| Араб. историки X в.- патриарх Евтихий Александрийский и ат-Табари - свидетельствовали, что Н. был захвачен после длительной осады персид. шаханшахом Шапуром I (241-272) на 11-м году его правления. Хотя в их повествованиях есть детали, напоминающие описания осад Н. в 350 и 363 гг., исследователи считают вероятным, что в их основе есть историческое ядро ( Eutych. Annales. Pt. 1. P. 108-110; Geschichte der Perser und Araber zur Zeit der Sassaniden: Aus der arabischen Chronik des Tabari/Übers. Th. Nöldeke. Leyden, 1879. S. P. 31-32; Lieu. 2006). В 297 г. персид. войска вновь захватили Н., но после победы имп. Галерия (298) римляне опять смогли закрепить свое владычество здесь. В правление императоров Диоклетиана и равноап. Константина I Великого город был укреплен и в нем разместили регулярные военные части. Согласно «Notitia Dignitatum», 1-й Парфянский легион (Legio I Parthica) называли Нисибинским. Вероятно, именно этот легион защищал город во время 3 его осад персами (337, 346 и 350 гг.). В ходе римско-персид. войн в 345 г. Н. посетил имп. Констанций II . Рим историк Аммиан Марцеллин , свидетель этих событий, называл Н. неприступным и упоминал его цитадель ( Amm. Marc. Res gest. XXV 8. 17; 9. 1). После провальной персидской кампании имп. Юлиана Отступника в 363 г. по договору имп. Иовиана Н. уступили персам, а население города эвакуировалось на рим. территории. Чтобы компенсировать потерю Н., византийцы в нач. VI в. основали по др. сторону границы крепость Дара (Анастасиополь). В 573 г., в ходе очередной византийско-персид. войны, византийцы безуспешно попытались отвоевать Н., в связи с чем в город прибыл шаханшах Хосров I и нанес ответный удар по Даре и Апамее ( Evagr. Schol. Hist. eccl. V 8-9; Ioan. Ephes. Hist. eccl. VI 5; Mich. Syr. Chron. T. 2. P. 311-312). По результатам мирного договора между имп. Маврикием и шаханшахом Хосровом II в 591 г. Н. остался за персами ( Себеос, еп. История/Пер.: Ст. Малхасянц. Ер., 1939. С. 43). В ходе военных походов имп. Ираклия Н. к нач. 30-х гг. VII в. на короткое время вошел в состав Византийской империи. |
| В историографии нет единого мнения об отношении А. М. к христианству: от признания А. М. приверженцем христ. религии (К. Шиффле) до указания на его крайнюю к ней враждебность в духе Юлиана Отступника (А. Селем). А. М. пишет о христианстве, не вникая в суть внутренних религ. проблем: его не интересуют ни причины соперничества пап Урсина и Дамаса (XXVII 3. 13), ни подробности разногласий между православными и арианами; как «государственный человек» он обеспокоен лишь тем, что епископы, посещая бесконечные диспуты, только обременяют почтовую службу (XXII 5). Антихрист. представления А. М. определялись прежде всего приверженностью системе традиц. античных ценностей, частью к-рых являлись языческие верования. Историк восхваляет их как стержень общественного устройства в противовес христианству - религии новой и разрушающей установившийся порядок. К языческим культам А. М. относился равнодушно, вероятно, так же, как и к христ. вере. Известное высказывание А. М. о христианстве как о «религии простой и абсолютной» (religio simplex et absoluta - XXI 16. 18) нельзя однозначно рассматривать как уничижительное (ср.: Augustini Contra Faust. XII 1). По мнению А. М., языческая и христ. мудрость происходят из одного - египетского - источника, и в этом смысле Иисус «в возвышенном полете своих речей» может быть назван «соперником Юпитера» (XXII 16. 22). В своем труде А. М. проявил себя как консерватор и моралист. Политические взгляды автора тесно связаны с его морально-этическими представлениями: достойный правитель должен обладать определенными добродетелями (XXIX 2. 20). Император, наделенный ими, исполняет предначертание судьбы. Историк создает концепцию «доброго государя» (civilis princeps) (XXVII 6. 12) - милосердного и справедливого отца и защитника подданных, не посягающего на их свободу, попечителя образованных классов, охранителя границ; А. М. противопоставляет его тирану, к-рый зависит от придворных льстецов и страшится потерять свою власть. «Добрыми государями» А. М. считает Адриана и Марка Аврелия , но идеалом императора является для него Юлиан, «воин и мудрец», «философ на троне». В сочинении содержится определенная политическая программа, направленная против имп. Феодосия I Великого , с т. зр. историка приведшего империю к кризису. Учитывая политическую тенденциозность А. М., принявшего активное участие в создании лит. мифа о Юлиане Отступнике, «Деяния» следует рассматривать как исторический источник, требующий осторожного отношения. |
