| Но и Преподобный недаром отказывался от епископского сана и титула Предстоятеля Русской Церкви, предвидя, что на этом поприще его ждет только суетная борьба с претендентами на митрополичий престол. Немного времени спустя, в 1378 году Митрополит Алексий преставился от этой жизни в Вечную. По смерти святителя Алексия и сам великий князь, и многие из знатных людей снова предлагали Преподобному Сергию принять святительский жезл, но тщетно: он был тверд, как алмаз, и непреклонен. Церковные нестроения После преставления святителя Алексия в Русской Православной Церкви настали великие нестроения. Еще при жизни святителя великий князь Дмитрий Иванович присмотрел кандидата на Митрополичий престол. Это был его духовник и хранитель печати – вдовый коломенский священник Митяй, принявший в Новоспасском монастыре постриг с именем Михаила. По желанию великого князя новый иеромонах Михаил был поставлен Новоспасским архимандритом. Это был человек видной наружности, с громкой и чистой речью, хорошо толковал силу книжную, знал все старинные повести, книги и притчи и обо всем рассуждал красноречиво. Но, щедро наделенный дарами Божиими, он плохо помнил, что все это не его, был горд, самонадеян и заносчив. При жизни Митрополита святителя Алексия великий князь не раз просил его дать Новоспасскому архимандриту благословение, как своему преемнику. Но святитель отказал ему ссылаясь на то, что любимец великого князя лишь недавно пострижен и не имеет духовного опыта и советовал великому князю Дмитрию положиться на суд Константинопольского Патриарха. А у Константинополя был свой кандидат на кафедру Митрополита всея Руси. Это был святитель Киприан (Цамблак), еще в 1376 году посвященный, по просьбе великого князя Литовского, в сан Митрополита. Предполагалось, что по смерти Алексия он должен был стать Всероссийским Митрополитом. Но Киприан имел неосторожность сразу же по поставлении приехать в Москву и предъявить свои права на митрополию. Этого великий князь Дмитрий Иванович, смертельно обиженный за своего наставника святителя Алексия, Киприану никогда не простил. Несмотря на то, что сам святитель Алексий вскоре примирился с соперником. |
| Камердинер государя, самый ближайший слуга, засвидетельствовал: «Это была самая святая и чистая семья». Какой пример в наши дни давала эта столь достойная семейная жизнь! Царская семья – и ее нельзя разделить – все семь вместе – это единый алмаз, сияющий и крепчайший, граненый деятельной любовью, нераздробленный никогда и ничем. Неразлучная в жизни, эта святая седмерица оказалась неразлучной и в смерти. Никто из них не пережил другого на один час. § IV Государь, как человек церковноверующий, сознавал себя помазанником Божиим и царем в том высоком и ответственном понимании этих обозначений, которые унаследовал из веков русской истории. В постановлении великого Московского Собора 1613 г. было сказано: «Заповедано, чтобы избранник Божий, царь Михаил Феодорович Романов был родоначальником правителей на Руси из рода в род с ответственностью в своих делах перед Единым Небесным Царем, а кто же пойдет против сего соборного постановления: сам ли царь, патриарх ли, вельможа ли и всяк человек – да проклянется таковой в сем веке и будущему, отлучен бо он будет от Святой Троицы». Начальная статья Свода законов Российской империи говорит: «Император Всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной его власти не только за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает». В чине коронования и миропомазания обрисовывается религиозная сущность русской царской власти. Государь вслух своих подданных отвечает на вопрос архиерея «како веруеши» и читает символ веры . Все регалии принимаются им «во имя Отца и Сына и Святого Духа». Читаются молитвы с исповеданием, что земное царство вверено государю от Господа, с прошением о том, чтобы Господь взял в сердце его страх Божий, соблюл его в непорочной вере, как хранителя Святой Церкви, «да судит он людей Божиих в правде и нищих его в судьбе, спасет сыны убогих и наследник будет Небесного Царствия»... Сам царь коленопреклоненно читает молитву, полную смирения, покорности и благодарности Богу. «Ты же владыко и Господи мой, настави мя в деле, на неже послал мя еси, вразуми и управи мя в великом служети сем... Буди сердце мое в руку Твоею, еже вся устроити к пользе врученных мне людей и к славе Твоей, яко да и в день суда Твоего непостыдно воздам Тебе слово»... |
