| Достоверность этого предания подтверждается тем, что оно сохранилось не только в наших летописях, хотя и поздних, и других памятниках письменности, но и в греческих, по свидетельству греческих иерархов XVI в., а отчасти и тем, что доныне хранятся в Москве царские регалии греческого изделия, известные под именем Мономаховых (Карамз. 2. 153. Прим. 220. Изд. 2-е Оболенск. Соборн. грамота духовенства православной Восточной Церкви, утвержд. сан царя за великим князем Иоанном Васильевичем IV. Москв., 1850. С. 4 Разноречия касаются имен архипастырей, приходивших из Греции для венчания нашего князя (см. там же), и, главное, имени императора, присылавшего их к нам вместе с царскими регалиями. По одним сказаниям, это был Константин Мономах (Степ. кн. 1. 247 Карамз. 2. Прим. 220 скончавшийся в 1054 г., когда, следовательно, нашему Владимиру Всеволодовичу было только около двух лет (П. собр. р. лет. 1. 69, 129 по другим, это был Алексей Комнин, царствовавший в Греции в то время, когда Владимир Всеволодович занимал уже великокняжеский престол (П. собр. р. лет. 2. 290 Татищ. 2. 221 Синопс. Киев. Л. 59 Как ни естественным кажется то, что император Константин Мономах, не оставляя после себя никакого мужеского потомства, кроме единственного внука своего по дочери нашего Владимира Всеволодовича, мог завещать и передать ему свои царские регалии в наследство; но, с другой стороны, представляется странным, зачем было в таком случае присылать из Греции святителей для венчания нашего князя и каким образом, с какою целию он мог быть венчан, будучи еще младенцем? В сказании об императоре Алексее Комнине не находим подобных странностей: он мог и имел побуждение прислать нашему Владимиру Всеволодовичу разные дары, и в числе их драгоценные регалии покойного деда его Константина Мономаха, мог прислать и греческих святителей для венчания этими регалиями русского великого князя, потому что Алексею Комнину нужно было склонить на мир Владимира Всеволодовича, войска которого уже приближались к пределам Греции. И греческий царь действительно достиг этим своей цели (по свидетельству выше указанных летописей). |
| Перед имп. периодом истории Трапезунда (1204-1461) традиция народного почитания Е. на какое-то время была прервана, по крайней мере, в таком виде, как это отражено в Описаниях чудес. Тот факт, что не сохранилось ни одного свидетельства об исцелении Е. больных во время европ. эпидемии чумы, между 1340 и 1350 гг., очевидно, объясняется забвением почитания в народе Е. как чудотворца и целителя. Поэтому возобновление почитания в XIV в. было, скорее всего, инициировано придворными и монастырскими кругами. Первоначально днем памяти Е. служил день его мученической смерти - 21 или 20 янв. Однако в правление имп. Василия I было установлено отмечать также и день рождения святого - 24 июня. Как рассказывается в Слове на рождество мч. Е. (см. Чудо 1), во время очередного празднования памяти Е. одному из клириков, Льву Фотину (буд. архиеп. Трапезундский Афанасий (ок. 843 - ок. 886)), явился Е., повелев праздновать дополнительно его день рождения, дата к-рого также была открыта мучеником. Лев передал это игумену мон-ря Е. Антонию, но тот отложил исполнение воли святого на будущее. На следующий год, во время празднования Рождества Иоанна Предтечи (24 июня), Е. явился уже самому игум. Антонию и повторил свой наказ. Такое же видение было и жене сапожника Пантария. В следующем июне такое празднование было проведено, но на него была приглашена только городская знать. Это вызвало народные волнения, к-рые удалось успокоить архиеп. Трапезундскому Афанасию, и с тех пор празднование стало всенародным, однако просуществовало лишь до 2-й пол. XI в., когда по причине вторжения сельджуков было забыто. Как повествуется дальше в Слове на рождество мч. Е., при имп. Алексее II Великом Комнине (1297-1330) на горе Митрион поселился громадный змей, представлявший опасность для жителей города. При помощи Е. змей был убит, после чего император отправился в мон-рь, чтобы отблагодарить мученика. Там Алексей II нашел древние документы, касающиеся учреждения празднования дня рождения Е., и распорядился восстановить забытую традицию. По этому случаю иеромонах-астроном Григорий Хиониадис (сер. XIII в.- ок. 1330) составил Слово на Успение мч. Е. (не сохр.) и праздничные песнопения, в частности акафист Е. (апр. 1302). |
