| Особенностью отца Каллиника было величайшее усердие к богомыслию. Будучи очень вдумчивым, он со всей своей силой отдался чтению. Хотя старец не получил высшего университетского образования, его отличала величайшая острота ума, так что ему удавалось постигать труднейшие по смыслу и глубочайшие по значению места Священного Писания и святоотеческих творений. На первом месте после Писания стояли трезвенные отцы. Преподобные Исихий, пресвитер Иерусалимский , Исаак Сирин , святитель Григорий Палама и весь лик отцов, живших в букве и духе священного безмолвия, были особенно близки ему. Отец Каллиник стремился усвоить себе их образ жизни и мышления, их духовные озарения. Ведь он жил в тех же условиях, что и они, и потому никогда не позволил бы себе лишиться тех плодов, которые им удалось стяжать в изобилии. С присущей ему проницательностью и любознательностью отец Каллиник, оттачивая данный ему Богом талант, погрузился в изучение русского языка. Спустя недолгое время ему удалось без всякой посторонней помощи научиться говорить и писать в совершенстве. Знание этого языка, как мы увидим позже, должно было сыграть определенную роль в его жизни. Но любимой книгой отца Каллиника было «Добротолюбие». Чистый ум старца исполнялся духовной радости, когда он перелистывал страницы книги и впитывал дух подвижников, избравших путь трезвения и созерцания. Услада одиночества Помимо чтения, отца Каллиника пленяло одиночество. Когда он бывал один, то умом мог восходить к Богу. Это качество было свойственно ему в течение всей его жизни. Впрочем, жизнь в безмолвии немыслима без уединения. Эта особенность старца хорошо видна на следующем примере. Иногда подвижникам приходилось посещать по различным делам Дафни. Братия для таких поездок обычно пользовались лодкой. Отец Каллиник выбирал другой маршрут. Он шел туда пешком, что было довольно изнурительно: чтобы добраться до места, нужно было идти без остановки восемь часов. Отца Каллиника совершенно не пугал многочасовой утомительный путь (впрочем, он особенно любил суровые испытания). Наоборот, он радовался долгому одиночеству. Вдали от шума, бесед или даже многословия, которыми, возможно, сопровождалось бы путешествие на лодке, он оставался наедине с Богом, совершая путь среди пустынных мест. «В особенности на пути, в пустыне, когда никто не препятствует, мы бываем способнее к размышлению», – пишет святитель Иоанн Златоуст . |
| Рамки статьи позволяют мне рассмотреть из трактата «О церковной иерархии» только один текст, но очень важный. Это отрывок, на который я ссылаюсь выше в конце главы 4. Он в то же время является наивысшей точкой первого направления, введение в таинства Церкви, и, используя образ святого Ефрема Сирина, вершина Церкви как горы Божией. Принимая во внимание этот образ, я думаю, что этот пассаж также имеет прямое отношение к использованию образа Синайской горы в «Таинственном богословии». После описания таинства освящения мира, священнодействия, совершаемого в алтаре при задернутом занавесе (возможно, поэтому Дионисий избрал это таинство, чтобы на его примере заключить свои размышления о движении к церковным таинствам), Дионисий переходит к созерцанию, theoria, и долгому рассуждению о святых. Именно эти люди, пишет он, которые «становятся божественными образами богоначальнейшего благоухания» («О церковной иерархии», 4.3.1), которое поселилось «в их умах», и, как становится ясно через несколько абзацев, это благоухание есть присутствие Христа («О церковной иерархии», 4.3.4). После обстоятельного размышления о серафимах, собравшихся вокруг Христа на небесах, как прообраз священников, собравшихся вокруг епископа из алтаря, он приводит неоднократно повторяющееся размышление о Боговоплощении и завершает главу рассуждением о жертвеннике и о единении со Христом следующими словами: «Это пренебесное и