| Розладины Сабуровы Самарины Старковы Теряевы Траханиотовы Тучковы Тушины Чоглоковы Шафериковы-Пушкины Шафровы Шеины Шишковы Фомины-Квашнины Фамилии Бутурлиных, Голенищевых-Кутузовых, Каменских, Лопухиных, Мусиных-Пушкиных и Салтыковых помещены во второй части, а фамилии Шереметевых, Коновницыных, Аминовых, Головиных и Хвостовых в третией части Российской Родословной книги. Глава седьмая. Фамилии дворянские, существовавшие в России прежде 1600 года Абабуровы Абарины Абатуровы Аблязовы Авдеевы Авиновы Аврамовы Ададуровы Аиповы Акинфовы Аладьины Алалыкины Александровы Алфимовы Алеевы Алябьевы Ананьины Аникеевы Анисимовы Аничковы Анненковы Анцыфоровы Аполловы Апушкины Аргамаковы Ардабьевы Арсеньевы Артемьевы Арцыбашевы Астафьевы Ахматовы Ачкасовы Бабкины Бакаевы Баклановские Бакунины Балабановы Балакиревы Балкашины Бартеневы Барыковы Басаргины Баскаковы Бастановы Батурины Батюшковы Бахметевы Бахтеяровы Бачмановы Башкеевы Бедрины Безобразовы Безсоновы Беклемишевы Бекорюковы Бердяевы Березниковы Беретинские Берновы Бестужевы Бестужевы-Рюмины Бехтеевы Бибиковы Биркины Битяговские Благово Бледновы Бобоедовы Бобровы Бобынины Богдановы Болотниковы Болотовы Болтины Борисовы Борноволоковы Борщовы Бочины Бражниковы Братцовы Бреховы Бровцыны Брянчаниновы Буйносовы Булатовы Булгаковы Бунаковы Бундовы Бунины Бурдуковы Бурцовы Бутеневы Бутримовы Бухарины Бухвостовы Быковы Бегичевы Бедовы Бельские Бешенцовы Валуевы Васьковы Великопольские Венюковы Вердеревские Веревкины Веревкины-Шелюта Верещагины Веригины Верховские Вечесловы Вешняковы Висковатовы Витовтовы Власовы Власьевы Внуковы Воейковы Возницыны Волковы Волосатовы Волоховы Волоцкие Волошаниновы Вороновы Воропановы Врасские Всеволожские Вырубовы Вышеславцевы Вяземские Гавреневы Гагины Гвоздевы Глазатовы Глинские Глотовы Глуховы Глебовы Гневашевы Головкины Головленковы Головнины Голохвастовы Горенкины Горины Горихвостовы Горские Горсткины Горчаковы Горяиновы Григоровы Гриневы Грязновы Губаревы Давыдовы Даниловы Даудовы Дашковы Дедевшины |
| Впечатление было исключительное: никакого внешнего величия и официальной натянутости, редкостная откровенность и безграничная прямота мысли и выражений без стеснения лицами и положениями... В этом отношении другого такого сановника у нас не бывало, чтобы сказали Вам напросто и прямо, будет ли это приятно или – огорчительно, касалось ли обыкновенного простеца или царственного великана. Я слышал от проф. прот. Т. И. Буткевича ( 1925, XII, 18–31), что по смерти архиеп. Харьковского Амвросия ( 1901, IX, 3) он получил большую связку писем (больше ста) к нему К. П. Победоносцева самого откровенного содержания – даже об императоре Александре III... Могут быть разные суждения о его политике, в большинстве преувеличенные и несправедливо-хулительные, но – как характер – это был великий и чистый человек, а для нас, профессоров, являясь любителем и подвижником науки, которой он самоотверженно служил даже на своем высоком посту, часто целые ночи просиживал напролет за писанием (обычно прямо на полу на ковре пред низеньким столиком)... И вот, и первый раз видя опороченного задорника [?], Константин Петрович поспешил уверить, что никогда не имел ничего против меня, а всегда ценил, готов поддерживать и помогать. Сам первый заговорил о моем огорчении, но не преминул подчеркнуть, что мы – профессора – слишком обидчивы, у каждого из нас точно какие-то кручья по всей одежде, почему нельзя пройти мимо, чтобы кого-нибудь не зацепить. Я ответил, что в общем это, может быть, и верно в отношении слишком щепетильного профессорского гонора, но в моем деле речь шла не о самолюбии, а о том, что – объявленный Синодом «непростительно неотчетливым в богословской мысли и языке» – я по совести не мог бы оставаться преподавателем