| — Польский и русский народы имеют долгую и трагическую историю взаимных отношений. Груз прошлого часто не позволяет забыть боль, разочарование и горечь, становится, казалось бы, непреодолимым препятствием для выстраивания добрососедского диалога, нацеленного в будущее. 26 сентября в Совете Федерации состоялся круглый стол, посвященный итогам визита Патриарха Кирилла в Польшу . Предстоятель Русской Православной Церкви находился в Польше с 16 по 19 августа по приглашению митрополита Варшавского и всей Польши Саввы. Святейший Патриарх Кирилл совершил богослужения совместно с митрополитом Саввой, архипастырями и духовенством Польской Православной Церкви, а также встретился с президентом Польши Брониславом Коморовским и Маршалом Сената Польши Богданом Борусевичем. Но главным итогом визита многие политические и общественные деятели обеих стран считают Совместное послание народам России и Польши , которое Святейший Патриарх и председатель Польской католической епископской конференции Митрополит Перемышльский Юзеф Михалик подписали 17 августа в Королевском дворце Варшавы. Послание, призывающее соседние народы к диалогу, примирению и прощению в духе христианской любви. Читайте: «Призываем простить друг друга…» — Совместное послание народам России и Польши Патриарха Кирилла и Архиепископа Юзефа Михалика Фото: http://www.mospat.ru/ От сближения победы, от раздоров беды Открывая круглый стол, первый заместитель председателя Совета Федерации Александр Торшин сказал, что в послании дается верный рецепт для преодоления взаимных претензий по поводу сложных и трагических событий нашего прошлого, и зачитал отрывок из послания. Александр Торшин «Объективное познание фактов, выявление драм прошлого и масштабов трагедии становится неотложным делом историков и специалистов, — говорится в послании. – Мы убеждены, что их усилия позволят познать нефальсифицированную историческую истину, помогут развеять сомнения и избавиться от негативных стереотипов. Мы считаем, что прочное примирение как фундамент мирного будущего может быть достигнуто лишь на основе полной правды о нашем общем прошлом». |
| При этом Глубоковский замечал: «Многое в этом роде воскресает пред умственным взором и однако вовсе не вызывает ожесточенных чувств. Скорее – напротив... За внешнею грубостью педагогической некультурности всюду видятся живые люди, а не машинные и показные чиновники по воспитательной части, какие фабрикуются ныне. Эти люди действительно болели школьными интересами и самою резкостью приемов обнаруживали страстную преданность заведению. Последнее было собственно большою семьей, где каждый знал все и обо всем до того, что члены одной многочисленной сиротской семьи всем известны были по переходившим преемственно парадным «пальтам» из «чертовой кожи» 175 (...). Здесь просто дух не имел приличной формы, а это, конечно, лучше обратного, как свидетельствуется ревизором даже в 1896 г. Обучение было тоже не хитростное, но с обеих сторон оно велось не для отметок, но для развития и для знания. Это было главным, а не программы, которыми, конечно, не предусмотрены были великие труды преподавателя русского языка по таким предметам, как минералогия, ботаника (составление гербариев) и многое другое. В общем, нужно сказать, что из Никольского училища выходили и знающими, и развитыми (...) было бы несправедливо умолчать, что в семинарии знания иногда не увеличивались, а даже растрачивались и забывались, так что и в академии чаще вспоминалось училище» 176 . По случаю 75-летия со дня основания Никольского училища Глубоковский поместил небольшую заметку, предложив основать при училище общество вспомоществования бедным воспитанникам 177 . В 1904 г. при училище было основано Александро-Невское братство. 9 марта 1909 г. Глубоковский избран почетным членом этого братства и затем утвержден епископом Великоустюжским Алексием (Бельковским) 178 . 21 октября 1916 г., поздравляя с очередным юбилеем, правление Александро-Невского братства выражало Глубоковскому благодарность за «помощь и не малую» родному училищу, высказывая при этом убеждение, что юбилей Глубоковского – событие в жизни «всей мыслящей России» 179 . |
