| Лит.: Фортунатов Ф. Н. Воспоминания вологжанина о преосв. архиеп. Иринее, пребывавшем на покое в Спасо-Прилуцком Вологодском мон-ре, с присовокуплением извлечений из писем архиепископа//Вологодские ЕВ. 1868. 10. С. 272-279; 12. С. 313-319; 13. С. 347-353; 14. С. 374-384; 15. С. 400-408; 16. С. 423-433; 19. С. 536-539; 20. С. 560-586; 21. С. 597-611; 22. С. 635-641; 23. С. 652-660; 24. С. 677-690; Архиеп. Ириней (Нестерович): Мат-лы для биографии//Пензенские ЕВ. 1869. 19. С. 604-611; 20. С. 635-641; 21. С. 669-673; 22. С. 689-696; 1870. 2. С. 60-66; Пимен (Мясников), архим. Воспоминания. М., 1877. С. 98, 345; Стогов Э. И. Бунт Иркутского архиеп. Иринея//РС. 1878. Т. 23. 9. С. 99-117; Розанов А. И., свящ. Ириней, еп. Пензенский//Там же. 1879. Т. 24. 1. C. 159-163; Мешков Г. И. Амвросий (Орнатский), еп. Пензенский и Саранский//Там же. Т. 25. 8. С. 730; Ириней (Нестерович), архиеп. Иркутский, 1805-1864 гг.: Подлинное дело о т. н. «бунте» его в Сибири в 1831 г.//Там же. 1882. Т. 35. 9. С. 561-586; Т. 36. 10. С. 95-118; Мерцалов А. Е. Отъезд архиеп. Иринея из Вологды: 25 мая 1848 г.//Там же. 1883. Т. 37. 1. С. 175-176; Ириней (Нестерович), архиеп. Иркутский, в 1830-1831 гг.//Там же. Т. 39. 9. С. 559-582; Попов Н. Ириней (Нестерович) в Вологде//Там же. С. 583; Мацеевич Л. С. Кишинёвские предания о Пушкине//Отзывы о Пушкине с юга России: В восп. 50-летия со дня смерти поэта 29 янв. 1887 г. Од., 1887. С. 57-83; Архиеп. Иркутский Ириней (Нестерович): Мат-лы для его биографии/Предисл.: И. А. Вахрамеев. М., 1892; Головщиков К. Д. Иркутский архиеп. Ириней: Биобиблиогр. очерк. Ярославль, 1893. Иркутск, 1894; Титов А. А. Архиеп. Ириней (Нестерович). М., 1905; Ясинский И. И. Помрачение высокопреосв. Иринея//ИВ. 1911. Т. 126. 11. С. 530-551; Титов Ф. И. Киевская академия в эпоху реформ (1796-1819 гг.). К., 1912. Вып. 3; Лесков Н. С. СС: В 11 т. М., 1957. Т. 6. С. 342-344, 346-347, 350, 657; Боннер А. Следы б-ки Нестеровича в Иркутске//Кодры. 1971. 11. С. 148-152; Наумова О. Е. Иркутская епархия, XVIII - 1-я пол. XIX в. Иркутск, 1996; Дворжанский А. И. История Пензенской епархии. Книга первая: Ист. очерк. Пенза, 1999. С. 59-70; Новиков А. П., Барзилов С. И. Святители земли Русской. Саратов, 2000. С. 244-297; Туманик Е. Н. «Бунт» архиеп. Иринея: Причины и тайные пружины//Пробл. истории, рус. книжности, культуры и общественного сознания: Сб. науч. тр. Новосиб., 2000. С. 399-405; Андрушко В. О., Дopohiha Т. О. Нестерович I. Г., чернече iм " я akaдeмiя в iмehax, XVII-XVIII ст. К., 2001. С. 391-392. |
| Митрополит Платон оставил память о себе как яркий и ревностный проповедник (после него осталось более 600 слов и речей) и учитель веры. Его «катихизисы» — краткий для детей, катихизис в беседах для народа и катихизис для священнослужителей, написанные живым русским языком, не только служили делу духовного просвещения разных слоев русского общества, но и послужили дальнейшему развитию русской богословской мысли. Во второй половине XVIII — начале XIX в. заметно усилился интерес к русской церковной истории, что нашло отражение в трудах монаха Никодима (Селлия), протоиерея Петра Алексеева, митрополита Платона, митрополита Киевского Евгения (Болховитинова), епископа Пензенского Амвросия (Орнатского) и ряда других церковных деятелей. Новая страница в истории русской богословской мысли и церковной науки связана с жизнью и трудами митрополита Московского Филарета (Дроздова; 1782—1867). Сын диакона (впоследствии — протоиерей) Михаила Феодоровича Дроздова из г. Коломны, он получил образование в Троицкой Семинарии, где показал блестящие способности. Был оставлен по окончании курса учителем поэзии. Он пользовался особым покровительством митрополита Платона, видевшего в Троицкой Семинарии свое любимое детище. Однако в 1809 г. Комиссия духовных училищ при Святейшем Синоде вызывает иеродиакона Филарета в Петербург, где он был назначен профессором