| Первое – вопиющая духовная лень каждого затворника к своему личному духовному самообразованию! При обилии православных книг, аудио и видео материалов, при абсолютной доступности всего необходимого для духовного роста! Стою на этом насмерть! Убеждён – если бы они дали себе труд ежедневно, хоть по чуть-чуть, читать дома Евангелие, читать Толкование на Евангелие (что очень важно), жития и труды святых отцов Православия – эта дурь с " определением " даты Второго Пришествия Христа отлетела бы от них как мошка от летящего по дороге КАМАЗа. А раз этого не было, то в пустую, " благодатную " почву упали другие семена, проросли и дали " достойные " всходы... Второе – на духовном и жизненном пути этих несчастных людей, с попущения Божия, не встретился по-настоящему духовноопытный, благодатный старец-духовник. Который спокойно и мужественно разъяснил бы им – где сегодня проходит едва уловимая граница между обычной истеричной " трясучкой " на тему " глобализации и ИНН " и холодным, богословски выверенным анализом ситуации в стране! Третье – но зато им встретился Петя Кузнецов! Тоже, видимо, с попущения Божия! И у ребят, по-простому говоря, немного " поехала крыша " ! Это не фатально, это бывает. Но страшно то, что процесс духовной деградации у них сейчас продолжается. Всё больше и больше. Особенность такая, что эти восторженные, слегка экзальтированные неофиты (новоначальные православные) искренне, с чистым сердцем принявшие веру в Вечное Спасение своих душ, вместе с мёдом глотнули и яд. А поскольку вся их пылкая духовная ревность по Бозе, легла на абсолютно устоявшиеся, зрелые натуры, на сложившиеся, твёрдые характеры, то отсюда мы и получили таких " упёртых упрямцев " . Знаний мало, а ревности на десятерых! Поневоле согласишься с владыкой Кириллом (Гундяевым). АСПЕКТ СВЕТСКИЙ, ВТОРОСТЕПЕННЫЙ... Теперь немного о мipckoм. Если быть до конца честным и откровенным и на минуту забыть о действующем уголовном законодательстве РФ, то необходимо сказать, что эти люди поступили по совести – мужественно и честно. Да, духовно коряво, даже туповато, но честно, как могли! Они не заканчивали семинарий-академий, зато сердцем безошибочно почувствовали, что " так дальше нельзя " . Они любят своих детей, любят жизнь, они любят Россию, но более всего они жаждут Вечной Жизни. То, что они поторопились, совершили " духовный фальстарт " – это скорее не вина их, а беда! Прискорбно, конечно, что они упорствуют в своих духовных заблуждениях, настроились на самоуничтожение ( " ежели что " ...), не прислушиваются к мнению великих русских и афонских старцев, перестали поминать нашего Предстоятеля пред Богом – Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и одной ногой зависли над бездонной пропастью церковного раскола. Но общий вектор – честный, искренний. А Господь, может быть, и вразумит. Вот только с Петей не повезло... |
| Параграф 101-ый ссылается на слова затворника иеромонаха Алексия (Соловьева) из Смоленской Зосимовой пустыни о том, что старец является «руководителем, наставником, другом, самым ближайшим интимным лицом, имеющим в виду … вечное спасение окормляемого». Параграф 102-ой, опять со ссылкой на рассуждения съезда 1909 г., определяет роль личного примера старца: «Он прежде всего сам должен все исполнять, чтобы слово у него не расходилось с делом». Именно такое правило является основой деятельности каждого миссионера с. 129]. Параграф 103-ий вновь возвращает к тому, что старец должен «учить во всем не только одним словом, но главное и делом». Здесь же говорится о желательности того, чтобы старец имел священнический сан и мог не только принимать духовную исповедь, обратившегося к нему христианина, но и разрешать его от грехов. Вместе с тем такое положение дел есть желаемое, но оно не должно препятствовать старческому служению лиц, которые «по каноническим основаниям или каким либо иным причинам остаются не в священном сане» (§104). Параграф 105-ый устанавливает, что подготовка старца к служению осуществляется, в свою очередь, «через