| Этот рапорт был воспроизведен целиком в журнале педагогического собрания правления Тамбовской духовной семинарии 8 от 28 Марта 1898 года, а затем частично процитирован при вынесении наказания для виновных. Семинарская администрация действительно, как вспоминает митрополит Вениамин, решала уволить наиболее активных, на ее взгляд, бунтовщиков, зачинщиков и подстрекателей беспорядков, включенных и. д. инспектора в первую категорию. Это постановление исключало будущего митрополита Вениамина и еще 14 человек не только из Тамбовской духовной семинарии, но закрывала им путь вообще в семинарии и значительно уменьшала возможности поступления в другие учебные заведения. Дословно оно было сформулировано следующим образом: «… отнесенных в рапорте И. д. Инспектора к первой категории воспитанников как непосредственно принимавших участие в безпорядках и подстрекавших к ним других, ранее не отличавшихся исправностию, известных своею резкостию в объяснениях с Семинарским Начальством и членами инспекции, неподчинением иногда распоряжениям начальства и прямыми нарушениями правил Инструкции – уволить из Семинарии без прошения; но при этом, принимая во внимание легкомыслие, свойственное юношескому возрасту, и то, что демонстративныя действия вызваны непедогогичным и безтактным поступком преподавателя В. Розанова, – чтобы не заградить другие, вне Семинарии, пути к жизни – почтительнейше просить Его Преосвященство о разрешении аттестовать вышепоименованных воспитанников баллом по поведению четыре (4)» [ix] . Неизвестно, как бы сложилась судьба митрополита Вениамина дальше, если бы это постановление было утверждено, но в дело вмешался епископ Тамбовский Александр (Богданов). В Государственном архиве Тамбовской области сохранилась обширная резолюция Преосвященного, занимающая два отдельных листа и приложенная к журналу педагогического собрания 8 от 28 марта 1898 года. Изучая оригинал, мы не нашли точной цитаты, приведенной митрополитом Вениамином в воспоминаниях, однако епископ Александр действительно был в корне не согласен с решением семинарского правления: «Так как, по моему мнению, вышеуказанные действия учеников суть не что иное, как нарушение ими требований семинарской дисциплины, то присужденное Правлением семинарии ученикам всех трех категорий наказание я признаю слишком строгим» [x] . |
| Ссылка на урок 6. Кто такие софисты и чем они занимались? Как происходил античный суд? Софисты – первые профессиональные «воспитатели людей». Появление пособий по риторике. Развитие судебного и политического красноречия. Риторические школы и политика. Историки Геродот и Фукидид. Ссылка на урок 7. Кем был «отец истории»? Историческая проза в Древней Греции Понимание философии во второй половине V – в начале IV века. Философская школа и научный центр. Странствующие софисты и постоянная школа Исократа. Академия в ее противостоянии школам софистов и школе Исократа; воспитание воинов и философов в платоновском Государстве; создание научного центра в Академии при Аристотеле. Ликей и разработка системы наук. Ссылка на урок 8. Как Александру Македонскому удалось завоевать мир и почему он распространял греческую культуру? Исократ и Филипп Македонский. Аристотель – воспитатель Александра Македонского. Империя Александра Македонского и распространение греческой культуры. Ссылка на урок Лекторы курса Богданова Ольга Алексеевна Кандидат филологических наук, преподаватель МГУ им. М. В. Ломоносова. Игорь Евгеньевич Суриков Доктор исторических наук, профессор. Преподаватель РГГУ (кафедра истории и теории культуры), МФТИ (департамент истории). Главный научный сотрудник отдела сравнительного изучения древних цивилизаций Института всеобщей истории РАН. Область научных интересов: политическая и культурная история античной Греции. Автор более 500 опубликованных работ. Чем полезен курс? После нашего курса вы: — убедитесь раз и навсегда, насколько уникальны древние греки и в том, что Гомер, Сократ и Аристотель повлияли на Вашу жизнь и образ мысли не меньше Пушкина, Достоевского и Толстого; — перестанете путать троянцев с ахейцами, поближе познакомитесь с софистами; — пройдетесь по основным составляющим быта, культуры и достижений древних греков; — снова или впервые ненадолго почувствуете себя студентом философского факультета и окунётесь в атмосферу университетского знания. Автор проекта |
