| Люди окружили пытавшегося скрыться Вылузгина, начали бить его, кто-то выстрелил в него из револьвера и легко ранил в голову, после чего все стали расходиться, а Вылузгин был доставлен в местную аптеку, где ему была сделана перевязка. Все это время почти все храмы города звонили в набат. Вылузгина доставили в больницу, где, после того как врач Виноградов вынул из раны пулю, к его палате была приставлена вооруженная стража. В полночь в палату к Вылузгину пришла группа вооруженных людей. Пришедшие обвинили председателя Совета в том, что он отказался слушать народ и разоружать Красную гвардию, а также в убийстве Орлова. После этого один из пришедших заколол его штыком. В тот же вечер состоялось объединенное собрание общественных организаций и жителей города Солигалича. На собрании было принято решение о создании временного Совета из представителей населения города, чтобы затем в него включить и представителей волостей. Было предложено включить в Совет по одному представителю от Солигаличского земства, почтово-телеграфной конторы, рабочей группы, Совета солдат и инвалидов и трех кандидатов от гарнизона. Было принято предложение не допускать самосуда над арестованными членами большевистского Совета. Было внесено предложение устроить 14 (27) февраля летучие митинги для оповещения населения города о действительных событиях, происшедших 13 (26) февраля. Городская дума послала телеграмму с описанием всех происшедших событий в Совет рабочих и солдатских депутатов города Буя. Спустя неделю из Костромы в Солигалич прибыл карательный отряд из трехсот пятидесяти красногвардейцев, которых возглавлял чрезвычайный комиссар по борьбе с контрреволюцией Северного района и Западной Сибири Журба. Сразу же было арестовано пятьдесят два человека, а всего к следствию было привлечено девяносто пять человек. Следствие проходило стремительно. Никакого расследования обстоятельств происшедшего не было. Каратели сразу же отобрали тех, кто, с их точки зрения, подлежал немедленному расстрелу. Впоследствии не обнаружилось никаких документов следствия или допросов, а при обращении к Журбе вышестоящего начальства с вопросом, где документы, на основании которых были казнены жители Солигалича, тот ответил, что их смерть он берет на себя. |
| Притом общество нисколько не старается скрыть неблаговидные действия правительственных лиц: оно обличает их в печати, выставляет для общего сведения их поступки, не придерживаясь пословицы, что „сор из избы выносить не следует“. Этим путём правительственные органы и лица постоянно находятся в законных пределах власти и удерживаются от произвола. Нужно видеть какой взрыв негодования вызывает опубликование неблаговидных поступков, несогласных с культурой 19-го века, чтобы судить об отзывчивости общества на всё доброе. Для примера можно указать на культуртрегеров немецких колоний Лейста, Велана и Петерса. Их поступки были признаны за мерзость, общество, в лице своих депутатов, признало, что эти поступки несовместимы с званием христианина, что вместо культуры они несут варварство, что они позорят немецкое имя. Не менее характеризует это и отношение общества к процессу окружного комиссара в польском городке Опаленице, когда даже консерваторы заявили, что им стыдно за немецкое имя, так позорны проделки местной администрации, что они глубоко убеждены, что всякий патриот – публицист оказывает услугу своему отечеству, выступая против произвола администрации и тре- —307— буя, чтобы в человеке каждой национальности уважали свободную личность. И правительство принуждено было подвергнуть наказаниям этих лиц и сместить с должностей. Но это ещё не самое суровое наказание для них, – более суровое наказание для них явилось из общества, которое подвергло