| Сам он скорбел «о беспорядках в (своем) прошедшем», делавших для него особенно чувствительною старость (106). «Беспорядки» эти продолжались, впрочем, до самой смерти о. Макария, – заключались они в усидчивом, наряженном умственном труде при отсутствии правильного и достаточного отдыха и питания. И вот из Екатеринослава он вывез начало глазной болезни, в Костроме надолго связался с лихорадкой, на Алтае часто хворал грудью и доработался до геморроя. За то и лечился он много и всякими способами и на лекарства и лечебники не жалел денег. Он не пил вообще вина, но употреблял его как лечебное средство (413). Лечился он также сырыми яйцами и одно время думал даже о мясе. О последнем узнаем из письма к нему митр. Филарета от 9 марта 1836 г. 199 Наконец, уже лежа на смертном одре, питал еще надежду на выздоровление, для чего, по словам его келейника A. А. Орлова, посылал в Москву за виноградом и за советом какого-либо знаменитого доктора. Так сильна была в нем жажда – не жизни самой по себе, а деятельной жизни. Подвижническая жизнь о. Макария рано его состарила. В 40 лет он походил уже на старца. В 1835 г. он писал Г. Т. Мизку, что у него, выражаясь словами Экклезиаста, «миндальное дерево давно уже расцветает, и седины в темно-русых волосах умножаясь, давно серебрят грешную голову» (50). Познакомившийся с ним в 1844 г. Д. Д. Филимонов так описывает его наружность. «Небольшого роста, непредставительный, несколько сутуловатый, с седоватой бородкой, он сначала не привлекал особенного внимания, но раз вглядевшись в него и особенно в его умные выразительные глаза, как-то невольно приходилось следовать за ним. Он заметно выделялся и скромностью и вместе отсутствием всякого подобострастия перед митрополитом, и простотой и безыскусственностью обращения во время служения и особенно кротким и приятным выражением в чертах лица. В глазах его светилось искреннее, благоговейное настроение души» (о. с., 172·, 173). Подобными чертами рисует его и В. И. Карпов, видевший его в Болхове: «Он (архим. |
| Филарету объявить архим. Макарию: а) чтобы он отправился к месту своего служения в томскую епархию с остановкой в Москве не более двух или трех месяцев и б) чтобы в последнем случае находился под распоряжением его, митрополита 103 . Правда, архим. Макарий все же уехал из Петербурга только в августе и притом с укрепившимся намерением продолжать перевод Ветхого Завета во что бы то ни стало. Он нашел поддержку в сочувствие высокопоставленных светских лиц и – в переводе ветхозаветных книг прот. Павского. Пребывание в Петербурге архим. Макария не прошло бесследно и в других отношениях. Он прежде всего несколько поправил свои больные глаза. Лечился он не у профессионального врача, а у купца Арешникова, получившего у правительства привилегию на лечение глазных болезней 104 . Впрочем, так как «лечение было не довольно продолжительное, прерывистое и не имело всех удобств, то и не могло произвести успеха полного и окончательного» («Письма», 325–326). Полезно было пребывание о. Макария в столице и для алтайской миссии: он заинтересовал ею благотворителей и собрал среди них некоторую сумму, из которой 600 р. послал на Алтай (326). Вопрос о денежных средствах не был безразличен для миссии, в которой приходилось не только содержать ее деятелей и сооружать храмы, школы, больницы, дома для жилья, но и поддерживать крещеных инородцев при их переходе от кочевого быта к оседлому. Между тем правительством были ассигнованы на потребности миссии суммы незначительные. Сам архим. Макарий отказался от жалованья по должности миссионера, ограничившись своим мигистерским окладом в 350 р. асс. Двум его сотрудникам определено из консистории по 250 р. Да на разъезды было ассигновано из экстраординарных сумм св. синода 1000 р. 105 С 1836 г., по Высочайше утвержденному 26 авг. 1835 г. определению синода, эта тысяча стала выдаваться из казны, а с 1837 г. она была удвоена. Так как казенные средства были не велики и доставлялись они не сразу, то архим. Макарий не однажды испытывал нужду в деньгах. Особенно тяжело приходилось начальнику миссии на первых порах. |