| 9 дек. 1933 г. П. арестован в числе большой группы духовенства и мирян Волховского и Киришского районов Ленинградской обл. Содержался в арестантском помещении г. Волховстрой (ныне Волхов), с 14 февр. 1934 г. находился в тюрьме в Ленинграде. П. обвиняли в участии в контрреволюционной группе священников, «имевшей своей целью путем распространения провокационных слухов о войне и гибели советской власти, а также путем использования религиозных предрассудков крестьянских масс сорвать мероприятия советской власти в области колхозного строительства», а также в том, что он «сочинил стихи контрреволюционного содержания, призывающие к выступлению против советской власти» (имелся в виду стихотворный ответ на кощунственный «Новый Завет без изъяна евангелиста Демьяна» поэта-атеиста Демьяна Бедного). 26 февр. 1934 г. приговорен Особой тройкой Полномочного представительства ОГПУ в Ленинградском военном окр. к 5 годам заключения в исправительно-трудовых лагерях. Отправлен в Среднебельское отд-ние (совхоз) Дальневосточного ИТЛ. Работал сторожем, дежурил на посту по 12 часов в сутки, переболел цингой, получил инвалидность. В февр. 1938 г. П. был привлечен к групповому следственному делу вместе с находившимися в лагере священномучениками архиеп. Онуфрием (Гагалюком), еп. Антонием (Панкеевым) , прот. Ипполитом Красновским , священниками Александром Ерошовым , Александром Саульским , Василием Ивановым , Георгием Богоявленским, Максимом Богдановым, Митрофаном Вильгельмским , Михаилом Дейнекой , Николаем Кулаковым, Николаем Садовским , Павлом Поповым и псаломщиком мч. Михаилом Вознесенским . В марте подследственных перевели в тюрьму г. Благовещенска. На допросе П. заявил, что ничего не знает о существовании в лагере контрреволюционной орг-ции, и отказался давать показания на др. лиц. 17 марта 1938 г. Особая тройка УНКВД по Дальневосточному краю приговорила П. к расстрелу вместе с др. обвиняемыми, но он умер в тюрьме до исполнения приговора. Погребен в безвестной могиле. Прославлен Архиерейским юбилейным Собором РПЦ 2000 г. |
| VIII. Резолюцию Его Высокопреосвященства, последовавшую на представление о. Ректора Академии от 13 октября сего года: „1892 Окт. 15. Разрешается“. Справка: В означенном представлении о. Ректор ходатайствовал пред Его Высокопреосвященством, о разрешении принять в число своекоштных студентов 1-го курса Академии студентов духовных семинарий: Дмитрия Цитовича и Осипа Барилова, державших в сентябре месяце сего года приемные испытания в Академию, но не поступивших потому, что до общего балла, принятого Советом Академий за решающий (3 1/2), им не доставало одной десятой. Определили: Резолюцию Его Высокопреосвященства принять к исполнению. IX. Отношения Канцелярий г. Обер-Прокурора Святейшего Синода: а) от 19 сентября сего года за No 5035: „По утвержденному Г., исп. об. Синодального Обер-Прокурора, 10) текущего сентября, —307— докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определены на духовно-учебную службу кандидаты Московской Духовной Академии: Николай Глаголев и Сергей Липягов учителями в духовные училища, первый в Осташковское по русскому языку, а последний в Вятское (в параллельные классы) по греческому языку“. б) от 28 сентября сего года за N 5167: „По утвержденному г. и. д. Синодального Обер-Прокурора, 17 текущего сентября, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определен на духовно-учебную службу кандидат Московской Духовной Академии Прокл Бычковский учителем по латинскому языку в параллельные классы Кременецкого духовного училища, с разрешением Правлению оного предоставить Бычковскому и уроки по арифметике в тех же классах училища и с производством ему жалованья из местных средств“. в) от 9 октября сего года за 5363: „По утвержденному г., исполн. обяз. Синодального Обер-Прокурора, 1 текущего октября, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определен на духовно-учебную службу кандидат Московской Духовной Академии Александр Донской помощником Инспектора в Костромскую Духовную Семинарию. г) от 14 октября сего года за 5499: „По утвержденному г. и. д. Синодального Обер-Прокурора 8 текущего сентября, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определены на духовно-учебную службу кандидаты Московской Духовной Академии: Михаил Тареев преподавателем по гомилетике и соединенным с нею предметам в Псковскую духовную семинарию, Александр Богданов учителем по греческому языку в Нолинское духовное училище и Иван Тюрнин – помощником Инспектора «в Вятскую духовную семинарию. |