| «Человек христианский», а не «угнетенный класс» – об нем речь. Все в сердце и только в сердце. Там – сокровище, там – Голгофа. «Будег ли чие сердце аки Голгофа со крестом и распятием Христовым, и не ино что пред умными очима имущее, точию Господа нашего Иисуса Христа, и cero распята?( 1Кор.2:2 ) 301 . «Сердце сосуд мал есть», – цитирует свт. Димитрий св. Макария Египетского , – «но в нем прияты бывают вся вещи; тамо Бог , тамо Ангелы, тамо живот и царство, тамо небесные грады, тамо сокровища благодати» 302 . «Что человеку честнее и дражае паче сердца его?» читаем в другой проповеди. «Тем человек живет, то первое в зачатии человеческом во утробе матерней зачинается: еще иных членов, главы, рук, ног нет, еще не вообразилися, а сердце уже есть. То первое и оживотворяется, и есть душе человеческой яко ложница и престол» 303 . Сохровище есть сердце, драгоценный бисер есть сердце, адамант честный, алмаз изрядный есть сердце» 304 . «Олтарь Божий таинственне есть сердце человеческое, огнь же Божий есть любовь Божия в сердц горящая» 305 . К любви мистической ведут все проповеди свт. Димитрия «Дивна вещь, яко лю6овь Божия толь сладка сущи, вся чувственная и умная сладости превосходящая. Бог бо есть весь желание, весь сладость» 306 . «Огнь духовный не иный есть, токмо любовь Божественная, Серафимски пламенеющая» 307 . «Та любовь есть, любящая всем сердцем сладце, яже любит Его не того ради, дабы за то нечто от Него прияти; ни небесного ради воздаяния... ни земных ради благ... Но единыя ради любве Иисуса сладчайшего, всех в любовь свою влекущего, иже достоин от всех любим быти, весь Сый желание, весь сладость» 308 . В учении о любви свт. Димитрий поднимается на высочайшие вершины средневековой христианской мистики. Учение о любви одинаково роднит его как с лучшими традицияии мистики восточной, так и с мистикой Бернарда Клервосского и викторинцев. Любовь свт. Димитрия горит спокойным и ровным огнем высот, но ему ведом был и пожар, и хаотический пламень преисподней – ужас духовного возгорания. |
| Читали далее о посылке государевых грамот в монастыри, касательно доставления из них сведений кто что ведает о Никоне, или что из которого монастыря он взял, движимого или недвижимого имущества, золотые или ефимки. – «В монастырь посланы грамоты – говорил царь – только о книгах и о церковных вещах, которые Никон взял в монастыри своего строения, а о другом ни о чем не написано». «О золотых и ефимках – сказал Никон – монастыри писано». Читано о Никоновом приходе в Москву вследствие вестей, что татары близ Москвы. – «Царь: «для чего он, Никон, утаил и в грамоте своей не написал, что он в то время был мною принят и дьяку Алмазу Иванову говорил, что он престола своего отрекся?» Дьяк Алмаз Иванов выступил свидетелем против Никона: «в пришествие Никона на Воскресенское подворье я был послан к нему, и он в то время мне говорил, что он только имени своего не отрекся». Никон о свидании с царем ничего не сказал, а против Алмаза говорил, что об отречении он Алмазу ничего не говорил. Прочитали о посылке государевых грамот к патриархам, что великий государь посылает к ним многие дары и кто от них приезжает, тех содержат тайно. – Царь: «грамоты ко вселенским патриархам я посылал, в них было писано, чтоб они пришли и умирили церковь , даров к ним не посылал и присылаемых от них тайно не держал, кроме Савелья Дмитриева; а Савелий сидел за то, что привез от иерусалимского патриарха грамоту, в которой писано многое к ссоре, сидел он не за караулом, а в набережных хоромах, корму и питья давалось ему довольно; а Никон в своих грамотах ко вселенским патриархам и прежде и теперь писал многие непристойные слова и к черкашенину послал много золотых, чтобы его, Никона, племянника провез с собою и отпустил к цареградскому патриарху». «Черкашенину золотых я не посылал – говорил Никон – а золотые дал на дорогу своему племяннику, которого послал с грамотою к цареградскому патриарху, но он на дороге пойман». По порядку дошли до Зюзинского дела. В грамоте Никона сказано, что он в Черневе, при возвращении посоха, говорил окольничему Родиону Матвеевичу Стрешневу и дьяку Алмазу Иванову: если царское величество к нему, Никону, будет справедлив, то посох тот будет ему в благословение и в отмщение противникам его; если же от его царского величества будет к нему несправедливость, то посох тот будет во свидетельство и в отмщение всякой неправды. |