| 181 Преосвящ. Владимир, умерший казанским архиепископом († 1897) и начавший службу свою в Орловской семинарии, свидетельствует, что не раз слышал о него это выражение. 183 Интересно, что с средины 30-х годов о. Макарий цитует Библию в письмах по русскому тексту, но все же он отдает преимущество церковного употребления славянской Библии. Княжне Трубецкой он предлагал читать больной матери «то на славянском языке стоя, с легким напевом, по церковному, то на российском сидя, псалмы Давидовы» (105). 191 «Письма», 451–454, 517–519. Подробнее в статье: «Архим. Макарий Глухарев и его отношения к родным» (Смол. Епарх. Вед., 1904, 10–16). 193 По свидетельству его болховского келейника, он «иногда предавался гневу. Доставалось, часто и без вины, послушникам его: нашумит, нагремит, поставит на поклоны, а потом и сам же кланяется обиженному в ноги, просит прощения и непременно подарит или книжку или платочек или что-либо подобное» (Томские Епарх. Вед., 1882, 436; ср. 433). 199 «Для пищи, писал Филарет, мне кажется, вам нужно млеко; и оно без сомнения есть: и чтобы нужно было что-нибудь еще крепче, сомневаюсь. Покойный римско-католический митрополит Сестренцевич († 1826) сказывал мне, что он, безуспешно лечась от жестокого геморроя, наконец перестав лечиться, и перестал употреблять мясную пищу, и выздоровел. Слово Апостола: не имам ясти мяса во веки, да не соблазню брата моего, кажется, не мимо вашего положения идет. Брате! Плоть Господню вкушаем на трапезе Господней: не питательнее ли она и врачебнее всего питательного и врачебного? Не сюда ли паче вознесем наш голод и жажду, и нужду в подкреплении, да хлеб от него же ядущии живу во веки, укрепит сердце и телесного нашего человека, и всякую пищу нашу благословит, чтобы она была довольно питательна, и благопотребно врачебна? Ни в каком случае не сужу вас за пищу; но что говорит мне помысл, то предлагаю вам, с желанием, чтобы Господь внушил вам то, что есть истинно лучшее» (Письма митр. Филарета, 122, 123). 204 Письмо Завалишиной к И. Д. Лаврову – в библ. каз. семинарии. На основании этого письма написаны «Еще некоторые сведения об архим. Макарие» Б. Остромысленского (Стран. 1860, авг.). Ср. рассказ С. Ф. Непряхиной: «Случилось мне видать батюшку в разговорах с другими, и вот беседа окочена, или чем-нибудь прервана, батюшка отходит к стороне и, как видно, погружается в глубину сердечную и небесную. В это время лицо его становится как-бы огненным» 14). |
| составленного Протоиереем Павским и, почти одновременно, перевода Архимандрита Макария, Алтайского миссионера. Перевод первого (Павского), когда только появился в Академиях в литографированных экземплярах, и когда стало известно об этом Высокопр. Филарету, тогда он первый и почти один назвал этот перевод буквально «нечестивым», и немедленно же обратился с настоятельной просьбой к Обер-Прокурору Св. Синода, чтобы назначить строжайшее исследование по этому делу в Академиях и в Петербурге, и в Москве, и в Киеве. Наконец же, когда в 1856–1857 г. выступил снова вопрос о потребности перевода всей Библии на Русский язык, и было уже об этом постановление Св. Синода, и между тем не было требовано мнение об этом от Высокопр. Филарета, то здесь-то мы окончательно видим, как во всей искренности и чистоте своей души и святительской совести смотрел и понимал в Бозе почивший настоящий вопрос, начиная от самых первоначальных действий бывшего Библейского Общества. У нас сохранился подлинный документ 314 , заключающий в себе (на восьми листах с половиной) изложение мнения в Бозе почившего Первосвятителя, в ответ на отношение по этому предмету бывшего Обер-Прокурора Св. Синода Графа А.П. Толстого. Было и ещё другое письмо на имя его же 315 . Имея в виду для изложения этого дела своё дальнейшее место (именно в конце всего служения в Калужской епархии), мы здесь выпишем только самые начальные и заключительные слова из указываемых документов, дабы предознакомить читающих с сущностью и важностью дела, а равно с духом и образом воззрений в Бозе почившего, вопреки общему тогдашнему определению Св. Синода. «Призвав Господа Бога на помощь, пастырским долгом моим поставляю изложить мои мысли по крайнему моему разумению и по убеждению совести моей пред очами Божиими без малейшего пристрастия. Я не участвовал в переводе Св. Писания, сделанном, бывшим в начале столетия, Библейским Обществом, и отнюдь ему не сочувствовал. До сведения Его Императорского Величества вероятно ещё не дошли все подробности бывшего сего дела. |
