| 5 Неудивительно после этого, если крестовые походы были в глазах греков величайшим злом, каким только когда-либо заявили себя латиняне. По меткому выражению одного нового греческого историка (Досифея Иерусалимского), «крестовые походы были священной войной в том же смысле, в каком проказа называется священной болезнью». Греки ничего так не желали, как того, чтобы скорее наступил конец этим, по имени крестовым, а по делу – варварским походам. Вскоре после того, как латиняне наводнили Восток, греки это свое желание, эти надежды облекли даже в форму религиозной легенды, записанной одним историком, современником первых крестовых походов. «При императоре Алексее Комнине в 1106 году явилась на небе комета, идущая с запада к востоку, показывалась она в продолжение сорока суток и потом скрылась. Царь потребовал от одного из своих царедворцев (префекта 6 Василия), считавшегося умным, разъяснить, что значит появление и исчезновение этой кометы. Царедворец, по рассказу историка, находясь в недоумении, испросил себе сроку на размышление и по дороге зашел в храм Иоанна Богослова и молился. И когда напала на него дремота, то он увидел во сне святого, одетого в священную одежду, и на предложенный вопрос о комете отвечавшего, что появление кометы указывает на нападение латинян (кельтов) на Восток, а что она пропала, это указывает, что латиняне будут истреблены». 7 Очевидно, греки этого времени везде, где ни случится, видели такое или другое указание на ненавистных латинян. Одним из очень крупных фактов, относящихся к эпохе первого столетия крестовых походов, – фактов, произведших сильное, неизгладимое впечатление на греков, и подбавивших еще и еще немного желчи в ту чашу, какую теперь пили греки от латинян, – это было плачевное событие разорения, опустошения и поругания латинскими выходцами с Запада главнейшего между греческими городами – Фессалоники, считавшейся «вторым оком империи». 8 Случай этот был в 1185 году. При взятии Фессалоники латиняне выразили в ужасных размерах ту ненависть, какою они были исполнены в отношении к грекам. |
| Другой податью, следовавшей за поземельной, была подать поголовная. В Римской империи эта подать была дополнительной, лежала на тех, которые не имели собственной земли и не несли поземельного налога, так что известное лицо обыкновенно не платило и поземельной, и поголовной податей, а лишь одну из них. Согласно с этим правилом, в Византийской империи, после привлечения к поземельной подати всех имевших землю, как на правах собственности, так и временного пользования, подать поголовная должна была исчезнуть. И действительно, она вышла из употребления, но не навсегда, а лишь на время. Тот же Иоанн Орфанотроф, заботившийся о переложении натуральной поземельной подати на деньги, позаботился и о восстановлении поголовной подати. Одновременно с тем, как были обложены денежным сбором болгары, или несколько ранее, он наложил на каждую деревню (ekootov x&v x®pi®v), независимо от других государственных податей, еще подать за воздух ((отёр аернсои), в количестве, соответствующем средствам деревни, так что, например, на одну было наложено четыре номис-мы, на другую шесть и так далее до двадцати. 1866 Подать за воздух, показавшаяся в свое время необычной, 1867 не потому, разумеется, что она была совершенной новостью, а потому что современники Иоанна успели от нее отвыкнуть, 1868 представляла собой не что иное, как поголовную подать. 1869 После возобновления ее Иоанном, она была в непрерывном употреблении до конца XI столетия 1870 и перешла к последующим векам. Из сообщения историка о ее возобновлении можно заключить, прежде всего, что она была распространена на одних крестьян и не коснулась властелей; принцип несовместимости ее с поземельной податью был, следовательно, соблюден, но только в интересах властельской стороны; далее, что обложение ею производилось по деревням и селениям, причем раскладка по душам могла и не подлежать правительственному контролю. 1871 Но если властели, платившие поземельную подать, были изъяты от поголовной подати, которую платили только убогие, то они не были освобождены от добавочных статей и подлежали им вместе с убогими, хотя, впрочем, с некоторыми послаблениями. В числе таких статей первое место занимал дикерат, т. е. надбавка двух кератиев или, что то же, одного мили-арисия 1872 к каждой номисме поземельной подати, сделанная еще Львом Исав-ром, для покрытия расходов на восстановление разрушенных землетрясением 740 г. стен Константинополя, 1873 и оставшаяся в последующее время, несмотря на то, что расходы по возобновлению стен давно окупились. Второе место между добавочными статьями занимал экзафолл, т. е. надбавка шести пулл на 1874 /з номисмы поземельной подати, тоже сделанная Львом Исав-ром, как свидетельствует заметка в образцовом расчете для взимания податей, составленном при Алексее Комнине применительно к старой системе. 1875 |