| В нач. III в. до Р. Х. покровительство святилищу оказывала царица Стратоника, жена Селевка I Никатора. С этого времени древний семито-арам. культ был эллинизирован; семит. божества были отождествлены с греческими, а затем с римскими. Его основу составила триада богов Геры (Атаргатис), Зевса (Ваала-Шамема) и Диониса (Таммуза). Во II в. по Р. Х. святилищу М. посвятил обширный трактат греческий ритор Лукиан из Самосаты (или Псевдо-Лукиан). Благодаря ему культ в Иераполе остается одним из наиболее детально описанных в античной лит. традиции ( Ovid. Met. 5. 331; Idem. Fast. 2. 459-474; Lucian. On the Syrian Goddess/Ed. J. L. Lightfoot. Oxf., 2003; Ps.-Melito. Apologia//Spicilegium Syriacum/Ed. W. Cureton. L., 1855. P. 25; рус. пер.: Афиногенов Д. Е. Псевдо-Мелитон: Проблемы веры и власти в одном раннесирийском тексте//Раннехристианские апологеты II-IV вв.: Переводы и исслед. М., 2000. С. 145). В то же время к.-л. археологические остатки античных памятников в М. неизвестны. Иераполь сильно пострадал в ходе тяжелых римско-персид. войн в 50-90-х гг. III в.; вероятно, святилище было уничтожено персами. Однако город был быстро восстановлен. Хорошо укрепленный Иераполь часто служил местом концентрации рим. и визант. армии в войнах против персов. В сер. IV в., после серии адм. реформ имп. Диоклетиана и его преемников, Иераполь стал столицей пров. Евфратисия, включавшей правобережье среднего течения Евфрата и окрестные районы с городами Зевгма, Самосата , Кирр , Германикея и др. Здесь неоднократно бывал имп. Констанций II . В 363 г. имп. Юлиан Отступник собирал в Иераполе и Самосате войска для Персидского похода; историк Аммиан Марцеллин, описавший эти события, называл оба города большими и знаменитыми ( Amm. Marc. Res gest. XIV 8. 7). Имп. Юстиниан I вложил значительные средства в строительство и реконструкцию стен Иераполя, который, по свидетельству историка Прокопия Кесарийского (сер. VI в.), был крупнейшим городом в Приевфратье ( Procop. De aedif. II 9. 12-17). Иераполь неоднократно успешно отражал нападения персов, а в 540 г. |
| Вера в вечность души, упомянутая в Посидониевой традиции без сведений о вере в переселение душ, с т. зр. исследователей, подразумевает невозможность прямого переноса древнеинд. представлений о метемпсихозе на кельтов. Неясно, где у античных авторов сказано о подлинных представлениях кельт. жрецов, а где - о пифагорейских идеях. Так, Аммиан Марцеллин, опирающийся на сведения Тимагена (ок. I в. до Р. Х.), утверждал, что друиды разделяли доктрину Пифагора , считали души бессмертными; он сравнивал объединения друидов с содружествами философов-пифагорейцев ( Amm. Marc. Res gest. XV 9. 8). Греку было проще воспринимать варварскую доктрину через призму своей традиции, однако восприятие это часто было ложным. Друидам была чужда идея творения мира или его конца, т. е. стройной космогонией и эсхатологией они не обладали. Вероятно, поэтому позднее в древнеирл. и средневаллийских преданиях в отличие от сканд. Эдд мы не находим мифов, излагающих начало и конец мира. Гай Юлий Цезарь сообщает о К. р. и о роли друидов в «Записках о Галльской войне» (ок. 50 г. до Р. Х.). Цезарь использовал сведения Посидония, но обладал и непосредственным знанием галльской культуры. Он писал о большой роли друидов и всадников в галльском обществе ( Caes. De Bello Gallic. VI 13): они участвовали в делах божественных, надзирали за правильностью общественных и частных жертвоприношений, толковали религ. вопросы. Согласно Цезарю, друиды отлучали виновных от жертвоприношений. Для галлов это было тяжелейшим наказанием, а отлученный считался безбожником и изгоем. Друиды не были замкнутой кастой, и поступить к ним в обучение мог каждый свободный человек. По мнению Цезаря, многие шли учиться к друидам из-за особых льгот и освобождения жреческого сословия от военной службы и повинностей. Поступившие в друидическую школу учили наизусть множество стихов, некоторые обучались в течение 20 лет. Друиды, как писал Цезарь, считали, что боги не позволили (nefas) записать эти стихи. Цезарь полагал, что устная передача традиции друидов связана со стремлением скрыть учение от непосвященных и укрепить память учеников; они знали греч. алфавит и пользовались им в общественных и частных целях. Об отсутствии письменных памятников друидической мысли сообщал в III в. по Р. Х. Ориген ( Orig. Contr. Cels. I 16). Полемизируя с Цельсом, к-рый писал о сходстве друидического учения с еврейским, он указывал на то, что от друидов не осталось записей. |