пресущественное созерцание, всякого богодейственного освящения нашего начало, сущность и совершительная сила. Если Сам Иисус, богоначальное освящение божественных умов, есть наш божественнийший жертвенник, на котором, по выражению слова Божия, освящаясь и таинственно всесожигаясь [ holokautomenoi ] «имеем мы приведение» (Еф 2:18) [ prosagoge ], то воззрим премирными очами на самый божественнейший Жертвенник, на котором все освящаемое совершается и освящается, освящаемый божественнейшим миром. Ибо всесвятейший Иисус светит за нас Сам Себя (Ин 17:19)» («О церковной иерархии» 4.3.12). В этом отрывке мы видим, прежде всего, что Дионисий считает праведника результатом действия таинств; во-вторых, прослеживает связь между небом и землей, служением у жертвенника Божия и христианским престолом; и, в-третьих, отождествляет оба престола, на небе и здесь, на земле с богочеловеком Иисусом Христом. |
| 14 апреля. Благодарю Господа, ниспославшего помощь Свою мне, грешному и немощнейшему всех, при служении сегодня утрени за отца Павла, отправившегося для представления митрополиту, великому князю и министру Досовскому в качестве депутата от приходского попечительства вместе с М.О. Бритневым и бароном Буклевдепом. Кроме первой малой сугубой ектении, все прочие с помощию Божиею я говорил непреткновенно. Благодарю Господа, услышавшего молитву о разрешении от бремени Юлии Аполлоновны Бурачек. Да не соблазняет меня лукавый деньгами и платками, когда я совершаю молитву, молебны, Таинство Крещения, ибо Господь мое сокровище и от Него всякий дар, на Него надежда моя, Он – жизнь моя и довольство мое. Благодарю Господа, сподобившего меня ныне совершить литургию и живо ощутить всю силу и животворность Божественных Таин Тела и Крови Его и как бы воскреснуть из мертвых; царскую фамилию на великом входе сказал как следует, «В первых помяни, Господи...» сказал всё, кроме слов: «святым Твоим церквам..» Заамвонную молитву прочитал всю, отпуст сказал весь. На панихиде до обедни и после обедни не выговорил от диавольской боязни слов: «в недрех Авраама упокоит, с праведными причтет»; говорил, не на запад, а на восток обратясь. У Сизова комиссара на молебне подвергся сильному искушению и долгому мучению от лукавого за невыговор отпуста с открытым лицом: я говорил, обратясь к иконе, а не к людям, и скрал последние слова: «святой мученице Анастасии...» отчего сильно уязвлена была моя душа в квартире его, по дороге в гимназию и в самой гимназии, в классе. Долго молился я Господу, и, по-видимому, не слушал Господь, а враг невидимый возносился как победитель и мучитель. Но отчего я в доме богатых и благородных смущаюсь и путаюсь? Страсть ли к деньгам меня парализует и наказывает самой собою? Но Кто мое сокровище, как не Бог ? Он мое вечное, жизненное сокровище, Он податель всех благ, Его единого да боюсь, Его единого люблю, Ему единому всем сердцем да служу, к Нему единому да прилепляюсь; Он мое богатство, моя сладость, моя красота нетленная, моя слава, мое украшение (а не одежды и платки), моя жизнь истинная, моя сила, мой мир, моя свобода, мое дерзновение, утверждение и спасение вечное. |
| 23 L’Hymnaire de Saint-Sabas (Ve–VIIIe siècle): Le manuscrit géorgien H 2123. I. Du Samedi de Lazare à la Pentecôte/Intr., trad. et notes par Ch. Renoux. Turnhout, 2008. (= Patrologia Orientalis . T. 50, fasc. 3; 224). P. 345 357 24 По предположению С. Паренти этот тропарь заимствован в палестинский Тропологий из константинопольских источников (Taft R. F., Parenti S. Il Grande Ingresso: edizione italiana rivista, aggiornata e ampliata. Grottaferrata, 2014. (=ΑΝΑΛΕΚΤΑ ΚΡΥΠΤΟΦΕΡΡΗΣ; 10). P. 180). Нам кажется более вероятным обратное заимствование. С другой стороны, тот факт, что в службе Великого Четверга согласно Древнему Иадгари этот тропарь выписан не первым, а вторым, явно указывает на его появление в сборнике позднее других песнопений. 