| На случай соизволения Св. Синода переместить архимандрита Евсевия в Высокопетровский, на вакансию настоятеля Богоявленского монастыря достойные кандидаты суть: первый, третьеклассного Знаменского монастыря архимандрит Митрофан, вторый, третьеклассного же Златоустова монастыря архимандрить Иоанникий. Донося о сем Святейшему Синоду, с приложением послужных списков, благопочтеннейше испрашиваю в разрешение указа. 21 августа 1845. 2 Второклассный Спасо-Андрониев монастырь, по кончине архимандрита Гавриила, имеет нужду в наличном и безотлучном настоятеле, как по местным его обстоятельствам, так особенно потому, что начатая покойным, по Высочайше утвержденному чертежу, пристройка к соборной церкви двух приделов не кончена, и строительные работы продолжаются. По уважению достоинства и службы, кандидатами на сию вакансию представляются: Высокопетровский архимандрит, семинарии 8 ректор Филофей, и Даниловский архимандрит Платон. Вышеизясненной потребности монастыря более соответствует сей второй кандидат; и если бы Св. Синоду благоугодно было его перевести: то Высокопетровскому архимандриту могла бы оказана быть справедливость тем, чтобы дать ему первое место между второклассными архимандритами Московской епархии, которое принадлежит Андрониевскому. На случай открытия вакансии в третьеклассном Даниловом монастыре, кандидатами на оную заслуживают быть представлены: первым Николаевского, что на Перерве, монастыря игумен Пармен, вторым Сретенского монастыря игумен Константин. Представляя сие на благоусмотрение Св. Синода, с приложением послужных списков, благопочтительнейше испрашиваю в разрешение указа. 23 августа 1848. 3 Вместо скончавшегося настоятеля Спасо-Андрониева монастыря архимандрита Платона быть настоятелем сего монастыря способным признается настоятель Богоявленского монастыря архимандрит Иннокентий. По долгому болезненному состоянию покойного архимандрита Платона, в Андрониеве монастыре оказываются значительные ветхости, которых исправление архимандритом Иннокентием совершиться может благонадежно. |
| Как нужно заботиться о спасении души? Чтобы не перечислять мне здесь, читайте Евангелие и спросите Церковь. Нет в мире сокровища, драгоценнее души человеческой. И именно это сокровище должно спасти от погибели и смерти. Остальное, что не есть человек, но что человеческое, что человек ценит и бережет, неизбежно погибает и умирает. Человеческая душа в очах Божиих драгоценнее всего материального мира, по слову Христа: что вам пользы, если весь мир завоюете, а душу погубите? Не может быть, следовательно, заботы, более достойной человека, чем забота о спасении души. Как нужно ожидать смерть? Так же, как воин перед битвой. Или как ученик, который усердно готовится к уроку, ожидая, что учитель каждую минуту может вызвать его. Об ожидании смертного часа напоминает нам Господь в притче о легкомысленном богаче, который строил новые амбары и готовился к долгому земному благоденствию, но вдруг услышал: в сию ночь душу твою возьмут у тебя, чьим будет сокровище твое? Почему мысль о Промысле Божием в судьбах людей — величайшая мысль, достойная человека? Потому, что она приносит человеку мудрость и блаженство. Почему забота о спасении души — величайшая забота, достойная человека? Потому, что душа — величайшее сокровище на земле, а величайшее сокровище нуждается в наибольшей заботе. Почему ожидание смерти — величайшее ожидание, достойное человека? Потому, что оно очищает совесть и понуждает человека ко всякому добру. Когда одного благочестивого и доброго человека спросили, что в его жизни более всего понуждало его к труду и добродетели, он ответил: смерть. Этих трех вещей мы не заметим в жизни животных. Они свойственны только человеку, и не просто человеку, а высшему его типу. Все остальное объединяет человека и животное. От Бога вам мир и благословение. Письмо 66 пенсионерке, которая сетует на моду Вы пишете, что Вам и трем Вашим дочерям вполне хватало бы пенсии, которую Вы получаете, как вдова офицера. Но “мода уносит все”. Дочери перестали Вас слушаться и признают только суровый диктат моды. Советы, просьбы, объяснения — все напрасно, на все один ответ: “Ты ничего не понимаешь, мама, это культура, просвещенность, вкус. Почему мы должны быть не как все?”. И каждую весну и каждую осень требуют новых модных платьев. А в доме нищета. Давно не было ремонта, мебель обветшала, посуда в трещинах, постельное белье превратилось в лохмотья. Живете впроголодь, если пообедаете, ужинать нечем. Не хватает денег на необходимое, но на модную одежду, на выход должны быть. Увы, мода и улица лишили Вас авторитета в доме. Спрашиваете, что Вам делать. |