постоянное и продолжительное духовное назидание у опытного старца», а вступает старец на свое служение по благословению своего старца или священноначалия. Возможен путь в старчество и через проявление иноком преуспевания в духовной жизни, сочетаемое с посылкой такового, по воле настоятеля обители, для прохождения искуса в тех обителях, где старчество процветает (§106). Параграф 107-ой, в целях ограждения старца, особенно начинающего, устанавливает за правило устное и/или письменное духовное общение такового с другими, особенно более опытными, старцами. Вниманию старца подлежат «новоначальные» и «трудники» (§108). Именно в последнем случае наиболее ярко раскрывается миссионерско-просветительская деятельность старца с. 17–20]. Принимая решение о духовничестве, съезд выразил четкую позицию о роли насельников монастыря, изложенную в примечании к §110 и касающуюся окормления мирян: «Братский духовник обители и его помощники являются духовниками и мирян, в случаях же чрезвычайнаго наплыва в обитель паломников и прочих ея богомольцев могут быть временно назначаемы настоятелем в помощь братскому духовнику и его помощникам другие духовники из среды рядовых иеромонахов той же обители» с. |
| «Человек не должен ставить целью спасение своей души, это само придет, не должен думать, что его ожидает после смерти за его служение Богу. Он должен всем существом своим полюбить Господа, отдать Ему всего себя. И все мысли, чувства, движения свои направлять на то, чтобы угодить Господу. Делать на земле то, что Ему было бы приятно. Как для любимого человека стараешься сделать все, что он любит и чего он просит, так, только в безконечно большей степени, нужно сделать для Господа. А что первое и самое приятное Господу? Чему он так радуется, если мы исполняем? Это любовь к ближнему». Казалось бы, странный совет дает отец Алексий: не думать о спасении души! Да ведь душа дороже мира! Кто же о ней подумает, если не сам человек?! Да еще теперь, когда в мире, огромном, многонаселенном мире, почти каждый чувствует себя как в пустыне? В ответ на чувство одиночества (в семье, среди родственников, знакомых, на работе, в большом коллективе даже) у многих рождается досада: я никому не нужен, но и мне никто не нужен! Здесь очень важно понять, что с таким настроением сомнительно спасение души. Конечно, Господь знает, как найти для каждого путь спасения, но тот, кто думает отгородиться от всех даже молитвой – на опасном пути! Если возразят: а пустынники, отшельники, затворники?.. Что же, и они ошибались?.. Они шли в затвор не от обиды на всех, они могли молиться за всех, потому что душа была мирна, была с Богом, и Бог каждому давал по силе и возможности. Кто очистил душу от страстей – мог молиться за всех. Кто-то, очищаясь в трудах и заботах о других, мог за других предстательствовать, кто-то мог учить, кто-то – учиться терпеть и спасать других вниманием своим. Одному даны силы для многих, другому – для нескольких, кому, может быть, только для одного еще хватит. Дело не в этом, а в том, чтобы направленность была не на себя, а на других ради заповеди Божией. Это и спасает. Господь спасает, видя наше стремление сделать так, как Ему приятно, то есть сделать для других что-то полезное, сделать от души, с любовью. Вообще ведь спасает Господь, а не наши «подвиги». Теперь про подвиги говорить трудно, так как они (если серьезно кто за это возьмется) скорее повредят, чем спасению будут способствовать. Повредят из-за самомнения. Как раз общение, забота о ближних менее всего могут растить самомнение, так как придется встретиться с разными слабостями в других и в себе. От этого вряд ли захочется думать о себе высоко. От этого только будет возрастать необходимость помощи Божией не только каждый час, но и каждый миг. Значит, придется учиться непрестанно молиться. |
