общества. Вниманию читателей предлагается книга известного русского историка и публициста Н. Я. Аристова (1834–1882), в которой представлен обзор древне-русских летописей, рассказывающих о первых годах после принятия христианства на Руси. Исследуется церковно-историческое содержание летописей, анализируется взгляд древнерусских летописцев на разнообразные события в мире. По содержанию летописей описывается нравственное и религиозное состояние Руси того времени, подчеркивается недостаточная готовность тогдашнего русского общества к пониманию великих идей Христа. |
| Спор братьев решил римский полководец Помпей, воевавший в это время неподалеку, в Армении, против Тиграна (66–62 г.), – решил так, как только мог и имел обыкновение решать подобные вопросы Рим. В качестве третейского судьи, братья, поддерживаемые – каждый своей парией, обратились чрез своих послов к Скавру, отправленному Помпеем в Сирию (65 г.), склоняя его каждый в свою пользу обещанием богатых даров. Веря более в богатство и правоту Аристовула, а также находя более легким разогнать бунтовщиков, чем взять крепкий Иерусалим, Скавр склонился на сторону Аристовула и прежде всего потребовал, чтобы Арета оставил Иудейские области, «если не хочет быть врагом Риму». Это – в то время магическое словечко действительно тотчас же возымело должную силу: Арета и Гиркан удалились и, догнанные Аристовулом при местечке Папирон, потерпели сильное поражение, потеряв до 6.000 человек и в числе их Фалиона, брата Антипатрова. Это не было, однако, началом счастья и для Аристовула. Опора на силу Рима и попытка упрочить себя на царстве под его поддержкой оказались равносильными формальному признанию протектората Рима. Со стороны Иудеи это выступало не так заметно, хотя Помпей скоро и решительно вошел в новую роль Рима по отношению к Иудее. Едва только Помпей прибыл в Дамаск, как к нему потекли депутации со всей Сирии, Египта и Иудеи. В числе их Страбоном, как, узнаем из Иосифа, упоминаются и послы Аристовула, преподнесшие великому завоевателю золотую лозу (в 500 тал.), посвященную потом Помпеем храму Юпитера Капитолийского. 703 Когда, независимо от этого, пред Помпеем предстали поверенные обоих братьев с ходатайствами за дело своих верителей (Антипатр от Гиркана и Никодим от Аристовула) и представители Иудейской аристократии с жалобами на того и другого за чрезмерное властолюбие и с просьбой о восстановлении древнего обычая управления священным сословием, Помпей не без самодовольства мог уверять себя, что принимает в этот момент в свои руки судьбы Иудеи и право распоряжаться ими по своему усмотрению. |
| Дворянин А-в, о котором Достоевский говорит как о самом отвратительном примере того, «до чего может опуститься и исподлиться человек», также реальное лицо. Это арестант Павел Аристов. Достоевский кратко, но в полном соответствии с действительными фактами рассказывает о его деле. Аристов был осужден «за ложное возведение на невинных лиц государственного преступления» (с. 275). В деле из архива III Отделения «По доносу дворянина Аристова о существующем в С.-Петербурге тайном обществе» подробно излагается история этого человека. На каторге, презираемый всеми арестантами, он продолжал доносить на товарищей. В деле Аристова хранится его собственноручное письмо от 1 января 1853 г. в III Отделение. В письме он просит ходатайствовать за него перед Дубельтом, который «был так милостив при отправлении моем в дальний край Сибири», и говорит: «Вот уже четыре года прошло, как я страдаю. Неужели заблуждения неопытного юноши не позволяют взрослому человеку высказать весь пламень святой любви к царю-отцу и отечеству? Мне наскучила жизнь в ничтожестве, хочется умереть в рядах воинов на Кавказе!». В post-scriptum " e Аристов не забывает добавить: «Страшная нужда заставляет меня просить его превосходительство Леонтия Васильевича Дубельта помочь мне сколько-нибудь высылкою денег на необходимые мне нужды». На письме помета: «Оставить без ответа». Вслед за этим Аристов, которому «наскучила жизнь в ничтожестве», совершает другие