богословия в Духовной Академии. К. П. Победоносцев охотно и сочувственно согласился с этим, а насчет злополучного указа прямо сказал, что даже не видел моей записки, против которой последний направлен. Обещал загладить минувшее, в следующем году я действительно сразу получил орден Анны 3-й ст. Спасибо за доброе слово и благожелательное внимание приснопамятному Константину Петровичу, который потом всегда обнаруживал ко мне активное расположение. Тем более горько, что – по его неведению – чуть не погубили меня в самом начале научно-педагогической службы. Если же так, то все вышеизложенное далеко не мелочь в моей жизни, где и прежде из-за совершенного пустяка я студентом вынужден был выйти из Московской Академии за полгода до окончания курса и едва не попал в солдаты, с опасностию потерять всю карьеру, к которой упорно и честно готовился в школе целых 15 лет» (ЦДА. Ф. 1442 к. 2. Л. 95–98). |
| Определением Синода от 11−22 января 1911 г. Глубоковский назначен был членом совещания под председательством епископа Тульского Парфения (Левицкого) по возбужденному Министерством внутренних дел вопросу о праве евреев именоваться христианскими именами. По поручению Комиссии Глубоковский подготовил специальную записку «По вопросу о праве евреев именоваться христианскими именами» 2086 , которую доложил в одном из заседаний (с отрицательным заключением, положенным в основу решения Комиссии). Доклад вместе с переработанною и дополненною Глубоковским из других источников «Исторической справкой о домогательствах евреев в России на «право» именоваться христианскими личными именами» 2087 издан отдельною брошюрой под заглавием «По вопросу о «праве» евреев именоваться христианскими именами. Трактат и историческая справка о домогательствах евреев в России на «право» именоваться христианскими личными именами» (СПб., 1911) 2088 . «Именно из-за этого трактата, – заметил Глубоковский в библиографических комментариях, – меня особенно преследовали большевики...)» 2089 . Эту же брошюру Глубоковский называл причиной ареста летом 1919 г. своего брата Александра и последовавшей затем гибели его. Глава 11. «В наших глазах это просто акт мести…» ревизия духовных академий в 1908 г. 14 марта 1908 г. обер-прокурор П. П. Извольский представил Николаю II доклад о целесообразности «приступить к обследованию наших духовных академий, поручив это дело иерархам, пользующимся научным богословским авторитетом и, по прежней деятельности своей, хорошо знакомым с академическим бытом» 2090 . Таковыми он наименовал архиепископа Херсонского Димитрия (Ковальницкого), в прошлом заслуженного профессора, ректора КДА, и архиепископа Волынского Антония (Храповицкого) , в 1887−1889 гг. исполнявшего должности доцента и инспектора СПбДА, затем ректора МДА (1890−1895) и КазДА (1895−1900). Необходимость ревизии П. П. Извольский мотивировал начатыми по Высочайшему повелению трудами по реформе средней духовной школы, тесно связанными с пересмотром внутреннего строя духовных академий. |
| Η. Глубоковского – Василий. 127 Доброумов Я. Д. История Никольского духовного училища за 75 лет его существования (1822–1897)//Вологодские ЕВ. 1898. 13, 1 июля. С. 330. Здесь же приводится список воспитанников, получивших впоследствии высшее образование (Там же. С. 330–332). Училище было закрыто в 1918 г. Историческая записка о Никольском училище составлена его преподавателем Я. Д. Доброумовым по поручению правления в связи с юбилеем училища, который торжественно отмечался 16–17 декабря 1897 г. «История училища» печаталась в 1898–1899 гг. в «Вологодских ЕВ» и затем была издана отдельно (Вологда, 1900). В рецензии на книгу (ЦВ. 1900. 27, 6 июня. Стб. 863–867) Глубоковский привел ряд сведений о своем пребывании в училище. 128 ЦГИА СПб. Ф. 2162. 