| Но патриархи не взяли, а передали как клобук, так и панагию Никона стоявшему при нем монаху его Марку. «Возьмите и мою мантию, если желаете». – «Следовало бы, – – отвечали ему, – снять с тебя теперь же архиерейскую мантию; но по сильному ходатайству великого государя, дозволяем тебе носить ее, пока не прибудешь в назначенную тебе для жительства обитель». Т. е. мантии и посоха не взяли теперь у Никона «страха ради всенародного» Наконец, объявив ему, что он уже не патриарх, а простой инок, и должен идти на место своего покаяния – в Ферапонтову обитель, в белозерских пределах, отпустили его из церкви. На другой день, ранним утром пришел к Никону от царя окольничий Родион Стрешнев и принес серебряных денег и различных одежд, собольих и лисьих, для дороги. Но Никон ничего не принял и велел возвратить царю. Стрешнев сказал еще Никону, что царь просит у него благословения себе, царице и всему своему дому. Никон отвечал: «Если бы благоверный царь желал от нас благословения, он бы не явил нам такой немилости», и благословения царю не дал. Пришли затем посланные от патриархов и всего собора взять у Никона его клобук и панагию, врученные вчера его монаху Марку, и Никон велел отдать, а архиереи передали тот клобук и панагию в соборную церковь , в патриаршую казну. Пришел наконец, от царя полковник Аггей Шепелев и сказал Никону, что назначен провожать его в Ферапонтов монастырь, и что велено немедленно отправляться в путь. В Кремле собралось множество народа; но между собравшимися пустили слух, что Никон поедет из Кремля в Спасские ворота по Сретенке, и когда народ хлынул в Китай-город, чтобы там удобнее видеть проезд Никона, его быстро повезли из Кремля в Арбатские ворота на Каменный мост. Двести стрельцов со своими начальниками сопровождали поезд за самый земляной город, а отсюда поехал провожать Никона только полковник Шепелев с пятьюдесятью стрельцами. С Никоном отправились из Москвы в Ферапонтов монастырь два иеромонаха, два иеродиакона, один монах и два человека – бельца; а патриархи с собор, с соизволения государя, велели ехать вслед за Никоном нижегородскому печерскому архимандриту Иосифу и как в дороге, так и по приезде в монастырь, строго наблюдать, чтобы Никону никакого оскорбления никто не чинил, а сам Никон никаких писем не писал и никуда не посылал. |
| Все эти факты показывают, что у патриарха Никона повсюду были сторонники, ему сочувствовавшие и готовые облегчить его положение, не смотря на строгость отношений к нему правительства. В восемь суток по выезде из Москвы, или правильнее, за исключением двухдневной стоянки близ Клязьмы, в шесть суток Никон проехал около 700 верст с такою скоростию, с какою ездили тогда «на спех» все царские гонцы из Москвы до Ферапонтова. Пристав Шепелев наперед послал в Ферапонтов монастырь к игумену Афанасию и братии уведомление о привозе к ним Никона и наказ о заготовке ему помещения; вместе с тем он строго наказывал игумену, чтоб кроме него никто из братии не присутствовал при встрече Никона. 21 числа декабря на рассвете Никон был привезен в монастырь. Тотчас по приезде, когда он не успел еще осмотреться и разобрать своих вещей, явились к нему пристав Шепелев, архимандрит Иосиф при депутатах, игумене монастыря Афанасие и келаре Макарие Злобине, для вызова его в монастырскую церковь и выслушания соборного и царского повеления. Утомленный с дороги и больной от ушибов, Никон отказался к ним выйти и чрез своих старцев спрашивал их о сущности этого повеления. Те объявили, что им велено взять оставленную у него на время архиерейскую мантию и патриарший посох; Никон тотчас же отдал их беспрекословно. Так совершился последний акт лишения Никона знаков и отличий патриаршего достоинства и сана. Началась для бывшего патриарха тяжелая, по временам мучительно тревожная жизнь в ссылке и заключении, продолжавшаяся около пятнадцати лет. Тяжести и тревоги ее происходили от многих причин, скрывавшихся частию в личном характере Никона, частию вне его, в окружавшей его обстановке, в приставленных охранять его лицах, в отношениях к нему государя и высших правящих сфер, наконец в современном ему ходе общественной жизни всего московского государства. Уединенная жизнь была знакома патриарху Никону и прежде; еще находясь на высоте своего патриаршего могущества, он любил по временам уединяться или в свои патриаршие кельи, или в устроенный им Воскресенский скит. |
