| Около этого же времени, то есть в январе или феврале, императорский указ сделался известным и в Карфагене. Исполнение указа здесь возложено было на членов городского магистрата; к ним на помощь присоединено было пять важнейших граждан; задачей их было убеждать христиан отрекаться от своей веры 138 . Для отыскания же всех тех, кто не являлся в назначенный срок для принесения жертв языческих 139 , наряжены были особые комиссии из фрументариев – особого рода полицейских чиновников, задачей которых было отыскивать подлежащих суду вообще, а в частности христиан 140 . Отысканных таким образом, или прямо исповедавших себя христианами, путем всевозможных мучений, заставляли принести жертву языческим богам. Отказавшихся от этого подвергали темничному заключению (confessors) и изгнанию 141 , а имущества их конфисковались; такую же имущественную потерю несли и те из христиан, которые скрывались 142 . Но гораздо больше было таких христиан, для которых их имущество и вообще внешние удобства жизни были дороже веры. Гонение Декия сопровождалось великим опустошением в рядах тогдашних христиан; не о мученической кончине многих из них говорим мы, а о печальном отпадении от веры многих и многих христиан, известных под именем «падших» («lapsi» в противоположность устоявшим – «stantes»). Вот в каких печальных чертах описывает действие Декиева гонения на верующих св. Киприан. «Тотчас, жалуется он, при первых словах угрожающего врага большое число братьев продало свою веру, и, еще не быв опрокинуто бурею гонения, само себя низвергло добровольным падением. Многие побеждены прежде гонения, низвержены без боя, и даже не оставили для себя видимого предлога, будто они приносили жертву идолам по принуждению. Охотно – замечает он, – бегут на торжище (где также объявлялись указы), добровольно поспешают к смерти (смерти нравственной – падению), как будто бы они рады представившемуся случаю, которого все ждали с нетерпением. Сколь многим правители делали там отсрочку, по причине наступившего вечера, и сколь многие просили даже, чтобы не отсрочивали их пагубы. |
| Другой случай, по которому св. Киприан дал свой совет, был сообщен Евкратием, епископом города Фени (в той же проконсульской Африке), и касался поведения мирян. Евкратий спрашивал Киприана, как поступить с комедиантом, который, перейдя в христианство, оставил свое ремесло, но, вынужденный бедностью, обучал ему других, особенно молодых людей. Уже из письма к Донату можно было видеть, какое отвращение питал Киприан к искусству комедийному, а потому нельзя было ожидать, чтобы он отнесся благосклонно к виновному в данном случае. «Бедность – писал св. Киприан, – не может извинить сего комедианта; он может содержаться церковными приношениями, если только захочет довольствоваться содержанием более умеренным, но без греха. Посему убеди его довольствоваться церковным содержанием; если же у вас последнее недостаточно для пропитания трудящихся, то пусть придет к нам, и от нас получит необходимое для пищи и одежды» 126 . Но с другой стороны, св. Киприан старался указать и на то, чтобы благотворительностью не стеснить свободной воли комедианта, чтобы он продолжал оставаться в церкви не ради корысти, а по искреннему убеждению совести. «Впрочем писал Киприан, пусть сколько хочет ищет прибыли оттуда (от обучения ремеслу). Пусть он не думает, что его надобно искупить платою, чтобы перестал грешить: в этом не наша, а его польза» 127 . Наконец, в самом клире церковном открывались беспорядки, требовавшие мощного слова святителя карфагенского. Рогациан 128 просил совета у Киприана по поводу оскорбления, нанесенного им диаконом. Киприан отвечал: «Если диакон и впредь будет грубить тебе и оскорблять тебя, ты можешь или лишить его сана, или отлучить от общения; впрочем, – вполне по-христиански заключил далее Киприан, – мы более желаем, чтобы ты прикрывал обиды и оскорбления кротким терпением, нежели мстил священной властью» 129 . Около этого же времени пришло к Киприану известие из церкви фурнитанской о том, что некто Виктор, умирая, назначил опекуном своего семейства пресвитера Геминия Фавстина – вопреки одному из правил карфагенского второго собора 130 . Св. Киприан, проникнутый сознанием высоты и святости духовного сана, вполне подтверждает решение собора, и, для предотвращения зла на будущее время, запрещает поминать в церкви имя виновника и принимать от других приношения за того, кто хотел отвлечь служителя алтаря от его прямой обязанности 131 . – Этим почти ограничиваются все известия о первых действиях св. Киприана на епископской кафедре; этим же кончается первый период его жизни. Наступившее гонение Декия прекратило мирную деятельность святителя карфагенского, и дало ей другое направление. Второй период жизни св. Киприана – деятельность его во время гонения |