11. Л. 13–13 об. Письмо Глубоковского смотрителю Никольского училища А. Г. Ермолаеву от 12 нояб. 1916 г. 132 Доброумов Я. Д. История Никольского духовного училища...//Вологодские ЕВ. 1898. 13, 1 июля. С. 322. 137 Воспоминания Никифора Александровича Ильинского «Из далекого прошлого». Л. 31. (Частное собрание). «Хотя ревизора и ждали, но он приехал в Никольск раньше ожидаемого времени. Вследствие такой неожиданности все, начиная со смотрителя, немало растерялись. Д. Ф-ч [Попов], помощник смотрителя, в один вечер обошел все квартиры и делал ученикам наставления, как себя держать в классе и на квартирах, если ревизору угодно будет посетить ученические квартиры» (Там же). 138 [Григоревский М. X.] Отчет о ревизии духовно-учебных заведений Вологодской епархии. [СПб.,] 1875. С. 33. В самом большом по численности Вологодском духовном училище тогда же обучалось 316 воспитанников, в Тотемском – 99, Великоустюжском – 157, в самом «малолюдном», Вельском – 68 (Там же. С. 1, 11, 18, 26). 139 Там же. С. 39. Подробно о здании училища и внутренних помещениях рассказывает в своей «Истории...» Я. Д. Доброумов (Вологодские ЕВ. 1899. 15, 1 авг. С. 377–386). В 1882–1888 гг. для училища было выстроено двухэтажное каменное здание на ул. Миллионной (ныне ул. |
| С некоторыми из них Глубоковского связывали не только профессиональные, но и дружеские отношения. Он посещал «субботы» Η. П. Кондакова, был частым гостем в петербургской квартире А. И. Соболевского на Пушкинской улице. «Чувствую себя разбитым и оживаю только в Вашем общество – среди хороших людей» 1292 , – признавался ему Николай Никанорович. Своим долгом Глубоковский считал знакомить светских ученых с положением и проблемами духовной школы. Так, в марте 1907 г. он послал Коковцеву «Журналы заседаний Предсоборного Присутствия» (СПб., 1907. Т. 1–4), а в сентябре того же года свою брошюру «По вопросам духовной школы». В ответ Коковцев замечал, что эти материалы для него «как русского и православного человека не могут не иметь интереса» 1293 . Рецензии Глубоковского на книги А. И. Соболевского, Г. Э. Зенгера и других светских ученых печатались в «Христианском чтении», «Страннике», «Гермесе» и других изданиях. В декабре 1913 г. на совещании Комитета по подготовке IV Международного съезда историков, проходившем под председательством А. С. Лаппо-Данилевского, Глубоковский включен был в состав Исполнительного комитета съезда, как «наиболее видный представитель Духовной Академии», о чем сообщал ему Б. А. Тураев 1294 . «Глубокоуважаемый Борис Александрович! – отвечал ему Николай Никанорович. – Я слишком мало надеюсь дожить до 1918 г., ибо время мое близ есть. С подобными делами я незнаком на практике и, пожалуй, совершенно неспособен к ним, как одиночка по натуре и привычкам. Если при этих условиях я буду на что-н[ибудь] годен, то готов посильно исполнять все соответствующие поручения» 1295 . В ответ на просьбу Лаппо-Данилевского «подумать о том, какие учреждения и общества церковно-исторические или археологические следовало бы иметь в виду» при обсуждении вопроса об окончательном составе Исполнительного комитета, Глубоковский подготовил подробнейшую справку 1296 . Она составлена на основе материалов Синодального архива и «других сведений самого разнообразного происхождения» и включает информацию о 35 церковно-исторических или церковно-археологических обществах из 60, существующих в России по подсчетам Глубоковского 1297 . |