26 Букв. «Большому/долгому Четвергу большой/долгий гимн воспеваю». Смысл указания на продолжительность гимна очевиден – вместо обычного для других дней Страстной седмицы трипеснца прп. Косма посвящает Великому Четвергу полный канон. «Размеры» же Четверга могут говорить как о значении дня как такового, так и о предстоящем длительном богослужении в ночь с четверга на пятницу. 27 Однако в Новом Тропологии содержится, например, и отсутствующий в позднейших богослужебных книгах цикл стихир Великого Четверга, составленных по подобию стихир «Егда от древа» Великой Пятницы. 29 Romanos le Mélode. Hymnes. T. IV: Nouveau Testament (XXXII– XLV)/Intr., texte crit., trad. et notes par J. Grosdidier de Matons. Paris, 1967. (=Sources Chrétiennes; 128). P. 55–97. 30 Букв. «вступление». Именно на эти краткие строфы в последующие века перешло название «кондак». 33 Iohannis Ephesini Historiae Ecclesiasticae, pars tertia/Ed. E. W. Brooks. Paris, 1936. (Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium; 106. Scriptores Syri; 55). P. 78. 36 Le Typicon de la Grande église: Ms. Saint-Croix 40, Xe siècle/Intr., texte crit., trad. et notes par J. Mateos. T. II: Le cycle des fêtes mobiles. Roma, 1963 (=Orientalia Christiana Periodica; 166). P. 72–79. 37 Полный текст чина умовения ног, как он совершался в Константинополе в ту эпоху, сохранился в рукописях Евхология; именно он лежит в основе текста этого же чина в современных богослужебных книгах. |
| «Что касается предсмертного напутствия, то самая большая беда в том, что о нем чаще всего просто забывают или не знают вообще. На сотни людей, желающих заказать в церкви отпевание, едва ли хотя бы двое или трое знают о том, что главное для почившего они уже не успели сделать и не поправят этого своего греха (или ошибки) уже никогда. Казалось бы, чего проще до той же церкви дойти на два-три дня раньше, – и все могло бы быть совсем по-другому. Но увы, мы больше заботимся о том, как тело погребсти и обряды соблюсти, а душа и ее собственные потребности к рассмотрению просто не берутся. В чинопоследовании о долгостраждущем умрети есть между прочим такие слова: «Кая бо мне польза душе моей в страшныя муки ввержене бытии, телу же пету бытии от вас…» (песнь 6). Просто удивительно, как при таком распространенном знании о существовании чина церковного отпевания может быть такое глубокое неведение о предсмертных напутствиях» 212 . Не поленимся повторить, что смертный час требует приготовления: покаяния, елеосвящения (таинства соборования), причастия Св. Таин. При умирании, если нет возможности пригласить священника, то кем-то из близких читается канон на исход души. Христианская душа должна в этот праведный момент быть облечена благодатью молитвы. Святитель Афанасий (Сахаров) отмечает: «Церковь, имевшая попечение о каждом православном с момента его рождения, не может оставить его и в этот последний страшный час. В лице духовника умирающего она спешит к его одру и прежде всего прилагает старание о том, чтобы у умирающего не осталось на совести какого-либо неисповеданного греха, в особенности злобы к кому-либо из братии. А затем духовник от лица человека, с душою разлучающегося и не могущего глаголати, глаголет Канон молебный ко Господу Богу нашему Иисусу Христу и Пречистой Богородице, Матери Господней. Уста умирающего молчат и язык не глаголет, но сердце вещает: Огнь бо сокрушения внутрь возгорается и гласи немолчными призывают прежде всего Матерь Господню. Канон на исход души преисполнен этими вещаниями от сердца умирающего, который хорош сознает, что нощь смертная постиже его неготоваго, мрачная и безлунная, не приготовлена к долгому оному пути странному. По 6й песни канона – кондак Великого канона, побуждающий душу умирающего воспрянуть, пока еще не поздно, как разбойник благоразумный, в