| Подвижник слышит голос: «Перейди через это море». Но перейти не было возможности. Долго стоял он в раздумье, как перейти, и слышит снова голос. «Возьми два крыла, которые дала Божественная Евхаристия: одно крыло — Божественная Плоть Христова, второе крыло — Животворящая Кровь Его. Без них, как ни велик был бы подвиг, достигнуть Царствия Небесного нельзя». 3) Условия Причащения: Православная вера, т.е. принятие того, что излагают Символ веры и другие Церковные догматы. Внешняя сторона таинства 1) Обряд Причащения: до Причащения обязательно делать земной поклон перед Святыми Дарами; Причастие желательно не жевать, а сразу проглотить; обязательно запить. 2) Частота Причащения: Святитель Феофан Затворник: «Я, кажется, уже писал вам, что довольно поговеть и причаститься в каждый большой пост из четырех. А в посты перед Пасхою и Рождество по два раза. И больше не ищите. Старайтесь более свое внутреннее упорядочивать и приводить в совершенство». 3) Приготовление к Причастию: прочитать каноны, Спасителю, Богородице, Ангелу хранителю, перед Причащением, последование ко Святому Причащению; три дня поста и воздержание в пище и питии после полуночи пред днем причащения; побывать на службах в храме во все дни подготовки; воздержание в супружеских отношениях; примириться с теми, с кем находишься в ссоре; ограничение внешних впечатлений, связанных с действием СМИ; исповедь. 4) Поведение после причастия: обязательно прочитать или выслушать благодарственные молитвы; пребывать в воздержании и молчании; хранить совесть по отношению к Богу, людям и вещам. Пример неверия в Святые Тайны Дмитрий Александрович Шепелев рассказывал о себе настоятелю Сергиевой пустыни, архимандриту Игнатию 1-му, следующее. Он воспитывался в Пажеском корпусе. Однажды в Великий пост, когда воспитанники приступали к Святым Тайнам, юноша Шепелев выразил шедшему возле него товарищу свое решительное неверие в то, что в чаше — Тело и Кровь Христовы. Когда ему преподаны были Святые Тайны, он ощутил, что во рту у него мясо. |
| Выбор архипастыря вполне оправдался: о. Геронтий оказался отличным хозяином; он по справедливости может назваться возградителем Тихоновой пустыни и с этой стороны заслуживает вечной памяти ее насельников. Достоблаженный старец не без скорби расстался с одним из способнейших учеников своих и, благословляя его на подвиг настоятельства, с согласия настоятеля Оптиной пустыни, о. Моисея, отпустил с ним, для введения общежительных порядков в обители, несколько из относившихся, к нему братии духовного устроения, и от времени до времени продолжал посылать в нее из ново приходящих. При помощи этих мер дело обновления обители пошло быстро и благоуспешно. За молитвами старца вскоре Бог воздвиг и благодетелей 46 , которые щедрыми даяниями поощряли ревность нового строителя к продолжению его неусыпной деятельности. Старец до самой своей кончины (в 1847 году) поддерживал о. Геронтия и Богособранное у него братство, словом и делом; иногда и сам навещал тихую обитель Пр. Тихона и гащивал в ней по нескольку дней, одобряя трудящихся, укрепляя союз веры и любви между настоятелем и вверенным ему братством своими мудрыми советами. По назначении своем в должность строителя о. Геронтий сделал следующие улучшения во вверенной ему обители: 1) Уплатил долг, сделанный одним из его предместников строителем Аароном, около 400 рублей. 