отчаянные поступки. В январе 1853 г. «за намерение составить фальшивый билет и имение при себе для сей цели фальшивой печати» («Он упражнялся у нас отчасти и в фальшивых паспортах», — пишет Достоевский на с. 486) он был наказан розгами. В августе того же года Аристов решился на побег, описанный Достоевским в IX главе второй части. Побег этот он совершил не один, а с «особого отделения арестантом Куликовым» (с. 486), по Статейным же спискам — Александром Кулишовым, 52 лет, осужденным за убийство в «особое отделение». «Цыган, конокрад и барышник» Куликов — Кулишов остался у Достоевского в памяти на долгие годы. В наброске романа о Князе и Ростовщике (1870) влюбленная в Князя Хромоножка, изнасилованная и брошенная им, становится затем жертвой беглого каторжника Кулишова. Есть упоминания о нем в набросках «Смерть поэта» и в планах «Жития великого грешника» (1869–1870). Он же явился прообразом Федьки-каторжного в «Бесах». Об Аристове же Достоевский говорит как о «феномене» среди преступников (с. 275), а в черновых записях к «Преступлению и наказанию» Свидригайлов именуется А-овым. Писатель, очевидно, имел в виду Аристова как образец сходного нравственного падения. |
| Это метод аллегорического толкования. Такие выражения священных книг как «сказал Бог» или «и стало» по Аристовулу не значат ничего другого, как то, что нечто совершилось божественною силою, т. е., значит, они содержали в себе тоже учение, какое развивали греческие философы и поэты – Орфей, Арат. Творение мира в 6 дней и покой седьмого дня, но Аристовулу, только символы. Первый цитирует Аристовула Климент Александрийский и затем на него ссылаются последующие апологеты. Это подало повод многим думать, что на самом деле не было никакого Аристовула, что его произведение – дело фальсификации второго века нашей эры. Полагают, что имя Аристовула было выбрано для подлога на основании 2 Макк. 1, 10. Мы решительно отрицаем этот взгляд. Мы склонны думать, что если бы не было этого Аристовула, то его нужно было бы выдумать, чтобы понять Филона. Аллегорический метод толкования не мог явиться сразу в такой законченной и совершенной форме, в какой он является у последнего. Затем, претензии евреев на приматство в философии, их генеалогии – понимая это слово, как в буквальном смысле, так и в применении к произведениям духа – были уже широко распространены во время Филометора. Речи Аристовула – вовсе не исключительное явление. Генеалогии Клеодема или Малха (2 в. пред Р. X.) явно указывают на стремление евреев показать, что культура других народов обязана им своим происхождением. Авраам имел от Хеттуры много сыновей, между которыми были Αφερ, Ασουρ, Αφραν. От Асура – Ассирия, от двух других названы город Афра и страна Африка. Геркулес женился на дочери Афры и так далее (Euseb. praepar. evang. 9 204 – los. Ant. 1, 15). Также в поэме самаританина Феодота основателем Сихема является Σιχιμιο, сын Гермеса (Euseb. 1 с. 9 22). Конечно, по мысли иудеев, у них все заимствовали чужеземцы. В противоположность Аристовулу, утверждавшему знакомство греческих философов с Библиею в греческом переводе, по Эвполему (надо полагать: Мак. 8, 17= 2Мак. 4, 2; 158–157 г. до Р. X.) писания Моисея через устную передачу финикиян стали известны грекам. |
| У Гиркана был друг весьма богатый Идумеянин, принявший Иудейский закон, по имени Антипатр. При Александре и супруге его он был областеначальником Идумеи. Опасаясь теперь Аристовула, он тайно внушал начальникам Иудейским, что они сделали несправедливость, дозволивши меньшему брату похитить власть у старшего; а Гиркану твердил, что жизнь его в опасности, что друзья Аристовула советуют царю для утверждения власти избавиться от брата. Наконец, он уговорил Гиркана бежать в Аравийский город Петру, лежавший на границах Идумеи, к царю Арете, и сам сопутствовал ему. Дарами и обещаниями возвратить Аравитянам отнятые Александром города, они склонили Арету поднять оружие против Аристовула. Арета победил его на сражении, двинулся вслед за ним в Иерусалим и осадил его в храме. В эту пору в Сирии