| Борис избавился от Марьи и ее дочери; его беспокоил ребенок Димитрий. Правда, он рожден был от восьмой жены: по уставам церкви, такой брак был незаконным, следовательно, и сын, рожденный от такого брака, не был законным; он не мог бы, казалось, быть претендентом на престол и пугать Бориса. Сначала Борис думал воспользоваться этим обстоятельством и запретил молиться о нем в церквах. Сверх того, по приказанию Бориса распространяли с умыслом слух, что царевич злого нрава, с удовольствием смотрит, как режут баранов. Еще дитятей он любил кровь животных; внушалось опасение, что такой вкус в зрелых летах перейдет и на людей 3 . Но скоро Борис увидал, что этим не достигнешь цели; невозможно было убедить московский народ в том, что царевич незаконнорожденный и потому не может быть на престоле: для московских людей он все-таки был сын царя, кровь его и плоть. Царь в народном воззрении был существо выше обыкновенных существ; что не дозволялось другим, то прощалось царю; нельзя было подвергать осуждению поступков царя. Видно, что русский народ признавал за Димитрием право царствовать, когда впоследствии имя этого царевича, принимаемое многими удальцами, увлекало за собой народ. Нельзя было испугать русских, привыкших к долгому царствованию Ивана Васильевича, рассказами о злонравии отрока Димитрия. По народному воззрению, дурной царь посылается Богом народу в наказание за грехи; тогда ничего другого не остается, как только сносить с терпением Божью кару и молить Бога о помиловании. Конечно, Борис, попытавшись так и сяк отстранить Димитрия от будущего воцарения, убедился, что нельзя вооружить против него русских; а между тем Нагие, удаленные в Углич, злобствовали против Бориса и с малолетства настраивали Димитрия враждебно к нему. Дитя повторяло то, что ему твердили родственники и мать; дитя жаловалось, что брат удалил его, что не пускают его в Москву, а всему виною Борис – он его лютый враг. Вырос бы Димитрий – выросла бы у него и злоба к Годуновым. Федор был слаб здоровьем и мог скоро умереть; провозгласили бы царем Димитрия, Нагие захватили бы власть, – и было бы их первым делом погубить Бориса и с его семьей, и с родней... Не было для Бориса другого выхода: либо Димитрия сгубить, либо самому со дня на день ждать гибели. Человек этот уже привык не останавливаться перед выбором средств. Это знали и понимали другие и были уверены, что если без его положительного приказания совершат то, что ему полезно, то он будет доволен. |
| Об этих последних искушениях полезно знать каждому христианину. Поэтому родственники умирающего поступят очень разумно, если найдут возможность прочесть эти главы больному в тот период болезни, когда их ближний будет еще способен воспринять, обдумать и духовно подготовиться к предстоящему исходу. Как молиться у одра умирающего человека При разлучении души нашей с телом «…предстанут пред нами с одной стороны воинства и Силы небесные, с другой – власти тьмы, злые миродержители, воздушные мытареначальники, истязатели и обличители наших дел… Узрев их, душа возмутится, содрогнется, вострепещет и в смятении и в ужасе будет искать себе защиты у Ангелов Божиих; но и будучи принята святыми Ангелами, и под кровом их протекая воздушное пространство и вознесясь на высоту, она встретит различные мытарства [как бы некоторые заставы или таможни, на которых взыскиваются пошлины], кои будут преграждать ей путь в Царствие, будут останавливать и удерживать ее стремление к оному“ 23 . Молчат уста умирающего, но Церковь от