| В чем же должно выражаться и выражается это единство церкви Христовой? По учению св. Киприана, единство церкви состоит во взаимном, внутреннем и внешнем, единении всех членов церкви как между собою, так и со Христом. Таким образом, св. отец различает единство церкви внутреннее и внешнее. В чем же заключается внутреннее единство церкви, где и какие средства для его обнаружения? Так как единство церкви имеет свое основание в божественном хотении и определении, то и средства его обнаружения должны быть вполне достойны Бога, должны иметь свою основу и свой корень также в Боге; так как, далее, в состав церкви входят два элемента – божественный и человеческий, объединяющий и объединяемый, то и средства эти должны рассматриваться с двух сторон, как средства со стороны Бога, и как средства со стороны человека. Единородный Сын Божий, Господь наш Иисус Христос, со Своей стороны, для соединения верующих друг с другом и с Ним Самим, дарует им благодать и истину, – истину, по существу своему, единую, непреложную и неизменную, и благодать, преизобильную и точно также для всех единую 559 . Благодать и истина находятся в церкви Христовой, и только – в ней одной 560 , и составляют необходимое условие единства верующих как со Христом, так и между собою, – потому что все, что мы можем сделать доброго, все это, по словам св. Киприана, есть дело Божие, – Его силою мы сильны, от Него заимствуем крепость 561 . Если со стороны Бога, для осуществления внутреннего единства церкви, предлагаются такие средства, как благодать и истина, то и верующие должны представить, со своей стороны, тоже соответствующее этим высочайшим средствам обнаружение своего внутреннего единства. Таким средством служит духовно-нравственная жизнь верующих, которая, возрождаясь, развиваясь и преуспевая под руководством и влиянием указанных спасительных средств церкви (благодати и истины), представляет собой нерасторжимое гармоническое единство, исключающее всякое разъединение и дробление. И прежде всего, единство веры 562 в богооткровенную истину служит первым и непременным условием и достойным выражением духовного единения всех верующих, – так как вера, по самому существу своему, исключает частные личные мнения и заблуждения, разъединяющие между собой людей и удаляющие их от единого источника единой истины – Бога, – и так как через нее мы знаем и созерцаем один образец, по которому каждый из нас должен благоустроять себя и свою жизнь. |
| А еще его обширное образование дало ему лишь большую возможность видеть всю ненормальность и тщету языческого строя жизни и побудило его тем скорее искать выхода отсюда. Знакомство с жизнью христиан, которых, без сомнения, много было в Карфагене, и, быть может, с их учением 67 окончательно подорвало авторитет язычества в глазах Киприана. Выбор между язычеством и христианством уже давно был решен высоким умом Киприана в пользу последнего. Историю своего обращения к христианству он сам изображает в своем послании к Донату 68 . Окидывая ясным взором своим состояние тогдашнего мира языческого, Киприан видит в нем страшное развращение нравов и извращение понятий как в жизни общественной, так и частной. «Я покажу тебе – пишет Киприан Донату, – каков свет… открою самые тайные завесы, под коими сокрывается отвратительный образ мира. Смотри: дороги преграждены разбойниками; моря наполнены грабителями; военные лагери наполнены везде кровавыми ужасами. Вселенная обагрена кровью человеческой; убийство, почитаемое преступлением, когда совершается частными людьми, слывет добродетелью, когда совершается открыто; злодейства освобождаются от казней не по закону невинности, но по великости бесчеловечия» 69 . А вот картина тогдашней городской жизни: «Если обратишь свои взоры к городам, – пишет Киприан к тому же лицу, – то найдешь шумное многолюдство, более жалкое, нежели всякая пустыня… Там готовятся гладиаторские зрелища, дабы кровью доставить удовольствие прихоти кровожадных глаз. Убивают человека в удовольствие человеку: убийство вошло в обыкновение, в искусство, в науку. Учат, как убивать, и убийцы славны тем, что убивают!» 70 . Если гладиаторские зрелища способствовали притуплению человеческих чувств сострадания и милосердия и развивали в людях зверские инстинкты, то не меньшее зло приносили и другие народные забавы: театры служили училищем распутства. «Давно минувшие мерзости – пишет Киприан, – обращаются в живые примеры. Присутствуя на комических представлениях, одни повторяют пороки, которые известны им по домашней жизни, другие учатся как можно быть порочным. |