| «Грациан был образованным выше среднего уровня человеком,-характеризует императора Аврелий Виктор (Извлечения о жизни и нравах римских императоров, 47), – слагал стихи, красиво говорил, умел разбираться в контроверсиях по правилам риторики». Этим он был обязан выдающемуся ритору и поэту поздней античности Авсонию, который был его учителем на протяжении 10 лет. Аммиан Марцеллин характеризует Грациана следующим образом: «Это был молодой человек, широко одаренный, красноречивый, сдержанный, воинственный и вместе с тем мягкий, и он мог бы пойти по стопам лучших императоров прошлого, если бы не склонность его к забавам, которая под развращающим влиянием ближайших к нему лиц обратила его к пустому времяпрепровождению...» (История XXXI, 10, 18). Правда, до поры, до времени эта склонность Грациана мало давала о себе знать, и в начале своего правления он больше был озабочен укреплением своего положения. После 375 г. в западной части Римской империи явственно обозначились две политические группировки, которые концентрировались вокруг императорских дворов Грациана и Валентиниана П. В религиозном отношении окружение Грациана, вероятно, состояло из христиан ортодоксального толка, ибо никейской веры придерживался сам император, и язычников, по-прежнему занимавших видные места в государственном аппарате. Соотношение тех и других, как кажется, было на первых порах одинаковым, хотя, возможно, несколько преобладал языческий элемент. Окружение Валентиниана II составляла преимущественно провинциальная знать, придерживавшаяся арианской веры, которой была привержена императрица Юстина, и тоже какой-то части язычников. Такая расстановка религиозно-политических сил заставила Грациана в начале своего правления следовать политике религиозной терпимости своего отца. Пытаясь с помощью этой политики возвыситься над враждовавшими между собой религиозно-политическими группировками, Грациан, тем не менее, не мог не понимать, что равновесие между ними довольно эфемерно и не может продолжаться бесконечно долго. |
| Данное название впервые встречается в западноевропейской традиции: первое использование этого термина было зафиксировано в сочинениях Приска. Употребляли его также Малх Филадельфиец, Аммиан Марцеллин, Иордан. После падения Рима в 476 г. необходимость как-то отдельно обозначать Восточную и Западную Римские империи отпала – осталась единственная Римская империя, и термин, утратив функциональность, фактически вышел из употребления. В научный обиход слово вернулось уже после падения Византии, благодаря труду немецкого гуманиста и историка Иеронима Вольфа (в XVI в.) «Корпус византийской истории», представляющему собой небольшую антологию сочинений историков Восточной империи с латинским переводом. Именно с тех пор это понятие вошло в оборот в Западной Европе, а затем и во всем мире. На каком языке говорили жители Византии? Ромеи говорили и писали, в основном, на среднегреческом языке (ρωμακ γλσσα – букв. римский язык), называемом также византийским греческим и византийским языком. Хронологически среднегреческий этап охватывает практически все средневековье от окончательного разделения Римской империи до падения Константинополя в 1453 г. и располагается между древнегреческим языком античности и современным новогреческим языком Греции и Кипра. На латыни же разговаривали в западных провинциях Византии и на Балканах, кроме того, до VI в. она оставалась официальным языком юриспруденции: последним законодательным сводом на латыни стал Кодекс Юстиниана (529 г.), после которого законы издавали уже на греческом. Правда ли, что в условиях монархии в Византии мог пробиться к власти человек из «простых смертных»? Для правящего класса Византии была характерна мобильность. Действительно, во все времена человек из низов мог пробиться к власти. В некоторых случаях ему было даже легче: например, была возможность сделать карьеру в армии и заслужить воинскую славу. Например, Василий I был крестьянином, а затем объездчиком лошадей на службе у знатного вельможи. Роман I Лакапин был также выходцем из крестьян, Михаил IV, до того как стать императором, был менялой. Когда Византия достигла наибольшего величия? |