последний момент воздохнуть о своих грехах и воззвать ко Господу, да пощадит Христос Бог. За кондаком следует и икос того же Великого канона, утешающий трепещущую душу тем, что Христова врачебница всем открыта, всем дана возможность очищать душу свою исповеданием грехов своих и таинством покаяния, что и сам диавол, видя этуврачебницу… пострадав уязвися, и в сознании своего бессилия признается:убивает мя Вифлеемлянин, везде сый и вся исполняяй. Все последование заканчивается молитвою от иерея, глаголемой на исход души, о разрешении ее от всяких уз, освобождении от всякой клятвы, о прощении грехов и упокоении в обителях святых» 213 . |
| Но, нарушая совершенный пост, Евхаристия не нарушает аскетического поста, который, как мы уже объяснили, требует постоянного подвига. Это означает, что Великим Постом и по воскресеньям пища остается «постной». Точнее говоря, мясо и молочная пища запрещены только благодаря психо-соматическому характеру аскетического поста, ибо Церковь знает, что если нужно покорить духу тело, оно должно быть подвергнуто терпеливому и долгому воздержанию. В России монахи, например, никогда не едят мяса; но это не значит, что они постятся на Пасху и в другие великие праздники. Можно сказать, что в некоторой степени аскетический пост присущ христианской жизни, и христиане должны его соблюдать. Но люди, считающие — увы, так часто — что на Пасху почти необходимо предаваться объедению и пить свыше меры, превращают настоящий дух Пасхи в печальную и уродливую карикатуру. Действительно трагично, что в некоторых церквах люди на Пасху не хотят приступать к Причастию, принимая прекрасные слова поучения св. Иоанна Златоуста — «трапеза исполнена, насладитеся вси. Телец упитанный, никтоже да изыдет алчай»… (по-русски: «стол изобилует яствами, наслаждайтесь все. Телец/теленок/откормлен; пусть никто не уйдет отсюда голодным») — вероятно, как буквальное описание пасхального стола. Праздник Пасхи — духовная реальность, и для того, чтобы ощутить и правильно пережить ее, требуется столько же трезвости, сколько и духовной сосредоточенности поста. Первая и главная характеристика Литургии Преждеосвященных Даров — это вечернее богослужение. Выражаясь точнее, — это Причащение после вечерни. В ранние времена церковной жизни это богослужение было лишено теперешней его торжественности и тогда его связь с вечерней была еще более очевидна. Поэтому первый вопрос касается именно этой характерной черты Литургии, связанной с вечерней. Мы уже знаем, что православное предание требует совершенного поста перед Евхаристией. Этот общий принцип объясняет то, что Евхаристия, в отличие от всех других богослужений, не имеет своего определенного часа, ибо время ее совершения зависит главным образом от того дня, в который она совершается. |
| К отвержению от мира с его удовольствиями единодушно призывали и Апостолы Христовы: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей; ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская», – призывает Апостол Иоанн ( 1Ин.2:15–16 ). «Дружба с миром есть вражда против Бога!» – говорит Апостол Иаков ( Иак.4:4 ). «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего», – пишет Апостол Павел ( 1Кор.7:29–31 ). Но относится ли это все к детям? Здесь надо помнить, что лишь то разовьется у детей впоследствии, к чему склонность была заложена в раннем возрасте. Наша обязанность приучить их к тихой жизни. Тогда в них может развиться сосредоточенность, внимательность к своему внутреннему миру и появиться вкус к духовным переживаниям, к тихим духовным радостям, к жизни в Боге. Всему этому нет места в жизни, полной шума, удовольствий и развлечений. Епископ Феофан («Путь к спасению») пишет: «Молодой цветок, посаженный там, где со всех сторон дуют на него ветры, немного потерпит и засохнет; трава, по которой часто ходят, – не растет; часть