| Конь Вриенния был утомлен и не мог ни бежать, ни преследовать, ибо до полусмерти был загнан непрерывным бегом. Сдержав коня, Вриенний, как некий отважный атлет, остановился, готовый к рукопашной схватке, и вызвал на бой двух доблестных турок. Один из них бьет копьем, но не успевает еще нанести сильный удар, как получает значительно более сильный удар от руки Вриенния. Вриенний отрубил мечом турку руку, которая вместе с копьем скатилась на землю. Но второй турок 87, соскочив со своего коня, как леопард бросился к лошади Вриенния, пристроился у крупа и, крепко ухватившись за него, старался забраться на спину лошади. Вриенний вертелся, как зверь, стремясь пронзить мечом турка. У него, однако, ничего не выходило, потому что турок все время извивался за его спиной и избегал ударов. Когда же рука устала разить пустоту, утомился и сам атлет, он отдал себя в руки врагов. Схватив его и, можно сказать, завоевав этим величайшую славу, они доставляют его Алексею Комнину, который, находясь недалеко от места пленения Вриенния, строил фаланги своих воинов и варваров и побуждал их к битве. Сначала они сообщили о пленении Вриенния через вестников, затем привели к стратигу его самого, являвшего собой поистине страшное зрелище как в битве, так и в плену. Получив таким образом в свои руки Вриенния, Алексей отправляет его к императору Вотаниату. Алексей не коснулся глаз пленника. Не таков был Комнин, чтобы преследовать своих противников, после того как они попали в плен: он считал, что само их пленение на войне вполне достаточное наказание. Поэтому он относился к пленным с человеколюбием, дружелюбием и уважением. Эти же чувства он выказал и Вриеннию. После пленения Вриенния Алексей проехал вместе с ним значительное расстояние, а когда они прибыли в место, называвшееся... 88, Алексей, желая добрыми надеждами вывести пленника из отчаяния, сказал: «Давай сойдем с коней, посидим и немного отдохнем». Вриенний же, исполненный страха за свою жизнь, был похож на безумного и не нуждался ни в каком отдыхе. Каким же иначе мог быть человек, потерявший всякую надежду на жизнь? Тем не менее он сразу же подчинился желанию стратига. Так раб, особенно если он пленен на войне, быстро подчиняется любому приказанию. |
| (Frut./Ekk. Р. 104) 3. В лето Господне 1099-е. (...) [Стоявшее близ Константинополя войско крестоносцев пополнилось новыми подкреплениями и выступило в сторону Никеи, взяв которую, передало ее, согласно договору, византийскому императору 758 .] Оттуда, продвигаясь по державе Константина (regnum Constantini) 759 , земле чрезвычайно обильной, они достигают Русского моря (mare Rusciae) 760 . Как явствует из письма, доставленного графом Робертом (Rpertus) 761 , Христос вел свое войско [по местам] с таким изобилием пропитания, что баран стоил монету (nummus), а бык – сикль (siclum) 762 . [Перипетии осады крестоносцами Антиохии 763 .] (Frut./Ekk. Р 150) 753 Буквальное заимствование из «Хроники» Сигеберта из Жамблу 25/1). Это сообщение было включено в «Хронику» Эккехардом при работе над редакцией III в 1113 г. 755 Сообщение происходит из текста Фрутольфа. Имя знаменитого маркграфа Саксонской северной марки из рода Штаденов Удона II названо по недоразумению вместо имени его значительно менее известного сына – Генриха I Высокого (или Длинного). Эккехард, редактируя текст Фрутольфа, исправил эту ошибку. Правильные сведения находим и у «Саксонского анналиста», детально знавшего родословие Штаденов-Удонов (см. 45/20 и соответствующий комментарий). 756 Киевского князя Всеволода Ярославича. Речь идет о втором браке его дочери Евпраксии, в Германии получившей династическое имя Адельхайды. О вероятных политических целях этого союза см: ДР. С. 373–378 [IV, 5.3]; Назаренко 2008. С. 15–67; о Евпраксии-Адельхайде в целом: Russ 2006. S. 481–518 (здесь прочая литература). 758 Алексею I Комнину, к началу правления которого (1081 г.) Византийская империя утратила всю Малую Азию, так что даже находившаяся на берегу Мраморного моря Никея была в руках сельджуков. Речь идет о событиях Первого крестового похода и взятии Никеи, которое имело место в июне 1097 г. Таким образом, весьма пространная статья 1099 г. в «Хронике» Эккехарда носит синоптический характер. 759 Вероятнее всего, так названы земли, исторически принадлежавшие Византийской империи, создателем которой автор считает римского императора Константина Великого – как основателя Константинополя, византийской столицы. В связи с затруднениями при истолковании топонима «Русское море» (см. следующее примеч.) высказывалось также предположение, что Константин в данном случае – это армянский правитель Киликийской Армении. |