| По его мнению, для поднятия училища необходим был другой, «более свежий и энергичный руководитель учебно-воспитательной частью» 162 . Этот отзыв был получен в правлении училища 17 июля 1876 г., а 1 августа смотритель протоиерей А. П. Соколов по прошению был уволен в отставку, 20 августа вышел в отставку учитель латинского языка М. Шадрин, 20 декабря – учитель греческого языка П. Суровцев 163 . Исполняющим должность смотрителя некоторое время был Д. Ф. Попов. После Рождества прибыл новый ректор о. Николай Александрович Сырнев, назначенный сразу после окончания КазДА. При нем в 1877 г. был устроен «в училищном здании подле лестницы на чердак темный карцер», но к этой мере наказания начальство прибегало «в исключительных случаях» 164 . Будучи воспитанником VI класса Вологодской семинарии, Глубоковский поместил в петербургском «Церковно-общественном вестнике» (1883, 126, 25 сент. С. 4) корреспонденцию об окончании приемных экзаменов в семинарии и «плохих успехах» учеников Никольского училища, с целью «обратить внимание на это печальное положение» 165 . Комментируя появление этой заметки, Глубоковский писал впоследствии: «В нем я сам учился и оно считалось чуть ли не лучшим во всей епархии, почему об упадке его я писал с сердечною скорбию, чтобы обратить внимание на столь печальное положение близкой и дорогой мне школы, воспитанники которой поразили меня своею крайнею, распущенною недисциплинированностию во время долгого (около недели) совместного путешествия нашего на лодке, влекомой с берега лошадью, из г. Тотьмы в Вологду в августе 1883 г.» 166 . Следствием этой заметки стала очередная ревизия училища преподавателем Вологодской семинарии Г. И. Можаровым и увольнение смотрителя Н. А. Сырнева, человека «интеллигентного, добрейшего, но крайне слабого, все распустившего и самого сильно опустившегося» 167 . Сравнивая ревизоров Учебного комитета 1870-х годов с чиновниками 1890-х и последующих лет, Глубоковский с теплотою говорил о первых, вспоминая одного из них: «Сам я, напр., с искреннею благодарностью вспоминаю почившего С. В. Керского [† 1 октября 1903], который к заброшенной мелюзге Никольского Духовного Училища (в Вологодской губернии) обнаруживал трогательную заботливость, входя во все наши ребяческие интересы и нужды» 168 . Глубоковский упоминает имя одного из самых известных ревизоров тех лет 169 , но, по-видимому, допускает ошибку. Во время его учебы в Никольском училище была только одна ревизия и ее проводил Μ. X. Григоревский. Ревизорские печатные отчеты, представляющие собой настоящие педагогические трактаты, в которых изображалась подлинная жизнь духовной школы «с массою ярких наблюдений и удостоверенных соображений» 170 , и основанные на них распоряжения Учебного комитета рассылались по библиотекам духовных семинарий и училищ, будучи доступны всем, включая воспитанников. В 1892 г. по распоряжению обер-прокурора Синода такая практика была отменена, что, по мнению Глубоковского, негативно сказалось на развитии духовной школы. |
| 938 «1909. Февраля 3. В текущий год предназначен в Академии торжественный акт по случаю 100летнего юбилея Академии. По сему особой еще акт и тоже в воспоминание дня основания Академии считаю излишним», – такова была резолюция митрополита Антония (Вадковского) на этом журнале Совета (Журналы... за 1908–1909 учебный год. С. 279). 939 ОР РНБ. Ф. 322. 3. Л. 4. Каблуков указывал также, что в память 100-летия СПбДА проф. Н. К. Никольский издал со своим предисловием сочинение «гонимого» в свое время прот. Г. П. Павского «Христианское учение в краткой системе» (Там же. Л. 56). 945 Там же. В заседании Совета 22 декабря 1909 г. (после только что отпразднованного юбилея) было объявлено о пожертвованиях в этот фонд: 30 000 рублей поступило от епископа Екатеринославского Симеона (Покровского), выпускника СПбДА 1874 г., 1000 рублей от Александро-Невской Лавры, 100 рублей от бывшего ректора СПбДА архиепископа Сергия (Страгородского) , последним были также переданы в академическую библиотеку I–XXI тома Энциклопедии Герцога-Гаука (Там же. С. 235, 237), 100 руб. поступило от епископа Ярославского Тихона (Беллавина) (ПрибЦВсд. 