| Духовенство (я не говорю, разумеется, обо всех клириках, и не о большинстве; но даже и некоторых представителей нашего сословия хватает, чтобы о нас складывалось нижеследующее впечатление) живёт в совершенно особых условиях. Рукоположение переносит человека в весьма специфическую сферу самооценки и отношений с миром; к сожалению, не все пастыри понимают и учитывают это. Мы привыкли быть «над» людьми, «сверху»: нам должны благоговейно внимать, целовать ручку; в сообществе людей мы всегда первые. Мы можем изрекать всё, что нам придёт в голову («от ветра головы своея», по словам Святейшего Патриарха Алексия II), и люди будут поддакивать нам и говорить: «Правильно, батюшка!» — или (с придыханием): «Так батюшка сказал». Нередко мы думаем, что духовный сан делает нас компетентными абсолютно во всём, и считаем себя вправе с уверенностью и апломбом судить даже о тех вещах, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Мы начинаем злоупотреблять в разговорах, в том числе и там, где это совершенно неуместно, особой лексикой: «благословляю», «не благословляю», «за послушание», «смиряйся» и проч. Мы говорим всем (кроме начальства, разумеется) «ты», в том числе и людям, намного старшим нас. Мы искренно считаем, что все обязаны почитать нас, и привыкаем к беспрекословному подчинению нашим словам и распоряжениям. От всего этого многие из нас распускаются, начинают манипулировать людьми, считать, что наша паства обязана нам — в немалой степени — и материально… Всё это происходит в нашей весьма узкой церковной среде и становится возможным потому, что многие церковные люди переносят (а мы, бывает, их так и воспитываем) смирение перед достоинством Церкви и почтение к священническому сану лично на носителей сана, на нас, — независимо от нашего нравственного состояния. Святитель Феофан Затворник писал, что пастырь должен много и долго трудиться над собою, чтобы приобрести уважение и вес, заслужить доверие к себе — оно не обеспечивается автоматически просто наличием сана; немало клириков, увы, забывают это. |
| Одарив затем редкую посетительницу многими священными предметами, и, между прочим, вручив на память картину «Тайной Вечери», прозорливец с миром отпустил ее домой. Вернувшись в Москву, наша матушка решила подчиниться общему голосу духовных отцов и через несколько дней послала на Хутор казначею с тем, чтобы она вместе с другими сестрами по совету отца Алексия обошла весь лес и наметила несколько мест, подходящих для постройки скита. Поручение немедленно же было исполнено, а вскоре сама матушка поехала на Хутор для осмотра. Собралась как бы целая комиссия из близких ей лиц, в числе которых был строгий духовник со Старого Афона – отец Иессей. Все остановили свой выбор на сосновом лесу близ деревни Р. . Сотворив молитву, названный старец зарыл здесь в землю, как основу, Иерусалимский крест. Итак, вопрос о выборе места был решен, и наша матушка отправилась с докладом к отцу Алексию. В разговоре с ним она продолжала высказывать сожаление, что нельзя строить скит на горке. Утешая опечаленную матушку, затворник на этот раз еще сильнее намекнул на возможность возвращения отданного железной дороге участка. Он сказал: «Молитесь усерднее – место, может быть, Вам и вернется, но если и не так, не скорбите, все равно на другом нужно устраивать». Не успокоенная, а еще более расстроенная возвращалась матушка домой. Подъезжая к Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, она в поезде вдруг решила сделать последнюю проверку своих исканий – заехать помолиться Преподобному Сергию и зайти к наместнику отцу Товию – что тот еще скажет. Наверное он, рассуждала матушка, будучи деловым и рассудительным, не станет настаивать на строительстве, а как строгий монах посоветует лучше уединение и молитву. Так думала матушка, продолжая, очевидно, отыскивать старца, который был бы согласен с ее мыслями и чувствами и отклонил бы всеми благословленное создание скита. Приложившись к мощам Преподобного, она прошла в покои отца наместника. Последний с любовью принял московскую гостью, внимательно выслушал длинный рассказ о всех смущавших ее душу вопросах и, когда она окончила, молча, как бы боясь могущих последовать возражений, встал, прошел в свой кабинет и оттуда вышел с иконой в руках, говоря: «Ну, матушка, помолимся, я буду Вас благословлять: Вы должны сами устраивать скит – это воля Царицы Небесной. Если одно место не нравится, ищите другое, по духу, но отнюдь не отказывайтесь: устраивать должно». Матушка не могла не почувствовать властную и покоряющую силу слов отца Товия. Тогда как все остальные старцы только лишь советовали, этот без всяких рассуждений приступил прямо к делу – благословению, внушив тем собеседнице решимость и энергию. |
