| Переворот, произведенный в пользу Алексея, брата Исаака Ангела (1195), имел важные последствия в политике Византии на Балканах. Трудно сказать, была ли непосредственная связь между этим переворотом и тем, который в начале следующего года произошел в Сербии. Известно, что один из сыновей Стефана, по имени Волкан, был владетелем Зеты, которая до времени Стефана занимала главенствующее положение в Сербии и владетельные князья которой носили титул королей. По праву рожденья Волкан был старший из сыновей и ему принадлежало наследство в Сербском княжестве, но на самом деле, когда 25 марта 1196 г. Неманя отказался от престола с целью принять монашеский постриг, наследником его объявлен не Волкан, а младший сын Стефан, женатый на дочери только что вступившего на престол Алексея. Это распоряжение Немани, обусловленное, по всей вероятности, важными государственными соображениями, предоставляло зетскому владетелю титул великого князя с некоторыми привилегиями в его пользу за отказ от наследства на великое жупанство и вместе с тем узаконило на все последующее время отдельность Зеты от Рашки в политическом и церковном отношении. Принимая во внимание, что история Зеты развивалась в ином направлении, чем история континентальной Сербии, т. е. что в первой преобладали западные культурные влияния и латинский церковный обряд, эта область и в конце XII в. рядом новых и не предвиденных Стефаном мотивов приведена была к укреплению на пути своего предыдущего раздельного существования. Для оценки последующей деятельности Волкана имеют значение два обстоятельства: завоевательное движение Венгрии, окончившееся падением Хлума, удела Мирослава, и церковная политика папы Иннокентия III, имевшая столь крупное значение в истории папства. Оказывается, что Волкан был женат на родственнице папы Иннокентия и, следовательно, имел особенные причины вступить в ближайшие сношения с Римом и получить от папы некоторые церковные привилегии для своей страны. Таким путем Волкан приобрел для себя титул короля и для своей Церкви – самостоятельную архиепископию с кафедрой в Бари. В дальнейшем события сербской истории стоят в тесной связи с латинским завоеванием Константинополя. |
| 11 сентября 1185 г. Стефан Агиохристофорит решил по собственной инициативе арестовать Исаака Ангела – представителя знатной византийской семьи, не так давно воевавшего с Андроником I в Никее. Не поставив в известность Андроника I (а для чего это нужно было делать, если и так каждый день знаменовался арестом какого-нибудь аристократа?!), он отправился во дворец к несчастному в сопровождении группы стражников. Когда они вошли во двор, Исаак Ангел сразу понял, что для него все окончено. Решительно прыгнув на коня, он мечом сразил ненавистного всем Стефана Агиохристофорита, пробился через ряды стражников и помчался к храму Святой Софии, выкрикивая по дороге, что убил главного врага. Это известие с быстротой молнии распространилось по Константинополю, и все побеждали к главному храму столицы. Настроения толпы, как известно, переменчивы, тем более что смрадная атмосфера террора надоела всем без исключения. Однако в ту минуту все были уверены, включая Исаака Ангела, что с минуту на минуту невольного мятежника схватят и казнят. Всю ночь тот молил Бога о спасении, и оно пришло, поскольку Андроник I, находясь за городом, не получил вовремя сообщения об этом инциденте, стоившим в конце концов ему жизни. На следующий день, 12 сентября 1185 г., толпа у Святой Софии, где Исаак Ангел нашел убежище, разрослась, и все стали требовать от него, чтобы он принял на себя царскую власть. Ангел искренне отказывался – у него и мыслей об этом не было, но толпа настаивала. Таким способом Исаак II Ангел был провозглашен Византийским императором, и патриарх Василий Каматир, предав Андроника I, надел на голову нового василевса царский венец 780 . Узнав об этом, Андроник I вначале не поверил новостям, а затем