2) Братии в обители он застал только 16 человек: 3 иеромонаха, 2 иеродиакона, 2 монаха, 6 послушников указных, 3 неопределенных, а через два года, то есть в 1839 году, число братии возросло уже до 21 человека, а по исходатайствовании им в 1845 году прибавки штата, число братии увеличилось до 40 человек. 3) Доходы обители не превышали до 1838 года 5000 рублей ассигнациями в год 47 , а в 1838 году увеличилось почти вдвое, из коих половина была употреблена па поддержание монастырских зданий. 4) В 1838 году вместо ветхого деревянного корпуса братских келий, находившегося на южной стороне обители, построен новый двухэтажный: низ каменный, а верх деревянный. 5) В 1839 году калужский помещик, полковник Николай Иванович Шепелев, вошел к калужскому епископу Николаю с прошением, в котором изъяснил, что родители его, бригадир Иван Дмитриевич и родительница Елисавета Петровна Шепелевы, равно и все предки его, погребены при церкви Тихоновой пустыни, Калужского уезда. «Сохраняя чувство к памяти их, я (пишет Шепелев) имею намерение сделать на том месте, где они преданы земле, каменный свод, а над оным перестроить существующее при той церкви два придела во имя Преподобного Тихона, а другой святителя и чудотворца Николая, с покрытием крыши железной, из собственных моих материалов». |
| " ... Е. В. Николаев в своей книге из жёлтой серии " Дороги к прекрасному " По Калужской земле (От Боровска до Козельска). - М.,1970 г., пишет: " В состав монастыря (Вознесенского) входила и стоящая рядом Никольская церковь. " Столичный памятник " - подумал я, увидев её впервые. Я даже и не догадывался, до какой степени это справедливо: в Москве существует - мало сказать, аналогия - несомненный её прототип: церковь Иоанна Воина на Якиманке (в советское время улица Димитрова - прим. А. Кротова). Конечно, сходство композиции само по себе ещё ни о чём не говорит, " но тут совпадений слишком уж много. А ведь церкви разделяют почти тридцать лет: церковь Иоанна Воина закончена в 1712 году, а Никольская церковь Козельска - в 1740 году. Чем вызвано это сходство, до сих пор остаётся загадкой. Может быть, гофмаршал Д. А. Шепелев, на средство которого она строилась, жил в Москве неподалёку от церкви Иоанна Воина и хотел в Козельске видеть её повторение? " Можно полагать, что Дмитрий Андреевич Шепелев взял за образец стоявший в Москве на Якиманке, дороге, ведущей в Калугу, церковь Святого Иоанна Воина. Искусствоведы видят в этом храме стиль одного из главных зодчих Петровской эпохи - Ивана Зарудного. Не исключено, что он строил и козельский храм. Под спудом была оборудована усыпальница древнего рода Шепелевых. Козельский краевед Любовь Филинова справедливо замечает, что автор книжки " По Калужской земле " Евгений Николаев был не прав в том, что Никольская церковь не входила в число храмов Вознесенского монастыря. На сегодняшний день исторические данные не располагают ни одним свидетельством принадлежности Никольской церкви этому монастырю. Нет таких данных и у историка Л. Кавелина в его книге " Церковно-историческое описание упразднённых монастырей, находившихся в пределах Калужской епархии " (Москва. 1863 г., стр. 156-157). Кружевная красавица-церковь является одноглавой, бесстолпной. Храм представляет собой четверик, перекрытый сомкнутым сводом, несущим два убывающих по объёму восьмерика и завершённый гранёной главкой. Декор фасадов тяготеет к западноевропейскому барокко. Он был богато украшен орнаментами из резного белого камня и лекального кирпича, а купола - золочёными звёздами. Никольский храм стал единственным храмом в центре Козельска, который хоть как-то ремонтировался в богоборческую эпоху. Хотя с каждой " реставрацией " терял некоторые элементы своего убранства: лепнина, звёзды и т.д. |