| Политическая ситуация в Сирии характеризовалась противостоянием сельджукских правителей Дамаска и Алеппо (Халеба), что привело к фактической изоляции эмира Антиохии Яги-Сиана во время осады. Слабые попытки сир. правителей оказать ему помощь были отражены крестоносцами. 31 дек. 1097 г. выдвинувшиеся к Антиохии войска дамасского эмира Дукака были разбиты отрядами Боэмунда Тарентского и Роберта Фландрского, совершавшими вылазку за провиантом. 9 февр. 1098 г. объединенная армия под командованием Боэмунда отбила атаку на лагерь крестоносцев, предпринятую Ридваном, эмиром Алеппо, и надолго пресекла попытки правителей окрестных территорий оказать поддержку Антиохии. Ситуация кардинально изменилась в мае 1098 г., когда на помощь Яги-Сиану выдвинулась большая армия сельджуков под командованием атабека Мосула Кербоги. Крестоносцам пришлось форсировать осаду. В ночь на 3 июня в результате измены контролировавшего зап. ворота города армянина Фируза Антиохия пала. Уже на следующий день ее осадили войска Кербоги, однако обретение провансальцем Петром Варфоломеем реликвии, к-рую, несмотря на скептическое отношение еп. Адемара, сочли копьем святым , воодушевило крестоносцев. Реликвия была вынесена к войску во время решающего сражения с Кербогой 28 июня 1098 г., закончившегося бегством сельджуков. Серьезной проблемой после победы крестоносцев над тюрками стал вопрос о судьбе Антиохии. Претензии Боэмунда Тарентского на владение городом по праву завоевания оспаривал Раймунд Тулузский, к-рый требовал передать Антиохию имп. Алексею I Комнину, в соответствии с принесенной в К-поле клятвой. Ситуация осложнялась тем, что византийский император получил от гр. Стефана Блуаского ложную информацию о полном провале похода и временно отказался от поддержки крестоносцев (позднее гр. Стефан принял участие в походе 1101 г.; см.: Лучицкая. 1996). 1 авг. 1098 г. скоропостижно скончался от чумы еп. Адемар, что усугубило конфликт. По условиям с трудом достигнутого компромисса между Раймундом и Боэмундом, Антиохия должна была достаться Боэмунду только в том случае, если он продолжит путь к Иерусалиму вместе с др. |
| Из Юж. Италии осенью 1096 г. выдвинулось войско нормандцев под предводительством Боэмунда Тарентского. В окт., переправившись через Адриатику, крестоносцы высадились на Балканском п-ове к югу от Диррахия. Войско Боэмунда Тарентского, встретив серьезное противодействие со стороны местного населения, прибыло к К-полю лишь 1 апр. 1097 г. Крупные контингенты крестоносцев из Нормандии, Фландрии и Сев. Франции под началом Роберта Нормандского, Роберта Фландрского и Стефана Блуаского достигли Сев. Италии в нояб. 1096 г. Роберт Фландрский и его отряды сразу переправились в Диррахий и прибыли в К-поль в апр. 1097 г. Роберт Нормандский и Стефан Блуаский отложили переправу до весны и оказались в К-поле на месяц позже. Присутствие иностранных воинских контингентов под стенами К-поля создавало напряженную ситуацию, однако разобщенность лидеров крестоносцев позволила имп. Алексею I Комнину вести с ними сепаратные переговоры и поочередно переправлять их через Босфор. Предводители крестоносных армий принесли императору на тех или иных условиях клятву верности, а также обязались передать ему все бывш. визант. территории, которые будут отвоеваны у тюрок. Осада Никеи. Миниатюра из «Истории деяний в заморских землях» Вильгельма Тирского. Сер. XIII в. (Brit. Lib. Yates Thompson. 12. Fol. 13v) Осада Никеи. Миниатюра из «Истории деяний в заморских землях» Вильгельма Тирского. Сер. XIII в. (Brit. Lib. Yates Thompson. 12. Fol. 13v) Первой целью крестоносцев в М. Азии стала Никея. Общая численность крестоносцев, собравшихся под Никеей, оценивается исследователями в 60 тыс. чел. ( France. 1994. P. 122-142). Осада города продолжалась с 14 мая по 16 июня 1097 г. Уже 16 мая состоялось главное сражение с войсками султана Кылыч-Арслана I, к-рые прибыли на помощь гарнизону Никеи. Битва закончилась полным разгромом сельджуков. На заключительном этапе осады город был блокирован визант. флотом. Представителям имп. Алексея I Комнина удалось вступить в сепаратные переговоры с тюрками и договориться о сдаче города императору, что вызвало недовольство других участников похода. |