| Опираясь на эти полномочия, Лукиан охотно выдавал упомянутые записки всем падшим 221 . Но он простер свою смелость еще дальше. От имени всех исповедников он отважился написать св. Киприану следующее письмо: «знай, что всем тем, о которых тебе сообщено, как они вели себя после своего проступка, мы даровали мир. Пусть это чрез тебя сделается известным и другим епископам» 222 . «Хотя здесь прибавлено говорит по поводу этого надменного письма св. Киприан, что это дарование мира относится к тем, о которых сообщено нам, как они вели себя после своего проступка; но, во всяком случае, письмо это навлекает на нас большое негодование, так что когда мы стали выслушивать и разбирать вины каждого, то многим казалось, что мы отказываем им в том, что, как все теперь хвалятся, они получили от мучеников и исповедников. Наконец, продолжает св. Киприан, уже начали проявляться и следствия сего соблазна: в нашей области в нескольких городах толпа сделала нападение на предстоятелей, требуя немедленно допустить падших к миру, который всем им, как они кричали, дан однажды мучениками и исповедниками, у которых не достало силы духа и твердости веры, чтоб воспротивиться» 223 . Таким образом, падшие, воспользовавшись первоначальной простой материнской снисходительностью к ним церкви, теперь, ободренные в своем наглом требовании заступничеством надменных исповедников, старались стать, так сказать, уже на юридическую почву. Извратив истинное понятие о церкви и таинстве покаянии, они, как можно видеть, старались провести ту мысль, что отпущение греха отречения по существу принадлежит исповедникам, а не иерархии, что последней в деле воссоединения падших, должна принадлежать роль только чисто формальная 224 . Под влиянием этих соображений, некоторые из падших еще с более дерзким безрассудством вздумали написать св. Киприану уже от имени церкви 225 такое письмо, в котором не столько просили, сколько требовали себе мира, и даже говорили, что имеют уже этот мир на небесах 226 . Как видим, падшие вместе с некоторыми честолюбивыми исповедниками, являлись не только нарушителями церковной дисциплины, но и извратителями православного учения о таинстве покаяния. |
| Каков должен быть правильный выбор епископа, св. Киприан всего яснее говорит об этом в письме 68: «тщательно надобно хранить и соблюдать то, что по божественному преданию и апостольскому примеру соблюдается и у нас и почти во всех странах; для правильного поставления все ближайшие епископы должны собраться в ту паству, для которой поставляется предстоятель, и избрать епископа в присутствии народа, вполне знающего жизнь и ознакомившегося с делами избираемого чрез свое обращение с ним. Мы знаем, что так поступлено и у вас при поставлении нашего товарища Сабина 642 : ему было дано епископство и на него были возложены руки, вместо Василида, с согласия всего братства (de universae fraternitatis suffragio) и по определению епископов (et de episcoporum judicio), как тех, кои при том присутствовали, так и тех, кои о нем писали к вам» 643 . Согласно этому месту из 68 письма, выбор и посвящение епископа, по везде почти установившемуся обычаю, происходили в собрании, на которое являлись не только члены местной церкви, но и соседние епископы той же провинции, – причем наблюдалось, чтобы кандидат на должность епископа был из той же епархии, для которой он рукополагался. Самый выбор епископа происходил после предварительного наименования 644 , посредством народа 645 и епископов, которые в присутствии народа 646 выражали свое «judicium». Что «judicium» епископов входило в процедуру выбора, это выходит из того же письма 68, где Киприан в словах: «при поставлении священников, мы должны избирать предстоятелей непорочных и чистых» – имеет в виду содействие епископов при выборах. Если рассмотрим теперь «suffragium», которое в 68 письме усвояется народу, то в него входит и согласие клира 647 . Но обе группы, то есть клир и народ, подавали каждая свой голос отдельно, что видно из письма 52, где о Корнелие говорится, что он стал епископом «по свидетельству (de testimonio) всего почти клира, и по избранию (de suffragio) бывшего при этом народа» 648 . Если св. Киприан говорит далее о Корнелие, что он был поставлен епископом «по согласию маститых священников и добрых мужей», то он здесь, очевидно, говорит о коллегии пресвитеров в Риме, особенно выставляя на вид их согласие на выбор Корнелия. |