богословия в преобразованной Духовной Академии. В 1812 г. он становится ее ректором (уже в сане архимандрита, с 1817 г. — в сане епископа) и в этой должности остается до 1819 г. Петербургские десять лет оказались творчески самым напряженным периодом в его жизни. Он разработал академические курсы по догматическому богословию, библейской истории и церковным древностям (предмету, заключавшему в себе элементы патрологии, литургики и канонического права), написал ряд пособий. Под его руководством в Академии в 1815— 1822 гг. был осуществлен перевод на современный русский язык Нового Завета и Псалтири, издававшихся Российским Библейским обществом. Ярким выражением богословских воззрений Преосвященного Филарета явились его проповеди, произнесенные в тот период. Великой его заслугой перед православной богословской мыслью было освобождение ее от крайностей схоластики, возвращение ее к Священному Писанию и к патристической традиции. |
| На книгу вышел ряд рецензий (ЖМНП. 1890. 11. С. 245-246; 1892. 6. С. 362-363; В. Б. [Борисов В. Л.] [Рец.]//ИВ. 1893. Т. 53. 7. С. 232-234; ПрибЦВед. 1890. 39. С. 1320-1323; 1892. 9. С. 363-365; 1897. 11. С. 547-548). По мнению рецензентов, она представляла собой лучшее справочное издание по мон-рям в России и должна была стать настольной книгой историков, археологов, краеведов, а также монашествующих. Отмечались максимальная полнота книги (до 2,3 тыс. наименований мон-рей) и особо тщательный подбор библиографии, за исключением агиографических материалов и частично церковной периодики. Особенно значимым был труд автора по росписи периодики и публикаций летописных и иных древнерус. источников, хотя они не были ранжированы по значению и лишь частично аннотированы, а сокращения не расшифрованы. З. рассказывал: «Я не довольствовался чтением одних лишь оглавлений книг и статей, а читал все, особенно относящееся к истории и географии России, всякую в них строку, и найденное мною название монастыря, даже по какому-либо совершенно незначительному поводу, заставляло меня останавливаться» ( Зверинский. Материал... 1890. Вып. 1. С. I-II). Рецензенты отмечали, что автор не указал главных пособий по истории мон-рей, подробный обзор источников отсутствует, а из обобщающих работ упомянуты только «История Российской иерархии» иером. Амвросия (Орнатского ; впосл. епископ Пензенский) (М., 1807-1815. 6 ч.), «Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и примечательных церквях в России» А. Ратшина (М., 1852) и «Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви» П. М. Строева (СПб., 1877). З. также не привел численности монашествующих отдельно в каждом монастыре, в т. ч. в исторической перспективе, а по Кавказу и Азиатской России - даже по отдельным губерниям и областям. Первые 2 тома были изданы составителем за свой счет (цена публикации одного тома была соизмерима с годовым доходом автора) и не были разосланы им по магазинам, а хранились дома - на набережной Фонтанки, 103. 3-й т. издания был подготовлен к печати Собко и вышел после смерти З. |
| Потом в 1569 году перенесены монахом Варлаамом к церкви Св. Николая в Яренгу и построена над ним часовня. Положена на гробе доска с образом Преподобного сего: мощи же Преподобного Логгина обретены в месяце Августе, вскоре по перенесении мощей Пр. Иоанна в Яренгу, но в котором именно году, неизвестно, при устье речки Сосновки рыболовами и вскоре перенесены также в Яренгу в церковь Св. Николая, где и положены подле гроба Пр. Иоанна под спудом. В 1638 году, Июня в 30 день, мощи обоих перенесены в новосозданную церковь Пр. Зосимы и Савватия Соловецких Соловецкого монастыря Игуменом Варфоломеем и положены: Пр. Иоанн на правой, а Преподобный Логгин на левой стороне». См. обстоятельнее в рукописной книге в 4 листа в кожаном переплёте, хранящейся в Новгородской Софийской Библиотеке. На корне этой книги написано: Служба, житие и чудеса Соловецких