находился с войском легат Помпея, Скавр. Оба брата послали просить его посредничества. Скавр признал справедливость на стороне Аристовула, тем более что получил от него 400 талантов, и заставил Арету снять осаду. Освобожденный Аристовул обратил оружие на Арету и Гиркана и нанес им чувствительное поражение. Когда, по отнятии Сирии у Тиграна, Помпей объезжал Келе-Сирию, оба брата в Дамаске жаловались ему друг на друга; а Иудейские старейшины высказали свое неудовольствие на перемену образа правления, представляя, что по древнему отеческому уставу они обязаны повиноваться только священникам. Помпей, сделавши слегка замечание Аристовулу за обиду, причиненную старшему брату, обещался разобрать их дело по прибытии в Иудею. Недовольный этою отсрочкою, Аристовул ушел от него и решился защищать свой престол оружием. Этим он ускорил поход Помпея на Иудею. Римский военачальник заставил его предписать всем начальникам крепостей сдать их Римлянам и двинулся на Иерусалим. Аристовул вышел к нему навстречу, предлагал большой выкуп и обещал сдать ему столицу, только бы он не отдавал ее на разграбление. Но воины Аристовуловы, запершись в Иерусалиме, не впустили туда Габиния, посланного принять деньги и занять город; тогда Аристовул отдан был под стражу. Впрочем, одна часть граждан согласилась отворить ворота: Помпей вошел в город. Но верные Аристовулу Иудеи заперлись в укрепленном храме. Началась самая деятельная осада. Стены укрепления не устояли пред соединенными усилиями Римлян и приверженцев Гиркана. Из осажденных погибло до двенадцати тысяч Иудеев. Теперь язычники не только ворвались в святилище, но Помпей со свитою вошел даже во святое святых. После этого всему языческому миру стало известно, что таинственное святилище Иудеев пусто и не заключает в себе никакого изображения Божества 232 . Как ни много богатства заключал в себе храм, но Помпей не коснулся ни сосудов священных, ни сокровищ церковных. Впрочем, с народа Римляне собрали более десяти тысяч талантов. Иудею Помпей ограничил ее собственными пределами и подчинил ее Римскому владычеству; Гиркану он возвратил первосвященство, но уже без титула царского; а Аристовула с детьми повел в оковах в Рим для своего триумфа. |
| Вся слабость почвы, на которой стояла Александра, не преминула обнаружиться в этом затруднении, которое напрасно бывшие временщики во главе с Гирканом старались разрешить у смертного одра царицы, представляя ей необходимость принять решительные меры. С полным достоинством отходящего в иной мир человека, царица отклонила все земные заботы, и, предоставив вопрошавшим делать то, что они сами заблагорассудят, имея в своем распоряжении силу народа, войско и казну, – скончалась, около 67 г. до Хр., на 73 году жизни. § 30. Аристовул II (67–63) ρχ.XIV, 1–4; περλσ.Ι, 6–7. Derenbourg, 112–118. Несмотря на значительные успехи Аристовула в попытке провести свою кандидатуру на наследие Александры, еще при жизни последней, это наследие признал за собой законным Гиркан, как старший сын почившей, уже и облеченный важнейшей половиной наследственных асмонейских полномочий – саном первосвященства. Было ясно, между тем, что и Аристовул, после достигнутых уже им успехов, отнюдь, не найдет в себе охоты оставить свои планы. Братоубийственная война между детьми Александры с ее смертью являлась неизбежною. Звезда Асмонееев катилась к своему закату. В критический момент смерти царицы Аристовул выступил уже во всеоружии могущественного претендента на царский престол; войско и народ охотнее тянули в его сторону; не было никакого сомнения, что не сдобровать пред ним слабому и без характерному Гиркану. Так было и на самом деле: при первом же столкновении соперников при Иерихоне, войска Гиркана еще до сражения оставили своего вождя и ушли к его брату. Мир, заключенный после этого братьями, поставлял главным условием – военное предоставление Аристовулу царства и первосвященства, а Гиркану – обеспеченную, при полном невмешательстве в дела правления, жизнь в качестве «частного человека». Таким образом, Аристовул (II) вполне