| Алексею Комнину вновь потребовались средства, и в 1084 г. Собор, созванный во Влахернском дворце, принял решение о дополнительной реквизиции церковного имущества. Укрепив за счет этих средств армию, император имел все основания считать кампанию будущего года успешной для себя. Однако военные действия даже не начались, поскольку зимой на Корфу открылась эпидемия тифа, погубившая множество норманнских солдат и самого Гвискара, который скончался 17 июля 1085 г. 206 Рожер Борса, которого войско объявило наследником отца, не осмелился приказать норманнам продолжить наступление. Они погрузились на суда, оставив на острове оружие и снаряжение, и срочно отплыли. Ввиду отсутствия сил, необходимых для обороны завоеванных земель, автоматически северные завоеватели утратили Македонию, Эпир, Фессалию и город Диррахий. Византия была спасена. Как рассказывают, злоключения Гвискара на этом не закончились. Уже в дороге судно, на котором находился гроб с телом грозного герцога, попало в шторм и лишь титаническими усилиями матросов удалось спасти его для погребения в Апулии. Демонстрируя верностью своему слову и обычную человеческую благодарность, император щедро наградил Венецию. Хрисовулом от мая 1082 г. он предоставил венецианским купцам серьезные торговые привилегии, освободил от любых торговых пошлин, разрешил иметь собственные якорные стоянки и склады в бухте Золотой Рог, а также обязался ежегодно субсидировать из бюджета Римской империи венецианские храмы в Константинополе 207 . В 1083 г. василевс повторил эти привилегии. Конечно, такие преференции больно ударили по византийской торговле, и, получив громадные территории для торговли, венецианцы открыли для себя ворота на Восток. С этого момента и следует отсчитывать эру мировой венецианской торговли. Но в тот момент у Комнина просто не было выбора, и за союзническую верность пришлось платить сполна. Позднее, в 1111 г., чтобы ослабить монополию венецианцев и нейтрализовать мощного союзника своих врагов норманнов, император предоставил аналогичные привилегии пизанцам. Но, безусловно, и эта вынужденная мера негативно сказалась на имперской торговле 208 . Глава 2. Надежды почти не осталось. Страшный 1091 г. |
| 13) Таинство не должно быть приносимо к больным без ладона и восковых свеч, но с великим благоговением. Народ не имеет права поставить старостой кого хочет, но лишь с одобрения епископа. 14) Пусть епископы и хорепископы особенно стараются страхом возвратить к долгу распутных женщин и прелюбодеев, колдунов и всяких преступников, достойных геенны. Пусть по отношению к непослушным они употребляют наказания телесные и духовные и денежные штрафы. Те в особенности, которые становятся между мужем и женой; которые имеют бесстыдных женщин; оставляют свою законную супругу, чтобы бежать за женщиной худой жизни; которые по ненависти покидают свою супругу несовершившую прелюбодеяния, – эти бессовестные люди должны без сострадания быть подвергнуты штрафу. Если дело идет о человеке высокопоставленном, который с наглостью говорит о правилах церкви, царь должен предостерегать виновного от этого публичного преступления, князья должны делать ему выговор; если он не слушает их, его должно отлучить. Бесстыдная женщина, которая прельщает мужчину, холостого или женатого, должна быть предоетерегаема священником. 15) Все посты, особенно пост четыредесятницы, пятницы и среды, дней страданий Спасителя, должны соблюдаться по канонам, без рыбы, масла и вина, за исключением случаев болезни. Нарушения должны быть наказываемы денежными штрафами, раздаваемыми бедным, и должны заглаживаться пред Богом постами. Главным образом и прежде всего я обратил внимание царя Гетума, его отца Константина и князей (в этом случае они оказали содействие церкви) и вообще провозглашал отлучения – на соблазнительные слова, которые изрыгаются повсюду и у малых, и у больших, в дворцах вельмож, в городах, селах и деревнях; на нечестивых богохульников, возбуждающих гнев неба; на нечестивцев, недостойных прощения, которые оскорбляют веру, Творца, крещение, ангела, священника, рот, лице, кладбище, и на другие подобные преступления, недавно появившиеся на свет. Пусть вырвут у виновных язык или лучше проткнут его, продернут шнурок и водят их так в посмеяние в течение дня, а потом пусть они уплатят денежный штраф по своему состоянию, который должен быть роздан бедным. |