Чудотворцев Филиппа Митрополита, Иоанна и Логгина Яренских и прочих Чудотворцев. Яриловицкий Скит Мужской, приписной к Троицкому Ильинскому Черниговскому монастырю, находится в Черниговской Епархии и уезде в пустом месте на берегу реки Сожи. Первоначально эта обитель устроена сооружением двухпрестольной деревянной церкви от живших в том месте иноков, но кто они были и когда устроили обитель сию, сведений не имеется. Известно только то, что по обветшанию этой церкви построена вновь деревянная же и о двух престолах иждивением Надворного Советника Михаила Евреинова. Для священнослужения в этом Скиту определяются Иеромонахи от Ильинского Троицкого монастыря. Яринский Вознесенский монастырь См. Яранский Вознесенский. Ярославский Афанасьевский монастырь См. Афанасьевский Ярославский. Ярославский Борисоглебский монастырь См. Борисоглебский, что на устье. Ярославский Белогостицкий монастырь См. Белогостицкий Ярославский. Ярославский Казанский монастырь См. Казанский Ярославский. Яский Пензенский Владимирский монастырь Мужской упразднённый, находился близ города Пензы и принадлежал к Синодальной области. Ясногородский Троицкий монастырь Заштатный женский, Волынской Губернии находится в повете Житомирском, при речке Лене в лесу, близ села Ясногородки, от которой и название своё имеет. Когда и от кого учреждён или кем сооружён, неизвестно. В монастыре сем прежде находились монахини Униатского Ордена Базилинского, но с коего времени поселились, также неизвестно. В 1796 году, по принятии монахинями православной Греко-Российской веры, монастырь обращён в православный. Но в том же году монахини из оного переведены во второклассный Корецкий, а в Ясногородском, для присмотра оного, оставлены только две. Строения в монастыре сем все деревянные следующие: ЦЕРКОВЬ , во имя Пресвятой Троицы ветхая, об одном престоле, к которой принадлежат и прихожане трёх деревень; КЕЛИЙ ВОСЕМЬ. Недвижимого имения оный монастырь не имеет никакого, кроме сенокоса до 50 копен, которым пользуются пополам монахини и Священник. Содержание же монахини большей частью получают от Корецкого второклассного женского монастыря. Ястребский монастырь |
| Каковы были отношения Амвросия к пензенскому духовенству, видно из того, что от последнего он получил название Грозного. Решив привести в порядок свою обширную и довольно неблагоустроенную епархию, Амвросий не считал нужным стесняться в средствах и обнаружил здесь свою суровость и энергию в большей степени, нежели в каких-либо других отношениях. Пощады и снисхождения пензенское духовенство при Амвросии не знало и за мелкие даже сравнительно прегрешения платилось суровыми наказаниями. Отстранив всяких советников и приближенных лиц, Амвросий взял в одни свои руки управление епархией и с неослабным вниманием стал наблюдать за духовенством и за церковным порядком, не делая никому ни малейшего послабления. Одно за другим рассылал он предписания по епархии, и горе было тем, которые не были достаточно внимательны к этим предписаниям. Но спасала и дальность расстояния: властная рука Амвросия доставала всюду. В особенности заботился он о проповедничестве, требуя, чтобы не умеющие проповедовать сами, читали в церквах хоть чужие проповеди . Поездки Амвросия для обозрения епархии наводили ужас на духовенство. От его внимательного взора ничто не укрывалось, а виновные немедленно же и на продолжительный срок (на полгода и более) отсылались в пензенский архиепископский дом, который во время епископства Амвросия в Пензе превратился в какой-то исправительный приют и нередко бывал настолько переполнен опальными священнослужителями, что последних принуждены были рассылать по окрестным монастырям. Опальные и вообще чем-либо провинившиеся церковники должны были, кроме того, выслушивать выговоры Амвросия, а выговоры эти, при остроумии Амвросия, резкости его выражений и громком и суровом, заставлявшем дрожать, голосе, считались