достиг своей цели и, устранив Гиркана, уже занимавшего первосвященническое место около 9 лет, сделался 694 , по обычаю царей – Асмонеев, царем-первосвященником. Этот, совершившийся сравнительно без значительных бедствий, переворот мог обещать в дальнейшем все для благополучного процветания Иудеи, если бы не вмешалась в это дело недостойная агитация идумеянина Антипатра. Этот известный злой гений дальнейших судеб Иудеи (со времени Александра Ианнея бывший наместником Идумеи) 695 , ненавидя Аристовула, при котором терялось всякое значение его личности, успел подбить, хоть и не без труда, на бунт вялую и равнодушную натуру Гиркана, (при котором он, во всяком случае надеялся играть более видную, сильную роль) уверив его в смертельной опасности будто бы грозившей от брата, а также склонить в его пользу некоторых чиноначальников Иудейских, укоряя их, что допускают столь несправедливый обход и унижение законного наследника престола. Поддавшись наветам Антипатра, Гиркан, наконец, убегает к Арете, царю Аравийскому и, под условием возврата отнятых в прежние царствования 12 аравийских городов 696 , склоняет его изъять меч за права обиженного. |
| Но за то он приобрел для иудейства литературно образованные круги». 34 Целям апологетики и пропаганды знаменитый иудейский историк служил, главным образом, в двух своих сочинениях: в «Древностях» и в книгах «против Аниона». На ряду с историками другие писатели, в тех же видах пропаганды иудейства, старались познакомить языческий мир с иудейскими законами и выставить на вид высокое значение их и глубокий смысл. Эту задачу ставили себе Аристовул и Филон. Перипатетик Аристовул современник царя Птоломея VII-ro Филометора, живший за 170–150 лет до Р. Хр., написал «объяснение Моисеевых законов». Это сочинение, от которого сохранились до нашего времени лишь небольшие отрывки, представляло собою, по-видимому, свободное воспроизведение содержания Пятикнижия, сопровождавшееся философскими объяснениями. Цель автора, при этом, состояла в том, чтобы показать образованному языческому миру, что в Моисеевом законе, если правильно понимать его, можно найти все то, о чем учили греческие философы. И это сходство греческой философии и Моисеева законодательства не случайное: Аристовул прямо утверждает, что греческие философы Пифагор, Сократ, Платон черпали свое учение из книг Моисея; от Моисея же заимствовали некоторые свои идеи и греческие поэты Гомер и Гесиод. А для того, чтобы это заимствование представлялось возможным, Аристовул сообщает, что уже задолго до Птоломея Филадельфа существенное содержание Пятикнижия было переведено на греческий язык. 35 Гораздо более Аристовула ознакомлению языческого мира с иудейскими законами старался содействовать знаменитый Филон 36 . Судя по сохранившийся до нас произведениям иудейского философа, он, между прочим, ставил своей задачей – дать языческим читателям такое сочинение, которое бы представляло систематическое изложение Моисеева законодательства. Это сочинение дошло до нас в виде отдельных трактатов. Введением к этому сочинению должен был, по-видимому, служить трактат «о миротворении». За этим трактатом должен был следовать ряд жизнеописаний патриархов еврейского народа – кратких – Еноса, Еноха, Ноя и подробных –Авраама, Исаака, Иакова и Иосифа. |
| Он совершенно стушевывался за личностью своего пронырливого друга, Идумейского наместника Антипатра, ловчее всех сумевшего воспользоваться запутанными обстоятельствами того времени и показать себя главным услужником Риму и печальником за полу-чуждый ему народ Иудейский. На небосклоне иудейском занималось новое явление, которое не столько приличествовало бы уподобить проблескам новой восходящей звезды, сколько зловещему зареву всеуничтожающего бедствия. Таковым именно было – возвышение фамилии Антипатра и выступление в качестве царствующей – династш его сына Ирода. Первое упоминание имени Антипатра на ряду с именем Гиркана встречаем с самого начала правления последнего. Он был, по словам Иосифа, отменный приятель Гиркана, и, как натура пронырливая