| Для умонастроения того времени характерно, что ростовчане отнюдь не бросились на помощь своему воеводе или на защиту городских стен, но при первом известии об опасности стали собираться бежать в Ярославль, умоляя Филарета последовать с ними. Вскоре к этим просьбам присоединился и разбитый в поле воевода Третьяк Сеитов, говоривший о столь плачевном состоянии укреплений, что можно было считать, будто «в Ростове града нет». Жители Ростова, как отмечали и напавшие на них переяславцы, и скорбевшие о падении главного города епархии устюжане, были беспечны. А заставить их выйти на общественные работы, как показывают многочисленные примеры по другим городам в Смуту, означало почти наверняка подвигнуть ростовчан перейти в противный лагерь (Всенародное ополчение поднялось, когда горожане убедились, что «тяготы» им творит любая власть). Так что и воевода, и жители, не позаботившиеся о крепости города, вели себя логично, предпочитая удариться в бега, пока захватчики будут увлечены грабежом. Филарет же повел себя героически, то есть крайне неблагоразумно с точки зрения здравого смысла. Собственно, Ростовский митрополит поступал как положено, как должно, но даже в панегирическом описании «Нового летописца» выступление Филарета на фоне реальных условий выглядит нелепо. Ростовчане, по словам летописца, «пришли всем городом к митрополиту Филарету и начали его молить, чтобы им отойти в Ярославль. Он же, государь великий, адамант (алмаз. — А. Б.) крепкий и столп непоколебим, на то приводил и утверждал людей Божиих, чтоб стояли за веру истинную христианскую и за государево крестное целование, чтоб стать против тех злодеев. И многими их словами утверждал, глаголя: Если мы и побиты будем от них — и мы от Бога венцы восприимем мученические! Слышав же воевода и все люди, что им не повелевает города покинуть, молили его, чтобы он с ними пошел в Ярославль. Он же им всем сказал: Если прийдется — многие муки претерплю, а дома пречистой Богородицы и Ростовских чудотворцев не покину! Услышав же они от него такие слова — многие побежали в Ярославль». |
| Вот и для нас, какие бы мы скорби ни терпели в этой жизни, победным кличем и основанием нашей веры, нашей надежды должны быть строчки Символа веры – «чаю воскресения мертвых»: да, я надеюсь, ведь я верю во Христа и надеюсь, что воскресну и буду жить в будущем веке. Если мы правильно выстроим свою жизнь на основании очевидных положений Символа веры, помня о воскресении мертвых, то мы будем не только осторожнее жить в отношении ко греху, но будем и сдержаннее, и мужественнее, будем более стойкими в вере, когда приходит уныние, тоска, когда встречает нас искушение, когда скорби мира сего отягощают наше тело или нашу душу. Вот почему так важна для всех христиан вера в воскресение, в то, что не только Христос Воскрес, но и мы воскреснем: Он обещал, что всякий верующий в Него не постыдится, если только веру сохранит. Увидеть смысл вещей и событий, Промысел Божий Второе пророчество, тоже касающееся последних судеб мира, формально посвящено царю Тирскому. И, опять-таки, «было ко мне слово Господне: сын человеческий! плачь о царе Тирском и скажи ему: так говорит Господь Бог: ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты. Ты находился в Едеме, в саду Божием; твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями; рубин, топаз и алмаз, хризолит, оникс, яспис, сапфир, карбункул и изумруд и золото, все, искусно усаженное у тебя в гнездышках и нанизанное на тебе, приготовлено было в день сотворения твоего. Ты был помазанным херувимом, чтобы осенять, и Я поставил тебя на то; ты был на святой горе Божией, ходил среди огнистых камней. Ты совершен был в путях твоих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония. От обширности торговли твоей внутреннее твое исполнилось неправды, и ты согрешил; и Я низвергнул тебя, как нечистого, с горы Божией, изгнал тебя, херувим осеняющий, из среды огнистых камней. От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою; за то Я повергну тебя на землю, перед царями отдам тебя на позор». Это 28я глава Книги пророка Иезекииля. Здесь обычный прием всех пророков, о котором уже мы говорили: начиная пророчество с конкретного исторического лица или конкретного исторического примера, пророк раскрывает некие исторические тайны и глубины Божии, тайну домостроительства Божия, черпая в конкретном явлении, человеке или событии то, что на самом деле происходит в мире. Он Духом Божиим в явлении этой песчинки улавливает в глубине и многообразии сотворенного Богом мира всю суть происходящих явлений. |