их остракизму и изгнало из среды порядочных людей. Той же отзывчивости общества обязан и новый закон о дуэлях, учредивший суд чести для офицеров, и рассматривающийся новый устав военных судов, по образцу гражданских с полной гласностью процесса. Вообще, стремление здешнего общества выработать по возможности культурные, справедливые и честные начала жизни – довольно заметно. Общество стремится внести в жизнь начала правды и света и деятельно борется со всем, что нарушает эти начала. Весьма заметен также рост германской промышленности и усовершенствований в области техники. |
| Чура Шебяка, Шибяка Шелом Шестой, Шестак, Шестачко, Шеступка Широнка Ширяй Шиша, Шишка Шишига Шумило, Шумилка Шум, Шумка Юмшан Якунко Янка, Янко Прозвища Бабен, Бабин, Бобен Бабка Багор Баженко Байдара Байрак Балаш, Балашенок Балуй Банной Баран, Боран, Бараненок Барыба, Барыбка Барыш Басарга Батальщик Бахмат Бачной Баюш, Баюшка Бебеня Безбородой Безводной Безрядной Безсон, Безсонка Безхлебница Бетя Бириглаз Бирич Бирюк Блин, Блинник Бобош Богдан, Богдашко Богомол Божедом Болото Большая-борода Большая-секера Борода Борона Борсук Братченок Брилка Брох Брусеня Брюхо, Брюшко, Брюхан Бубен Будылиха (женское пр.) Булыгиха (женское пр.) Булында Булянка Бурда Бурена Буслай Бусурман Бухала Буя Быдыльщин Белово Белоног Белуха Беляй, Беляйко Бес Бешеной Вага Валгас, Валгаско Варака Ватошник Верещага Веселой Ветчина Винник Винокуренок Вишата Водорез Вологда Волк, Волчок, Волченок Волчиха (женское пр.) Волынка Вельдяй Воробей Ворона, Вороней Вострая-секира Вострой-обух Вотряга, Вятряга Всячина Вымор Высокия-щи Выщик Вялой Галаня, Галанка, Голаня Галка, Галченок Гладыш Глазырь Глухой, Глухово Гнуса, Гнуска Гогара Годовик Голен, Голенок Голохребтик Голуба Голяк, Голек Голята Горбина, Горбинка Горе Горох Горощ Гортовина Горшок Горячей Горячия-щи Гребень (род. пад. Гребеня) Греза Грибовщик Грудка Груздь Грязной Губа Гусь, Гусенок Девятой, Девятого Дедюха Дериглаз Дешевой Двоешерстной Догадай Долгая-полка Долгиня Долгие руки Долгие-поньки Долгопол Домолега Домерщик Дрозд Дровишник Дружина, Дружинка Дружок Дуда, Дуденок Дудолад Дудор, Дудора Дунай Дюкирь Дюк Едреной Елпаш Ень Ерш Жадай, Жадайка Жадной Жареной Жаркой Жгибесов Желепа Желтоногой Живной Жидкой Жилы, Жилка Жолоб Жук, Жучко, Жучок, Жученок Журавль Забал Завощик Зажгимеров Зай, Заяц Заколяпа Заразко Заумор Захворай Зеленой-возгря Зерщик Зобок Зубатой, Зубатого Зуб, Зубок Зык Иконник Истомка Казанченок Калач Калита Канок Капуста Карла, Катыш Кашмак Кирша Кисель Кисляк Кликун Клок Клык Клюка Княж Кобель Кобыз (Кобза?) Кованенок |
| «Проповедовать и благовествовать, вот для меня священство, вот жертва мною приносимая», – восклицает св. Златоуст. Оставляя к будущему речь о том, что это есть первая из обязанностей пастырских, мы здесь должны обратить внимание на то, что для учительства в Церкви необходимы пастыри Церкви и что другим членам оной не может принадлежать дело это в той мере и в том смысле, как лежит оно на пастырях Церкви: они в собственном смысле учители веры, необходимые во всякое время и во всякой части Вселенской Церкви. Правда, Спаситель запретил Своим последователям именоваться учителями, за тем, что у всех Единый Учитель Господь и все люди между собою братья. Последуя Спасителю и ап. Иаков говорит: «не мнози учители бывайте». Но Спаситель, имея в виду фарисеев, преследует только тщеславие в учительстве, а не самое служение, прохождение которого, как мы видели, так торжественно возложено на апостолов и их преемников. А ап. Иаков, запрещая учить всем, не только не запрещает учить немногим, по и скрытным образом внушает священную важность этой обязанности. Ибо, тре- —522— буя, чтобы учили не многие, он через то