| Христос Пантократор. Синай, VI в. Утром 16 (29) августа ковчег с Нерукотворным образом торжественно пронесли через весь город в храм Святой Софии, а оттуда в большой зал для аудиенций императорского дворца и возложили на трон. В Национальной библиотеке Мадрида А. Дюбарль обнаружил Кодекс Иоанна Скилицы, византийского историка, жившего при императоре Алексее I Комнине (1081–1118). В Кодексе описываются торжества по случаю встречи Нерукотворного образа, а на миниатюре изображен Роман, принимающий Образ, представляющий собой лик Христа на длинном плате. Вскоре Роман, бывший сам узурпатором на троне, назначил не сыновей, а своего зятя Константина Багрянородного (сына предыдущего императора Льва VI и его законного наследника) своим преемником на троне. Константин связал свое возвращение на трон с прибытием Образа и установил 16 (29) августа церковный праздник Перенесения из Эдессы в Константинополь Нерукотворного образа (Убруса) Господа Иисуса Христа , который Православная Церковь празднует и по сей день. Однако на Западе бытуют собственные предания о Нерукотворном образе. Кратко рассмотрим их, прежде чем мы вернемся к дальнейшей исторической судьбе Плащаницы, которую многие вслед за Вильсоном считают Убрусом – «Нерукотворным образом», Сударионом и Мандилионом. «Плат Вероники» в базилике святого Петра в Риме Существует западный вариант предания о Нерукотворном образе, который получил название «Плат Вероники». Согласно этой легенде, во время крестного пути Спасителя на Голгофу благочестивая еврейка Вероника отерла полотенцем лик Христа, который чудесным образом запечатлелся на полотне. Это предание возникло в XII–XIII веках и зафиксировано в Библии Рожера из Аржантёя (ок. 1300). Достоверных исторических сведений о Веронике, жившей в первой половине I века, нет. Православное предание связывает с именем Вероники кровоточивую женщину, исцелившуюся от прикосновения к одежде Христа (см.: Мф. 9: 20–22; Мк. 5: 25–34; Лк. 8: 43–48). Это имя упоминается в апокрифических «Актах Пилата» (III–IV вв.), но без упоминания Нерукотворного образа. |
| А иногда, как мы сказали, о. Иванцов делает в таком роде ссылки на источники, что остается загадкой, к чему это сделано, так как в них совершенно не заключается того, что они должны заключать, по идее критика. На стр. 226 о. Иванцов замечает: «что сочинение Григория Нисского о Св. Духе писано было в это время (во время II вселенского собора), об этом см. свидетельство Иеронима de viris illustribus гл. 128». Смотрим и ничего не находим в ней, доказывающего мысль критика. Глава 128 указанного сочинения, гласит: «Григорий, Нисский епископ, несколько лет назад (когда же именно?) читал мне и Григорию Назианзину свои книги против Евномия (а не о Св. Духе). Говорят, что он писал и теперь пишет много сочинений», (вот и вся 128 глава). На стр. 138 о. Иванцов пишет: «о том, как сильно распространено было арианство в Палестине, можно получить некоторые сведения из писаний Иеронима: «жизнь св. Иллариона» и Епифаньева Панария: ерес. 69. 24, 27, 28». Но, смеем уверить почтенного критика, что мы внимательно перечитали и жизнь Иллариона, описанную Иеронимом, и указанные критиком главы Панария, и, однако ж, не нашли здесь ни одного слова, в котором бы можно было обрести указание на степень (и, тем более, сильную степень) распространения арианства в Палестине 23 . Что бы значил сон сей? Бдительность над собою – дело, далеко не лишнее, для нашего критика. Критик неправильно приводит первое правило II-ro вселенского собора. У него это правило читается так: «да не отметается символ веры трехсот восемнадцати отцов, бывших на соборе в Никее, но да пребывает он непреложным» (209). Смеем заметить критику, что греческие слова, την πστιν, переведенные у него словами « символ веры » имеют более широкое значение. Например, наша церковь исповедует «веру никейскую», но символа Никейского в ней никто не знает, исключая специалистов – богословов 24 . На стр. 15 критик утверждает, что спор о почитании трех святителей – Василия Вел., Григория Богослова и Иоанна Златоуста относится к XIII веку, тогда как, он был при Алексее I Комнине, след., или в конце XI, или в начале XII века 25 . |