| По удалении последнего, явились к Никону послы уже от патриархов и собора с повелением возвратить патриарший клобук и панагию, снятые у него вчера на соборе; Никон тотчас же исполнил волю собора. Затем в келью Никона явился стрелецкий полковник Аггей Шепелев, назначенный провожать его до места заключения, с объявлением о приготовлении к немедленному выезду из Москвы. Морозное декабрьское утро покрывало еще тьмою столицу; до полного рассвета оставалось несколько часов. У кельи Никона стоял уже наскоро приготовленный собственный его возок, в котором он прибыл из Воскресенского монастыря на суд и теперь должен был отправиться в дальнюю ссылку; в возок запряжены были лошади из царской конюшня. Жители Москвы, узнав об отправке Никона, направились в кремль проводить бывшего своего патриарха. Тогда приказано хитростию удалить народ из стен кремлевских; стрельцы „не яко с яростию или отгнанием, но с тихостию“ передавали собравшемуся народу, что Никон пойдет из кремля чрез спасские ворота по Сретенке. Поверив этим словам, народ побежал в Китай город, чтобы там на просторе лучше увидеть патриарха; между тем Никона наскоро посадили в повозку и быстро повезли в противоположную сторону на каменный мост в арбатские ворота. 200 стрельцов окружили его поезд, не позволяли никому из посторонних подойти к нему близко и в таком виде провожали его через Каменный и Земляной город; в земляном городе было выстроено 1000 новых стрельцов в полном вооружении и с горящими фитилями. За городом произошло трогательное прощание Никона с провожавшими его старцами и некоторыми собравшимися тут приверженцами его из мирян. Никон благословил их и дал им наставление. Колонны стрельцов возвратились назад, а пристав Шепелев с 50 стрельцами и с новоспасским архимандритом Иосифом быстро помчал Никона по дмитровской дороге 5 . Добровольно отправились с Никоном разделять его заключение два иеромонаха Воскресенскаго монастыря – Памва и Палладий, два иеродиакона – Иоасаф и Маркелл, воскресенский старец – Флавиан и два бельца – клинского уезда Воскресенского монастырского села Завидова дьячок Гераско Матвеев и костромского уезда домового патриаршего села Вятского Ипатко Михайлов 6 . |
| — Изволь, — ответствовал инок, приглашая богомольца на деревянные лавки под аркой крепостной стены, — расскажу все по ряду. — Купец сел и приготовился слушать историю, которую можно будет многие годы рассказывать друзьям и знакомым в городах, куда забросят его торговые дела. — Как осудили нас в шестьдесят седьмом году судьи неправедные, — начал монах, по привычке отождествляя себя с опальным патриархом, — с великою скоростью посадили в сани и повлекли зимним путем из царствующего великого града Москвы в Ферапонтов монастырь. Зима была лютая, теплых же одежд святейший Никон патриарх и мы, сущие с ним воскресенские монахи , не имели никаких. Только по нескольких днях архимандрит Новоспасский Иосиф, видя многострадального Никона от зимы согнетаема, умилился и отдал ему из своех вещей шубу и треух. Прочие же, бывшие с блаженным Никоном, сильно оскорбляемы были от зимней стужи и морозов. Святейший, жалея нас, перед каждым городом или селом хотел послать кого-нибудь купить теплые одеяния. Но суровый пристав наш Аггей Алексеевич Шепелев возбранял это с великим прещением и приказывал солдатам всех встречных людей немилостиво разгонять. Через города и веси проезжали мы с великой борзостью, а когда останавливались на ночь или коней кормили — все дворы заранее от людей солдаты очищали. В одну из ночей, — продолжал свой рассказ монах, — на таком пустом дворе встретилась нам старушка, что спряталась от солдат в погреб, а когда услышала, что воины ушли и остались в доме только Никон с учениками, вышла. Было ей видение, что едет Никон в заточение в великом утеснении и скудости. Сия же благочестивая, плакав много, вручила святейшему патриарху денег серебряных 20 рублей и довольно одеяний теплых для нас, а наутро вновь в месте тайном скрылась от лютого пристава. Гнал Аггей Шепелев сильных царских коней немилосердно. В одну ночь быстрые те кони перевернули возок святейшего Никона, и стукнуло его головой о дерево так сильно, что чуть голову на сорвало. К этой великой ране — не ведаю, случайно или нарочно, — и другую наши провожатые прибавили. Не доезжая реки Шексны, гоня ночью с великой скоростью, наехали повозкой на острое дерево торчащее, да так, что сани, в которых |