и ловкая, во всех выдающихся обстоятельствах его жизни является его «правой рукой», а точнее – самой беззастенчивой узурпацией его полномочий и слепого доверия. Он подбивает Гиркана на бунт против ненавистного ему Аристовула, и сам со своим братом Фаллионом дерется за него в войсках Ареты. Он парламентерствует, по некоторым известиям, при осаде Аретою Иерусалима 730 , и, между прочим, умудряется посоветовать послать осажденным свинью , вместо закупленных ими жертвенных животных. Он отправляется к Помпею с дарами от Гиркана и с жалобами на Аристовула и даже на корыстолюбивых наместников Сирии (Габиния и Скавра), и наущает тысячи знатнейших Иудеев к неблагоприятному отзыву пред тем же Помпеем о «жестоком и склонном к возмущениям» (βαιος κα ταραχδης) духе Аристовула. Он, благоугождая Скавру и заискивая его расположение не менее, чем уполномочивший его на то Гиркан, помогает ему припасами в войне с тем самым Аретою (IV), который сражался за них же против Аристовула. Подобную же помощь – житом, оружием и деньгами – оказывает он Габинию в походе против Архелая (Египетского), привлекает на его сторону Пелузийских Иудеев, прикрывавших дорогу в Египет, усмиряет силою убеждения загоревшийся в отсутствие Габиния мятеж в Сирии (бунт Александра), и заставляет Габиния при «учреждении всего в Иерусалиме» прислушиваться и сообразоваться с желаниями Антипатра. С той же ревностью постарался выставить свои заслуги Антипатр во время Египетского похода Цезаря. Заручившись увещательными грамотами Гиркана к Египетским Иудеям (в Онииной области) 731 , Антипатр без труда склоняет их на доброжелательство Цезарю и на помощь его войскам продовольствием и др. военными надобностями, в то время как и сам присоединяет к легионам Цезаря 3.000-ную 732 иудейскую пехоту (вскоре же, между прочим, отличившуюся в выручке Митридата, союзника Цезарева) и увлекает своим примером Аравийских и др. мелких азиатских владельцев, грозивших быть опасными партизанами. |
| К.Д. Головщиков Давно собирая материал о жизни и ученых трудах вообще всех родившихся и живших в Ярославской губернии, я настолько скопил уже его (более чем о 1000 лицах), что решаюсь выпускать от времени до времени небольшие отделы из своей работы. Выделив ныне из общей массы тех ученых, которые первоначальным своим образованием обязаны Ярославской семинарии, био-библиографические данные я помещаю здесь пока только о тех из них, которые избрали для своей специальности не духовную дорогу, и из этих таких, которые не находятся уже теперь в живых. Список их располагаю в алфавитном порядке. К. Головщиков Аристов Андрей Петрович Аристов Андрей Петрович – Андрей Петрович род. в 1812 г. в с. Новом Молотского уезда, где отец его был священником. После Ярослав, семинарии окончил он курс в Московской духов, академии со степенью магистра и в 1836 г. определен преподавателем семинарии в Тверь. Прослужив там около двух лет, он назначен был (19 мая 1838 г.) профес. философии в Демидовский лицей в Ярославле; но со введением нового устава Лицея оставлен был в 1846 г. за штатом, а в начале 60-х годов умер. Из литературных трудов его известны: 1) «О влиянии народного духа на философию». М. 1889. 2) «Философия составляет существенную потребность человеческого духа». М. 1840. 3) «О философско-религиозных учениях Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля» М. 1846. Лекции своим студентам лицея читал он: Логику по Бахману; Психологию – по Карусу, Вейссу и Шульцу; историю философии – по Риттеру и Теннеманну и нравственную философию – по Шлейермахеру и Зайлеру. Аристов Евмений Филиппович Аристов Евмений Филиппович – Сын дьячка села Полетаева, Мологского уезда; родился он в 1806 г. Окончив после Ярославской семинарии курс в 1830 г. в Московской медико-хирургической академии, он удостоен был звания «лекаря 1-го отделения по медицинской и ветеринарной частям», при чем награжден золотой медалью и тогда же командирован в центральный в Саратове холерный комитет, а в 1831 г. определен ординатором Брест-Литовского военного госпиталя. |
|
|