| «Мы признаем тело (Христа) той же самой сущности, какой наше, ибо оно было из вещества Адама и плотное, не призрачно являющееся под видом только тела, как явилось Аврааму, и притом не только до воскресения, но и после воскресения, как и Сам сказал: «прикоснитесь ко Мне и рассмотрите, что это Я Сам, ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня», хотя по божественной силе, когда хотел, делал тело легким, как тогда, когда ходил по морю и когда исходил из запечатанного гроба и когда входил к ученикам чрез запертые двери. Ибо не Он служил законам природы, как мы, но законы природы служили Ему, как Творцу. Это затем можно понять и из девственного рождения и других замечательнейших чудес. Если тело не было плотно, то кого на кресте пригвоздили гвоздями? и если не был повинен страсти (каким образом страдал? и если не был смертен телом), каким образом, преклонив главу, положил душу? Но он добровольно потерпел все и с властию, а не против воли и не по слабости, так как Сам говорит: «Власть имею положить душу и власть имею принять ее». Но если кто по причине добровольных страстей, голода и жажды, и плача, и пролития на кресте крови, которою мы оживотворены, тело Его называет тленным, то и мы это признаем. Если же кто называет Его тленным по причине недобровольных и предосудительных страстей, т. е. по причине порочных выделений пищи и питья, то с этим мы не соглашаемся; ибо тление есть следствие греха, а кто не совершил греха, над тем не имеет власти разрушение. Опять свидетельством писания подтверждается, что Он претерпевал страсти не против воли, но добровольно; а эти тленные страсти не добровольно, но против воли и наспльно производятся в нашей природе; кто же говорит это, показывает, что не страсти служили Ему, а Он страстям. Если же против воли Он угождал этого рода тленным страстям, то ясно, что Он был подвержен и греху, который есть отец тления, чего да не будет, чтобы принимали и говорили правильно верующие. Но если кто скажет, что это было для подтверждения человечности, то очевидных и непредосудительных страстей, которые написаны, достаточно для разумения, что Он был истинный человек, а кто исповедует Его истинным Богом, не нуждается в неписанном и худшем» 206 . |
| Указывая на то, что Христос – Бог и человек есть одно и то же божеское Лице, Нерсес считал основательным употребляемое армянами выражение «единое естество», так как это выражение указывает только на непостижимое и нераздельное соединение двух природ в лице Иисуса Христа. «Единою мы называем природу во Христе не по причине смешения, как Евтихий, и не вследствие умаления, как Аполлинарий, но следуя Кириллу Александрийскому , что говорит он в книге схолий против Нестория: «Одна природа Слова воплотившегося, как и отцы сказали». Отцами же он называет Афанасия и тех, которые ему предшествовали. И мы на основании предания святых утверждаем это не так, что признаем, согласно мнению еретиков, единую природу чрез введение в воплощение Христа смешения или превращения или изменения, но вместо единого лица (ипостаси), которое признаете вы во Христе, что справедливо и признается нами. И наше выражение «единое естество» – одно и то же, а совсем не ради еретичества, и это ясно из того, что, когда различно говорим об одной и той же вещи, не на одном (естестве) только успокаиваемся, но показываем свойства двух, как показывает сказанное выше относительно страдания и смерти Его на основании св. Афанасия, который говорит: «Слово, так как было Бог, не было по природе подвержено страданию, но соединенное нераздельно с подверженным страданию телом (делалось подверженным страданию)». – Ибо одна природа не по другой причине говорится нами, как по причине нераздельного и неизреченного соединения Слова и тела; но мы не отказываемся говорить и две природы, когда не обозначаем разделения согласно Несторию, но для того, чтобы показать, что смешение не имело места вопреки мнению еретиков Евтихия и Аполлинария. Но как душа и тело человека суть различные природы, поскольку одна небесная, а другая земная, одна видимая, а другая невидимая, одна временная, а другая бессмертная, однако после соединения говорится одна природа – человек, а не две, и если называем одной природой, не разумеется смешение в человеке, как если бы мы считали его только душой или только телом: так и Христос, хотя и говорится одна природа, не ради смешения говорится, но по причине неизреченного соединения взаимно двух природ Ибо если бы не на этом основании, то нужно было бы разуметь не только две, но даже три природы Христа (во Христе): две человеческие: душу и тело, и одну божественную. Но после соединения уничтожена двойственность разделений согласно словам святых учителей. Итак, если одна природа считается по причине неразрешимого и нераздельного соединения, а не по причине смешения, и две природы, потому что они не смешаны и неизменны, а не по причине разделения, то то и другое в границах православия» 204 . |