его лица изображает всю немощь грешника, готового покинуть мир, и поручает его Пречистой Деве, помощь Которой призывается в молитвах. Может быть, умирающий уже не слышит молитвословий, но, как при крещении младенца отсутствие у него сознания не умаляет благодатного действия Таинства, так и затухание сознания не препятствует спасению отходящей души по вере и молитве близких, собравшихся у его смертного одра. Канон на исход души 24 Но вот приближается давно притрепетно ожидавшийся час. Бедственные и малые дни, год от года понемногу сокращаясь, уже «исчезают подобно каплям дождевым“ 25 . Церковь, имевшая попечение о каждом православном с момента его рождения, не может оставить его и в этот последний страшный час. В лице духовника умирающего она спешит к его одру и прежде всего прилагает старание о том, чтобы у умирающего не осталось на совести какого-либо неисповеданного греха, в особенности злобы к кому-либо из ближних. А затем духовник «от лица человека, с душою разлучающегося и не могущего глаголати», глаголет Канон молебный ко Господу Богу нашему Иисусу Христу и Пречистой Богородице, Матери Господней 26 . Уста умирающего молчат и язык не глаголет, но сердце вещает: Огнь бо сокрушения внутрь возгорается и гласы немолчными призывают прежде всего Матерь Господню 27 . Канон на исход души преисполнен этими вещаниями от сердца умирающего, который хорошо сознает, что «нощь смертная постиже (его) неготова, мрачна же и безлунна, препущающи неприготовлена к долгому оному пути страшному“ 28 . По 6й песни канона – кондак Великого канона, побуждающий душу умирающего воспрянуть, пока еще не поздно, как разбойник благоразумный в последний момент воздохнуть о своих грехах и воззвать ко Господу, да пощадит Христос Бог: «Душе моя, душе моя, востани, что спиши? Конец приближается, и нУжда ти молвити: воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, Иже везде сый и вся исполнЯяй» 29 . |
| В то время через Курск, направляясь в Киев, проходило много богомольцев. Калики перехожие пели старинные сказания и среди них – любимое русским народом – об Алексии, человеке Божием. Отрок наслышался от них о красоте убранства и чудном пении в киевских храмах, о Печерском монастыре, где подвизался в то время, получив благословение святогорских отцов на устроение в Киеве монастыря, преподобный Антоний. Юноша решил отправиться в Киев и присоединился к каравану купцов. Он уже прошел с ними некоторое расстояние, когда его догнала мать. Возвратив сына домой мать непрерывно попрекала его за бегство. Все терпел Феодосии. Чувствовал, что провинился, нарушив родительскую волю. Испытание закалило его волю, приучило к терпению, без чего немыслимы иноческие подвиги. Прошло время, и юноша все же пришел в Киев, к преподобному Антонию. К нему обращалось много людей: и молодых, и пожилых, жаждавших постнического жития. Святой Антоний принимал в обитель не всех. Иных подвергал долгому испытанию. Но он не усомнился в юном подвижнике, едва достигшем 20-ти лет, и, провидя в нем своего будущего помощника и преемника, постриг его в монашество. А дома поднялась тревога. Мать послала на поиски сына слуг. Когда они нашли его в Киеве, мать сама явилась к преподобному Антонию. Она осыпала его упреками. С плачем умоляла вернуть ей сына или хотя бы позволить взглянуть на него. Феодосии вышел к ней совершенно неузнаваемый: в монашеской одежде, исхудавший, с небольшой бородкой, но просветленный и радостный. Она поняла, что бессильна вернуть его. Ласково и спокойно отвечал он на плач и упреки, и после нескольких бесед с сыном гордая и властная женщина сама прониклась иноческим духом и вскоре также приняла монашеский постриг в одном из женских монастырей. Монах Феодосий стал помощником преподобного Антония по управлению монастырем. К этим двум великим подвижникам тянулись многие и многие, желающие спасения. По смерти преподобного Антония братия избрали игуменом преподобного Феодосия. Он и почитается наравне с Антонием, основателем Киево-Печерской Лавры. Именно преподобный Феодосий ввел там общежительный Устав, при котором у иноков все должно быть общее: из общего монастырского хранилища они получали все, начиная от ложки и кончая рясой, которая одинакова для всех: игумен то или самый младший послушник. Все должны трудиться на общую пользу и ничто не считать своим личным. Из Киевской Лавры этот Устав затем перешел и в другие наши русские монастыри. |