стал спешно организовывать оборону своего дворца в Мелудионе, пригороде Константинополя, возле которого уже появились первые нападающие. Пытаясь выиграть время, Андроник I пообещал отречься от власти в пользу своего сына Мануила, но народ уже взломал дворцовые двери и приближался к царским покоям. Оставалось искать спасения на корабле. На триеру срочно погрузили «супругу» Агнессу-Анну, любовницу Андроника I Мараптику, флейтистку Ламию и несколько слуг – вместе с ними тиран надеялся достичь Галича и просить военной помощи. Они доплыли до острова Хеле в Черном море, но затем наступил штиль, и Господь отдал Андроника I в руки преследователей. Его заковали в цепи, провели в столичную тюрьму Анем, что располагалась в дворцовой башне, а через несколько дней представили новому царю. Теперь наступил час расплаты – все смогли удовлетворить свою ненависть к тирану. На улицах Константинополя, по которым вели Андроника I, его били палками, выбив несколько зубов, вырвали бороду, а затем пилой отпилили правую руку, как клятвопреступнику. Успокоение наступило только в тюрьме, куда бросили избитого старика. |
| Однако совершенно неверно было бы изображать Исаака II Ангела полнейшим сибаритом, все мысли которого наполнены только едой. Любовь к пирам составляла всегдашнюю слабость многих Римских императоров; не стал исключением и герой нашего повествования. Но когда того требовали обстоятельства, василевс становился и настоящим воином, поднимая за собой в атаку солдат, и опытным политиком, не упускавшим возможности укрепить императорскую власть – единственное спасение Византийской империи в буре внешних угроз и внутренних брожений. Как правило, по законам повествовательного жанра не принято подводить итоги деятельности царя перед началом его жизнеописания. Но в данном случае сделаем исключение. Хотя императорство досталось Исааку II помимо его желания, при всех слабостях василевса, можно с уверенностью сказать, что это был один из самых успешных и талантливых Римских царей. По крайней мере самый деятельный за последние 20 лет, отделявших начало его правления до трагических событий 1204 г. Ему удалось восстановить управление Римским государством после Андроника I, урегулировать отношения с Востоком, пронести мимо Византии угрозу 3-го Крестового похода, нанести поражение норманнам, от которого они так и не сумели оправиться, – вот неполный перечень деяний Исаака II Ангела. Этим мог гордиться Алексей I и Мануил I Комнины – титаны политики и гении войны. Случались, конечно, и неудачи, и ошибки – о них речь впереди. Но едва ли они могут оттенить подлинные заслуги императора перед Империей и Церковью. Нежданно получив царскую власть, Исаак II Ангел с первых же минут решил показать себя государем милостивым и справедливым. Все, находившиеся в тюрьмах и ссылках, получили освобождение, а имущество, конфискованное Андроником I Комнином, было возвращено прежним владельцам. Кроме того, все изувеченные и пострадавшие в годы правления тирана получили из казны богатое возмещение. Находясь под гнетущим впечатлением от террора своего предшественника, император в первые же дни нового царствования торжественно пообещал византийцам, что отныне и до своего последнего дня никого не предаст смерти или увечью, даже если злоумышленник станет посягать на особу самого василевса 787 . |