указывает, что за такое дело не могут взяться все, и вместе научает, что те, которые принимают на себя эту обязанность, должны нести ее, как свой священный и необходимый долг, дабы через достойное прохождение служения сего иметь право принадлежать к малочисленному сонму достойных учителей. И. Христос, основавший учительство, основал и учение, коего предметом соделал истины веры и спасение. Тоже самое служит предметом всех учителей церкви: истинная религия – вот поприще их учительства. Но к этому главному предмету, смотря по обстоятельствам и переменам лиц поучаемых, они поставляют себя не в одном и том же отношении. Главным образом пастыри на поприще учительства являются или как распространители и изъяснители веры, или как учители христианской жизни, или, наконец, как защитники православия: во всех этих отношениях они суть лица необходимые. а) Пастыри Церкви необходимы для распространения веры. |
| Ст. 6. Понять действие воли Божией, признать свои пороки и безмолвно претерпеть наказание за них – таков совет друзей. Нет основания и цели при сознании несправедливости и жестокости скрывать свое волнение – таково убеждение Иова. Если продолжать защиту своей праведности (ср. гл. 11, ст. 3 – 4) – продолжится и болезнь; но если и хранить молчание – язвы проказы не уменьшатся: здоровье крайне плохо, нет никакой надежды на улучшение его, так чувствовал страдалец. Поэтому его защита своей праведное не встречала для себя препятствий, напротив – -единственно она могла утешать Иова в его скорби Ст. 7. Ныне же преутруждена (κατκοπον) мя сотвори (Господь), буя (глупых), согнивша и ят (изъял, выбросил) мя. При настоящих обстоятельствах Иов подобен рабу, над которым совершается казнь без милосердия и тяготеет позор. Он – прежде владыка, повелитель и судья других – не только наказан, но рассечён так, не владеет даже частями собственного тела, и уже не может выносить жизни; он, прежде известный благочестием и мудрыми советами, не только, обвиняется в преступлениях, но и упрекается в непонимании всем известных истин жизни, противоречии, забвении прародительских преданий и потерь страха Божия, он, прежде пользовавшийся полным и крепким здоровьем, не только не имеет сил, но и тлеет заживо; он, утешавший и укреплявший других, теперь не только не имеет надлежащей помощи в болезни, но совершенно ославлен всеми и, как изгнанник, удален из города, где быль знаменитейшим представителем общества. Ст. 8. В послушество бых, и воста во мне лжи (обманчивая надежда) моя, противно лицу моему отвеща. Иов, прежде защищавший других, знавший и доказывавший их правоту, пользовавшийся общим доверием, теперь вынужден защищать самого себя, и увы! – даже друзья не верят самым искренним словам его; прежде он в других поселял твердую надежду на спасение, теперь другие приводят его едва не к отчаянию; прежде он легко и успешно открывал и доказывал недостатки сторонних мнений, теперь затрудняется опровергнуть всякие возражения, видимо неосновательные, но хитро направленные против его искренних, глубоких убеждений. Высказывая такие мысли, Иов имел в виду сам и напоминал Елифазу то его доброе мнение о себе, какое тот высказал о нем ранее (гл. 4, ст. 1 – 4), желая в свою очередь обличить своего друга его собственными словами (ср. гл. 15, ст. 6). |