| 2103 В первый раз «бессмертные» упоминаются при Парапинаке по поводу несчастного случая, когда двое «бессмертных» были убиты молнией у западной городской стены, в Византии, в промежуток времени между 1074 и 1077 гг. 2104 При Вотаниате «бессмертные» посылались на Восток, против турок, ходили с Алексеем Комнином против Вриенния, при осаде Византии Алексеем Комнином защищали стены столицы и, как земляки Вотаниата, считались его вернейшими приверженцами, хотя вообще не славились дисциплиной и верностью, служили не по чувству долга, а по расчету на богатое вознаграждение. 2105 Хоматинцы получили название от города Хомы, лежавшего на юге Малой Азии, в древней Писидии, недалеко от Памфилийского залива. 2106 Хоматинцы первый раз появляются при Вотаниате, с которым вместе они и прибыли в столицу. В числе войск, отправленных с Алексеем Комнином против Вриенния, упоминаются и хоматинцы. 2107 Во время занятия Константинополя Алексеем Комнином, Борилл рассчитывал уничтожить претендента, между прочим, с помощью воинов, происходивших из Хомы. 2108 Хоматинцы служили потом Алексею Комнину. 2109 Таким образом, это было войско, находившееся в столице при особе императора, получавшее постоянное содержание, происходившее из известной, определенной местности, тем не менее не областное, потому что ни откуда не видно, чтобы Хома составляла фему. 2110 Греческое войско не могло удовлетворить потребностям византийского государства. Все почти местное войско было областное, численность его находилась в прямом отношении к территориальной пространственности государства. Но пределы государства, начиная особенно со второй пол. XI в., стали быстро сокращаться, вместе с тем военные силы стали уменьшаться, потребность же в оборонительных средствах нисколько не уменьшилась, напротив – увеличилась. Это обстоятельство повело к тому, что Византия чем далее, тем чаще и усерднее прибегает к помощи наемных войск, из иностранцев ( μισθοφορικν, συμμαχικν, σμμαχοι, ξενικαι δυνμεις). Между иностранными наемниками отличались два рода войск: а) императорская лейб-гвардия и б) простые наемники-иноземцы. |
| Усердно автором изучены комментарии названных византийских канонистов; характеристики их, в общем, обстоятельны и верны. Но здесь труд автора был сравнительно легче, так как под руками у него был готовый русский перевод толкований. Книга вообще составлена основательно и как ученая монография по праву найдет себе внимание в курсах канонического права. Но при своих достоинствах, она возбуждает иногда основательное сомнение относительно верности некоторых положений, хотя и выраженных категорически, и вызывает в читателе потребность обратиться к автору за некоторыми дополнениями. Так: 1) Автор очень решительно утверждает, что Иоанн Зонара написал свои толкования после толкований Аристина. Я „несомненно“ жил и писал их даже при императоре Мануиле Комнине (1143–1180). Правда, такое решительное суждение он подтверждает аргументами: но, во-первых, эти аргументы не его, а чужие, и им не проверенные, и во-вторых они таковы, что дают основание для вероятного только предположения, но отнюдь не для категорического утверждения. Вот эти аргументы: Аргумент 1-й: „Как хроника, так и все другие сочинения Зонары написаны им в монашестве; в монашество же он поступил никак не при Алексее Комнине: некролог этого императора он писал по личным воспоминаниям следов, находился еще тогда при дворе; не мог бы он описывать и современных Алексею Комнину придворных событий, если бы удалился уже тогда на уединенный остров. Едва ли принял Зонара монашество и вскоре по смерти Алексия Комнина, так как знал события из времен следующего императора. Может даже быть, что Зонара не был монахом и в 1156 году: по крайней мере на соборе этого года в числе присутствовавших придворных чинов упоминается μεγαλεπιφανστατος πρετοασηκρτις Νικλαος Ζωναρς, а это может быть и есть историк и канонист Зонара под своим мирским именем“ (Стр. 60–61). Как видно из самого строя речи этого аргумента, весь он состоит из предположений. Предположения же эти ниспровергаются показанием самого Зонары в последней странице его хроники. Описав кончину и погребение Алексея Комнина и представив сжатую и общую характеристику его, Зонара так оканчивает свою хронику: „здесь и да будете конец моему писанию, и да остановится течете истории, зашедшее так далеко: ибо предавать писанию теперь совершающееся (δοναι γρ γραφ vυv κα τ λεποντα) мне кажется и бесполезно, и не благовременно». |