| Се же имена воеводамъ ихъ: 1 маркосъ от Рима, въ град Бьрне, идеже бе жилъ поганый злый Дедрикъ. 62 А 2-й кондофъ Офланъдръ. 63 А 3 дужь слепый от Маркова острова Венедикъ. 64 Сего дужа слпилъ Мануилъ цесарь 65 ; мнози бо философи моляхуться чесареви: аще сего дужа отпустиши съдрава, тъ много зла створить твоему царсгву. Царь же не хотя его убити, повел очи ему слпити стькломь, и быста очи ему яко неврежен, нъ не видяше ничегоже. Сь же дужь много браний замышляше на град, и вси его послушаху, и корабли его велиции бяхуть, с нихъ же градъ възяша. Столнья же фряжьска у Цесаряграда от декабря до априля, доколь городъ възяшь. А мсяця маия въ 9 поставища цесаря своего латина кондо Фларенда своими пискупы, и власть собе раздлиша: цесареви град, а маркосу судъ, а дужеви десятина. И тако погыбе царство богохранимаго Костянтиняграда и земля Гречьская въ свад цесаревъ, еюже обладають фрязи. 44 Царствующю Ольксе въ Цесариград, въ царств Исаков... самъ цесаремь ста.– Алексей III вступил на престол в 1195 г., свергнув и ослепив своего брата – Исаака Ангела (1185–1195 гг.). 45 И въвденъ бысть въ корабль, и въсаженъ бысть въ бочку...– Никита Хониат рассказывает иначе: Алексей на лодке был доставлен на итальянский корабль; «он остриг себе в кружок волосы, нарядился в латинскую одежду, смешался с толпою и таким образом укрылся от сыщиков». Версия же о бегстве Алексея в бочке с тройным дном, вероятно, легендарна. 46 ...и приде къ нмьчьскуму цесарю Филипови, къ зяти и къ сстр своей.– Алексей, бежавший в 1202 г. из Константинополя, высадился в Сицилии. Он установил связь с папой Иннокентием III, с императором Священной Римской империи Филиппом Швабским, женатым на его сестре Ирине, и непосредственно с самими крестоносцами, которые в это время уже готовились к походу в Палестину. 47 ...такоже посадяче его на пртол, поидете же къ Иерусалиму...– Крестоносцы, восстановив на престоле Исаака Ангела, должны были продолжать путь в Палестину. Алексей Ангел обещал субсидировать поход и отправить с крестоносцами десятитысячное войско. |
| Для исторической полноты нужно еще указать на некоторые новые литературные факты, свидетельствующие о том, с каким вниманием относятся ученые к вопросам полемики. В 1879 г. появилось сочинение Гейда " История Лавантийской торговли в средние века " [ 2 ], в котором отведено место событиям завоевания Царьграда в 1204 г. Гейд — громадный авторитет; он работал в итальянских и венецианских архивах, и его два тома необходимы и полезны для занимающихся историей Востока. При составлении своей книги Гейд имел под рукой всю полемику о Четвертом походе, и нам поэтому весьма интересно знать его мнение о ней. События Четвертого похода представляются у него в таком виде. Когда крестоносцы прибыли в Венецию, туда явился из Византии царевич Алексей и вступил в переговоры с Филиппом Швабским и убедил его идти войной на узурпатора — Алексея Ангела [ 3 ]. Хотя сам король и не мог помочь ему, но для того чтобы не оставить просьбу царевича неисполненной, он пользуется несчастным положением крестоносцев, вступает с ними в переговоры через Бонифация Монферратского и направляет их на Константинополь. Таким образом направление Четвертого похода, по мнению Гейда, зависело от событий византийских и германских. Далее, говоря в истории Египта о договоре Венеции с султаном, он относит его к 1208 г. В 1879 г. вопрос об изменении направления Четвертого крестового похода имеет такой вид: не может быть речи об измене Венеции, о лукавстве папы — все, о чем может идти речь, заключается в византийских событиях и в отношениях Венеции и Филиппа Швабского к Византии. Не могу не упомянуть, что вопрос о Четвертом походе, при том значении, какое он имеет для истории православного Востока, не остается незатронутым и в нашей литературе. Вопрос о Четвертом походе затронут и в моей книге " Образование Второго Болгарского царства " [ 4 ], и в рецензии проф. В.Г. Васильевского [ 5 ], помещенной в журнале Министерства Народного Просвещения за июнь 1879 г. Хотя в русской литературе ему и не давалось всестороннего развития, но выяснены именно те стороны его, которые и составляют интерес для чисто русской науки. Именно, было указано на два факта, заслуживающие тщательного изучения: 1) на важность отношений, которые завязались между завоевателями Константинополя и новообразовавшимся Болгарским царством, и 2) на частные обстоятельства, как, например, бегство царевича Алексея из Константинополя в Европу, переговоры его с Филиппом Швабским и др. |