| 478 Из секретных бумаг, хранящихся в Канцелярии Обер-Прокур. Св. Синода. 1856 г. листы 63–68. См. в Собрании мнений и отзывов Филарета, Митр. Московского. Том IV, стр. 259–260, 262. 479 См. об этом, между прочим у г. Сушкова. Хотя г. Сушков и проводит свои мысли прямо на сторону Филарета Московского (стр. 136–138), но эти мысли сами изменяют ему в сказанных далее словах: «Впрочем (подлинные слова г. Сушкова), как бы дело (т. е. начатый новый перевод) ни делалось, – всё же оно будет сделано, если и не безупречно (?!), то и не неудовлетворительно уже и потому, что имеются в виду готовые переводы и Библейского Общества (?) и протопресвитера Павского (?) и Алтайского Макария (?)… Четыре Академии занимаются этим переводом. Первое издание, разумеется (?), вызовет замечание знатоков(?) в Св. Писании (каких и откуда?), а второе и третье будут усовершенствованы в возможной (на сколько?) степени». Так и видно, что г. Сушков не видал и не слыхал, как в протесте Митроп. Киевского Филарета всё это предусмотрено и наперёд отвергнуто, как дело оскорбительное для Божественного Писания, чтобы при переводе его заниматься такой школьнической работой и почерпать из таких мутных нечестивых источников готовые материалы для перевода. 480 Покойный Владыка Антоний придавал этому особенное значение в силу как бы неблагословения свыше на это начинание, против которого недаром так крепко и дерзновенно свидетельствовал Владыка Киевский. 481 Слова, изложенные Высокопр. Филаретом, Митр. Московским в самом начале отзыва на мнение Высокопр. Филарета Киевского по поводу перевода Библии на Русский язык. 484 Осмеливаемся сделать здесь одно указание именно на то, чего не можем исторгнуть из нашей памяти и что, конечно, твёрдо памятно и читающим по отношению к настоящему предмету. В своём месте приведено было в нашем изложении о переводе Протоиерея Павского следующее документальное сведение, взятое нами из «Истории перевода Библии на Русский язык» соч. Чистовича. – (См. Христ. Чтение 1872 г. Май, стр. 117–118). 16 Марта 1842 г. Обер-Прокурор Граф Протасов объявил Св. Синоду, что Его Императорское Величество Высочайше соизволил утвердить определение и вполне одобрить мнение Митрополита Серафима, и чтобы Св. Синод, согласно с мнением Митрополита Серафима и по прямому долгу своему, усилил меры к сохранению книг Св. Писания в настоящем их виде неприкосновенно». |
| Да и самоё немедленное одновременное увольнение из Св. Синода навсегда, бывших главных доселе деятелей-Членов, обоих Митрополитов Филаретов Московского и Киевского, как раз вслед за окончанием настоящего дела, послужило к увеличению той же общеизвестности. Дело же по переводу Архимандрита Макария могло оставаться почти в неизвестности для других, кроме лиц, которым надлежало его ведать, – хотя для последних оно составляло сколько важный предмет, столько же и затруднительный, особливо когда конец его совпал как раз с текущим тогда ещё делопроизводством по переводу Протоиерея Павского. В этом отношении можно сказать даже, что дело по переводу А. Макария усилило самые причины, по которым произошёл сказанный результат – выбытие двух Митрополитов Филаретов из Св. Синода навсегда. Всё это увидят читающие из последующего изложения настоящего дела. Прежде всего нужно заметить, что Архимандрит Макарий, бывший Начальник Алтайской Миссии в Томской губернии, вёл своё дело слишком смело по отношению к самому Св. Синоду. Он как бы не признавал и власти последнего над собой и над начатым им делом перевода Св. Писания Ветхого Завета на Русский язык. Это был в своём роде чистый фанатизм как бы до ослепления, – в силу которого А. Макарий дерзал обращаться даже прямо к Лицу Государя Императора со своими прошениями, или, как он называл их, «письма на Высочайшее Имя» 431 , а также и к светским высокопоставленным лицам, рассчитывая на их влиятельное содействие к успеху своего дела 432 . Сколько ни интересны были бы хотя некоторые из этих писем по оригинальности и в содержании и самых слововыражениях, но мы не можем излагать их здесь в подлинном, хотя и кратком содержании 433 , дабы не расширять и без того, пространного нашего изложения. Скажем лишь то, что собственно относится к личному участию Высокопр. Филарета в этом деле. «Владыка-дядя в нередких своих воспоминаниях, говорил нам Преосв. Антоний, выражался так между прочим, что по поводу этого дела ему приводилось быть, как говорится, между двух огней, а с тем вместе бывать по пословице – после чужого пира в похмелье. |