| Мы привыкли понимать слово «равнодушный» как «безучастный, лишённый интереса к чему-либо», а в славянском языке оно имеет значение «равная душа», «близкий»: «Ты же, челов е че равнод у шне, Влад ы ко мой и зн а емый мой» (Пс 54, 14) следует переводить как «Но ты, близкий (единомысленный) мне человек, мой господин и друг мой». Так же кардинально расходятся значения причастия «озлобленный»: по-русски оно значит «обозлившийся», а по-церковнославянски – «бедственный», «терпящий зло». Вот о ком мы молимся, когда поём на великой вечерне: «О вс я кой душ и христи а нстей, скорб я щей же и озл о бленней…», то есть «О каждом христианине, страдающем и обиженном». А глагол «требовати» (на русском – «решительно просить») значит в славянском «сильно нуждаться». Поэтому «К Тебе прибег о х, Ч и стая, спас е ния тр е буя» переводится так: «К Тебе я обратился, Пречистая, нуждаясь в спасении». Церковнославянское слово «изумл е нный» по-русски значит «безумный», «позор» – «зрелище»… И таких паронимов множество. Ну и напоследок совсем страшное. В 115-м псалме читаем: «Теб е пожр у ж е ртву хвал ы …», а в Великую Пятницу слышим антифон: «Д у ши н а ша пожр е м Его р а ди…» Что? Мы сожрём, съедим жертву, которую приносим, закусим собственными душами? Не спешите делать выводы, загляните в словарь и поймёте, что первое значение слова «пожр е ти» – «приносить в жертву». Получается: «Тебе принесём жертву хвалы» и «Принесём в жертву души наши ради Него». Sic transit gloria… Есть и другие паронимы, они имеют разное значение, но не несут негативной окраски. Однако при этом вводят в заблуждение ничуть не меньше. Например, «милый» переводится на русский – ни за что не догадаетесь! – как «вызывающий жалость». Представьте, услышит человек в храме стих «…Страст е й моих непосто я нное и л ю тое утол и смущ е ние», сообразит, что в русском языке «непостоянный» означает «изменчивый, неустойчивый» и переведёт… Неправильно. Потому что в церковнославянском языке это слово значит «невыносимый», «тот, против которого нельзя устоять». Если перевести дословно (и точно!), то получится: «Страстей моих неодолимое и свирепое умерь возмущение» (как видим, и значения слов «утолити» – «уменьшить», «смущение» – «возмущение, буря» не совпадают с русскими). |
| После смерти отца я жил с братьями Николаем и Федором. Они продолжали занятья отца по сельскому хозяйству, а зимой занимались по найму у лесопромышленников рубкой лесу в их даче и подвозкой древесины на своих лошадях на р. Кострому для сплава. И я участвовал при этой работе погонщиком лошадей с возами бревён на реку. Да, это дело, эта работа для меня была очень тяжелой и беспокойной работой!.. Мне было тогда 13–14 лет. Как производилась эта работа? 1–2 марта 1952 г. Братья Николай и Федор, по примеру мужчин нашей местности, в Октябре или Ноябре месяце заключали письменное условье с одним из лесопромышленников (и непременно это делалось в волостном правлении) о рубке древесины в их даче и вывозке этого на склад «в полое», примыкающем к реке Костроме. Таким полоем при моей работе была речка Конногорь, впадающая в р. Кострому, в 12 километрах от нас. Эта речка во время весенняго разлива широко разливается, т.к. она не имеет высоких и крутых берегов в своем низовии при слиянии с р. Костромой, и по обоим берегам реки находятся отлогие и ровные луга, удобные для склада древесины в плоты и кошмы. Кошмами называются те же плоты, но только в них складывается мелкая дровяная древесина в 4 ряда. При весеннем разливе р. Костромы низовье р. Конногорь со всеми лугами по берегам ея заливается на протяжении 1–2х километров вверх по течению и все плоты и кошмы всплывают. В это время, пользуясь весенним разливом, быстро и без промедления все плоты и кошмы выводятся на русло р. Костромы, после прохода по ней льда, и отпускаются самоплавом до города Буя, потом деревни Исады и, наконец, до города Костромы, сообразуясь с наличием вёшной воды – паводка. На всех этих пунктах плоты останавливались и прихватывались специалистами-рабочими толстыми смоляными канатами, сделанными из конопли на фабриках. При этой работе и во всём сплаве необходимы были, кроме канатов, лодки-осиновки, очень лёгкия для быстрой