| Исихазм обрел вторую родину на Руси: такое суждение мы часто встретим и в научных, и в популярных текстах. Панорама литературы русского исихазма позволяет, прежде всего, убедиться в справедливости суждения, одновременно придав ему конкретный смысл. Мы видим: да, исихазм в России укоренился, стал органичной частью истории и культуры нации не в меньшей мере, чем это было с древней традицией в Византии; и при этом он здесь обрел и сравнимые масштабы, принес сравнимые по значению плоды. Библиография говорит, что хронотоп русского исихазма практически совпадает с хронотопом русского христианства: хронология русского исихастского подвижничества – от Киево-Печерского монашества XI-XII вв. до нашего современника архимандрита Софрония, а его география – вся Россия, и особенно – вся Великороссия, с добавлением еще Афона и отдельных очагов в рассеянии. В историческом пути традиции выделяются отчетливые этапы 64 . Начальный период русского исихазма – зачин в Киевской Руси, явственно ориентирующийся на образцы египетско-палестинского пустынничества, которые стали для всей истории традиции своего рода первообразами или архетипами исихастского подвига как такового. Следующий этап – расцвет в Московской Руси XIV-XVI вв., открываемый преп. Сергием и довершаемый Нилом Сорским , чьи творения были прочно причислены в православном мире к корпусу исихастской классики. Далее, после периода упадка и лишь подспудного, теплящегося существования – новое возрождение, с началом в деятельности старца Паисия Величковского , центральным очагом в Оптиной и целым рядом выдающихся учителей – свв. Тихоном Задонским и Серафимом Саровским , Игнатием Брянчаниновым и Феофаном Затворником . Развивающегося исихастского возрождения не смог оборвать даже большевистский переворот, и жизнь традиции активно продолжается в ХХ столетии – в служении последних оптинских старцев и «старца в миру» о. Алексия Мечева , в русских обителях на Афоне и в рассеянии; и св. Силуан Афонский с его учеником архим. Софронием уже в середине и конце минувшего века являют пример неиссякающей живой силы великой традиции. |
| Кондак преподобному Алексию, затворнику Зосимовскому, всея Руси чудотворцу, Глас 3. Благочестиваго корене жезл святый,/от юности живот свой на служение богу подал еси,/в пустынь же Зосимову вселився,/любовию Христовою уязвленный,/стяжал сию добродетель яко высшую и вечную,/и верным благодати источник неоскудный показался еси,/милости всем изливая и немощные врачуя./преподобне старче Алексие,/моли всещедраго Бога/даровати нам мир и велию милость. Величание Ублажаем тя», преподобне старче наш Алексие», и чтим святую память твою», наставниче монахов», и собеседниче ангелов. Преподобномученик иеромонах Макарий Иеромонах Макарий, в миру Михаил Степанович Моржов, родился 16 мая 1872 года в деревне Пахомовской Верховской волости Вельского уезда Вологодской губернии в крестьянской семье. Учился в церковно-приходской школе. Когда подошло время, он был призван в армию и служил в Свеаборгской крепостной артиллерии, где приобрел специальность фельдшера. Уволенный в запас, Михаил проработал год на фабрике в Москве. 21 августа 1899 года Михаил поступает в Зосимову пустынь и становится учеником старца Алексия, который обучал новоначальных послушников Закону Божиему. 