| Повальное увлечение монашеством привело к тому, что порой принимали постриг целые семьи, что нередко вело, разумеется, к ошибкам и злоупотреблениям. Дабы не множить их, император Лев VI Мудрый издал несколько новелл, в которых тщательно урегулировал процедуру и основные условия пострижения. Но еще большее внимание к монашеству проявлял император Роман I Лакапин (919-944), имевший «неограниченное доверие ко всем монашествующим» . Императору Иоанну II Комнину (1118-1143) принадлежит новелла о числе монахов в построенном им монастыре Пантократора и подчиненных ему обителях. Император Мануил I Комнин (1143-1180) своим законом определил порядок пострижения замужних женщин . Подобных примеров канонического обеспечения монашеской жизни со стороны императоров – не счесть. Императоры не только благоволили монашеству, они строили многие обители, и те, получив название «царских монастырей», выпадали в силу своего статуса из подчинения местного правящего архиерея и даже патриархов. В подавляющем числе они располагались в Константинополе, широкую известность получил, например, женский монастырь «Богородицы Всеблагой», построенный императрицей Ириной, женой императора Алексей I Комнина (1081-1118). Но существовали «царские монастыри» во множестве и в Южной Италии. После смерти своего царственного ктитора такие обители обретали полную независимость, хотя и продолжали оставаться под кураторством лица, назначенного императором при жизни. Никто, включая патриарха, не вправе был вмешиваться в жизнь этих «царских обителей», его устав не подлежал ревизии и изменениям. Тех же, кто дерзал посягнуть на их свободу, ожидала анафема и лишение Святых Даров . Святая гора Афон, известная уже к тому времени, как духовный центр Православия, получила при Алексее I Комнине новые льготы. Император освободил все Афонские монастыри от каких-либо налогов и сборов, установив своей новеллой, что гражданские чиновники не должны иметь со Святой Горой никаких сношений. Игумен, возглавлявший специальный орган управления Афоном – совет старейшин, рукополагался самим императором, вследствие чего Гора оказалась под покровительством и непосредственной защитой Византийского царя . |
| Далее – христолиты (от гл. λω). По описанию Никиты, они получили свое имя от того, что они как бы разделяли Христа, разрушали его человеческую природу, а именно, они держались мнения, что Христос, по воскресении Его, покинул на земле свое тело и вознесся на него только Божеством. Далее – этнофроны, т. е. такие люди, которые, при христианских убеждениях, в то же время преданы были языческому суеверию и совершали языческие обряды. Никита находит у них следующее: они веровали в фатум, фортуну, увлекались астрологией, занимались волхвованиями, полагали различие во днях и месяцах по отношению к благополучию. (Нужно сказать, что такого рода люди действительно встречались во времена Никиты.) Наконец, парерминевты – ложные толкователи Св. Писания. Они истолковывали Св. Писание по своим частным целям, чтобы найти в нем свои еретические воззрения, извращали смысл его и с упорством стояли за свое толкование 984 . В пятой книге 985 Никита разсматривает и опровергает арианския ереси 986 . В дальнейших книгах до конца сочинения автор говорит о македонианах, несторианах, евтихианах, монофелитах, иконоборцах, армянах, павликианах, богомилах и касается ересей, возникших и волновавших Церковь в его время 987 .– Сочинение Никиты «Сокровище» доселе еще не издано в полном и оригинальном виде. Издание его в целости есть дело будущего. Немецкий ученый Гасс, известный специалист по церковной византологии, однако же, не думает, чтобы когда-нибудь это издание последовало. Он говорит: «Появится ли когда-либо в печати оригинальный текст Никиты в полном виде – это сомнительно: такое предприятие не принесет тех плодов, каких от него можно бы ожидать» 988 . Но такое полупренебрежительное отношение к «Сокровищу» Никиты несправедливо. Известный Ульманн говорит о Никите: «Его ученость не вполне самостоятельна, однако же, он возвышается над современниками и является человеком, достойным лучших времен, чем его время» 989 . Со своей стороны прибавим, что издание, в особенности двух последних книг «Сокровища», было бы в высшей степени полезно для науки, ибо в 26-й книге у Никиты речь идет о происходившем при Мануиле Комнине споре «о боге магометовом», споре, о котором наши сведения слишком незначительны; в 27-й книге у Никиты излагаются сведения по поводу спора, происходившего при императоре Алексее Ангеле (конец XII в.) о «тленности» и «нетленности приемлемой нами Евхаристии», а между тем наши сведения касательно этого любопытного спора так ничтожны, что даже самое главное лицо, вызвавшее спор (Сикидит) остается для нас почти во мраке 990 . |