тела, которую подвергают долгому трению – немеет. То же бывает и с сердцем, и с добрыми в нем расположениями, если предаться мечтам или пустому чтению или развлечениям. Кто долго стоял на ветру, особенно сыром, тот, зашедши в затишье, чувствует, что все в нем, как не на своем месте; то же бывает и в душе, развлекшейся каким бы то ни было образом. Возвратившись из рассеяния в себя, юноша находит в душе своей все в извращенном порядке, а главное – некоторым покрывалом забвения задергивается все доброе и на первом плане стоят одни прелести, оставленные в душе впечатлением… Отчего, возвратившись в себя после какого-нибудь рассеяния, душа начинает тосковать? Оттого, что находит себя окраденной. Рассеянный сделал душу свою большою дорогою, по которой через воображение, как тени, проходят соблазнительные предметы и манят за собою душу». |
| Но благодарение Господу Богу и Правительству Русскому теперь совершенно все изменилось. Камчадалы, видя обращение с ними священника и действия его по обязанности постоянно направленные к их пользе, поняли и убедились, что священники суть совсем не то, что они думали о них прежде; о том, что они опасались венчания, стыдятся даже и рассказывать; к церкви и вере сделались очень усердны; первое доказывается тем, что они с полной охотой и не требуя никакого вознаграждения, взялись построить новую церковь . Все и каждый исполняют обязанности христианские и без всякого принуждения; священнику готовы помогать по силам и возможности. И наконец даже многие соглашаются (чего достигнуть было довольно трудно), отдавать священнику детей своих учиться; но священник, не имея средств к пропитанию их, не может взять большого числа учеников, и у него теперь только 5 человек. По делам церкви вообще надлежащая исправность. Доходы церкви, судя бедности, довольно хороши. Раскольников и секаторов нет ни одного, выключая пришлецов Коряк и Чукоч; первые так же, как и их собратья, Тигильские крестьяне, не хотят, а из последних, как сказано выше, 6 человек хозяев приняли христианство , и есть надежда, что будут окрещены и их домочадцы. О причте и в особенности о священнике здешнем отзываются очень с очень хорошей стороны. Духовное Правление, находя его одним из лучших священников за его усердие, ревность и тяжкие труды, понесенные в первое время пребывания его, исходатайствовало ему чрез Преосвященного Нила пенсион и просило меня представить его к наперсному кресту. Но поскольку он мне родной брат, то я не могу хвалить его, и ходатайствовать о награде ему считаю как бы неуместным. И потому честь имею представить это дело вниманию и благоусмотрению Святейшего Синода в сем журнале. К сему нужным нахожу присовокупить только, что ежели Святейшему Синоду угодно будет наградить его, то на первый раз довольно ему камилавки. Поскольку церковь Лесновская, будучи повреждена бурей к долгому существованию ненадежна, и в скором времени потребует перемены на новую, место же, где ныне находится церковь , т. |
| Та чистота и то смирение, которые явила Божия Матерь, имеют своим источником грядущее воплощение Слова Божия. Смирение и чистота Пресвятой Девы Марии (и каждого из нас) исходят из Божественного истощания Спасителя. Где есть устремленность к этому совершенству — там близок Господь, там совершается тайна соединения Бога с человеком. Не потому ли Божия Матерь, для Которой дороже всего на свете чистота и смирение, и послушание Богу, так возлюбила русский православный народ? И событие, которое вспоминается сегодня — Куликовская битва 1380 года, решившая судьбу России — совершилось под Ее покровом. В день, когда несметные татарские полчища приблизились уже к самой Москве, по благословению преподобного Сергия, даром Божией Матери была одержана победа, которая положила конец долгому игу над нашим Отечеством. Враги рассказывают, что они видели над полем