| Если в 62-м письме 611 мы читаем, что как предстоятелям (praepositis), так и народу – должно особенно заботиться о тщательном соблюдении, ради страха Божия, божественных правил благочестия, а также о том, чтобы не допускать братьев заблуждаться, но подавать им «верную помощь к жизни», – то здесь в «praepositi», очевидно, нельзя разуметь всех клириков в их отличии от народа. Ибо, если та же самая мысль развивается в дальнейших словах указанного письма 612 , то словом «praepositi» не только епископы и пресвитеры отличаются от диаконов, но сама обязанность – подавать другим добрый пример – предписывается только «praepositi et diaconi». Соответственно этому и в вышеприведенном месте под «praepositi» нужно разуметь только епископов, пресвитеров и диаконов, – тем более, что требование «подавать верную помощь к жизни» (ad vitam singulis fideliter consulere) едва ли можно относить к аколуфам 613 . Точно также и в письме 4-м речь только о пресвитерах и диаконах, которые здесь в своей совокупности рассматриваются, как лица, могущие в некоторых случаях заменять епископа; там именно говорится: «во всех отношениях нам нужно вести себя кротко и смиренно, как прилично рабам Божиим, приспособляться к обстоятельствам, стараться о спокойствии и иметь попечение о народе» 614 . Точно также не имеются в виду низшие клирики и там, где говорится об обычае налагать руку епископа и клира на кающихся в знак их раскаяния 615 . Соответственно этому, по поводу поставления чтеца Аврелия, высшие церковные степени названы «clericae ordinationis ulteriores gradus» 616 . Таким образом, если св. Киприан, с одной стороны, строго различает клириков и мирян, то с другой – собственно иерархией, как руководящим классом в церкви, он считает только епископа, пресвитера и диакона, то есть богоучрежденные степени священства, разграничивая одну от другой и определенными наименованиями и определенным указанием значения каждой из них. божественное, а не человеческое 617 . Св. Киприан с особенной силой и при всяком удобном случае выдвигает эту мысль, то есть мысль о божественном достоинстве власти епископа, – так как первый и существенный признак истинности и законности священства вообще и, в частности, епископства есть божественное его установление. |
| Наконец, Киприан ссылается на бывшее ему небесное видение и говорит: «Я помню то, что мне указано и что послушному и боящемуся рабу заповедано Господом; помню, что Господь, удостоив меня своих указаний и откровений, между прочим, прибавил: “кто не верит Христу, поставляющему священника, тот не станет потом верить Ему, отмщевающему за священника. Правда, сновидения, как я знаю, кажутся для некоторых смешными и видения – нелепыми; но это, конечно, для тех, которые лучше хотят верить тому, что говорят против священника, нежели священнику» 638 . Хотя нельзя не сознаться в том, что это письмо написано Киприаном в сильном возбуждении, под влиянием оскорбления, нанесенного ему Пупианом, тем не менее из него основательно можно заключить о том высоком мнении, какое имел св. отец относительно достоинства епископа. Само собой, понятно, что все доселе сказанное о высоком достоинстве епископской власти относится к епископам, законно избранным и поставленным в церкви. Поэтому, для св. Киприана делом первой важности было, чтобы, при избрании нового епископа, приняты были всевозможные меры предусмотрительности, – так чтобы избранный действительно отвечал своему высокому званию и мог исполнить то, для чего избирался. О таких мерах, или точнее – условиях законности епископа мы находим обильные сведения в творениях св. отца. Но в рассуждении об этом предмете св. Киприан несколько отличается от своих предшественников. Тогда как по Иринею 639 и Тертуллиану 640 , обладание апостольской верой было вполне достаточным ручательством законности епископа, – по взгляду св. Киприана – этого мало. Имея в виду такого рода противников, которых нельзя было упрекнуть в отделении от церкви по вопросам веры, но, которые стояли в противоречии с кафолической церковью более по вопросу о церковной дисциплине, Киприан, в рассуждении о законности епископа, обращает особенное внимание именно на эту дисциплинарную, или точнее – каноническую сторону дела. Но это не значит, чтобы св. Киприан безразлично относился к религиозным убеждениям кандидата на епископство: «непорочность веры» и у него – главное и первое требование от такого кандидата 641 . |