| Анна, в свою очередь, говорит, что Вриенний далеко превосходил всех своих сверстников и преимуществами красоты, и высотой ума, и точным знанием наук; своих занятий науками он не бросал и среди постоянных государственных трудов и военных подвигов (1, 4). В другом месте своей «Алексиады» (1, 319) Анна, упомянув о Вриеннии, который скончался в 1137г., продолжает: «Коснувшись воспоминаний о нём, я смущаюсь духом и готова плакать... Это был человек мудрый по уму и ещё более мудрый по красноречию. Он был украшен всеми достоинствами души. Отлично зная воинские дела, кесарь не пренебрегал также и учёностью. Читая всякие книги и занимаясь всякими науками, он приобрёл большую мудрость». Наконец, Никита Хониат рассказывает, что императрица Ирина и Анна Комнина, составив хитрый план – возвести на престол по смерти Алексея – Никифора Вриенния, помимо законного наследника Иоанна, рассчитывали на громадный авторитет нового претендента среди византийского общества, создавшийся под влиянием его выдающихся нравственных достоинств и больших познаний в науках (I, 13). Этот план не удался, но, несомненно, Вриенний был очень образованным деятелем эпохи. Об этом свидетельствует и его «Исторический труд об Алексее Комнине», описывающий жизнь последнего в период 1070–1079г., т. е. до вступления на византийский престол. Автор пользовался обширным материалом, критически оценивал его и вообще составил очень полезный исторический труд, который был продолжен его супругой – Анной Комниной. Сын и преемник Алексея император Иоанн Комнин (1118–1143) продолжал, по примеру отца, покровительствовать духовному просвещению в Империи и поддерживать школы, возникшие в прежнее время. Это был редкий по своим выдающимся нравственным качествам человек, глубоко религиозный, сердечный и добрый, проводивший благоугодную жизнь, сострадательный к бедным, покровитель духовенства и монашества, с особенной любовью относившийся к школам, устроенным при церквах и монастырях. Он и сам основал в Константинополе монастырь Пантократора, для которого написал в 1136г. |
| Иоанн, диакон Св. Софии (XI b.), известен своим догматическим трудом «О домостроительстве Божием в отношении к человеку»; 265 сочинение разделяется на две части, в первой из которых речь идёт о Божественном домостроительстве от начала мира до Христа, а во второй – о новом Адаме, т. е. Господе Иисусе Христе. Лев, архиепископ Ахридский (XI b.), принимал участие в полемике с латинянами в эпоху разделения Церквей, когда написал несколько сочинений по вопросам – об исхождении Св. Духа только от Отца, опресноках, посте в субботу и других латинских церковных разностях; ему же принадлежат «Пятьдесят глав» аскетического содержания (Vindol. theol. 204). 266 Затем, диакон-хартофилакс Никита, живший в Никее (XI b.), написал небольшие сочинения «Об опресноках» и «О причинах разделения между Греческой и Латинской церквами от императора Грациана до 1054г.». 267 Другой Никита, диакон и дидаскал Св. Софии в Константинополе, потом архиепископ Ираклийский, составил (около 1075г.) трактат «О Св. Троице и Св. Духе, на основании посланий апостола Павла, Евангелий, творений Амфилохия, Афанасия, Василия, Кирилла и остальных отцов» (в рукописи). 268 Евстратий, митрополит Никейский, процветал при императоре Алексее Комнине, около 1110г., и был, по свидетельству Анны Комниной, мужем мудрым в науках богословских и светских, и во время богословских прений, нередко происходивших при дворе, хвалился своими познаниями не меньше, чем философ классической Академии. Он принимал большое участие в полемике с латинянами и написал много сочинений, из которых издана только часть. Восемь его трактатов посвящены вопросу об исхождении Св. Духа и разносторонне обозревают предмет и положительно, и критически – в отношении к латинскому учению. Два сочинения трактуют об опресноках – против латинян. Современник Евстратия, иконийский клирик Никита Сеид, известен тремя полемическими против латинян сочинениями, два из которых трактуют об исхождении Св. Духа и одно об опресноках. Далее, Никита, архиепископ Никомидийский, живший в XII b., был муж красноречивый и весьма образованный. |