| Что касается детей батюшки, Татьяна умерла в 1980е годы, Даниил в октябре 1990 года а Игорь Коломацкий в ноябре 2010 года, отпевание 26.11.2010г. совершали архимандрит Сергий (Иванников), нынешний Митрополит Барнаульский и Алтайский и, протоиерей Олег Махнёв. Верующий человек МирославФ.Грабец в своей статье, посвящённой 25-летию священнической службы архимандрита Андрея, пишет: «Правда, не раз можно было услышать вопросы: «Что, собственно, о. Коломацкий сделал такого, за что его так хвалят и величают?» Ответ общим хором давала молва народная: «Коломацкий строит храмы!» - «А что же в этом такого большого? Ведь во всем остальном мире разве мало построено храмов, и всё дальше продолжают их строить без того, чтобы особенно величать строителей?» - «Да, это-то так,- продолжает народная молва,- но ведь Коломацкий строит даром, он ни с кого денег не требует, строит собственными руками, он лишь помогает бедному народу!» - «Тогда именно это и есть весьма подозрительно! Ибо как может человек работать, не получая мзды своей? Значит, либо он фанатик, т.е. человек ненормальный, а таких, конечно, бывает немало у других организаций и у всяких вероисповеданий, так что незачем особенно восхвалять. Или же тут налицо другая возможность: он человек нормальный и работающий ловко по чьему-то приказанию, хитро маскируя свою подозрительную работу и прикрывая её якобы невинными целями религиозными!» Вот так злобные люди из стана врагов, главным образом, конечно, мадьяроны старого типа своими всякими подозрениями и обвинениями в »панславизме», «большевизме» и во всевозможным «кознях Москвы » пытались лишь позорить и осквернять святое дело. Должно быть, не знали, а может быть, знали да знать не желали, что это большое дело делается о. Коломацким зачастую впроголодь и в таких условиях жизни на месте постройки, каким не позавидует даже чернорабочий! Нашлись даже лица - особенно из рядов ослеплённых униатов - не постеснявшиеся поспешить с доносами, предложив невероятнейшие измышления и клеветы, лишь бы вставить палки в колёса и помешать развивающемуся благому начинанию, которое они считали для себя опасным. Но о. Коломацкий всё терпеливо переносил, ибо знал, что делает он правое дело и что за ним - народ» (журнал «Свет Православия» N2/1949 год, стр. 5-8). |
| Таковы слова: канн – «царь», камчи – «плеть», шайтан – «диавол». Два первых слова употребляются в живом языке алтайских инородцев, а последнее у татар кузнецких и тобольских и киргизов. Для остяков (васьюганских) не было особой нужды заимствовать эти слова от других, потому что для названия этих предметов у них есть свои слова: так, царь или король у них называется «орт» 215 , а плети у них если есть, то недавно стали входить в употребление; в прежнее же время, вероятно, не было, ибо не было лошадей, для которых употребляется плеть. Если плеть, как надо полагать, заимствована остяками от русских, то с предметом перешло бы и название русское, а не татарское. И для диавола у остяков и самоедов есть свое название; следовательно, не было нужды заимствовать имя предмета из чужого языка. Заимствование названных слов (а может, есть и другие) наводит на предположение, что остяки когда-то были под властью ханов. Но каких: монгольских или ойротских, владевших племенами, обитавшими по берегам (правому и левому по течению) Оби от Бийска до Томска или даже до Нарыма, или же тобольских, во времена Ермака бывших под властью Кучум-Хана? 216 Главные пороки обских инородцев пьянство и разврат. Первое разоряет, а второе растлевает их. Все или почти все, что остяк добудет посредством звериного или рыбного промысла, он пропивает в первом кабаке или у первого виноторговца, конечно тайного. А последних, к сожалению, бывает весьма много. Некоторые торговцы на лыжах или нартах далеко выезжают навстречу инородцам, когда последние отправляются из своих зимовок, зимних и летних промыслов к сборным пунктам для сдачи ясака, покупки хлеба и продажи добытого ими на промыслах. Весной, выбравшись с семействами своими к сборным местам, остяки начинают пить, и пьют все повально: мужчины, женщины и дети. Если выйдет весь запас вина у местных торговцев, то инородцами делается складчина между целыми волостями, отправляются доверенные для покупки вина в других местах, опять начинается попойка и продолжается до тех пор, пока все и каждый не пропьют все что можно пропивать. |