3 января 1903 года его зачисляют в указную братию, а спустя месяц, 22 февраля, Михаил принял монашеский постриг с именем Макарий. Он нес послушания на трапезной, выполнял обязанности бельевщика пустыни, но еще будучи послушником, в 1900 году был определен игуменом Германом в келейники к старцу Алексию. «Полюбив старца, он так и остался до конца, до самой смерти батюшки верным слугой и безропотно нес свое далеко не легкое послушание. Отец Алексий был не только его наставником, но и ближайшим другом. Почти тридцать лет служил верой и правдой отец Макарий, оберегая покой старца, а в последнее время стал ему нянькой». 19 Суровый на вид, дисциплинированный и умный, он был неутомимым тружеником. Находясь долгие годы вблизи великого подвижника, отец Макарий преуспевал в терпении, смирении и любви, а вместе с духовными наставлениями старца впитывал и глубокую мудрость. |
| 2785 По словам корреспондента „Одесских Новостей“, местный противо-окружнический раскольнический поп, Григории Рудаков, в разговоре с ним, сообщал, что виталиевский кружок держался от него (Рудакова) совершенно обособленно: „несколько раз пытался я проникнуть к ним, познакомиться с их ложными учениями, по меня и других туда не пускали“. 2786 Такие вериги, весом в 4 ½ фунта, найдены были на Виталии, когда был отрыт труп её и других заживо похороненных. Вериги эти состояли из двух крестов (один на спине, другой – на груди), соединённых в верхней и нижней части медной цепью; концы её были соединены замком, ключа к которому не было. 2788 По слухам, передаваемым корреспондентом „Одесск. Листка“, Втиалия на несколько дней запиралась в подобном тайнике – „без окон, аршина в два длины и ширины, причём дверца, до того малая, что в неё еле мог входить человек, наглухо за ней запиралась“. 2789 При описании внутреннего устройства скита мы имели в виду, кроме цит. статьи проф. Сикорского и отчётов о реферате г. Кальнева, некоторые черты, сообщаемые в статье Звездича – В скиту у „бегунов“ (Русск. Вед., 136). 2790 Камско-Волжский Край, 485: то же в Истор. Вестн., октябрь стр. 268. Приводим эту выдержку с точным соблюдением орфографии подлинника. 2791 К сожалению, мы не имеем ни вполне точных библиографических указаний относительно упомянутой статьи, ни сколько-нибудь определённых сведений о её содержании. При рассуждениях съезда и его комиссии по тираспольскому делу эта весьма интересная и немало-значительная – как увидим ниже – подробность оставлена как-то в тени, без надлежащего разъяснения и внимания, которого она вполне заслуживала. 2792 По словам проф. Сикорского, ожидание гонений „были настолько сильны, что вызвали приостановку обычного течения дел и привели к нелепым решениям и действиям. В ожидании предстоящей ссылки спешили запастись тёплой одеждой – шубами, валенками и т. под., продавали за бесценок вещи и недвижимое имущество и безрасчётливо расходовали деньги под влиянием чувства неизвестности и отчаяния. „Вечера и ночи проходили в беспокойных думах и разговорах, в которых принимали участие женщины, подростки и дети; вследствие чего беспокойство и волнения нарастали, а решения заменялись фантастическими предположениями. В этих разговорах и волнениях созрели два решения: предполагаюсь в случае ссылки запастись в достаточном количестве тёплым платьем, в случае же заключение в тюрьму решали, согласно совету Виталии, запоститься, т. е. уморить себя голодной смертью. На этом остановилась большая часть. Немногие из мужчин давали совет „дожидаться, что будет“, ничего не предпринимая. Этот благоразумный исход, к сожалению, не имел места, главным образом потому, что психологический центр всего дела перешёл к затворницам и вообще к женщинам и в силу этого получил оттенок страстного, горячего, отвлечённого дела, которое не справлялось с внешней жизнью и действительностью“. (Проф. Сикорский, цит. ст., стр. 459). |