| Некоторые стали уже склоняться к оправданию; однако, большинство устрашилось гнева нового владыки. Выпутались из этого положения, прибегнув к подлости, очень удачно сопоставленной друзьями Комнинов с «судом Каиафы». Анна Далассина была присуждена к изгнанию и отправлена с сыновьями на один из Принцевых островов. h9 III Немилость, постигшая Комнинов, была, однако, непродолжительна. Их главный противник, кесарь Иоанн Дука, ставший регентом вместо Романа и Евдокии, не замедлил поссориться со своим племянником Михаилом VII и должен был оставить двор и удалиться в свои азиатские владения. Комнины, несмотря на их падение, были слишком сильны и слишком знатны, чтобы новые министры не чувствовали, насколько было важно при подобных обстоятельствах заручиться их поддержкой. Их вернули из ссылки. Вскоре, чтобы еще больше быть уверенными в их содействии, женили Исаака, главу семьи, на родственнице императрицы Марии Аланской, и вскоре затем сделали его главнокомандующим восточной армии, должность, порученная некогда брату его Мануилу. Уезжая, Исаак взял с собою в лагерь младшего своего брата Алексея. С этих пор счастье стало все больше и больше улыбаться этой семье. Алексею Комнину, будущему императору, было тогда двадцать три или двадцать четыре года; Исаак был немногим старше. Оба были удивительные воины, страстно любившие военное дело и до того бесстрашные, что храбрость старшего доходила иногда до безумной смелости. Он кидался тогда на врага, поражая его «как удар молнии», и не раз, из-за неосторожности, попадал в руки неверных. Алексей, хотя и не менее смелый, был более спокойного, уравновешенного характера. В физическом отношении он был среднего роста, но крепкого сложения и очень силен; со своим загорелым цветом лица, черными волосами, темными блестящими глазами он имел красивую, вполне привлекательную внешность. Обученный всем телесным упражнениям, он был страстный охотник, изящный, неутомимый наездник, страстно любивший военные приключения. Но с этой физической деятельностью он соединял, в нравственном отношении, редкое самообладание и удивительную ловкость вести интригу. |
| Никейская империя охватывала обширные территории от Карии и реки Меандра на юге до Галатийского Понта и Каппадокии, включая в себя Вифинию и Мезию. Почему именно Никея стала новым центром политической и церковной жизни византийцев? Дело в том, что Никея издавна считалась процветающим и богатым городом с множеством храмов и монастырей. Когда-то давно она была захвачена мусульманами, но в ходе 1-го Крестового похода пилигримы освободили Никею, вынужденно передав ее императору Алексею I Комнину. Один из современников так обращался к Никее: «Ты превзошла все города, так как Ромейская (Римская) держава, много раз поделенная и пораженная иностранными войсками, только в тебе одной основалась, утвердилась и укрепилась». Здесь компактно проживало греческое население, а горные хребты и узкие дороги затрудняли захват областей, отошедших под власть Никейского императора. С другой стороны, сообщения между городами Вифинии были также очень затруднены, население еще не забыло тирании Андроника I Комнина и не очень, мягко говоря, доверяло администрации. Повсюду были разбросаны отдельные владения византийских аристократов, которых следовало убедить в священной миссии Феодора Ласкариса. Собственно, Ласкарису еще предстояло создать единую национальную власть, которой практически не существовало. Что это был за человек? Феодор I родился в 1173 или 1175 г. в знатном семействе Ласкарисов, где был четвёртым сыном. Получив соответствующее его положению образование, Ласкарис слыл интеллектуалом и в то же время одним из самых искусных воинов Византии. Внешность Феодора I была самая что ни на есть обыденная: маленького роста, смуглолицый мужчина с длинной черной бородой. Император был одновременно отважен в бою и доступен некоторым чувственным наслаждениям; особенно он любил женщин. Гневливый, но отходчивый, Ласкарис был необычайно щедр к людям, верно служившим ему 35 . Именно он стал национальным лидером византийского народа, общим и единственным освободителем византийцев от латинян. Человек скромных военных дарований, но невероятно энергичный и стойкий, не привыкший впадать в уныние, Феодор I был великолепным организатором, политиком и дипломатом. Поражения никогда не страшили его, и, сделав правильные выводы, он умел находить единственно верные шаги в самых сложных и запутанных ситуациях. Но самое главное – он был настоящим патриотом своего отечества, нисколько не сомневаясь, что его историческая роль заключается не в наслаждении властью, а в освобождении отечества от ига латинян. |