| Случалось, что монастыри были наполнены постриженниками невольными, которые вынуждены были принимать на себя обязанности инока под давлением внешних обстоятельств, часто не имея никакого расположения к монашеству. 1976 А что из этого иногда происходило, видно из следующих фактов. Императрица Зоя, мать Константина Порфирогенета, лишь только была удалена Романом Лакапином в монастырь св. Евфимии и здесь пострижена, тотчас под предлогом нездоровья испросила у патриарха разрешение питаться мясом. 1977 Роман II позволил своим сестрам, которых он насильно постриг, жить в монастырях с царской роскошью. Кедрин говорит об этих монахинях, что они, лишь только Роман, разместивший их по разным монастырям, удалился водворен, сняли с себя монашеские одежды и ели мясо. 1978 С царской обстановкой жили в монастырях и Мария, супруга Вотаниата, 1979 а также Анна Далассенская, мать Алексея Комнина. 1980 И сам Вотаниат, вынужденный Комнином постричься, был далеко не безукоризненным монахом. По словам Анны Комниной, на вопрос одного из близких к Вотаниату людей: легко ли ему переносить свое превращение? – он отвечал: «Томит меня только воздержание от мяса, а о прочем мало забочусь». 1981 А вот что рассказывает Никита Хониат о незаконном сыне императора Мануила и зяте Андроника Комнина – Алексее Комнине, которого Исаак Ангел насильно постриг в монахи на горе Папикии. «Будучи поставлен, – говорит Хониат, – в необходимость принять против воли пострижение, Алексей не просил подобно одному древнему мудрецу, испытавшему превратности судьбы, ни хлеба, ни губки, ни кифары, – хлеба, чтобы поддержать телесные силы, изнуряемые лишением пропитания, кифару, чтобы с ней, как с подругой, брюзжать про свои собственные бедствия, и губку, чтобы отирать источники слез, изливающиеся из его очей, как сквозь про- боденный камень; но кротко подчинился своей печальной участи, не ропща и не жалуясь ни на Промысл, ни на изменчивость и непостоянство счастья, а на лишение имуществ смотря спокойнее, чем иной смотрит на приобретение. |
| Особенного внимания заслуживает со своей хроникой историк Иоанн Скилица фракисийский, живший в конце XI в. Он с 812 довел хронику до 1081 года. Но судьба хроники Иоанна фракисийского довольно странна. В XII в. ею пользовался Георгий Кедрин. С того места, с которого Иоанн продолжал Феофана, до конца своей хроники (1057), Кедрин списал буквально. Когда было обнаружено сходство между хрониками, то заключили, что Иоанн фракисийский списал свою хронику по 1057 г. с хроники Кедрина и последний стал фигурировать, а хронику Скилицы (Иоанна фракисийского) не удостоили даже издания. Иоанн Скилица как историк имел под руками массу исторического материала. Он не одобряет своих предшествен ников за монографический характер их трудов и тенденциозность (симпатии по отношению к отдельным лицам). У него было много трудов разных авторов, до нас не сохранившихся, таковы: Сикелиот дидаскал, диакон Никифор фригийский, епископ Феодор сидский, его племянник Феодор, епископ се-вастийский, Дмитрий кизикский и монах Иоанн лидийский. Из этого видно, что у Скилицы было много источников, вышедших из-под пера духовных лиц и притом живших не в Константинополе, а в провинциях, а потому с обилием церковного и бытового исторического материала; это не без выгоды отразилось и на труде Скилицы. Но он не относился критически к этим источникам, поэтому у него встречается много анекдотического, что и Кедрин выпустил. После Кедрина следует Иоанн Зонара, живший при императоре Алексее Комнине (1081 — 1118); он занимал высокое положение друнгария виглы и известен в богословской науке как толкователь канонов. Эта компетентность его в решении канонических вопросов придает немаловажное значение его «истории» [хронике]; притом язык у него более прост, чем у его предшественников, и в истории Зонары есть немало сведений исторических и биографических и лингвистических пояснений. История Зонары обнимает 18 книг; 6 книг посвящены древней истории, а 12 — римской и византийской истории. Источники в первой части указаны обстоятельно Диндорфом, в последующей части не указаны, но это и не представляет особенной важности, так как Зонара пользовался историками, нам известными, и самостоятелен лишь в 1081 — 1118 гг. |