| Правда, некоторые данные, по-видимому, говорят за то, что и он сначала решительно разделял взгляд строгой партии. В двух ранних его произведениях, написанных прежде Декиева гонения, встречаются два выражения, говорящие, по-видимому, в пользу означенного предположения. Первое находится в трактате «Testimonium», lib. 3, с. 28; оно читается так: «не может быть в церкви даровано отпущение тому, кто согрешил против Бога (non posse in ecclesia remitti ei, qui in Deum deliquerit (peccaverit)» 1016 . Второе встречается в трактате «De habitu virginum». Св. Киприан побуждает здесь христиан вести благочестивый образ жизни, и говорит: «к чему нам более стремиться, чего нам более желать, как не того, чтобы оставаться непоколебимыми при всех треволнениях мира, и, таким образом, чрез соблюдение божественных заповедей достигнуть божественных даров, памятуя, что члены наши, освящением животворной купели очищенные от всякой нечистоты древней заразы, суть храмы Божии, которые не должно ни растлевать, ни осквернять: ибо кто Божий храм растлит, растлит сего Бог ( 1Кор.3:17 ). Искупленные кровью Господа нашего Иисуса Христа, будем непрестанно повиноваться повелениям нашего Искупителя, постараемся ничем не осквернять храма Божия, чтобы Он, разгневавшись, не оставил своего жилища. Вот слова Господа, исцеляющего, вместе и поучающего: се здрав еси: ктому не согрешай, да не горше ти что будет ( Ин.5:14 ). Даровав здравие, Он предлагает затем и образ жизни, и закон непорочности; не только воспрещает на будущее время жизнь беспорядочную и распутную, – Он даже угрожает исцелевшему, если он будет поступать по-прежнему, еще худшими последствиями, – потому именно, что меньше твоя вина, когда ты согрешил прежде, чем узнал божественное учение»; далее следуют особенно знаменательные слова св. Киприана: «nulla est venia ultra delinquere, postquam Deum nosse coepisti» 1017 . Заметим теперь, что св. Киприан так почитал Тертуллиана , – который, как показано выше, держался строгого взгляда, – что, по словам Иеронима, ежедневно читал его произведения 1018 ; обратим внимание далее на то, что в первом из вышеприведенных выражений под «peccatum in Deum» он разумеет как отречение от Христа, так и всякий вообще грех; прибавим, наконец, к этому, что Киприан сам сознается в позднейшее время, что он держался прежде строгого взгляда на дарование мира отрекшимся от Христа, а потом склонился к более снисходительному взгляду 1019 . |
| 15), Иероним (Ep. ad Eustochium 18, и ep. 97 называет его «egregium de virginitate volumem») и Августин (Lib. 6, de doctrine. christian. c. 21). См. Permaneder, p. 843. Fessler, p. 298. Reithmeier, s. 162 165. Подобные же наставления девственницам можно находить в ep. 62 Cypriani ad Pomponium. 117 Vita… c. 5. Ep. 40, ad plebem. Протестанские писатели (напр. 41) утверждают, что такое поведение Киприана в данном случае мотивировалось желанием его возвысить епископский сан над равным почти ему пресвитерским саном; но тогда подобное поведение епископа не могло бы заслужить и такого удивления. 141 Ep. 81, ad Sergium, Rogat. et caeter. confessors. Ep. 33 – ad clerum et plebem. Patrol. curs. compl. t. 4, p. 425, 428, 318. 148 Тогда как, например, Мосгейм и Реттберг согласно полагают, что преступление либеллятиков заключалось в том, что они за деньги доставали себе у начальства записки, в которых значилось, что они оказали послушание императорскому эдикту. Ригальциус и Гефеле принимают, что такие записки хотя действительно выдавались, но достать их либеллятики могли либо через посторонних лиц, либо даже через некоторых лиц из начальства, что в этих записках заключалось удостоверение, что либеллятики выполнили повеление, взгляд, разделяемый также Тиллемоном. Маран думает, что, хотя либеллятики получали обеспечивающий их вид, но он ничего не говорил об их послушании эдикту, что преступление их, главным образом, заключалось в том, что в судебном протоколе они значились как падшие. Таково же по существу дела мнение Петерса. Наконец, Фелл держится того же мнения, что христиане подсылали язычников, которые под их именем приносили жертвы и получали законные квитанции на имя пославших их христиан. См. Fechtrup, s. 66–67. 151 Ep. 52, ad Aptonian., c. 13–15. См. также Ep. 31, rom. cleri ad Cyprianum. Rettberg, указ. соч. s. 367. 153 Что действительно это последнее обозначалось в записках, ясно из того, что в таком случае (то есть, если бы, эти libelli избавляли христиан только от преследования) либеллятики не совершали бы никакого преступления, потому что в древности (кроме монтанистов) считали дозволительным за деньги сохранять себя от опасности преследования. |
|
|