| В 1731 году является новый строитель, иеромонах Авраамий. Он занес во вкладную книгу краткое известие о предшествовавших обстоятельствах, в таких выражениях: «Лета 1689, в Козельском уезде. Макарьевой Пустыни, во Оптине монастыре, строилася соборная церковь , во имя Введения Пресвятыя Богородицы, да теплая церковь с трапезою, во имя преподобного Пафнутия Боровского чудотворца, разными вкладчиками и мирским подаянием, и была разорена, и отобраны были святыя книги, и ризница, и всякая церковная утварь, и колокола в белевской Спасской монастырь, и, по их Величества указу, из оного белевского Спасского монастыря возвращено и повелено по-прежнему быть оной обители». Вслед за этим известием, поместил он увещание к прежним вкладчикам и всякого чину людям, прося их помочь ему в обновлении восстановленной обители. Это увещание знакомит нас с состоянием Оптиной Пустыни в эпоху ее восстановления, и свидетельствует похвальную ревность о. Авраамия об ее устройстве. «В нынешнем, 1731 году, мая, – пишет о. Авраамий, – во оной Макарьевской Пустыни, во Оптином монастыре, строитель, иеромонах Авраамий с братиею, прошу и молю, со многим усердием, вашего благородия и любви, в доме Пресвятыя Богородицы и явленному, честному и животворящему кресту, у прежних вкладчиков и новоподательных всяких чинов людей, в оную святую Божию церковь на иконостас, понеже вельми ветх, а в приделе преподобного Пафнутия, за ветхостию, и служить не можно; иконостас весь опал и на святом престоле одежда изотлела; а также, и ограда вновь строилася вами, укладчиками.., малое число». «Пожалейте, государи, нас, не оставьте сирых своих богомольцев, заставьте за себя вечно Бога молить и родителей своих поминать, потому что у нас ни вотчин, ни крестьян не имелося, и ныне питаемся вашим мирским подаянием, кто что пожалует». Такое крайне скудное положение обители тронуло сердца окрестных бояр, и, как видно из вкладной книги, довольно значительные лица приняли участие в судьбе ее, каковы, например: генерал-майор и гофмаршал Дмитрий Андреевич Шепелев пожаловал в обитель годовую пропорцию хлеба; брат его, Лейб-Гвардии Семеновского полка майор Степан Андреевич Шепелев (на церковную утварь) пять рублей, князь И. М. Черкасский, генерал – майор Н. М. Желябужский, тайный советник Беклемишев, полковники: П. Д. Бестужев-Рюмин и Кошелев, Лейб-Гвардии лейтенант Чичерин, коллежский прокурор Камынин, заводчики братья Петр, Александр и Григорий Баташевы и многие, «всякого чина, люди» способствовали обновлению обители, по мере своих средств и усердия, жертвуя, кто деньгами на церковь , кто хлебом на прокормление братии. |
| Никона везли под сильным конвоем и желали скрыть его от взгляда посторонних людей; для этого поезд со всех сторон был окружен постоянно стрельцами, никому из встречных лиц или при остановке поезда не позволялось подходить к нему близко, тем более разговаривать с ссыльными. Жители Углича, узнав о проезде Никона, вышли к нему навстречу и хотели поднесть ему нужную одежду и пищу, но Шепелев с побоями разогнал всех вышедших навстречу и проехал город без остановки. 