| Сии рукописи были на тонком пергамине и в золотом переплете, числом до 800. Из них Веттерманн, или Тиман Бракель, по приказанию любознательного Царя, перевел Ливия и Светония на Русский язык; но перевод этот до нас не дошел. 710 Доныне еще неизвестен жребий сих библиотек Василия IV и Uoahha IV , кои, по видимому, составляли одну и туже, и пощажены были пожарами конца XVI века; но если часть оных сохранилась среди продолжительного пребывание Поляко-Литовцев в Кремле и от последовавших за тем пожаров: то не вошла ли в Патриаршую библиотеку, где и теперь находятся сочинение Аристофана, Пиндара и Поливия, упоминаемые Веттерманом, и Латинский служебник с нотами (Massale) на пергамине, по преданию, привезенный из Рима Царевною Софиею. По словам, ниже приведенным Митрополита Паисия, в 1663 г., рукописи сии ему давно уже были известны (fama jam pridem innotuit). Книгохранилище сие он называет вертоградом, заключенным от алкающих, источником, запечатленным от жаждущих. Ежели допустить, что слова сии ближе относятся к древней библиотеке, чем к новой, составленной за восемь лет до письма Лигаридова: то в половине XVII века еще хранились остатки библиотеки, осмотренной Максимом и Веттерманом. Выписанные, по определению Московского собора 1654 года, для исправления церковных книг, Царем Алексиям и Патриархом Никоном Греческие рукописи были, по большей части, духовного содержания. Для сей цели послан был в Грецию Иеромонах Арсений Суханов , который приобрел в монастырях Афонской горы, Ватопедском, С. Афанасия, С. Дионисия, Пантократоре, Ксеропотам, Эсфигмен, С. Филофея, Ставропинит, Иверском, из библиотеки Венецианского врача И. Розари 500 старописанных книг. Сверх того, к Никону прислано было несколько рукописей от Иерусалимского Патриарха Досифея и других Иерархов. В числе их, как свидетельствует Летопись о многих «мятежах, находились книги древние, яко от того времени, в неже они писаны, пройде лет 1050; «Евангелию же 650 лет, Псалтыри, яже писана при Греческом Царе Алексее Комнине, лет 600. |
| Не менее примечательным является и тот факт, что в том же самом столетии, в котором жил Николай, весьма своеобразно и с довольно причудливыми выводами обсуждался вопрос об отношении друг к другу двух природ Богочеловека. В данном случае можно опустить упоминание о том Иоанне Итале, который действовал при Алексее Комнине (см. у Тафеля в вышеуказанном издании). А вот следует назвать имя Евстратия Никейского, предшественника Николая в полемике против латинян 122 . Этот Евстратий в споре с одним монофизитом будто бы осмелился выдвинуть следующее учение: τ προσλ μμα δο λον ε ναι ε κα προσκυνε ν κα λατρεειν θε ς τ ς δουλεας οσιδους ατ κα ναποβλτου ο σης («Воспринятая [Христом природа] всегда остается рабской и преклоняется пред Богом и поклоняется Богу, потому что рабское состояние является для нее существенным и неотьемлемым свойством») и вывел отсюда, что λον ε ναι προσκυνομενον τν Χριστν, λλ ο καθ νθρωπον («Следует поклоняться всему Христу, но не тому, что в Нем человеческого»). Таким образом, он довел различие природ до того, что человеческая природа лишилась самого почитания и была поставлена им по отношению к Божественной природе в положение неизменной субординации. В свое время Евстратий был вынужден признать свою неправоту. Но разве не может это быть смягченным воспроизведением его идей, когда Николай признает достоинством Божественной природы принимать Жертву от природы человеческой, и притом принимать всегда, потому что это ведь всегда повторяется в таинстве? Мы видим, что даже в это время в Греческой Церкви был возможен христологический спор, который для своего разрешения потребовал определения со стороны всех официальных вероучительных структур, а значит, смог привести к формулированию догмы в прямом смысле слова. Это с очевидностью свидетельствует о том, что одних только отрицательных определений древних Соборов было все же недостаточно. Сотирих хотел только одного: учение о Христе, которое чем дальше, тем все больше становилось объектом одной схоластической обработки, обратить назад к благочестию. Ему это не удалось. После того, как соборное решение возвело в разряд учения Церкви то, что Спаситель принес Свою собственную Жертву Самому Себе, мы предстаем перед вероучительной концепцией, которую необходимо рассматривать лишь как тайну, чтобы не увидеть в ней абсурдности. |