| Всё это не могло не отозваться на психической сфере обитателей и особенно обитательниц скита. Относительно одной из них, Авдотьи Ковалёвой, проф. Сикорский высказывает положительную уверенность в её помешательстве. То же самое с большой вероятностью можно утверждать относительно некоторых других, – в том числе двух (а м. б. и всех трёх) старух, „забракованных“ при аресте. Эти четыре лица и делаются жертвами нового самоистребления на другой же день после освобождения Виталии из тираспольской тюрьмы. Это новое самоистребление имеет уже совершенно иной характер, чем два предыдущие. Здесь нет того возбуждения, экстаза, который вызывался у первых жертв рокового заблуждения мыслью о скором водворении в небесных чертогах; наоборот, чувствуется неотразимая сила гнетущих чувств и настроений. Три старухи, „забракованные“ антихристом, не удостоенные даже чести пострадать от него, и Авдотья Ковалёва, узнавшая, что она всё-таки попала в антихристовы списки, ищут смерти под давлением неисходной печати и отчаяния, и это —551— ясно сказалось пред смертью, когда они все четверо сидели тупо, молча несколько часов, пока на их глазах готовилась для них могила. „Их закапыванье никак нельзя назвать вольной смертью, как у первой группы; напротив, это было простое мачное лишение себя жизни, – самое обыкновенное самоубийство, вытекавшее из непобедимого болезненного страха и отчаяния“. Оно должно быть признано, поэтому, фактом психопатическим в строгом смысле этого слова“ 2822 . Оставалась в живых сама Виталия с небольшим кружком своих уцелевших последователей; но в них уже не замечается той готовности на „вольное мученичество“, которая увела в преждевременную могилу первые две партии заживо похороненных. Полтора месяца, прошедшие с тех пор, произвели большую перемену в настроении насельников ковалёвской усадьбы и вызвали реакцию против „отвратительных человеко-убийственных действий, внушённых мирному населению хуторов кружком фанатических затворниц“. Страшная перепись давно миновала, не сопровождаясь концом мира, в подрыв грозным пророчествам Виталии, и не только новые вольные смерти, но и прежние жертвы стали представляться теперь напрасными и бесцельными. |
| Жития святых полны описания такого служения. Одним из ярких примеров этому является житие святого праведного Алексия Бортсурманского. В начале своего служения он не отличался строгостью жизни и исполнения заповеди о служении ближнему. Но после откровения, данного ему от Бога, вся его последующая жизнь прошла в служении ближним 454 . О самоотверженном служении ближним рассказывает Борис Николаевич Ширяев в своей книге «Неугасимая лампада». Фрейлина трёх императриц, попав в застенки концлагеря, не потеряв чувство собственного достоинства и сохранив в себе веру и способность видеть в каждом человеке образ Божий, пусть ненадолго, но меняет привычный образ жизни этого заведения. Своей жизнью она снискала уважение и доверие обитательниц барака. И даже когда она идёт в тифозный барак ухаживать за больными, воодушевлённые её примером, за ней идут и несколько обитательниц этого барака 455 . «Истинное счастье – это служение своим ближним» 456 . У человека, который не ведёт борьбу с грехом, а потворствует ему, в сердце укореняется эгоизм и себялюбие. Если желание помочь ближнему и возникает в его сердце, то тут же заглушается мыслями саможаления: «И зачем тебе надо тратить своё время, лучше отдохни»; «Помочь деньгами – самому нужны». И если человек не отгонит эти мысли, то скоро они заглушат и эти добрые позывы души. Как у нерадивого садовника на клумбе произрастают и сорняки, и розы, так и у такого человека из сердца выходят противоположные помыслы. Вот как об этом пишет Вышенский Затворник: «Как он свою жизнь предал обыкновенному течению, то и чувства у него, и добрые и злые, развиваются и укореняются в сердце вместе, без его ведома, и составляют смесь иногда очень странную. Как ревности о чистоте чувств сердечных у него нет, то он и не напрягается дать перевес чувствам добрым, а оставляет их самим себе и большею частью искажает пристрастиями и страстями. Судя по сему, нравственная цена их ничтожна. Напротив, чувства эгоистические у него глубоко лежат в сердце и там устрояют себе жилище постоянное. Это случайность, если они когда-либо заглушаются в сердце, что большею, впрочем, частью бывает от прилива естественных симпатических чувств к родным и приятелям» 457 . |
|
|