| И именно Гильдебранду принадлежит авторство той революционной идеи, что духовная брань с грехом, которую молитвенно ведут монахи, должна распространяться и на мирян, но в иной форме. Ведь, полагал он, не имея возможности иначе помогать Церкви, как оказывая ей материальную помощь, миряне, к которым относятся и рыцари, должны стать в войне с иноверцами «воинами Христа». Это означало, что участие в священной войне, санкционированной папой, автоматически имело такую же силу в деле очищения души, как и другие формы искупления. Его же перу принадлежат строки о «священном насилии» – допустимом образе действий, направленном на защиту христианства. И хотя эти мысли вызвали повсеместно категоричные возражения, идеи запомнились 261 . В таких условиях послание Комнина не могло не вызвать последствий. К чести папы Урбана II, он поспешил взять идею общехристианского похода на Восток под свой омофор, дабы не упускать инициативы и духовно возглавить этот поход, масштаб которого и последствия предугадать, конечно, не мог. Зато по достоинству оценил выгоды, которые несет Апостольскому престолу данное предприятие. Победа в борьбе за инвеституру, начатая при Григории VII Гильдебранде, досталась папству дорого. Престиж Рима был в немалой степени подорван полным забвением папами всех нравственных принципов при достижении результата, и государей Запада нередко поведение понтификов просто шокировало. А грубость нравов и невежество латинского клира уже давно вошли в пословицы. Апостолик крайне нуждался в идее, которая бы позволила вернуть былой авторитет Рима и обеспечить мир в Европе – хотя бы за счет определения нового объекта всеобщей ненависти, на который следовало перенаправить всю воинскую мощь Запада. Папа Урбан II прекрасно понимал, как ненадежен «Божий мир», и искал идею, позволяющую обеспечить «Вечный мир» в Западной Европе. Наконец такая идея нашлась – Крестовый поход. Впрочем, справедливости ради следует сказать, что папа, приходившийся другом Алексею Комнину, помимо всего прочего, искренне желал помочь восточным христианам. Кроме того, его очень тревожили сообщения о том, что в Иерусалиме начались гонения на христиан 262 . |
| Казалось бы, все складывалось хорошо, но здесь Византийского царя ожидало новое испытание. Очередной претендент на царский титул – на этот раз сын покойного императора Романа IV Никифор Диоген – решил испытать свою судьбу. Поставив свою палатку рядом с шатром василевса, он ночью спрятал меч под одежду и вошел в царскую опочивальню, где служанка веером отгоняла комаров от лиц спящих императора и императрицы. Казалось бы, это был счастливый случай, но внезапно судорога сковала члены Никифора, и он поспешно покинул шатер, решив на следующую ночь привести свой замысел в исполнение. Наутро Константин Порфирородный Дука, которого царь взял в первый раз на войну, чтобы приобщить к воинскому искусству, пригласил Комнина в баню. Узнав об этом, Диоген решил сделать засаду на дороге, но попался на глаза верному Татикию, который без труда разоблачил его. Никифор Диоген бросился бежать, надеясь найти спасение в имении Марии Аланской, но по дороге 17 февраля 1094 г. был задержан братом царя. На следствии Диоген дал показания против многих знатных сановников и самой Марии Аланской, которая знала о готовящемся заговоре против Алексея I. Император был потрясен – открылось, что множество самых близких царю людей, включая бывшую возлюбленную Марию Аланскую, готовили ему погибель. Но внешне он не подал виду, что ему все известно, и предал наказанию только Никифора Диогена и его ближайшего помощника, некогда блистательного полководца Кекавкамена Катакалона. Они были ослеплены и отправлены в ссылку. Затем последовала интересная сцена, в равной степени демонстрирующая и снисходительность царя, и его ум. На следующий день император созвал всех вельмож, имена которых значились в показаниях Никифора Диогена, и кратко поведал им о планах узурпатора. Вокруг раздались грозные крики в адрес Диогена и славословия Алексею I Комнину, которого все сановники желали иметь своим василевсом. Царь остановил их: «Не надо шуметь и запутывать дело, ведь, как уже сказано, я даровал всем прощение и буду к вам относиться как прежде». Тем самым он показал, что ему известно о заговоре гораздо больше, чем он озвучил при встрече с аристократами. Потрясенные сановники разошлись по домам, славя милость и доброту Алексея I Комнина 238 . |
|
|