подвижности и потому удобныя для работы. Схваченные плоты принимались рабочими на берегу и причаливались к берегу на некоторое время, а именно — до возможности продолжать сплав до следующей остановки. Руководством этого, или примером и видом, было — убыль воды до помещения ея в русло реки не выше берегов. В Костроме лес продавался лесоторговцами по выгодным ценам. Здесь были лесопильные заводы. Здесь же лес продавался и отсюда сплавлялся при помощи буксирных пароходов по р. Волге в разные города и места. Жизнь и быт на лесозаготовках в Конногоре |
| Глава VII. Каким образом должно наставлять слуг и как господ Иначе должно наставлять мудрых мира сего, иначе – скудоумных. Первых увещевайте не тщеславиться и не зазнаваться тем, что они знают: а последних – познать то, чего они не знают. У тех прежде всего разрушьте в уме их предубеждения в том, что они мудры, а у этих прямо назидайте сердца знанием мудрости верховной, так как они готовы к восприятию ее, будучи чужды всякой гордости. Тех научите сделаться мудробуйими, не гоняться за глупою мудростью века, а полюбить и изучить мудрое юродство Божие; этих же убеждайте от мнимого юродства перейти к истинной мудрости и сродниться с нею поближе. Ибо тем Писание говорит: аще кто мнится мудр б ти в вас в веце сем, буй да бывает, яко да премудр будет; премудрость бо мира сего буйство у Бога есть (1Kop.3:18 и 19); а об этих в том же Писании сказано: немнози, премудри no плоти, буя мира избри Бог , да премудрые посрамит (1Kop.1:26 и 27). Те удобнее вразумляются доводами от ума; на этих более действуют наглядные примеры. На тех тогда только можно действовать с успехом, когда опровергаются и разбиваются доказательства их умствования, и таким только образом они, видя себя обезоруженными, могут сдаться побежденными, а для этих достаточно иногда бывает указать на похвальные дела подобных им людей. Посему-то и апостол Павел, этот великий учитель Церкви, который долгом своим считал благовествовать и мудрым и неразумным (невеждам) ( Рим.1:14 и 15), когда писал послание к Евреям, из которых одни считались мудрецами, а другие скудоумными, первым, доказывая исполнение Ветхого Завета, говорил между прочим: внегда же глаголет, нов, обветши перваго; а обветшавающее и состаревающееся; близ есть истления ( Евр.8:13 ), и таким образом побеждал их мудрость, а последних, надеясь лучше убедить в вере наглядными примерами, так и убеждал, и в том же послании, после перечисления множества образцовых примеров таковых, в заключение говорил им: друзии же, (святые) руганием и ранами искушение прияша, еще же и узами и темницею, камением побиени быша, претрени быша, искушени быша, убийством меча умроша, их же не бе достоин (весь) мир... поминийте же наставники ваша, иже глаголаша вам слово Божие, их же взирающе на скончание жительства, подражайте вере их ( Евр.11:36–38, 13:7 ). Таким образом апостол над одними торжествовал посредством умозрительных доводов, а на других действовал наглядными примерами, увлекая их последовать чрез подражание великим мужам древности. Глава IX. Каким образом должно наставлять распутных и бесстыдных; как – благонравных и стыдливых |
| Над ним их промысел высокий и святой… Именно из этого метафизического самочувствия возникло и окрепло у Пушкина великое доверие к своему художественному воображению. Свобода мечты, – столь характерная для русской души, была присуща ему в высшей степени. Опасность этой свободы, отмеченная Пушкиным в Онегине, Гоголем – в образе Манилова, Гончаровым – в образе Обломова, Достоевским и Чеховым во множестве образов, – состоит в духовной беспредметности и жизненной беспочвенности мечтания, в его сердечном холоде, в безответственной пассивности, в личной пустоте и пошлой