| По свидетельству Тертуллиана , современники любили советоваться с астрологами о продолжительности жизни императоров, а рабы с гороскопов о жизни своих господ 1123 ; Аммиан Марцеллин говорит о знати, что большая часть из ее членов не решится взять ванну, обедать, или идти на прогулку, не сообразившись прежде с предписаниями астрологии (календаря) о положении Меркурия или видом луны 1124 . В средние века Восток славился большими астрологическими школами, между которыми более других была известна школа в Балке – в северной Персии; в ней воспитывалась большая часть восточных астрологов 1125 . Муза гадал по звездам о завоевании Испании 1126 . Константин Багрянородный рекомендовал брать в дорогу Сонник Артемидора и трактат о приметах. Вообще в Византии астрология была модой 1127 . В западной Европе особенно содействовали распространению астрологии – аравитяне. Монах Дионисий, преподаватель богословия и философии в Париже и известный как предсказатель, пользовался особым уважением у Роберта, короля неаполитанского, от которого и получил епископство. Даже Петрарка оплакал его смерть в стихах, в которых особенно хвалит его способность узнавать по звездам 1128 . Астрологией увлекались такие люди, как Марсилий Фичин, но Пик-ди-Мирандола жестоко нападал на нее. М.Грек говорит: «О, сколько найдешь в итальянских училищах и в Италии страдающих этим недугом, который заставляет скрывать один страх папских наказаний» 1129 . Однако были папы (Павел III u др.), которые ничего не предпринимали без предварительного наблюдения созвездий 1130 . До XVII-ro столетия редко какой из европейских дворов обходился без астролога 1131 . Альфонс Кастильский, Людовик XI и Рудольф II жертвовали большие суммы на астрологию. Маргарита Наварская вывезла из Италии двух братьев – астрологов Руджиери и обращалась (в 1556) к знаменитому в Париже астрологу Нострадамусу, прося его составить гороскопы для молодых принцев. В Ле-Галь она построила башню для своих астрологов и туда ходил король (Генрих II), чтобы узнать какой смертью он умрет 1132 . Известно, какое широкое значение астрология играла в действиях и судьбе Валленштейна 1133 , нашедшая воспроизведение у Шиллера. Даже среди просвещенных людей чтение древних философов легко уживалось совместно с гаданиями по планетам и звездам о будущих событиях и судьбе князей и народов 1134 , и такой сильный ум, как Макиавелли, думал связать политические и религиозные перевороты с периодами в расположении звездного неба 1135 . С XVI в. астрология перешла в календари и народную политику 1136 , и Максим свидетельствует, что альманахи в Италии переписывались и расходились в большом количестве. Вспомним всеобщее средневековое убеждение, высказанное и нашим летописцем, что небесные явления бывают или «на добро или на зло» 1137 , и понятно будет, что астрологические предсказания, как открывавшие неизвестное будущее, должны были иметь сильное влияние на массу. Обратимся к России. |
| Согласно версии историка Созомена , раздосадованный таким поворотом событий Руфин пошел на предательство интересов государства. Желая укрепить свой пошатнувшийся авторитет, он вступил в переговоры с Аларихом, вождем вестготов, которые после поражения римлян при Адрианополе (378) беспрепятственно хозяйничали во Фракии. Аларих, непримиримый враг римлян, имевший в своем распоряжении огромную армию, поддержал планы императорского фаворита и осенью 395 г. подступил к стенам Константинополя. Город был совершенно не готов к нападению, двор охватила паника. Руфин, разыгрывая комедию, лично отправился в лагерь готов и якобы убедил их города не трогать. Варвары сняли осаду, «спаситель» был обласкан августом. Аларих же вместо того, чтобы возвратиться во Фракию, повернул свои полчища на Грецию и принялся опустошать ее земли, в том числе и те, за которые велся спор с двором Гонория. На помощь подоспел Стилихон – в течение года он нанес захватчикам ряд поражений, а в конце концов окружил их и заставил сдаться. Тут вмешался Аркадий, довольно резко потребовав пощадить Алариха как «друга римлян» и законного правителя Иллирика, что и было сделано. Отношения Западной и Восточной империй ухудшились настолько, что, когда Аларих снова вторгся во владения Гонория (402 – 403), Константинополь не оказал Риму никакой помощи, предоставив Стилихону отбиваться самостоятельно. В 406 г. тот же Стилихон разбил у Флоренции двухсоттысячную армию остготов и кельтов без поддержки Востока. Исход же интриг Руфина против соперника оказался печальным для него самого: 27 ноября 395 г. во время церемонии встречи легионов, возвращавшихся из Италии, он был убит буквально на глазах у императора солдатами военачальника Гайны – сторонника Стилихона. Новым фаворитом августа стал бывший раб евнух Евтропий. Еще Аммиан Марцеллин писал о нравах евнухов позднего Рима: «Всегда безжалостные и жестокие, лишенные всяких кровных связей, они испытывают чувство привязанности к одному лишь богатству, как к самому дорогому их сердцу детищу» с. 276]. Характеристика эта полностью подходила Евтропию, чья ненасытная жадность вызывала ропот не только приближенных Аркадия, но и народа. Летом 399 г. в столице вспыхнул мятеж, Евтропий был отстранен и вскоре убит. |