| Ф. И. придавал огромное значение этим материалам, считая, что они занимают первое место после новелл X в., направленных на борьбу против крупного феодального землевладения. Особое значение Ф. И. приписывал докладной записке Михаила Акомината императору Алексею Комнину от 1198 г. Из этой записки Ф. И. взял один из эпиграфов ко всей своей работе, показывавший её основное направление: „Гибель же славянских общин равняется гибели всего Афинского округа». Центр тяжести этого раздела исследования Ф. И. видит в толковании термина „друнга». Анализируя письма и другие материалы Михаила Акомината, Ф. И. пришёл к выводу, что около Афин жили славянские друнги. Ф. И. указал, что термин „друнга», применённый к многочисленным фактам истории Византии и южных славян, должен принести громадную услугу исторической науке. Оперируя этими фактами, Ф. И. считал твёрдо установленным, что социальное движение конца XII в. с полным правом может быть названо славянским движением 90 . Изучая письма Михаила Акомината, Ф. И. обнаружил, что короткое правление Андроника Комнина (11831185) отмечено новым, до того невиданным в Византии движением среди византийского крестьянства, когда крестьяне посылали ходоков в столицу, ставя в своих наказах вопросы размежевания земель, реформы податной системы и т. д. В исследовании Ф. И. устанавливается, что и в конце XII в. земледельческое население Византии делилось на два класса: свободных крестьян (эпики) и крестьян зависимых (парики). Как уже отмечалось выше, исследование Ф. И. показало, что славянская община и свободное крестьянское землевладение не только продолжали существовать в XII, XIII и XIV вв. 91 , но пережили и самую Византийскую империю. Это положение, само собой разумеется, имело большое значение для византиноведения, так как меняло установившиеся взгляды на историю Византии, а вместе с ней и южных славян. Развитию нового взгляда Ф. И. посвятил в своём исследовании специальную главу под названием „Славянская община в восточных и западных провинциях империи». |
| Тяжелые внешние обстоятельства и почти полное, несмотря на принимаемые меры, финансовое разорение страны заставляли правительство с крайней суровостью собирать налоги; а так как многие крупные земельные владения, как светские, так и церковные, были освобождены от платежа налогов, то вся тяжесть обложения падала на простой народ, совершенно изнемогавший под непосильным бременем фискальных взысканий. Сборщики податей были, по выражению писателя XI и начала XII века, болгарского архиепископа Феофилакта, “скорее разбойники, чем сборщики, презирающие как божеские законы, так и императорские веления,” свирепствовали среди населения. 335 Благоразумное правление Иоанна (или Калояна) Комнина несколько поправило государственные финансы, несмотря на почти не прекращавшиеся войны. Но следующее правление Мануила снова поставило страну на край финансового банкротства. Нельзя упускать из виду, что в то время количество населения в империи, а следовательно и платежные силы страны, уменьшились. Некоторые области Малой Азии были покинуты ввиду мусульманских нашествий; часть населения была уведена в плен, другая часть спасалась бегством в прибрежные города; оставленные территории не могли, конечно, платить налогов. Аналогичное явление можно заметить и на Балканском полуострове благодаря нападениям венгров, сербов и задунайских народностей. Между тем расходы росли. Помимо трат на военные предприятия Мануил расточал громадные суммы множеству иностранцев, прибывших в Византию ввиду уже известной нам его латинофильской политики, требовал денег на постройки, на поддержание безумной роскоши при дворе и на содержание своих фавориток и фаворитов. Историк Никита Хониат рисует нам яркую картину всеобщего недовольства финансовой политикой Мануила. 336 Греки островов Ионического моря, не будучи в состоянии выносить тяжести налогов, перешли на сторону норманнов. Подобно Алексею Комнину, Мануил улучшал свои финансы путем конфискаций светских и церковных имений и восстановил, как известно, знаменитую новеллу Никифора Фоки 964 года о церковном и монастырском землевладении. Развитие торговых отношений с западными государствами, особенно с итальянскими городами, должно было, казалось, дать империи новый источник доходов в виде таможенных пошлин, хотя Венеция, самая торговая итальянская республика, по-видимому, была освобождена от всяких пошлин. Но, с другой стороны, установившиеся в эпоху Крестовых походов прямые торговые сношения итальянских городов с мусульманским Востоком, идя помимо Византии, лишали последнюю крупных выгод, которые она имела раньше, благодаря своему положению посредницы в торговле между Западом и Востоком. |