| И мы, великий государь, посоветовав со властьми и с бояры нашими поговоря, указали ему, патриарху Никону , сказать: чтоб он патриарх до суда вселенских патриархов ехал в Воскресенский моностырь, а видеться нам, великому государю, с ним, Никоном патриархом, до разсуждения вселенских патриархов и до большаго собору нельзя. И он, бывший патриарх Никон, после всенощнаго бдения из соборныя церкви пошел и поехал с Москвы в Воскресенский монастырь, и посох Петра чудотворца повез с собой. А как вышел из соборныя церкви и выезжал из городовых ворот, и от ног своих прах отрясал сам и всем, которые с ним были, отрясать велел. И мы, великий государь, велели его патриарха проводить с Москвы за земляной город окольничему нашему князю Дмитрию Алексеевичу Долгорукому, да головам московских стрельцов; и он, Никон патриарх, окольничему нашему и головам стрелецким говорил, что он приехал в Москву по вести, а не собою. И мы, великий государь, советовав со освященным Собором, послали за ним от освященнаго собору Павла митрополита сарскаго и подонскаго, да чудовскаго архимандрита Иоакима, да от нас, великаго государя посыланы окольничий Родион Матвеевич Стрешнев, да думный дьяк Алмаз Иванов, а велели ему, патриарху Никону, говорить, чтоб он посох Петра чудотворца отдал или послал с своим с кем пригожо и о том обявил, по какой он вести к Москве приезжал и кто к нему о том писал или приказывал. И по многим разговорам патриарх Никон Павлу митрополиту и окольничему нашему обявил, что к Москве приезжал и в соборную церковь приходил не собою; писал де к нему о том в Воскресенский монастырь с Москвы Никита Зюзин, будто по нашему великаго государя указу, велено ему о том писать, и посох Петра чудотворца и Никитину грамотку Зюзина его руки, да с двух его же Никитиных грамоток список своею патриарховою рукою прислал к нам, великому государю, с воскресенским архимандритом Герасимом, а велел ему с тем посохом и письмами ехать к нам великому государю с митрополитом и окольничим нашим вместе. И мы, великий государь, посох Чудотворца приняли и послали в соборную апостольскую церковь с Павлом же митрополитом, и велели проводить бояром нашим и окольничим, а митрополиту велели посох поставить в соборной апостольской церкви на патриаршем месте по прежнему, а письма пред освященным собором и при боярах наших слушать. |
| Брачный союз жениха и невесты апостол Павел уподобляет таинственному браку между Христом и Церковью: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, …дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5, 25-27). Таинственный союз, в котором Христос соединяет воедино любовь, призван стать Церковью. Двое, которых соединяет Третий, становятся единым в Боге. Такое рождение Церкви описано в замечательных стихах Вячеслава Иванова: Совершается Церковь, когда В глаза мы друг другу глядим И светится внутренний день Из наших немеющих глаз. Семью ли лучами звезда, Очами ль сверкнул Серафим, Но тает срединная тень, И в сердце сверкает алмаз. Начертано имя на нем, Друг в друге читаем сей знак, Взаимное шепчем «Аминь», И Третий объемлет двоих… Смутясь отступаем во мрак. Как дух многозвезден и синь, Как мир полнозвучен и тих. Протоиерей Павел А. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно 164 763 Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 16 сентября, 2019 12 ноября, 2018 8 июля, 2018 10 июня, 2018 20 апреля, 2018 26 января, 2018 18 января, 2018 13 января, 2018 6 декабря, 2017 Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. Давайте дружить! © 2003—2024. Сетевое издание Правмир зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). |