| Сумерки Запада начинались с того, что, как писал в конце IV века историк Аммиан Марцеллин: «Людей образованных и серьезных избегают как людей скучных и бесполезных... Даже те немногие дома, которые в прежние времена славились вниманием к наукам, теперь погружены в забавы позорной праздности... Иные боятся науки как яда; читают с большим вниманием только Ювенала и Мария Максима и в своей глубокой праздности не берут в руки никаких других книг» 622 . Но дальше стало гораздо хуже. Во времена Исидора ученость и образованность были уже не просто никому не нужны, а смертельно опасны – за увлечение эллинскими философиями и знание их языка на Западе, теперь уже варварском, можно было поплатиться головой, как это случилось с Боэцием. Призыв крушить языческих идолов находил неизменно благоприятный отклик у невежественной толпы бездельников, которая еще вчера требовала у языческих императоров гладиаторских боев. Нет, читатель, в такое время быть ученым человеком – дело неблагодарное. В лучшем случае можно было, как это делали Аврелий Кассиодор, Беда Достопочтенный и мно-гие другие, пересидеть за монастырскими стенами, внося посильный вклад в переписывание и комментирование старых манускриптов, если, конечно, их еще понимали. Монастыри тогда еще были бедными, грабить их было незачем, так что могло и повезти. А времена, действительно, стали мрачными! Подобно ночному пожарищу полы-хало то великое и страшное действо, что получило название Великого переселения народов. В конце IV века северная граница Римской империи была прорвана на всем ее протяжении. На западе, в крово-пролитной битве на Каталаунских полях гунн сражался с римлянином, острогот с визиготом, гепид с аланом, славянин с саксом. На востоке византиец на последнем дыхании удерживал стены Константинополя от нападавшего гота. В бывшем центре империи вандал торжествовал на пепелище разграбленного им Рима. Даже персы на дальнем востоке и мавры на юге империи вторглись в ее пределы. Эписодий 1. Визиготское королевство в Испании |
| (...) После упомянутых частей находятся Аулион антрон и река Каллихор, названная по тому, что Либер, одолев после трех лет индийские народы, вернувшись в эти края, возобновил у ее зеленых и тенистых берегов прежние оргии и хороводы. Некоторые считают, что такого рода священнодействия называются триетериками. (...) XXIII, 6, 32–33 (Описание областей персидского царства с их городами и обычаями. Поход Юлиана на Персию в 363 г.) (...) (32) В этих краях 598 находятся плодородные поля магов, о секте которых и занятиях (...) уместно будет немного рассказать. Магия, как объясняет мистическим словом (...) Платон, есть hagistia, истиннейшее почитание божественного 599 . В это знание в древние времена многое добавил из таинств халдеев бактриец Зороастр, затем – Гистасп, царь мудрейший, отец Дария. (33) Он 600 , смело проникнув в потаенные места верхней Индии, придя в какую-то лесную пустынь, спокойной тишине которой предается возвышенный дух брахманов, и благодаря их обучению приобретший, сколько смог собрать, познания в вопросах движения мироздания и небесных светил и в чистых обрядах священнодействий, кое-что из этого, чему он научился, привнес в представления магов. Все это они, вместе с наукой предвидения будущего, каждый через свое потомство, передают последующим поколениям. (...) XXVIII, 1, 13 (Описываются происходившие в Риме при Валентиниане I в 368–370 гг. н. э. преследования по делам об отравлении и т. д. В помощь Максимину, префекту анноны в Риме, приставлен такой же жестокий Леон) (...) Упорную страсть Максимина причинять вред усугубило появление такого же сотрудника и сладость указа о предоставлении ему высокого звания. И поэтому казалось, что он, в ликовании размахивая туда-сюда ногами, пляшет, а не ходит, стараясь, как упоминают некоторые, подражать брахманам, высоко ступающим перед алтарем 601 . (...) 599 О Зороастровой магии упоминает Платон в «Алкивиаде I», 122а, определяя ее как «почитание богов» (θεν θεραπεα). Аммиан Марцеллин говорит, что Платон объясняет ее словом hagistia (конъектура; в рукк. слово искажено) – греч. γιστεα, «священный обряд; религиозный культ; мистерия». |
|
|