15 верст за Угличем стояло село, в котором тогда была ярмарка; Шепелев вперед послал разогнать с улицы всех торговцев; так он делал во всех деревнях и селах. Даже те дворы, в которых приходилось останавливаться, всегда наперед очищались и всех людей, живших в этих дворах, удаляли из дома. Но не смотря на все предосторожности пристава, окрестные Жители разными путями успевали узнавать провозимого мимо них опального патриарха и при случае спешили оказать ему знаки своего внимания и сочувствия. Раз в одной деревне перед Мологою из подполья дома, где остановился Никон и откуда наперед выгнаны были его обитатели, вылезла спрятавшаяся здесь старуха и вручила ему 20 рублей деньгами и теплую одежду; близ Мологи из приписного к патриаршему дому Афанасьевского монастыря вышел приветствовать Никона строитель со всею братиею, хотя и прогнан был за то Шепелевым 9 . В 30 верстах за Мологою в деревне Березове ночью под окном одного крестьянского дома постучались лица близкие к Никону, бывший его подьякон Иван Васильев и Николай Олышевский; они возвращались с Крестного монастыря, куда были посланы Никоном еще из Воскресенского монастыря для заготовки красной рыбы; попросив у крестьянина испить квасу, они от него узнали, что в эту ночь в этой деревне стоит патриарх Никон ; и не смотря на то, что они не укрылись от внимания Шепелева, были им схвачены, допрошены и потом выпровождены за деревню в поле, они имели возможность сообщить о своем проезде Никону и вскоре получить от него весть: на одной из следующих деревень до дороге к Москве их догнал неизвестный человек, назвавшийся извозчиком, спросил Николая Ольшевского, передал ему письмо и сказал: „подал де ему то письмо из окошка неведомо кто и велел отдать ему, Николаю “, а в том письме были роспись и наказ Никона, чтобы прислать ему в Ферапонтов монастырь 10 бочек семги и сигов, остальную рыбу продать в Ярославле, а вырученные за нее деньги прислать ему в заключение 10 . |
| Отъехав от Москвы 25 верст, пристав Шепелев приказал остановиться близ реки Клязьмы и здесь простояли два дня. Остановка произошла от того, что за быстрою отправкою Никона из Москвы не успели еще составить подробных инструкций, каким путем его весть, как содержать и охранять его в заключении. 13 Декабря от имени патриархов и собора издан был наказ на имя нижегородского печерского архимандрита Иосифа „ехать ему с монахом Никоном, что был московский патриарх, в Ферапонтов монастырь и быть ему там с ним до указу и дорогою ему, архимандриту, беречь, чтоб монах Никон писем никаких не писал и никуды не посылал, также и в монастыре беречь накрепко, чтоб ему, Никону, никакого оскорбления никто не чинил, а приехав в монастырь мантию архиерейскую и посох взять, а буде не даст, и велеть мантию снять и посох дать и прислать их к Москве, и святейшим патриархам и собору о том отписать; а монастырским ему, Никону, владеть ничем не велеть, а пищу и всякой келейный покой давать ему монаху Никону 7 по его потребе“. 14 числа состоялся особый царский наказ на имя того же архимандрита с тем же предписанием ехать ему с Никоном до Ферапонтова – „по которому пути и на которые городы велено ево весть по благословению св. патриархов и всего собора и по подорожной на Дмитров и Углечь, какова ныне послана к Агею Шепелеву“ 8 . По получении этих инструкций и по смене новоспасского архимандрита нижегородским, Никона повезли дальше. В дороге Никон и свита его испытывали большие затруднения. Холодное зимнее время сильно давало им чувствовать недостаток в теплой одежде, так что новоспасский архимандрит при своей смене принужден был отдать Никону свою шубу и треух (особый род теплой шапки с наушниками); приближаясь к Угличу, Никон хотел было послать туда своих старцев купить себе и своей свите теплую одежду, но пристав Аггей Шепелев этого не позволил. Везли их с усиленною скоростию, останавливаясь только для перемены лошадей и на ночлегах; сильные царские лошади по неустроенным тогда проезжим дорогам и ухабам несли их так быстро, что не один раз вываливали Никона из саней, и от ударов о стоявшие по дороге и особенно в лесах деревья Никон сильно расшиб себе голову. |
|
|