1910. 9. С. 429), по 100 руб. от епископа Пензенского Митрофана (Симашкевича) и епископа Олонецкого Никанора (Надежина) (Там же. 1910. 14. С. 672) и др. На 12 марта 1910 г. юбилейный фонд составлял 34 995 рублей. Для определения способов употребления этого капитала была создана специальная комиссия, в которую вошли: В. С. Серебреников , И. Е. Евсеев , Н. И. Сагарда , секретарь Совета А. П. Высокоостровский (Журналы... за 1909–1910 учебный год (в извлечении). С. 306). 946 Окончательное решение о дате празднования было принято на заседании Совета 28 сентября 1909 г. (Там же. С. 55). 951 ЦВ. 1909. 50–51, 10 дек. Стб. 1574–1576; 1581–1584. Под первой заметкой стояла дата: 1 декабря 1909 г., под второй – 28 ноября 1909 г. 952 ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 1. 29. Л. 50–50 об. Записная книжка Н. Н. Глубоковского . Автографы заметок (первая в двух вариантах, один из них с подзаголовком «юбилейная элегия») сохранились в архиве Глубоковского. ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 1. 195, 196. |
| Но ни одна из четырех существовавших в России духовных академий, включая Московскую, так и не решилась принять на себя подобный труд. §1. Под редакцией А. П. Лопухина Тем большая честь и заслуга принадлежит профессору СПбДА Александру Павловичу Лопухину 1081 , отважившемуся на подобный издательский и научный подвиг и немалый финансовый риск, поскольку издание осуществлялось исключительно на его средства. Это была первая православная энциклопедия: ни одна из поместных православных Церквей не имела подобного издания. «Честь и слава Лопухину, хоть он был и «американец» в богословии (кажется)» 1082 , – отозвался о нем В. В. Розанов . Православная богословская энциклопедия предложена была в качестве ежегодного бесплатного приложения к духовному журналу «Странник» (одному из лучших в то время), фактическим владельцем, издателем и редактором которого Лопухин стал 13 июля 1899 года. Уже через год, 25 августа 1900 г., старшим цензором архим. Владимиром (Благоразумовым, † 25.09.1914, епископом) был подписан к печати первый том, носивший заглавие «Православная энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь, содержащий в себе необходимые для каждого сведения по всем важнейшим предметам богословского знания в алфавитном порядке». По признанию самого Лопухина , «плохо ли, хорошо ли», но Православная энциклопедия организована «на личный страх издателя – без всякой посторонней помощи, единственно в надежде на сочувствие того круга читателей, для которого предназначена» 1083 . Первоначально он планировал издать «краткий справочный словарь, в котором сообщались бы лишь самые сухие энциклопедические сведения, необходимые для самых элементарных справок» 1084 . Но заявления со стороны подписчиков «Странника» и характер первых присланных статей побудили Лопухина сразу приступить к изданию «большой Энциклопедии», что значительно увеличило и «труды и расходы редакции». За образец своего издания Лопухин взял «Real-Enzyklopädie...», выходившую в Лейпциге с 1896 г. третьим изданием под редакцией профессора А. |
| Свой первый юбилей – 25-летие литературной деятельности – Η. Н. Глубоковский отмечал летом 1908 г. Точкой отсчета служило появление 3 июня 1883 г. в «Вологодских губернских ведомостях» статьи о праздновании дня священного коронования Императора Александра III в Вологодской духовной семинарии. Студенческие годы в МДА (1884–1889) отмечены наиболее активным его сотрудничеством в «Московских ведомостях», реже – в «Русском Деле» (всего более 60 статей, рецензий, корреспонденций), появлявшихся с завидной регулярностью благодаря брату Матвею Никаноровичу, сотруднику «Московских ведомостей», хорошо