сражения некую сияющую дивным светом грозную Жену, Которая молилась за русское воинство. И так всегда было в течение нашей истории. Во всех решающих событиях Божия Матерь заступалась за русский православный народ, за наше Отечество. Свидетелями этого являются бесчисленные чудотворные иконы, — Владимирская, Казанская, Ярославская, Феодоровская и другие, связанные с историческими судьбами нашего народа. Куда же ушли теперь эти чудеса, когда другое иго, которое уже не сравнить с татаро-монгольским, пришло на нашу землю? Чудеса ушли туда, откуда они приходят — на небо. А оттого, что небо сокрылось из нашего зрения, остановилось чудесное заступничество. Но Божия Матерь, Ее любовь не сравнится с нашей неверностью, с нашим предательством и малодушием. Она не перестает молить Господа за нас. И потому приходят сегодня беды на нашу землю, чтобы снова приблизилось к нам небо в новых испытаниях. Чтобы мы сами к нему устремлялись. Много бедствий сегодня в нашем Отечестве, и опасней всего уныние, которое охватывает слишком многих. Уныние — оттого, что нет никакой видимой надежды. Те ложные пророки, которые говорили нам, что все идет хорошо, что кругом расцвет, сегодня приумолкли. Они не могут не признать, что наступает полный крах. Однако продолжают строить в стране, разграбленной иностранными и отечественными ворами, все новые экономические программы. |
| Как ни желал он всей душой жить с одним лишь Богом, он не мог помешать, чтобы к нему не стекались со всех сторон, так что он принужден был разрешить выстроить неподалеку от своей кельи помещение, в котором бы посетители были защищены от непогоды и пользовались странноприимством, на котором так настаивает Евангелие. Но он говорил лишь по субботам и воскресениям через окно, которое служило ему для передачи ему пищи. И он не позволил ни одной женщине приблизиться к его келье. Он вел в этом месте совершенно Небесную жизнь. Он находился в постоянной молитве и созерцании. Сердце его, отрешенное от земли и чуждое мирских забот, возносилось к Богу с полной свободой, и Бог, соединяясь все теснее с его душой, по мере того, как возрастала его отрешенность от мира, наполнял ее светом и обилием благодати. Его воздержание было велико по обычаю тех счастливых времен. Он не вкушал ничего вареного, даже хлеба; но ел один раз в день к вечеру небольшое количество плодов. Он соблюдал эту строгость поста до конца своей жизни и так в это втянулся, что впоследствии, даже при желании, не мог бы изменить образа жизни: так он утончил свой желудок! Вероятно, по этой же причине его борода и волосы были чрезвычайно светлы, так как крайняя слабость, до которой он довел свое тело, уничтожила соки, поддерживающие краску волос. Какими дарами ни наградил его Бог, Он не избавил его от искушения, которыми Он, как золото огнем, испытывает Своих величайших святых. Демоны часто пытались смущать его ночью, чтобы отвлечь его от молитвы и лишить его короткого покоя, а по утрам, прибавляя насмешки к причиненному злу, они являлись в видимых формах, как будто прося извинения за ночное беспокойство. Этот лукавый дух, пользующийся малейшим случаем для соблазна служителей Божиих, в одной встрече имел удачу смутить святого. Духи внушили ему мысль усилить свой пост до двух дней сряду, чтобы ослабить его ум полным ослаблением тела, уже изнуренного старостью и необычными подвигами. Преподобный, который из-за любви к подвигу подвергал себя всевозможным истязаниям, поддался искушению. Когда в конце второго дня он хотел сесть за трапезу, демон явился к нему под видом гнусного эфиопа и, бросившись перед ним на колени, сказал ему со злой усмешкой: «Ведь это я побудил тебя к этому долгому посту». При этом признании преподобный пришел в себя и понял, что он поддался вражескому внушению. Это побудило великого служителя Божия лишь к большей бдительности. |
|
|