| Играм и забавам Его Высочество выделяет свободное время. Летом катание на шлюпке, купание и гребля сменяются более или менее дальними прогулками, собиранием ягод и грибов, зимою катанье с гор, игра в снежки, лепка снеговых баб, устройство украшений из снега – обычные забавы Его Высочества. В неблагоприятную погоду игры проводятся во дворце: Его Императорское Высочество играет «в солдаты» [нрзб.], постройки из кубиков и плашек и др. Бессменными участниками всех игр и забав Наследника Цесаревича бывают состоящие при Нем няня – Мария Ив. Вишнякова и дядька А. Е. Деревенько (Еремеич). Правильная смена учебных занятий и физических упражнений благотворно действуют на царственного] отрока, который развивается и крепнет на утешение и радость своим Августейшим родителям, заботливо охраняющим золотое детство своего единственного сына. Представить Ее Величеству 26 Сентября 1912 г. Спала. Отчет П. В. Петрова о ходе занятий и воспитании Наследника Цесаревича.//ГАРФ. Ф. 611. Оп. 1. Ед. хр. 6. 29-го Сентября 1912 г. Утром Наследник Цес[аревич] ездил кататься в 9 ½ утр[а] на шоссейной дороге до 11 ½ ч. С 11 ч. 30 м. Закон Божий до 12.30. С 2-х ч. дня кататься в маленьк[ом] экипаже к Грибу. Картошку печь, присутствовал Мусью Жильяр. Крепость копали в 4 ч. Вверху коз диких видели. Князь Туманов участвовал. Дневник А. Е. Деревенько.//ГАРФ. Ф. 640. Оп. 1. Ед. хр. 327. Октябрь 2/15. Воскресенье. У Алексея все время с Беловежа болит нога, а сегодня в особенности худо, плачет все время, так жалко маленького ангела. Дневник Великой Княжны Татьяны Николаевны. 1912 г.//ГАРФ. Ф.651. Оп. 1. Ед. хр. 21. Октябрь 4/17. Четверг. Утром был урок. После был молебен перед Свитским домом, т. к. праздник Конвоя. У Алексея нога все еще болит, но он сегодня такой же. Дай Бог, чтобы скорее было лучше. Там же. В начале сентября 1912 года Царская Семья отправилась в Беловежскую Пущу, где она пробыла две недели, потом в Спалу, в Польшу, для более продолжительного пребывания. Туда я приехал в конце сентября.[…] Немного спустя после моего приезда Императрица изъявила мне желание, чтобы я начал занятия с Алексеем Николаевичем. Я дал ему первый урок 2 октября в присутствии его матери. Ребенок, которому было в то время восемь с половиной лет, не знал ни слова по-французски, и я наткнулся вначале на серьезные трудности. |
| Вопрос о провинциальном (фемном) управлении при Комнинах не разработан. Известно, что в XI веке число фем доходило до 38. 359 В связи с некоторым изменением территории империи в XI и XII веках, в смысле ее уменьшения, границы провинций и их число не могли остаться прежними. Материал для суждения по данному вопросу может быть почерпнут из новеллы Алексея III Ангела от ноября 1198 г., 360 где говорится о торговых привилегиях, дарованных императором Венеции и где перечисляются “поименно все области, находящиеся под властью Романии, в которых (венецианцы) должны торговать.” 361 Список, имеющийся в этой новелле и являющийся еще недостаточно изученным источником, дает приблизительное представление об изменениях, которые произошли в провинциальном устройстве империи в XII веке. Большая часть прежних фем управлялась военными должностными лицами, или стратигами. Позднее, особенно после битвы при Манцикерте в 1071 г., и затем в течение XII века, по мере возрастания турецкой опасности в Малой Азии и отделения Болгарии в 1186 г., территория империи значительно уменьшилась. Ввиду уменьшения территории, весьма важный и почетный титул стратига, присваиваемый главному должностному лицу фемы, к концу XI века вышел из употребления. При Комнинах титул “стратиг” исчез полностью, так как стал соответствовать гораздо меньшему, чем раньше, размеру провинций. Постепенно он был заменен “дуксом” – титулом, который носили в IX веке и ранее наместники некоторых небольших провинций. 