провинившимися нередко тяжелее всяких наказаний. Даже и постоянно окружавшее Амвросия духовенство не было свободно от страха пред ним: напротив, находясь всегда на глазах у грозного архиерея, оно боялось даже более всех других. Опальные и вообще подвергшиеся наказанию священнослужители могли утешать себя разве лишь тем, что пострадали за действительную вину или оплошность, хотя с их точки зрения, быть может, и маловажную, и от самого архиерея, а не по наветам каких-либо приближенных к нему лиц. Кроме того, Амвросий, как он сам говорил, живя уже на покое в Кирилло-Белоозерском монастыре, никого не делал несчастным, так как по исправлении возвращал всех виновных на прежние их места. Вообще Амвросий был справедлив, и потому его управление епархией при всей его суровости не оставило по себе тяжелого впечатления. |
| В следующем 1812 году Амвросий был сделан настоятелем Московского Новоспасского монастыря и вместе с тем председателем Московского Духовно-цензурного комитета. В скором же времени Амвросию вместе с некоторыми другими духовными лицами и чиновниками Московской Синодальной Конторы пришлось сопровождать в Вологду отправляемые туда из страха нашествия Наполеона церковные сокровища. По возвращении в Москву ему было поручено возобновление некоторых монастырей, разрушенных французами. При исполнении этого поручения преосвящ. Амвросий обнаружил такую ревность, что был награжден орденом св. Анны 2-й степени (высшей награды Амвросий в течение своей жизни не получал). А за свою ученую деятельность (в это время вышли в свет уже все шесть частей «Истории российской иерархии») он получил от Московского Общества Истории и Древностей звание сначала действительного (в 1815 г.), а потом (в следующем 1816 г.) почетного члена. В том же 1816 г. Амвросий был хиротонисан в Петербурге в епископа Старорусского, викария Новгородской епархии, а в 1819 г. сделан епископом Пензенским. Доселе все биографы Амвросия согласны между собою и факты из его жизни излагаются ими всеми одинаково. Но с назначения Амвросия в Пензу и получения им самостоятельной кафедры в биографиях его замечаются разногласия и появляются рассказы явно анекдотического характера. Очевидно, как это и всегда бывает, необыкновенная личность преосвящ. Амвросия настолько привлекала к себе внимание современников, что рассказы о нем подвергались преувеличениям, пока не превратились в анекдоты. Мы изложим лишь такие факты, которые изображены у биографов Амвросия наиболее согласно. Епархия Пензенская была в то время одною и из наиболее обширных (в состав ее входили, кроме Пензенской еще теперешняя Саратовская и части Самарской и Симбирской губернии) и наименее благоустроенных. Прежде всего, Пензенская епархия была очень бедна. Крайней бедностью отличались даже архиерейский дом и кафедральный собор. Архиерейский дом представлял собою совершенные развалины; кафедральный собор не был даже вполне достроен, а скудность его ризницы доходила до того, что в ней имелась только одна пара рипид, дикирий и трикирий; внешность собора была самая жалкая. О бедности сельских церквей и духовенства в епархии и говорить нечего, а различные церковные непорядки были обычным явлением. |
| Сам Амвросий однажды, уже живя на покое в Кирилло-Белоозерском монастыре, характеризовал себя следующими словами: «я в экономии Божией уксус». Отличительным свойством его была строгость, доходящая до суровости – и к себе и к другим. Сам он был совершенный аскет. Стол его в Пензе состоял лишь из хлеба, воды, редьки и огурцов, а в великий пост – из одной или двух просфор в течение целой недели. В Кирилло-Белоозерском монастыре пища его была еще скуднее. Бескорыстен был Амвросий до чрезвычайности: случалось, что раздав все имевшиеся у него деньги, он отдавал даже необходимейшие свои вещи до последнего полотенца включительно. Столь же строг и требователен был Амвросий и ко всем тем, на кого, так или иначе, имел