| Мы видели, что все эти авторы более или менее не знают или не хотят знать, что высшая эстетика есть в то же самое время и самая высшая социально-политическая практика. Они забывают, что в истории именно те эпохи отличались наибольшей государственной силой и наилучшей социальной статикой, в которые и общественный строй отличался наибольшим разнообразием в наисильнейшем единстве, и характеры человеческие в эти именно эпохи вырабатывались сильнее и разнороднее, или с односторонне выразительным, или с наипышнейшим, многосторонним содержанием. Таковы эпохи Людовика XIV, Карла V, Елизаветы и Георга III в Англии; Екатерины II и Николая I у нас. Стремление к среднему типу есть, с одной стороны, стремление к прозе, с другой – к расстройству общественному. 9 Мы видели, что это стремление, внося вначале в общество нечто действительно новое, давая даже возможность на короткое время обществу выделять из себя небывалые прежде характеры, невозможные при прежнем более неподвижном и менее смешанном строе, новые и крайне сильные в своей выразительности и влиянии типы людские (Наполеоны, Гарибальди, Бисмарки и т. п.) – слишком скоро изнуряет дотла психические запасы обществ и делает их неспособными к долгому после этих порывов существованию. Всего этого в 40-х и 50-х годах нашего века не могли еще понять самые способные и самые образованные люди, и даже до сих пор едва ли многие ясно сознают, что в этом-то и состоит самый основной, самый главный «вопрос дня» – в смешении или несмешении, быть или не быть? А все остальные вопросы вытекают только из этого основного психомеханического и статико-социалъного вопроса. Мы видели, что Прудон в этом смысле хуже, так сказать, всех; он, как enfant terrible публицистики, да простят мне это слишком русское выражение, «ляпает» прямо то, около чего чуть не на цыпочках обходят, косясь боязливо, умеренные либералы и прежде его писавшие, и в его время, и после него. Итак, не только мои собственные доводы в статье «Византизм и славянство», но и все приведенные мною здесь европейские публицисты, историки и социологи почти с математической точностью доказывают следующее: во-первых, что в социальных организмах романо-германского мира уже открылся с прошлого столетия процесс вторичного смешения, ведущего к однообразию; во-вторых, что однообразие лиц, учреждений, мод, городов и вообще культурных идеалов и форм распространяется все более и более, сводя всех и все к одному весьма простому, среднему, так называемому «буржуазному» типу западного европейца. |
| Возблагодарив угодников Божиих Сергия и Никона и всех радонежских, в обители почивающих, к их же покровительству припадаю и по смерти, да осенят душу мою их о мне предстательством. Благодарения приношу и всей братии, разделившей со мною в послушаниях заботы должности, и прошу напутственной молитвы; а пред кем буде, как человек согрешил или кого обидел, смиренно и сердечно прошу прощение. Господи Иисусе Христе, надежда моя от юности и прибежище мое и Бог Спаситель мой, окорми душу мою ко пристанищу Твоему молитв ради и заступления Пресвятыя Матери Твоея, Радосте моя, не забуди меня, раба Твоего. Лавры намест. Арх. Антоний. Декабря 26 дня 1867 года» (43). В 1872 году отец Антоний просил у святителя Иннокентия увольнения от должности. Архипастырь отклонил эту просьбу, а на указание архимандрита Антония на его немощь, заставлявшую его лежать в постели, отвечал поговоркой: «Хоть лежа, да в корню оставайтесь». Возвратившись в свою келлию, старец пал на колени перед иконой и сказал со слезами: «Да будет воля Твоя, Господи!» – и решился оставаться уже до конца жизни на месте служения (3, т. 2, с. 734). В 1873 году у архимандрита Антония был легкий инсульт, после которого он еще более ослабел и оставался прикованным к постели; не только ходить, но и сидеть для него было тяжело. Изредка он решался совершать литургию, но при этом нужно было, чтобы его постоянно поддерживали двое диаконов. Управление Лаврой передано было Духовному собору, к отцу Антонию обращались за советом лишь в наиболее важных делах (3, т. 2, с. 734–735). Отцу Антонию, привыкшему ежедневно быть за службой, тяжело было переносить такое лишение. Поэтому святитель Иннокентий благословил при его келлиях устроить домовую церковь , которая и была сооружена на средства усердного помещика О.