362 В торговой ситуации империи при Комнинах и Ангелах произошло весьма важное изменение: в результате Крестовых походов Запад и Восток начали устанавливать прямые торговые связи между собой и Византия потеряла роль коммерческого агента между ними. 363 Это был тяжелый удар по экономическому могуществу империи. С другой стороны, и в столице, и в некоторых других городах Венеция уже обеспечила себе с начала царствования Алексея Комнина господствующее положение. При том же императоре пизанцы получили весьма важные торговые привилегии в Константинополе. Они получили место для причала (scala) и специальный квартал с лавками и частными домами. Специальные места были зарезервированы для пизанцев во время богослужений в Св. Софии и на ипподроме на время общественных спектаклей. 364 К концу правления Иоанна Комнина генуэзцы начали первые переговоры с Византией и совершенно очевидно, что основным пунктом этих переговоров были торговые дела. Политика Мануила была тесно связана с торговыми интересами Венеции, Пизы и Генуи, которые, уменьшая экономическое могущество империи, находились в постоянной торговой конкуренции между собой. В 1169 году Генуя получила исключительно выгодные торговые привилегии по всей империи, за исключением двух мест на северных берегах Черного и Азовского морей. 365 |
| Дал мне наставление; что Наследнице следует рассказать о Миссии, не дожидаясь вопросов, так как она стесняется говорить по-русски, хотя понимает все хорошо; советовал говорить по-английски, но я стеснился, ибо и сам плохо говорю. Видно, что и поесть ему некогда, — отвернулся в другую комнату и вернулся жующий что-то; «Я — как белка в колесе», — говорит. Звал к себе по четвергам. В шесть часов отправился смотреть живые картины у отца Федора Николаевича Быстрова. Показывали «Фортуну и нищего», «Демьянову уху» (из Крылова), «Саула и Самуила», «Купидона», «Ангела-Хранителя», «Девушку у колодца» (при бенгальском огне); распорядительницею и сочинительницею была Анна Петровна Парвова, сестра Ольги Петровны Быстровой и жена Алексея Ивановича Парвова. Не понравилось. В Японии у нас семинаристы, пожалуй, лучше устроят. На будущий год сделаем. Потом были танцы; распорядителем — Петя, сын Алексея Ивановича Парвова; множество французских кадрилей; больше всего понравилась русская, протанцованная несколько раз маленькими гимназистами под музыку гимназиста же. Обещался всей этой «молодой России» прислать по вееру из Японии. Были еще дядя и два двоюродных брата Федора Николаевича; первый — старец, и у него сын — большой, гимназист и музыкант; у вторых дети — мелюзга, гимназисты-танцоры, и один — музыкант; самая занимательная была эта последнего наслоения молодежь. Был еще Разумовский — Протоиерей Смольного монастыря, тесть Федора Николаевича. Начались фанты у молодежи, а мы поужинали и стали расходиться; был еще В. Гер. Певцов — в карты играл со старухами. При прощанье, привыкши в Петербурге целоваться со священниками, поцеловал, забывшись и под болтовню с провожавшим Федором Николаевичем, и жену его, Ольгу Петровну, что пресмешно вышло. Вернулся во втором часу. 7 января 1880. Понедельник. Двенадцать часов ночи Ровно в два часа был в Аничкином дворце. По докладе Цесаревна приняла в гостиной среди зелени; между прочим, у меня над головой стоял горшок со светло-красной азалией, со- нершенно такой, как у нас в Японии; вдали виделась другая та-кая же азалия. |