| Смотри также правило Василия Велик. 69, из которого ясно, что служитель есть иное лицо, чем иподиакон. 219 Это побуждает некоторых говорить, что этих семерых диаконов не следует изображать как служителей таинств, в стихаре с орарем и кадилом и с непокрытой головой. Но, с одной стороны, Игнатий Богоносец пишет в послании к траллийцам, что архидиакон Стефан служил для Иакова, брата Господня, службу чистую и непорочную (Іgn. Ep. ad Tral. 7//PG 5, 788А), а с другой стороны, в гл. 4 и 46 кн. 8 «Апостольских постановлений» семь диаконов, одним из которых был и Стефан, перечисляются после епископов и пресвитеров и сопричисляются к ним (PG 1, 1069C, 1153C). Имея все это в виду, я полагаю, что они же были и служителями таинств, а потому нет ничего неуместного в том, чтобы и изображать их как служителей таинств. 220 Действительно, и Созомен говорит (кн. 7, гл. 19), что в остальных городах число диаконов было разным, а в Риме до его времени, говорит он, было семь диаконов, подобно тому, как семерых избрали апостолы (PG 67, 1476AB). Об этом свидетельствует и божественный Максим в толковании на 3-ю гл. «Церковной иерархии» божественного Дионисия (PG 4, 136C). Сам Дионисий называет этих диаконов избранными (Dion. Areop. De eccl. hierarch. III, 2//PG 3, 425C). 221 К настоящему правилу есть примечание, в котором сказано: обрати внимание на это правило и подивись, как им сегодня пренебрегают. Преподобнейший патриарх, господин Иоанн Халкидонский, который был при Алексее Комнине, учил каждое воскресенье, почему и имеются его поучения в отдельной книге; существует еще «Кириакодромион» Иоанна или Георгия Ксифилина, патриарха Константинопольского, а также других патриархов и епископов. Согласно с этим правилом говорит и св. Иустин во 2-й апологии христиан. Он сообщает, что в воскресенье христиане со всех мест собирались в церковь и после того, как на литургии прочитывались чтения из Нового и Ветхого Заветов, архиерей произносил поучение. «Затем, когда чтец закончит чтение, предстоятель говорит наставление, призывая подражать этим добрым примерам» (Just. Martyr. Apol. 1. 67//PG 6, 429В). A тο, что и пресвитеры суть предстоятели церквей, видно из 15-го слова Григория Богослова (с. 226), в котором он называет пресвитеров пастырями, а епископов архипастырями (Greg. Nazianz. Or. 16. 4//PG 35, 937C). Кроме того, Зонара называет их сидящими вместе с епископами в алтаре, а Златоуст – учителями и предстоятелями народа (Ioan. Chrysost. Hom. in Ep. I ad Tim. 11. 1//PG 62, 553), если же это так, то ясно, что они и «сопредстоятели» церквей. |
| Никита Хониат (1155–1213) Никита Хониат Византийский историк, писатель, ритор. Биография Никита, по родовому имени Акоминат, а по месту рождения в фригийском городе Хонах (греч. Νικτας Χωνιτης) обыкновенно называемый Хониатом, родился около половины XII века. На девятом году его возраста отец отправил его для воспитания в Константинополь, где в то время жил старший брат его Михаил Акоминат, бывший впоследствии архиепископом Афинским. Получив под руководством своего ученого брата отличное, по тогдашнему времени, образование и в особенности изучив красноречие и гражданское право, Никита, если не при Мануиле, то, по крайней мере, при Алексее Комнине был принят в число чиновников константинопольского двора и был одним из царских писцов. В этой должности он состоял и при Исааке Ангеле в его втором походе против валахов в 1188 году. Впоследствии, пользуясь всегда неизменным и вполне заслуженным расположением царей, он мало-помалу достиг высших государственных чинов и занимал весьма важные должности как в столице, так и в провинциях. К 1204 году, когда Константинополем овладели крестоносцы, он стал одним из константинопольских сенаторов. Этот год, роковой для многих жителей Константинополя, был последним годом славы и счастья и для Никиты. Спасаясь от неистовства крестоносцев, истреблявших все огнем и мечом, он 17 апреля 1204 года оставил Константинополь и бедным странником удалился в Никею. Здесь, некогда богатый и знаменитый, он провел остальные годы своей недолгой жизни в бедности, терпя укоризны и поношения от прежних сограждан, подобно ему укрывшихся в Никее. Скончался после 1206 года, не дожив до старости. Сочинения Никиты Хониата собраны в 139 , 140 томах Patrologia Graeca . |