| Зимой Татевская школа была похожа на улей, так как была битком набита детьми. Живших ребят, то есть из дальних деревень, было так много, что спальное помещение было устроено для них в два ряда, один над другим, а холод заставлял детей сидеть дома и, конечно, работать без усталости. Подобно своему учителю, отдыхавшему лишь от перемены труда, и дети, в меру своего возраста, усвоили себе такую же привычку, почему праздности в Татевской школе не только не было, но и не могло быть. Игра в умственный счет была чем-то совершенно поразительным и достойно увековечена Богдановым-Бельским в Третьяковской галерее в Москве. 391 Ученики, подобно учителю, то писали ноты, то рисовали, то отгребали снег, то кололи и приносили дрова и т.п. Сергей Александрович был у них всегда под рукой. Его помещение состояло из маленького кабинета и такой же спальной. Здесь он работал, лишь отдыхая от школы. «Я учу 12 часов в день и совершенно истощен», – писал он мне в те годы, и, по правде сказать, было удивительно, как мог находить в себе силы для такого труда такой слабый и болезненный человек! Но надо помнить еще, что его отдых состоял лишь в кратковременном уединении и приведении себя (но с книгой в руках) «в горизонтальное положение». К последнему Сергей Александрович был вынуждаем двумя тяжкими своими недугами, приступы которых были очень мучительны. Только видевший Рачинского в школьном его житье, только проведший с ребятами ряд годов может понять меру труда этого «монаха в миру», как иногда выражался о себе Сергей Александрович; только видевший Рачинского на обширном крыльце его школы, в кругу учеников, в беседах его по всякому поводу может почувствовать меру служения Рачинского на благо «малых сих», меру его любви к людям и его наиполнейшего во всем самоотречения. Татевская школа была какая-то идиллистическая школа, в которой работали с утра до вечера, отдыхали полной радостью отдыха, не знали ни принуждения, ни руководства со стороны, а работали столько, сколько кому успевалось. Отлично помню глупейшее положение приехавшего ревизора-инспектора, нашедшего школу хорошею, хотя и не выполнявшую какие-то министерские распоряжения. Довольный инспектор, думая «поддержать учителя в глазах учеников и их родителей», возгласил: «Дети, освобождаю вас сегодня от занятий!». «За что же?» – услыхал горемычный инспектор… «Что такое!?» – спросил инспектор Рачинского и получил ответ: «Они просят не лишать их ученья и просят тем не наказывать их». |
| 2787 Сам Королев в это время преподавал на василеостровских Богословских курсах. Биографическая справка о Королеве приведена в кн.: Люди и судьбы: Биобиблиографический словарь востоковедов – жертв политического террора в советский период (1917–1991)/Изд. подгот. Я. В. Васильков и М. Ю. Сорокин. СПб., 2003. С. 217–218. 2794 Глубоковский Н. Б. А. Тураев как христианский учитель и ученый//Русская мысль, 1923. Кн. IX–XII (Прага, 1924). С. 378–398; в расширенном виде опубликовано в «Воскресном чтении» (Варшава). 1929. 11. C. 169–173; 11-а. С. 185–187; 13. С. 198–205 под заголовком «Академик профессор Борис Александрович Тураев как христианский учитель и ученый». За месяц до этого реферата, 30/17 июля 1920 г., в день тезоименитства Б. А. Тураева ( 23/10 июля 1920 г.), в заседании Православного Палестинского общества Николай Никанорович произнес речь, посвященную его памяти. Автограф этой речи хранится в архиве Глубоковского в ОР РНБ (Ф. 194. Оп. 2. 29. В конце приведен перечень работ Б. А. Тураева и литературы о нем). 6 авг./24 июля 1920 г. на заседании Исторического отделения Петроградского университета Глубоковский произнес речь «Б. А Тураев и Христианский Восток», которую передал проф. В. Н. Бенешевичу для помещения в «Историческом Обозрении», но Бенешевич был вскоре арестован. Николай Никанорович глубоко почитал Б. А. Тураева и считал его человеком «огромной значимости» (ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 2. 29. Л. 1 об.). Сохранилась переписка Тураева и Глубоковского: Архив ГЭ. Ф. 10. Оп. 1. 156 (Письма Глубоковского); ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 1. 870 (Письма Тураева). 2797 Глубоковский H. Академик профессор Борис Александрович Тураев ... С. 173. В одном из писем Пальмову (13 авг./31 июля 1919 г.) Соболевский замечал: «Любители стараются устроить у нас по церквам «покаяние». Очень бы не худо было покаяться, но нигде не видно ничего похожего на искреннее чувство, ни в духовенстве, ни среди мирян Вообще мы остались тем, чем были, и ничто нас до сих пор пронять не может» (ОР РНБ. Ф. 558. 202. Л. 107 об.). О том же он писал и Глубоковскому: «Епархиальное управление в лице б[ывшего] члена Собора Павла Ив. Астрова усиленно пишет о покаянии. Но действительно искренно кающихся что-то не видно» (Там же. Ф. 194. Оп. 1. 808. Л. 46. Письмо от 4 сент. 1919 г.). |