влияние без всякого различия положения и состояния. Ото всех требовал он столь же строгой нравственности и такого же безусловного соблюдения церковных уставов, какими отличался и сам. Снисходительность, а тем более человекоугодливость, были ему совершенно незнакомы, на уступки духу времени он был неспособен. Поступиться хоть в чем-либо своими убеждениями для него было невозможно. Сделавшись епархиальным архиереем, он как будто не хотел понять, что он не простой монах, живущий в тиши монастыря, а общественный деятель, вращающийся в круговороте житейском – деятель, которому приходится сталкиваться со многими и различными людьми, влиять на них и самому, в той или другой степени, испытывать на себе их влияние. При этом Амвросий отличался необыкновенною настойчивостью и железною волей. Самая наружность его соответствовала до некоторой степени его характеру и еще более усиливала производимое им впечатление. Высокого роста, худощавый, с бледным лицом и небольшой темной бородой, с большими, темными впалыми, светившимися умом и энергией глазами, с громким и сильным, а при гневе и воодушевлении почти громовым, заставлявшим вздрагивать собеседника, голосом, Амвросий производил сильное впечатление своей наружностью. В обыкновенное время он был угрюм и молчалив и говорил редко и с расстановками. |
| Из миссионерских публикаций примечательны статьи, посвященные местной истории старообрядчества, напр. «О начале раскола в пределах Пензенской епархии» (1871. 12. С. 353-364) и «История раскола в Пензенской епархии» (1873. 17-21; 1875. 3-6) прот. И. Бурлуцкого; «Секта бегунов» С. А. Пономарёва (1886. 6. С. 1-22); «Список раскольнических толков, существующих в Пензенской епархии, с обозначением характерных особенностей каждого из них и с указанием мест нахождения в пределах епархии» прот. С. В. Магнусова (1913. 22. С. 912-916); статьи о сектах, написанные на местном материале, напр. «Скопческая ересь» прот. И. Бурлуцкого (1876. 23. С. 4-19; 1877. 1. С. 7-24), «Пашковщина (по поводу появления пашковской пропаганды в пределах Пензенской епархии)» Пономарёва (1887. 8. С. 1-13), а также о миссии среди иноверцев, напр. «На службе миссии: деятельность инородческого миссионера среди татар» свящ. Василия Каменского (1913. 13-18, 20). Мн. биографические публикации и юбилейные статьи были посвящены церковным общероссийскими деятелям, напр. «Святитель Ермоген, патриарх Московский и всея Руси» прот. А. М-ского (1913. 10. 320-338, 11. С. 381-392), но наибольший интерес представляют публикации о местных деятелях. Серию биографий «Пензенские иерархи» начал прот. И. Бурлуцкий, написавший статьи о епископах Гаии (Такаове) (1866. 17. С. 577-588; 19. С. 649-654), Моисее (Близнецове-Платонове) (1867. 11. С. 336-355) и Афанасии (Корчанове) (1867. 13. С. 404-409). В последующие годы были опубликованы материалы для биографии архиеп. Иринея (Нестеровича) (1869. 19-23; 1870. 2), еп. Амвросия (Орнатского) (1890. 13. С. 1-15; 14. С. 1-14; 15. С. 1-15; 16. С. 1-15), еп. Григория (Медиоланского) (1881. 16. С. 23-28), архиеп. Варлаама (Успенского) (1881. 7. С. 17-19; 12. С. 25-31; 20. С. 11-20), которому посвящено и обстоятельное исследование «Варлаам, архиепископ Пензенский» С. А. Артоболевского (1908. 1-3, 7/8, 9, 12-14, 17-22, 24; 1909. 1; 1910. 1-4, 8, 10-13, 17, 18; 1911. 3-6, 9, 11, 18, 19, 22). |