| Для исторической полноты нужно еще указать на некоторые новые литературные факты, свидетельствующие о том, с каким вниманием относятся ученые к вопросам полемики. В 1879 г. появилось сочинение Гейда «История левантийской торговли в средние века», в котором отведено место событиям завоевания Царьграда в 1204 г. Гейд – громадный авторитет; он работал в итальянских и венецианских архивах, и его два тома необходимы и полезны для занимающихся историей Востока. При составлении своей книги Гейд имел под руками всю полемику о четвертом походе, и нам поэтому весьма интересно знать его мнение о ней. События четвертого похода представляются у него в таком виде. Когда крестоносцы прибыли в Венецию, туда является из Византии царевич Алексей и вступает в переговоры с Филиппом Швабским и убеждает его идти войной на узурпатора – Алексея Ангела. Хотя сам король и не мог помочь ему, но для того, чтобы не оставить просьбу царевича неисполненной, он пользуется несчастным положением крестоносцев, вступает с ними в переговоры через Бонифация Монферратского и направляет их на Константинополь. Таким образом, направление четвертого похода, по мнению Гейда, зависело от событий византийских и германских. Далее, говоря в истории Египта о договоре Венеции с султаном, он относит его к 1208 г. В 1879 г. вопрос об изменении направления четвертого крестового похода имеет такой вид: не может быть речи об измене Венеции, о лукавстве папы; все, о чем может идти речь, заключается в византийских событиях и в отношениях Венеции и Филиппа Швабского к Византии. Не могу не упомянуть, что вопрос о четвертом походе при том значении, какое он имеет для истории православного Востока, не остается не затронутым и в нашей литературе. Вопрос о четвертом походе затронут и в моей книге «Образование 2-го Болгарского царства», и в рецензии проф. В.Г. Васильевского , помещенной в журнале Министерства Народного Просвещения за июнь 1879 г. Хотя в русской литературе ему и не давалось всестороннего развития, но выяснены именно те стороны его, которые и составляют интерес для чисто русской науки. Именно, было указано на два факта, заслуживающих тщательного изучения: 1) на важность отношений, которые завязались между завоевателями Константинополя и новообразовавшимся Болгарским царством, и 2) на частные обстоятельства, как, напр., бегство царевича Алексея из Константинополя в Европу, переговоры его с Филиппом Швабским и др. |
| Описанный византийской принцессой эпизод не был единичным. Он лишь свидетельствует о новой религиозной тактике. Если до этого греки искали возможность гарантированной защиты через святыни и посредством святых, то сейчас акцент переносится на таинственное знание «правильного пути». Византийский витязь как бы стоит теперь на перепутье и пытается угадать, на какой дороге его ждет победа. Логика этого феномена напоминает игру в наперстки. Шарик уже под стаканом, нужно просто выбрать… Гадания и вера в судьбу – очень близкие вещи и одинаково чужды христианству. Если верить в гадания, то придется признать наличие судьбы. А где есть судьба, там обязательно появятся те, кто за небольшое вознаграждение готов ее приоткрыть. И вот уже знаменитая «Тактика» императора Льва VI Философа (866-912) предписывает содержать при армии… астролога (!). В 1187 году византийский полководец Константин Стефат, преследуя Алексея Брана, флотоводца, восставшего против императора Исаака II Ангела (1156-1204), направляется к известному в то время астрологу «для консультации». Тот «предсказывает», что Бран одержит блистательную победу и даже войдет в Константинополь. Можно себе только представить настроение Стефата после такой новости. Но на сей раз пророчество астролога лишь напугало византийцев. Армия Алексея Брана была разбита, а сам он казнен. Однако и сам Константин Стефат, жадный до откровений, сложил голову в этом бою. Византийский хронист Никита Хониат не скрывает иронии, описывая эту историю. Предсказания астролога сбылись с точностью наоборот . Остается лишь удивляться, как византийцы не догадались изобрести новый способ гадания, так сказать «методом от обратного». Языческая по своей сути практика обращения к «Divinae Sortes» (божественные прорицания – лат.) имела различные формы в истории Византии. Конец этим экспериментам и сомнительным ритуалам был положен лишь в XV веке правилами Номоканона. Однако в отношении суеверий и новых духовных экспериментов у византийцев на месте отрубленной головы вырастали две новые. |
|
|