П. Тюляева. Свои физические страдания отец Антоний переносил всегда благодушно, но нередко со слезами говорил о том, что не имеет сил к долгому вниманию в молитве. Но потом, как он говорил, несколько успокоился видением митрополита Филарета. Святитель приблизился к нему, лежащему на одре болезни, и спросил: «Тяжело тебе?» «Тяжело, Владыка святый», – ответил отец Антоний. «Читай пять раз «Христос Воскресе...» и один раз «Отче наш», – сказал святитель и стал невидим (2, с. 41). |
| 86 Αμαρτ. 415. Чрез несколько страниц (436–7) сказание о смерти Ария передается у Амартола вторично и с большей точностью приурочивается к царствованию Констанция. 99 Остен в приложении к Прав. Собеседнику стр. 103. Такое же заклятие по отношению к Савве Долгому на стр. 110. 104 Послание Геннадия Иосифу арх. Ростовскому в 8 Чтений общ. ист. 1847 г. «А что они (новг. еретики) клянутся без страха – писал Геннадий – а то в 19 главе тех же ересей мессалианских явлено. А что недостойно служат божеств. литургию, а то явлено в 12 главе тех же ересей». Очевидно, Геннадий имел под руками кроме хронографа более подробное известие о мессалинах, разделенное на главы. Но Иосиф Волоцкий в своем Просветителе (стр. 557) передает известие о хитрости, употребленной Флавианом против мессалиан почти буквально словами Амартола. 105 Просветитель стр. 557–8 Достойно замечания, что по какой – то странной концепции идей самих последователей Иосифа или так называемых Иосифлян – противники их упрекали в мессалианстве; (опис. Рум. Музея, стр. 243). 108 Апокрисис Христ. Филалета изд. 1869, стр. 178. Автор Апокрисиса находит следующее сходство между Юлианом и римскими папами. «Юлиан отступник, будучи не в полном разуме, говорил, что душа великого Александра по некоему наследству вселилась в его тело. Не подражают ли этому безумцу и римские епископы, усвояющие себе всю честь и все права Петровы? Не переселилась и в них душа Петра святого?». Впрочем, это известие о Юлиане взято не из Амартола. 112 Αμαρτ. 437–8. Довольно похоже на Амартолов рассказ о гадании Юлиана следующий рассказ Несторовой летописи: «Приключися некоему новгородцу придти в чюдь, и приде к кудеснику, хотя волхованья от него; он же по обычаю своему нача призывати бесы в храмину свою. Новгородцу же седящу на порозе тояже храмины; кудесник же лежаше оцепнев, и шибе им бес: кудесинк же встав рече Новгородцю: «бози не смеют прити; нечто имаши на собе, егоже боятся». Он же, помянув на собе крест и отшед постави кроме храмины тол; он же нача опять призывати бесы; бесы же метавше им, поведаша, что ради пришел есть. Посем же нача прошати его: «что ради боятся сего, егоже носим на собе, креста» Он же рече: «то есть знаменье небеснаго Бога, егоже наши бози боятся». Лавр. лет. 1872 г. стр. 174. Есть известие, что Юлиану гадал о своем будущем воцарении и Борис Годунов. Гадания Юлиана перед войной с персами (Αμαρτ. 448) находят себе аналогию в гаданиях половецкого хана Боняка в 1097 г. (Лавр. л. стр. 261) и Димитрия Донского пред куликовской битвой. |