| В 1720 году император Петр I предписал сосредоточить государственные документы в московском и санкт-петербургском архивах коллегии иностранных дел. Санкт- Петербургский архив назначался для хранения текущих дел, а в московском архиве оказались документы посольского приказа, остатки великокняжеского и царского архивов, уникальная библиотека рукописей и изданий русских и зарубежных авторов. Потерявшие оперативное значение дела из Санкт-Петербурга перевозились в исторический архив Москвы. В конце XVIII – начале XIX века в московском архиве без жалования трудились молодые представители многих аристократических фамилий, занимаясь переводами, описью дел и составлением выписок. Они значились здесь юнкерами, актуариусами, переводчиками. Эта служба считалась престижной, поскольку после нескольких лет работы в архивах молодые люди могли поехать для окончания образования в заграничные университеты, получить место в российских посольствах и миссиях за рубежом. А.С. Пушкин в 7-й главе «Евгения Онегина» прозвал их «архивными юношами»: «Архивны юноши толпою на Таню чопорно глядят…». Сам Пушкин изучал в архивах материалы о Емельяне Пугачеве и эпохе Петра I. В мае 1836 года он в последний раз работал в московском архиве, который тогда располагался в бывшем доме Емельяна Игнатьевича Украинцева у Покровских ворот (Хохловский пер., 7). Александр Сергеевич ввел в оборот крылатое выражение «рыться в архиве». С 1802 года архив был переименован в Московский главный архив министерства иностранных дел. А Украинцев был тем самым думным дьяком, который привез в Сретенский монастырь из Константинополя серебряный ларец с мощами преподобной Марии Египетской. Андрей Антонович Орнатский родился в семье диакона в Новгородской губернии в 1778 году, окончил семинарию и академию при Александро-Невской лавре, в 1805 году стал монахом Амвросием, в 1808-м – архимандритом, ректором Новгородской семинарии и настоятелем Антониева монастыря, в 1816-м – епископом Старорусским, в 1819-м – епископом Пензенским и Саранским. В 1825 году владыка Амвросий вышел на покой и поселился в Кирилло-Белозерском монастыре. Скончался он 27 декабря 1827 года. |
| Все это видно из любопытной записки о. Диева, поданной им костромскому преосвященному. Записка эта, как предисловие о. Диева к его занятиям по истории российской иерархии, заключает в себе исторический обзор не только одной костромской, но вообще всей российской иерархии. Вот этот документ. «Издание истории российской иерархии» постоянно было со 2-й половины ΧVIII века предметом заботы Святейшего Правительствующего Синода. В исходе 3-й четверти того столетия Святейший Синод указами требовал от епархиальных архиереев доставить каждому о своей епархии иерархические сведения, но оные были представлены тогда только от некоторых. Составление таковых записок по Костромской епархии Симон Лаговский 3 , епископ Костромской и Галичский поручил префекту здешней семинарии Иоанну Иоанновичу Красовскому, мужу ученейшему тогдашнего времени, после бывшему протоиереем и сакелларием в С.-Петербурге большого придворного собора, и взошедшему в состав Исторического словаря писателей духовного чина (I, 292–295). Красовский подробно изложил Костромскую иерархию под названием «История Костромской иерархии». Такая Красовского история помещена в моей Костромской Библиофике, будучи найдена в селе Сидоровском, Нерехотского уезда, у священника Илии Сущевского. Когда Красовский представил эту историю епископу Симону, то преосвященнейший резолюцией 1773 года ноября 9 дня предписал сократить эту историю согласно требованию Святейшего Синода 4 . Святейший Синод вторично требовал указом, чтобы каждый епархиальный архиерей доставил о своей епархии краткие списки о бывших архиереях, a 1781 года – чтобы и описание монастырей. Вследствие этого указа к сокращению Красовского прибавлено на строках трех или четырех сведение о Симоне Лаговском, 1778 года перемещенном в Рязань. Кто составлял тогда описание костромских монастырей, неизвестно, кроме одного Костромского Богоявленского монастыря, тогда описанного тамошним архимандритом, ректором семинарии Парфением Нарольским. Все таковые сведения, доставленные Святейшему Синоду от епархиальных архиереев, почти слово в слово поместил Амвросий Орнатский , епископ пензенский и саратовский в Истории российской иерархии, напечатанной в Синодальной московской типографии с 1807 no 1815 год, присовокупив только о бывших в новейшее время переменах в иерархии. |
|
|