| «Нет у меня для занятий духовной бодрости. Я думаю, что никогда не получу ее, так как ни в каком случае не захочу и не стану примиряться и смиряться. Лучше уж умереть, чем духовно оскверняться» 2827 , – пишет он летом 1920 г. Понимая, что пускается в полную неизвестность, что в эмиграции, возможно, придется бедствовать еще хуже или даже погибнуть, Глубоковский считал такой исход все же лучшим. «Пусть так, но мы умрем со свободною и открытою молитвой, а здесь – хуже последней твари» 2828 . Решение покинуть Россию он принимает, убедившись в полной невозможности научной работы (тем более в области богословия), которая была для него не только смыслом, но образом жизни. Испробовав различные пути возможного обустройства на родине, 14/1 марта 1920 г. Глубоковский пишет А. А. Шахматову, возглавлявшему тогда II отделение (русского языка и словесности – ОРЯС) Академии наук: «Жестокий опыт привел меня к неотразимому убеждению, что ныне можно работать научно лишь заграницей» 2829 . Это решение окрепло после получения известия о расстреле в ночь с 25/12 на 26/13 июня 1919 г. старшего брата Александра, обстоятельства смерти которого явились сильнейшим потрясением для Глубоковского 2830 . «А у меня страшное и невыразимое горе, – писал Глубоковский епископу Василию 14/1 августа 1920 г. – Последний мой брат Александр, кандидат Казанской Д. Акад., безбожно и злочестиво расстрелян в г. Уральске, где скромно и плодотворно служил с 1886 г., тело брошено в реку Урал и не разыскано. Нет ни меры, ни предела моему горю. Мне, сироте, он некогда заменял отца (старше меня года на 2) и вот теперь в страшное время я опять остался горемычным сиротой. Не могу и не хочу жить: – нет ни смысла, ни оправдания для нашего жалкого бытия. Муч[еник] Александр никогда политикой не занимался и ни в каких политических выступлениях не участвовал, а пал жертвою сатанинского вихря духов злобы поднебесной, водворившихся на земле и устроивших здесь ад. Это ужасное событие совершилось еще в ночь с 25 (12) на 26 (13) июня 1919 г., но о [нрзб.] смерти я узнал лишь в мае 1920 г., а об обстоятельствах – недели две тому назад. Не пережить нам этой беды при нынешних душевных и физических муках» 2831 . Позднее Глубоковский писал, что поводом послужила его (H. H. Глубоковского) брошюра, вышедшая еще в 1911 г., «О «праве» евреев именоваться христианскими именами» (с отрицательным заключением по поводу такого права), и указывал, что еще в декабре 1918 г. друзья предупреждали его самого о возможности ареста и тюремного заключения, поскольку он находился «под подозрением властей за свои твердые убеждения, национально-русские и православно-христианские» 2832 . |
| - Итак, я слушаю вас. - Довод первый. Ее поведение накануне кражи объясняется очень просто: незадолго до этого ей в детском доме не отдали на выходные одного маленького человечка, хотя ни Елизавета Михайловна, ни та девочка без этого уже не могли жить. Вдобавок объявили, что ребенка удочеряют другие люди. - Довод второй, - продолжил Сидорин. – Вам не рассказали, Сергей Александрович, как картина Богданова оказалась в музее? - Нет. Мне только сказали, что появилась она в музее недавно. - И Лиза... Елизавета Михайловна ничего не рассказала? - Ничего. Она... она только твердит, как заведенная: «Я не крала картину». - Н-да, удивительный человек. Ладно, я отвлекся. Эту картину привез я. - Вы? - Именно. Привез в подарок Елизавете Михайловне, зная ее трепетное отношение к Богданову. Оказывается, даже факты можно трактовать так, как это кому удобно. Толстикова со спокойной совестью могла повесить картину дома, кстати, я ей это и советовал. Уже тогда полотно было для нее бесценно, тем более, что мне картину передала женщина, которую Богданов изобразил на полотне. И что же делает Толстикова? Дарит картину музею. Дарит, чтобы через пять месяцев у музея же украсть ее? И, наконец, довод третий. Вот, посмотрите сюда. - Что это? - Два номера местной газеты. Друзья из областной библиотеки отыскали. Один номер датирован сентябрем шестилетней давности, другой вышел в свет ровно три года спустя. Нас тут интересуют две заметки. Читать не надо, я перескажу. Шесть лет назад: из местного краеведческого музея украдена работа кисти известного русского художника Каменева. А вот три года назад: украдена картина известного русского художника Жуковского... - Я тогда здесь не работал. - Толстикова тоже. - Постойте, вы хотите сказать... - Прошло ровно три года, Сергей Александрович... - И все время – сентябрь. Совпадение? Асинкрит молчал, Раков же размышлял вслух: - Заканчивается летний сезон, становится меньше посетителей... Что еще? Богатенькие люди, отдохнув на югах, думают, куда потратить деньги. |
|
|