| Незнаем к тому никому. 2-й. А неподвижный ум с дипломом, В чинах, крестах и орденах, Известен всем своим он домом И говорит он, как Сирах. 1-й. Чем кончит тот ум, очевидно. Сопьется он с кругу иль так, Свой век износивши постыдно, Он сгинет как пошлый дурак. 2-й. Не то с умом серьезным будет. И мира взыщет человек, И Бога вместе не забудет, И процветет, как феникс в век. Вот с такими настроениями и взглядами на церковную жизнь и покинул о. архимандрит берега Босфора и в 1865 году приближался к Палестине, последнему и самому долгому этапу своего земного пути и проповеди того, что в Церкви «нет ни еврея, ни эллина, ни раба, ни свободного, но новая тварь о Христе». Проповеди того, что Православие, по мысли великого русского философа Н. Ф. Федорова, «есть сокрушение о разъединении и желание полноты объединения», что единство человечества, братство и родство людей есть наше всех «общее дело». Глава VI. Русская Духовная Миссия до отца Антонина. «Иерусалиме, Иерусалиме... камением побивали посланныя к тебе...» Mф. XX.III, 37 Должность начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, которую о. Антонин занимал в течение 29 лет, представляет собой исключительное, единственное место в иерархии русской поместной Церкви. Значение нашего там церковного представительства настолько велико и обширно, что оно в течение 75 лет существования своего не было, строго говоря, нами даже достаточно осознано и проведено в жизнь. Историей нашей деятельности на православном Востоке мы почти не занимались, и для широких общественных кругов она мало известна. Переходя к описанию жизни и трудов о. архимандрита в Иерусалиме, мы в настоящей главе намерены хотя бы кратко и очень схематически запечатлеть главные моменты деятельности Миссии до 1865 года. Знакомство и связь русских людей со Св. Землей начались очень рано, при первых же шагах развития у нас христианства. Уже в XI и XII веках русские благочестивые люди предпринимали опасные в то время и длительные путешествия в Палестину. «Паломник» игумена Даниила (1113–1115 гг.), т. е. его путевые заметки, и теперь еще представляют огромный интерес и считаются, так сказать, классическими. В XII в. был даже в Иерусалиме устроен и русский монастырь св. Богородицы, в котором жила в 1173 г. наша святая паломница преподобная Евфросиния. С того времени непрестанно тянутся в Св. Землю вереницы паломников, преодолевая неизбежные трудности и опасности. |
| Пришел конец и постоянному пребыванию великого князя в Москве. Он стал совершать все более длительные поездки по стране. Так, отправившись в мае 1545 года в Троице-Сергиев монастырь, великий князь поехал оттуда на север через Переславль-Залесский — в Ростов, а затем в Ярославль и на Белое озеро. В путешествии он навестил едва ли не все «заволжские обители» — Кирилло-Белозерский, Ферапонтов, Корнильев Комельский, Павлов Обнорский монастыри. В написанном много лет спустя послании в Кирилло-Белозерский монастырь царь вспоминал, что в первое его пребывание в Кириллове он и его свита, не привыкшие к долгому летнему дню, опоздали к ужину и монастырский подкеларник отказался их кормить («государя боюся, а Бога надобе больши того боятися»). Путешествие продолжалось несколько месяцев, а уже в сентябре Иван снова отправился к Троице, а оттуда — в Александрову слободу и в Можайск. Такое долгое отсутствие в столице молодого великого князя говорит о том, что решение текущих государственных дел вполне осуществлялось без его участия. Длинный перечень «заволжских» обителей, посещенных великим князем, мог бы навести нас на мысль, что уже в то время Ивана Васильевича глубоко интересовала внутренняя жизнь церкви и симпатии его принадлежали живущим в заволжских обителях «нестяжателям», суровым аскетам, учившим, что церковь не должна обладать земельными владениями. Однако такому путешествию можно дать и более простое объяснение. Вспомним, что в 1528—1529 годах отец Ивана великий князь Василий вместе с молодой женой совершил такое же путешествие из Александровой слободы в Кириллов, чтобы просить чудотворца Кирилла о даровании им сына. С просьбой молиться о «чадородии» великий князь обращался и к братии других северных обителей, в частности к Корнилию Комельскому, основателю того Корнильева монастыря, который среди других обителей посетил в 1545 году Иван Грозный. Таким образом, поездка на далекий Север со стороны молодого великого князя была актом благочестивой благодарности, предпринятым, как только молодой правитель оказался в состоянии совершить столь долгое путешествие. |
|
|