| Очень может быть, что этот второй экземпляр представлял Скилицу, переделанного или, лучше сказать, переписанного Кедриным, так что и у Габия глосса происходила бы от Кедрина. Вот один из случаев, в котором будет полезно издание подлинного греческого текста Скилицы, обещанное Сафой. Очень возможное дело, что там или не будет этих кельтических Варягов, или вместо Кельтов явятся секироносцы. Есть признаки, заставляющие думать, что Кедрин, редижируя Скилицу для своего издания, делал некоторые изменения в тексте, навеянные и подсказанные чтением Пселла. А у Пселла Варяги называются то секироносным родом, то щитоносным: τ γνος σοι τν πλεκυν – – κραδανουσι (р. 105), τοτο δ γνος σπιδοροι σμπαντες (р. 281). Не следует ли читать в данном месте Кедрина: γνος δ πελεκυρον ο Βραγγοι вместо γνος δ κελτικν ο Βραγγοι? По способу написания оба речения очень близки, особенно если мы будем иметь в виду греческую палеографию и то, что окончание ον в рукописях обозначалось только надстрочным знаком. Можно, конечно, допустить и другое объяснение, именно, что Скилица, писавший при Алексее Комнине (р. 739), сделал прибавку с точки зрения своего времени, когда действительно в составе варяжского корпуса и особенно в теснейшей варяжской дружине (лейб-гвардии) произошли изменения, могущие оправдать его выражение. Но тогда поразительна будет непоследовательность или невнимательность Иоанна Фракисийского. Мы далее увидим, что в других местах он ставит выражение Варанги взамен «Русских», стоящих в его источнике, а потом сам объясняет, что внешние и дворцовые Варяги – одноплеменного происхождения. На основании последнего выражения, вполне соответствующего уже приведенной фразе Пселла о «части наемников-союзников», мы затрудняемся прибегнуть здесь к тому толкованию, которое, по-видимому, было бы всего естественнее: то есть, что Кедрин или Скилица разумеют здесь только лейб-гвардию, которая могла состоять из Кельтов, и отличают ее от Варягов в обширном смысле, которыми были Тавроскифы. |
| Но как при ближайшем изучении представленных Вами против общепринятой хронологии возражений не оказывается возможности с ними согласиться, а напротив, представляются основания в пользу ее сохранения и на будущее время, и как устранение из нашей беседы этого вопроса Вы могли бы почесть за признание Ваших доводов против общепринятой хронологии, имеющими решающее значение; то в виду этого я не устраняюсь от обсуждения представленных Вами против общепринятой хронологии возражений. Сущность положения, которое Вы пытаетесь доказать, состоит в следующем: доселе думали, что Зонара жил и писал толкования при Алексии Комнине († 1118), Аристин при Иоанне и Мануиле Комнинах (1118–1142, 1142–1166). Это мнение неправильно. Аристин писал прежде Зонары, при Иоанне Комнине († 1142), Зонара позднее – при Мануиле (1159). Прежде всякого другого рассуждения заметим здесь следующие не подлежащие ни малейшему сомнению данные: 1) Не подлежит сомнению, что Аристин был жив в 1166 году. 2) Вальсамон писал свой комментарий между 1169 и 1177 годами, и несомненно позднее Зонары. Если теперь втиснем между ними еще Зонару, как требуете Вы (1159), то сделаем чистую кашу, то есть всех трех толкователей сделаем современниками. -Недоумеваю, как это одно соображение не остановило на себе Вашего внимания. – Но обратимся к вашим доказательствам. Доказательства в подтверждение Вашей мысли и для опровержения общепринятой хронологии Вы приводите и внешние и внутренние. – Остановимся сначала на первых. Внешнее доказательство Вашей мысли у Вас – одно. Вы утверждаете, что хроника Зонары была первым литературным трудом Зонары. – Не нахожу причин не соглашаться с Вами в этом пункте; но вместе не вижу в этом основания и к тому, чтобы толкования его считать написанными после 1118 года, которым окончена хроника. Хроника, по ее существу, такой труд, который мог быть продолжаем целую жизнь через добавление позднейших событий, и который мог не препятствовать одновременному составлению и других трудов. Хроника могла быть доведена до известного последнего года, напр. до 1100-го и затем автор хроники мог посвятить свое время другим трудам, продолжая в то же время вносить в хронику современные события по мере их совершения. – Из того, что хроника была первым литературным трудом Зонары по отношению ко времени написания им прочих трудов нельзя делать никакого заключения: хроника – вещь растяжимая, как всякая повесть временных лет. |
|
|