| Но зато вопрос о южно-итальянских владениях Византии был при нем решен окончательно. Роберт основал итальянское государство норманнов, так как ему первому удалось соединить в одно целое различные графства, основанные его соплеменниками, и образовать Апулийское герцогство, пережившее при нем свой блестящий период. Наступивший после смерти Роберта упадок герцогства продолжался около пятидесяти лет, когда основание Сицилийского королевства открыло новую эру в истории итальянских норманнов. Однако, Роберт Гуискар, по словам Шаландона, «открыл для честолюбия своих потомков новую дорогу: с тех пор итальянские норманны будут обращать свои взоры к востоку: за счет греческой империи Боемунд, двенадцать лет спустя, задумает создать для себя княжество.» Венеция, оказавшая помощь флотом Алексею Комнину, получила от императора громадные торговые привилегии, которые создали для республики св. Марка совершенно исключительное положение. Помимо великолепных подарков венецианским церквям и почетных титулов с определенным содержанием дожу и венецианскому патриарху с их преемниками, императорская грамота Алексея, или хрисовул, как назывались в Византии грамоты с золотой императорской печатью, предоставлял венецианским купцам право купли и продажи на всем протяжении империи и освобождал их от всяких таможенных, портовых и других, связанных с торговлей, сборов; византийские чиновники не могли осматривать их товары. В самой столице венецианцы получили целый квартал с многочисленными лавками и амбарами и три морских пристани, которые назывались на Востоке скалами (maritimas tres scalas), где венецианские суда могли свободно грузиться и разгружаться. Хрисовул Алексея дает любопытный список наиболее важных в торговом отношении византийских пунктов, приморских и внутренних, открытых для Венеции, в северной Сирии, Малой Азии, на Балканском полуострове и Греции, на островах, кончая Константинополем, который в документе назван Мегалополис, т.е. Великий Город. В свою очередь венецианцы пообещали быть верными подданными империи. |
| Евфорвин поговорил с защитниками города, передал им сообщение императора и вселил в них мужество. Расспросив их о положении крепости, Евфорвин выяснил, что дела их находятся в наилучшем состоянии, что они имеют все необходимое и ни во что не ставят машины Боэмунда. После этого Евфорвин прибыл к Боэмунду, разбившему лагерь в том месте, о котором он говорил раньше, и вместе с Боэмундом отправился к императору. Остальные послы, согласно данному ранее обещанию, остались с Гвидо. Мануила Модина, самого верного и преданного из своих слуг, Евфорвин отправил вперед к Алексею Комнину с сообщением о приближении Боэмунда. Когда Боэмунд подходил к императорской палатке, ему, как и обещали послы, устроили встречу. Император протянул руку вошедшему в палатку Боэмунду, взял его за руку, обратился к нему с подобающим царям приветствием и посадил вблизи императорского трона. О Боэмунде можно сказать в двух словах: не было подобного Боэмунду варвара или эллина во всей ромейской земле – вид его вызывал восхищение, а слухи о нем – ужас. Но опишу детально внешность варвара. Он был такого большого роста, что почти на локоть возвышался над самыми высокими людьми, живот у него был подтянут, бока и плечи широкие, грудь обширная, руки сильные. Его тело не было тощим, но и не имело лишней плоти, а обладало совершенными пропорциями и, можно сказать, было изваяно по канону Поликлета. У него были могучие руки, твердая походка, крепкие шея и спина. Внимательному наблюдателю он мог показаться немного сутулым, но эта сутулость происходила вовсе не от слабости спинных позвонков, а, по-видимому, тело его имело такое строение от рождения. По всему телу кожа его была молочно-белой, но на лице белизна окрашивалась румянцем. Волосы у него были светлые и не ниспадали, как у других варваров, на спину – его голова не поросла буйно волосами 1351, а была острижена до ушей. Была его борода рыжей или другого цвета, я сказать не могу, ибо бритва прошлась по подбородку Боэмунда лучше любой извести 1352. Все-таки, кажется, она была рыжей. Его голубые глаза выражали волю и достоинство. Нос и ноздри Боэмунда свободно выдыхали воздух: его ноздри соответствовали объему груди, а широкая грудь – ноздрям 1353. Через нос природа дала выход его дыханию, с клокотанием вырывавшемуся из сердца. В этом муже было что-то приятное, но оно перебивалось общим впечатлением чего-то страшного. Весь облик Боэмунда был суров и звероподобен – таким он казался благодаря своей величине и взору, и, думается мне, его смех был для других рычанием зверя. Таковы были душа и тело Боэмунда: гнев и любовь поднимались в его сердце, и обе страсти влекли его к битве. У него был изворотливый и коварный ум, прибегающий ко всевозможным уловкам Речь Боэмунда была точной, а ответы он давал совершенно неоспоримые 1354. Обладая такими качествами, этот человек лишь одному императору уступал по своей судьбе, красноречию и другим дарам природы. |