незначительности. Мечтательность есть великий дар и великий соблазн русского человека. Через нее он вкушает призрачную свободу, а сам остается в мнимости и ничтожестве. Это есть своего рода душевное «пианство», которое слишком часто ведет к бытовому пьянству и завершается запоем… Пушкин, хорошо знавший налеты этого пианственного буя, сам же и противопоставил ему классическую силу духовного трезвения. И вот, блуждания мечты повели его к духовной реальности – не к бытовому «реализму» или «натурализму», не к безмерной фантастике романтизма и не к пустотам сентиментального идеализма, но к истинным высотам художества… Все, самые противоположные опасности современной ему литературы, – от фон-визинского быта до отвлеченного идеализма Батюшкова, от французской «позы» и «фразы» до сентиментальности Жуковского, от субъективной прихоти Байрона, а иногда и Гёте, до безмерной фантастики Гофмана, – все были преодолены классической мерою и зорко-утонченным вкусом Пушкина, энергией его чудного стиха и скромной точностью его прозы. Здесь эмпирическая правда быта соблюдена, но насыщена духовной глубиной и символикой. Полет фантазии остается свободным, но нигде не преступает меру правдоподобия и вероимности. Все насыщено чувством, но мера чувства не допускает ни сентиментальности, ни аффектации. Это искусство показывает и умудряет, но не наставничает и не доктринерствует. В нем нет «тенденции» или «нравоучения», но есть углубление видения и обновление души. После этого искусства напыщенность и ходульность оказались скомпрометированными навсегда; «феатральность», ложный пафос, поза и фраза – стали невыносимы. |
| Но не так это было просто! Тут толпа сгрудилась и ждала от комиссара строгого приговора. Оправдательные решения произведут на неё самое неблагоприятное впечатление. Итак, чтоб освободить, да всех трёх подряд, должен был Пешехонов взять с обвиняемыми преднамеренно резкий тон, и самыми резкими квалификациями ругать старые власти, и высказать самые жестокие угрозы тем, кто ещё осмелится противиться революции! – и только так поддержать перед толпой свой авторитет как революционного деятеля, иначе и самого б его заподозрили в контрреволюции. Комиссар Пешехонов объявил власть – и никто как буя-то её не оспаривал. Но быстро, в час и в два, понял он, ещё отчётливей, чем в Таврическом: никто не был власть в Петрограде сейчас – ни комиссар, ни Совет депутатов, ни тем более думский Комитет, – а вся полнота власти была у толпы. Власть её была – самоуправство, и сама толпа и все понимали так, что это и есть настоящая народная власть. Однако Пешехонов принять этого не мог! Как раз наоборот, с первого часа и с первого дня ему пришлось напрячься, как смягчить это самоуправство и как защищать единицы населения от проявлений народной власти! Но арестованных всё вели, вели – и, чтоб как-нибудь разгрузить комиссариат, пришлось всю судебную комиссию перевести в другое помещение, рядом по Архиерейской, где в одной большой комнате устроили и собственную каталажку. Набралось туда работать пятеро юристов, потом десять, потом в две смены двадцать, – и всё равно едва справлялись. Грянула – именно сегодня – эпидемия или вакханалия арестов! Показалось, что революция катится к гибели: она кончится тем, что все граждане переарестуют друг друга! И всё закружилось – вокруг Родзянки: всюду звучало его имя, он подписывал указы, он назначал комиссаров в министерства, он велел войскам возвращаться в казармы и подчиняться офицерам, – и вокруг имени Родзянки замятелила смута в умах и зажглись на улицах споры – до драки и до арестов, и какая где сторона оказывалась сильней – та тянула слабую на арест. И в судебную комиссию тащили, тащили арестованных, а там на вопрос «за что?» отвечали: |
|
|