| В конце царствования Алексея афониты несколько раз приходили к царю с жалобой на беспорядки и на запустение Афона, а к патриарху – с требованием об избавлении от мнимого запрещения. Развязка этого дела последовала только при преемнике Алексея – Иоанне. Между 1134–1140 гг. Иоанн созвал по этому поводу Собор, где и было доказано, что никакой анафемы на св. Гору патриарх Николай не изрекал. Но и после этого мнимая анафема волновала святогорцев, пока в 1177 г. патриарх Харитон своим сигиллионом весьма умно и справедливо не отменил ее. 1165 Под влиянием указанных беспорядков Афон весьма сильно опустел при Алексее Комнине. Из 180 монастырей, существовавших в первой половине XI в., во второй было только 60; остальные 120 совершенно лишились обитателей. 1166 Но и в существовавших 60 монастырях было очень ограниченное число иноков, так как весьма многие ( π ν πλθος) из них ушли с Афона частью с влахами, частью после них. 1167 Только русские монахи стекались сюда в таком количестве, что Алексей Комнин между 1081 –1118 гг. окончательно передал им во владение обитель Ксилургу. 1168 Как ни неблагоприятны были внешние условия рассматриваемого времени, однако афонские монастыри продолжали умножаться. В 1100 г. на Афоне возникли три новых монастыря. Два из них, из коих один назывался Аникитовым. а другой неизвестен по имени, были построены некоей Хромиотиссой, а третий – во имя пяти мучеников – основала госпожа Ванисса. 1169 Благосостояние монастырей продолжало обеспечиваться разными государственными актами. В 1109 г. все права и преимущества Афона были вновь подтверждены императором Алексеем. 1170 В 1095 г. за монастырем Есфигменским было укреплено завещанное ему владение Портарс. 1171 В 1104 г. Иверскому монастырю даны были Андроником и Иоанном Севастом Комнином два практикона на его имения. 1172 В 1116 г. монастырь Дохиарский обменял принадлежавшие ему в Фессалонике лавки на землю Руссон, по желанию владельца этой земли магистра Вурцова, и закрепил этот обмен юридическим актом ( νταλλαγ). 1173 Наконец, в 1118 г. царь адресовал к солунскому судье Ксифилину два питтакиона об имениях Дохиара. 1174 Преемник Алексея – Иоанн Комнин известен в истории Афона только своими заботами об умиротворении его обитателей, взволнованных мнимой анафемой патриарха Николая. При патриархе Льве (1134–1140) император Иоанн созвал по этому делу Собор и потребовал налицо акт анафематствования, приписываемый патриарху Николаю. Но этого акта не нашли. В этом смысле и было составлено соборное определение. Вручая соборный акт святогорцам, царь сказал им: «Поминайте отца моего, который более всех любил св. Гору, но не забывайте и меня, ибо вы сами знаете, сколько я старался освободить св. Гору от запрещения, беспокоящего вас». После этого он одарил их и отпустил с миром домой. 1175 |
| Известны и преемники Пселла по кафедре: после Михаила Пселла ипатом философов был Иоанн Итал, после Иоанна Итала Феодор Смирнский. 2756 Смена Иоанна Итала Феодором Смирнским произошла при Алексее Комнине, смена Михаила Пселла Италом совершилась при Парапинаке. Об этом некоторые подробности записаны у Анны Комниной. По ее словам, Иоанн Итал происходил из Италии и, будучи еще в несовершенном возрасте, сопровождал своего отца в Сицилию и изучал под его руководством военное искусство. В период деятельности Георгия Маниака в Сицилии (1038–1040) отец Итала, находившийся во враждебных отношениях к греческому правительству, бежал со своим сыном из Сицилии в Италию, и отсюда Иоанн, уже в царствование Мономаха, прибыл в Константинополь. В Константинополе он слушал лекции ученых дидаскалов, особенно Пселла. Из ученика он с течением времени сделался соперником Пселла. 2757 При Михаиле Парапинаке он вошел в близкие отношения к императору и его братьям и занял после Пселла второе место. Как доверенного себе человека, знакомого с латинским языком, император отправил его в Диррахий для каких-то переговоров. Итал, вместо того чтобы защищать интересы греков, затеял измену, и когда измена открылась, бежал в Рим. Однако же скоро принес императору раскаяние, был им прощен, в уважение к ученым талантам, вызван в Константинополь и получил для своего местопребывания монастырь Пигу с храмом Сорока мучеников. Когда Пселл удалился из Византии (по причинам, которые остаются невыясненными). 2758 Иоанн Итал был назначен дидаскалом философии и возведен в ипаты философов. Он стал объяснять сочинения Платона и Аристотеля, Прокла, Порфирия иЯмвлиха. Аристотелем и его «Органоном» занимался более всего. Он говорил и писал как иностранец, с некоторыми солецизмами и ошибками, но в диалектике был неодолим и никто не был в состоянии его переспорить. Кроме того, в споре он был крайне горяч, от слова переходил к делу, давал волю рукам и непрочь был вцепиться в бороду и в волосы противника, хотя, придя в себя, раскаивался в своей горячности и просил прощения. |
|
|