| Назидательные чтения и собеседования ведутся в широких размерах и во внебогослужебное время. Еще основатель миссии отец архимандрит Макарий, имел обычай приглашать к себе или собирать в чей-либо дом новокрещеных инородцев и русских селения Улалы; он беседовал с ними о предметах, относящихся к вере и нравственности, а также и к их житейским нуждам, пел сам и учил собравшихся пению церковных песнопений и духовных кантов. В летнее время такие беседы иногда происходили и под открытым небом. После оставления отцом архимандритом Макарием миссии домашние собеседования, не имевшие правильной организации, на время прекратились, но они возобновлены были в Улале в 1855 году. Когда был устроен особый дом для Улалинского училища, праздничные внебогослужебные собеседования стали постоянными и происходили в нем; здесь на собраниях читались жития святых, а в антрактах между чтениями пелись церковные песнопения и духовные канты. Из Улалы праздничные домашние собеседования распространились постепенно во всех станах и происходят в училищных домах; чтение религиозно-нравственных книг, живая назидательная беседа и пение составляют их необходимую принадлежность. Кроме праздничных собеседований в помещениях миссионерских школ, широкое распространение имеют также собеседования, которые ведутся учителями по домам и юртам новокрещеных не только в праздники, но и в будничные дни. Для образования инородцев, в частности для воспитания и подготовки будущих деятелей миссии, в ведении Алтайской миссии существует довольно значительное число учебно-воспитательных заведений, устроенных и содержимых на средства миссии, как то: катехизаторское училище, женское училище, начальные школы и детский приют. Все учебно-воспитательные заведения миссии носят характер церковно-воспитательный и состоят в тесной связи с Церковью. Миссионерская школа есть по преимуществу церковная школа, училище веры и благочестия: здесь учатся и молятся, читают и получают назидание. Воспитанники школ являются не только всегдашними посетителями богослужения, но и участниками в нем посредством чтения и пения, так что в пределах миссии нет такого стана, в котором бы пел за богослужением один псаломщик. |
| Это относилось к инородцам Восточной Сибири. Но так как инородцы и Западной Сибири в пределах Алтайской миссии находятся в таких же бытовых и правовых условиях, как и в Восточной, то в видах всестороннего обсуждения и наибольшей правильности решения сего вопроса в законодательном порядке потребованы были (в 1878 году) сведения о положении новокрещеных инородцев от окружных исправников Тобольской и Томской губерний и от членов Алтайской миссии как представителей интересов новокрещеных и, путем личных допросов, от самих новокрещеных инородцев. Но поскольку последний способ дознания потребовал бы много времени, а сведения требовалось доставить в непродолжительном времени, то ближайшая к инородческим властям администрация запросила требуемые сведения от тех же языческих властей в следующей форме: не притесняют ли они, зайсаны, новокрещеных, вверенных управлению их, и если притесняют, то какие факты могут представить в подтверждении сего? Легко догадаться, какого ответа должно было ожидать на вопрос в такой оригинальной форме. Что касается миссионеров, то на основании известных и частью указанных ими фактов враждебного, обидного и несправедливого отношения волостных старост к новокрещеным инородцам все миссионеры Бийского округа (то есть безусловное большинство) признавали необходимость допущения к инородческим родовым управлениям представительства от инородцев-христиан. Особое мнение представил только миссионер протоиерей Вербицкий (см. ссылку 137), действовавший в пределах Кузнецкого округа, где новокрещеные инородцы в данное время, притом в пределах его действий, находились относительно в более благоприятных условиях, чем единоплеменники их в Бийском округе, о чем сказано будет ниже. Но еще ранее этого, в 50-х годах, вопрос о разбирательствах дел, возникающих между крещеными и некрещеными инородцами, рассматривался в сферах томской губернской администрации. Так, в 1857 году томское епархиальное начальство на отказ губернского правления (за 3460 от 17 декабря 1857 года) в выборе помощников зайсанам и демичам из крещеных инородцев алтайских – отказ ничем немотивированный 142 – сделало следующий отзыв: «Представление миссионера протоиерея Ландышева относительно необходимости определения помощников некрещеным зайсанам, старостам и демичам из крещеных инородцев для разбирательства дел, касающихся крещеных инородцев, не может быть неосновательным, потому что весьма несообразно с естественным порядком, чтобы крещеные, состоя под защитой православного правительства и законов, управлялись одними некрещеными местными начальствами, без участия крещеных, в чем достаточно убеждают многоразличные опыты». Вслед за этим протоиереем Стефаном Ландышевым, по требованию епархиального и губернского начальств, были сообщены факты, подтверждающие неправосудие некрещеных местных начальств против крещеных в разбирательстве их дел между собой. Но, к сожалению, вся эта переписка к желанным результатам не привела. |
|
|