известному в московских и петербургских журналистских кругах. По словам Глубоковского, сам он никогда не был в редакциях этих газет, все сношения велись через брата, а главным стимулом являлась необходимость заработка. Глубоковский писал о культуре, науке, политике, истории, теософии, положении на Аляске, достопримечательностях Исландии и необходимости учреждения викариатства в Великом Устюге, разведении хлопчатника в Туркестане и раскопках в Египте, новейших опытах с почтовыми голубями и восстании в Китае. Среди этих заметок были и корреспонденции из жизни МДА. В 1890–1892 гг. Глубоковский также печатался в журнале «Наука и жизнь» 1004 , основанном тем же братом Матвеем. Изредка статьи в «Московских ведомостях» появлялись и позднее (в 1890-е и 1900-е гг.), но уже без такого разброса тем – преимущественно рецензии на труды коллег и статьи по вопросам, связанным в той или иной степени с духовным образованием. Н. Н. Глубоковский относил себя к кабинетным ученым, предпочитающим тихий уединенный труд. Церковная публицистика говорит и о другой стороне его личности – о его общественном темпераменте и «полемическом задоре», который рецензенты отмечали и в его научных трудах. С января 1892 г. он становится сотрудником еженедельника «Церковный вестник», выходившего в качестве печатного органа СПбДА с 1888 г. и призванного освещать насущные вопросы церковной и общественной жизни. Редактором еженедельника был в то время профессор по кафедре гражданской истории Н. |
| Глубоковский, один из инициаторов этого объединения, принял в них самое деятельное участие, полагая, что если «благороднейший Петроградский Университет (...) не спасет нашу Академию своим восприятием на каких угодно ему условиях, то Комиссары непременно уничтожат ее, – и мы будем выброшены на улицу для наискорейшего вымирания физического или морального...» 2562 . Речь шла о спасении духовной академии как «научно-педагогического учреждения» и о присоединении ее к Университету во всем составе. По словам Глубоковского, предполагалось «нечто вроде Парижской Сорбонны» 2563 . Со стороны университета в объединительную комиссию вошли А. И. Введенский , И. А. Ивановск ий, Н. Я. Марр; от академической корпорации – ректор епископ Анастасий (Александров) , Н. Н. Глубоковский , И. С. Пальмов , В. С. Серебреников , И. М. Волков 2564 . Первое заседание происходило 21/8 февраля 1918 г., следующее – через два дня. В тот же день, 23/10 февраля, Глубоковский докладывал Совету Академии о том, что со стороны представителей Университета академические профессора «встретили такую внимательную и заботливую предупредительность, что выше ее не только невозможно желать, но даже нельзя и представить (...). Эта исключительная отзывчивость уже теперь дает нам ценную духовную поддержку в наших тяжелых условиях и должна быть особо отмечена в анналах Академии по своей великой моральной значимости, – чем бы ни разрешились фактически наши дальнейшие сношения с Университетом...» 2565 . По-видимому, идея объединения разделялась не всеми членами академического Совета. Глубоковскому пришлось убеждать коллег согласиться на подобный шаг. Он выделял два момента: духовный союз с Православной церковью и административное ей подчинение. Первое признавалось незыблемым, второе становилось, по его мнению, невозможным, ибо «возобладавшее в России правительство совершенно не признает за Церковью прав государственного института и потому принципиально не может допустить чего-либо подобного для всех ее органов» 2566 . Если Академия останется «во всецелом административном церковном ведении», над ней будет висеть «неустранимая опасность совершенного уничтожения», а ее преподаватели вынуждены будут рассеяться по России «на новых поприщах служения» 2567 . |
|
|