| У каждого святого есть отличительная черта, основная добродетель, которая , как некий алмаз или бриллиант, сверкающие дивными огнями среди прочих драгоценных камней короны. У прп. Сергия была бездна смирения. Правда, без смирения невозможно приобрести как следует ни одной добродетели, и каждый подвижник старался приобрести прежде всего смирение. Но преподобный Сергий как бы был насыщен им по преимуществу. Как при дивном смирении любовь прп. Серафима Саровского населила пустыню паломниками, так при чудной божественной любви прп. Сергия его смирение облагоухало и соделало городом леса Радонежа. Смирение у него было во всём – и внутренне и внешне. Так, он одевался не только просто, но и бедно до такой степени, что если бы выбросить, например, его мантию (которая сейчас находится в Троицком соборе Лавры в стеклянном шкафу над св.мощами его) на три дня за ворота (как советовали древние отцы поступать, чтобы испытать крепость подвига истинного монаха), то даже в настоящее трудное время едва ли кто бы её поднял. Будучи уже игуменом монастыря, он носил одежду со множеством швов, в заплатках, грубую, мытую, нищенскую – одним словом, хуже, чем у всех его монахов, так что не знавшие его очень часто ошибались, принимая прп. Сергия не за игумена, а за простого работника, бедного странника или же просто нищего. Припоминается мне из его жития такой случай: пришёл в обитель один поселянин очень издалека на беседу к прп. Сергию, желая видеть этого прославленного уже тогда великого подвижника и получить от него душевную пользу. А прп. Сергий работал в огороде. Крестьянин подходит к одному из братий и просит указать ему игумена. Тот указал ему на работавшего в огороде инока, одетого в рубище. Поселянин, чаявший увидеть преподобного мужа в великой чести и славе, никак не предполагал в этом убогом монахе знаменитого начальника знаменитой обители, и только когда увидел, как прибывший в это время с большой блестящей свитой князь поклонился ему до земли, а слуги этого князя тут же отбросили его за плечи от сего монаха, тогда уж уверился во всей истине... Пищу вкушал прп. Сергий в таком количестве, чтобы только не умереть с голоду, иногда по три-четыре дня совсем оставался без пищи и смирял себя до такой степени, что однажды, не имея несколько дней хлеба и мучимый голодом, нанялся к одному брату починить ему крыльцо за лукошко гнилых сухарей и взял плату не раньше, чем окончив работу. Эти же сухари были таковы, что животное не стало бы их есть: гнилая пыль летела из уст преподобного, когда он вкушал этот хлеб. |
| Там же. 5-го Сентября. Суббота. […] Ровно в 11 час. снялись с (якоря) бочки и пошли в море при общем салюте с судов и батарей и радушном «ура» войск и массы народа, собравшихся на берегу. Конвоирами пошли «Алмаз», «Память Меркурия», «Кагул» и три миноносца. Сели завтракать, когда проходили Георгиевский монастырь. Освещение гор было очень красивое, над морем стояла мгла от жары. В 2 ¾ подошли к молу в Ялте, где была обычная встреча. Георгий , Сандро и Эмир Бухарский перешли на яхту. Обойдя встречавших, вернулся на «Штандарт» и вместе с Аликс и Алексеем сошел на берег. Сели втроем в коляску и отправились по многолюдной набережной Ялты в Ливадию, куда прибыли в 4 часа. Ксения ожидала нас в доме. Пошел с детьми к молебну в нашу маленькую церковь.[…] Там же. Когда я с воспитательницей в апреле 1909 года приехал на лето к матери в Ялту […], было получено известие, что […] Их Величества с Семьей после семилетнего отсутствия намерены поселиться на лето в Ливадии, где шла большая подготовка к приему высоких гостей.[…] Тихо покачиваясь, стояли на рейде изящные светло-зеленые миноносцы, расцвеченные флагами. Белые фигурки матросов бегали по палубе, лихорадочно натирая до умопомрачительного блеска последние медные части. Набережная и весь прибрежный район были запружены бесконечной толпой народа. Белые туалеты дам смешивались со скромными нарядами семейных обывателей, элегантные штатские терялись в толпе татар в их золотом расшитых национальных костюмах. Всеобщее внимание привлекали татарки, закрытые вуалями, в маленьких шапочках, красные фески турок яркими пятнами алели на фоне пестрой толпы, которая шумела и волновалась. По набережной то и дело проносились автомобили и вереницами ехали бесчисленные ландо, фаэтоны и экипажи. На молу зеленой полоской виднелись войска. Золотые орлы на Царской беседке ярко блестели под лучами южного солнца. – Идет! Идет! – пронеслось в толпе. И глаза всех устремились в безбрежную голубую даль. На высоте Тодорского маяка появился дым, и в море можно было различить Императорскую яхту «Штандарт» и за ней в кильватерной колонне два крейсера. […] |
|
|