| И. О. избрал местом дальнейшего проживания небольшой мон-рь Оксия. Известно о споре И. О. в 1108 г. с монахами Оксии о порядке управления обителью; этот конфликт разбирался в К-поле патриархом Николаем III Грамматиком (RegPatr, N 986). Последнее по времени упоминание об И. О. относится к 1112 г., когда он составил антилат. трактат об опресноках, имевший важное значение для дискуссии визант. богословов об обрядовых расхождениях с Римско-католической Церковью. Сочинения Предположительно самой ранней работой И. О. (между 1085 и 1092) был трактат «О монашеской дисциплине и о том, что монастыри не должны передаваться мирянам» (PG. 132. Col. 1117-1149; Gautier. 1975). Основная тема трактата - харистикариат (см. харистикий ), традиция, согласно которой визант. аристократы могли владеть мон-рями, основанными или купленными ими, или переданными им во владение, как своей феодальной собственностью. И. О. считал, что подобные явления, широко распространенные в то время в Византии, ведут к деградации института монашества. Известны также письмо И. О. К-польскому Собору 1089 г. о канонических вопросах взаимоотношений с католиками ( Gautier. 1964. P. 140-145), 2 его послания имп. Алексею Комнину ( Idem. 1970), трактаты о Евхаристии (не издан; Grumel. 1933. P. 286-287), о постах (ок. 90-х гг. XI в.; Pitra. Analecta Sacra. Vol. 4. P. 481-487), об опресноках ( Leib. 1924), флорилегий по вопросам аскетики (не издан; Darrouz è s. 1954), акт об отречении от престола. Текст полемического трактата против монофелитов не сохранился и известен только ответ на него митр. Тумы аль-Кафртаби. Соч.: De disciplina monastica et de monasmeriis laicis non tradendis//PG. 132. Col. 1117-1149; Leib B. Deux inédits byzantins sur les azymes au début du XIIe siècle//OrChr. 1924. T. 2. P. 209-211, 240-263; Gautier P. Jean V l " Oxite, patriarche d " Antioche: Notice biogr.//RÉB. 1964. T. 22. P. 128-157; idem. Diatribes de Jean l " Oxite contre Alexis Ier Comnène//Ibid. 1970. T. 28. P. 5-55; idem. Requisitoire du patriarche Jean d " Antioche contre le charisticariat//Ibid. 1975. T. 33. P. 77-131. |
| В конце хроники Зонара говорит, что он находит бесполезным и несвоевременным повествовать о дальнейших событиях (δοναι γρ γραφ κα τ λεποντα ο μοι λυσιτελς οδ’ εκαιρον κκριται); значит он мог бы, если бы захотел или находил удобным, вести свой рассказ и дальше 177 . В некоторых местах хроники Зонара, действительно, выступает за крайний предел своего труда и упоминает мимоходом о лицах и событиях после 1118 года 178 . 2) Как хроника, так и все другия сочинения Зонары написаны им в монашестве 179 ; в монашество же он поступил никак не при Алексее Комнине: некролог этого императора он писал по личным воспоминаниям, следовательно, находился тогда еще при дворе; не мог бы он описывать и современных Алексею Комнину придворных событий, если бы удалился уже тогда на уединенный остров. Едва ли принял Зонара монашество и вскоре после смерти Алексея Комнина, так как знал события из времен следующего императора. Может даже быть, что Зонара не был монахом и в 115бгоду: по крайней мере, на соборе этого года в числе присутствовавших придворных чинов упоминается μεγαλεπιφανστατος πρωτοασηκρτις Νικλαος Ζωναρς, а это, может быть, и есть историк и канонист Зонара, под своим мирским именем. 3) Хроника не была одним из последних предсмертных трудов Зонары; наоборот, это был первый литературный труд знаменитого канониста, после его пострижения в монашество; указания на то мы находим в предисловии к самой хронике, где автор говорит о потере жены и детей, как о причине своего отшельничества, о том, что до сих пор он находился в бездействии и не чувствовал в себе силы, по просьбе друзей, взяться за перо и книги. Это показывает в писателе еще недавнего монаха, который в первый раз принимается за литературную работу. Если же считать доказанным, что хроника была первым литературным трудом Зонары, то необходимо предположить, что после написания ее он прожил еще довольно долго, потому что оставил кроме нее несколько других обширных сочинений (напр. лексикон, толкования на Синтагму церковных правил и др.) 180 |
|
|
