| Соколов Леонид Александрович – питомец нашей семинарии (вып[уска] 1890 г[ода]). По окончании Московской академии был оставлен при ней профессорским стипендиатом, а затем, по истечении года, получил назначение (1895 г.) в родную семинарию, где пробыл до 1907 года. В этом году Л[еонид] Ал[ександрови]ч перешел на службу по минист[ерству] народ[ного] просвещения, заняв должность преподавателя в одной из Киевских гимназий. С этой последней должностью Соколов вскоре стал соединять должность доцента Киевской дух[овной] академии. Имел степень магистра богословия. К глубокому сожалению, смерть прервала жизнь Л[еонида] А[лександрови]ча в самый цветущий период его педагогической деятельности. Он умер в апреле 1921 года. Л[еонид] А[лександрови]ч оставил по себе память как о даровитом преподавателе и добром товарище-сослуживце. Л. 388 Романов Иван Петрович – курский уроженец. Поступил на службу в нашу семинарию из бухгалтеров Курской Казенной палаты в 1907 г[оду] и пробыл у нас до 1911 г[ода], когда перешел в Воронежскую семинарию на латин[ский] язык. Манаков Павел Иванович , из воспитанников Волог[одской] семинарии. По окончании Казанской академии служил в Тобольской семинарии, а затем в 1913 г[оду] перешел в Вологодскую семинарию. По ликвидации семинарии служил контролером в Рабоче-крестьянской инспекции в Вологде, а отсюда перемещен был помощн[иком] управляющего отделением Рабкрина в г. Макарьев. В настоящее время, как слышно, без места. Курсин Анатолий Николаевич , питомец нашей семинарии и Московской академии. На службе в семинарии состоял с 1913 г[ода] до закрытия и оставил по себе память как о человеке Л. 388 об. прямом, хорошем преподавателе и внимательном воспитателе. Умер 1 марта 1929 г[ода] на 41-м году жизни . С назначением А[натолия] Н[иколаеви]ча в нашу семинарию в ней состояло два преподавателя по философским предметам. В настоящее время А[натолий] Н[иколаеви]ч состоит на службе в «Северном Печатнике». 7. По гражданской истории: Суворов Иван Николаевич явился по преподаванию гр[ажданской] истории заместителем своего отца, известного археолога Н. И. Суворова, с 1882 г[ода]. Служил в сем[инарии] до 1913 г[ода]. Ив[ан] Н[иколаеви]ч пользовался репутацией, как видный археолог и краевед. Добродушный, уравновешенный, враг всякой партийности, И[ван] Н[иколаеви]ч пользовался общим уважением. В течение более 30-летней совместной службы с И[ваном] Н[иколаеви]чем мне ни разу не пришлось видеть, чтобы он когда-нибудь возвысил голос или вышел из себя. Обладал добродушным характером, И[ван] Н[иколаеви]ч любил пошутить, иногда довольно едко, но всегда |
| Вилинский Дмитрий родом ярославец, но питомец нашей семинарии (вып[уска]1888 г[ода]). Скончался, состоя на службе, в 1909 г[оду]. Воскресенский Василий Воскресенский Василий Костенко до поступления в нашу семинарию был певчим в придворной капелле. Служил не больше года. Гребенщиков Павел Резанов Сергей Иванович . Стр. 149, 156 «Воспом.». Стр. 339 «Воспом.». Стр. 339 об. Стр. 387. Стр. 340. Л. 400 об. Помощники инспектора Брянцев Аркадий Богословский Николай Кириллович, действительный студент Москов[ской] дух[овной] академии. Служил в Волог[одской] семинарии до 1878 года. Н[иколай] К[ириллови]ч имел обыкновение ходить по коридору, было ли то тепло или холодно, в шубе и калошах, которые и служили мишенью для насмешек со стороны учеников. «Шуба, калоши, шуба, калоши», – слышались крики, когда Богословский проходил по коридору. Иногда, выведенный из терпения, он входил в класс, откуда раздавались разные выкрики по его адресу, и, указывая на первого попавшегося ученика, грозил словами: «Я тебя без ножниц остригу, в Сибирь сошлю». Однажды, заметив в шалости ученика по фамилии Пырского, он вошел в класс и, ткнув пальцем по направлению этого ученика, спросил: «Пырский, как твоя фамилия?» Общий взрыв хохота 298 стр. Л. 401 был ответом на странный вопрос Н[иколая] К[ириллови]ча, с недоумением смотревшего на учеников и не понимавшего, в чем дело. Вообще, многие действия и поступки Н[иколая] К[иррилови]ча вызывали в учениках веселое настроение. Странно, что такой служака, как Н. К. Богословский, был назначен из помощников инспектора смотрителем дух[овного] училища (Тотемского), а затем служил инспектором народных училищ в Западном крае. Впрочем, его служба на этих местах была кратковременна. Умер он в г[ороде] Вологда, состоя на пенсии. Спасский Евлампий Николаевич – из питомцев Волог[одской] семинарии (вып[пуска] 1879 г[ода]). По окончании курса в семинарии был сначала назначен надзирателем за учениками, а затем помощником инспектора, в каковой должности служил до 1913 года. По выходе из семинарии служил в медицинском техникуме секретарем. Скончался 16 июня 1926 г[ода] от рака печени. |
| Классические языки не любили, да они оказались бесполезными. В семинарии часто учили “к опросу”, по расчету времени, за чем следили особые любители из товарищей. Науки нас не обременяли, на экзаменах усиленно зубрили и сдавали. В академии же, куда поступали лишь первые, некоторые занимались уже самостоятельно любыми предметами, а многие слегка проходили ее (академию), напрягаясь лишь во время экзаменов» . Обратим внимание и на слова Илария Шадрина: ко времени написания повести он уже 6 лет отработал учителем в школе, что придает больший вес его педагогическим наблюдениям. «Знаний при этом, конечно, мало прибавлялось, да ими никто и не интересовался и не нуждался в них, как в знаниях. Почти для всех они были лишь тяжелою повинностью, неизбежным злом, и только. Принудительный метод, наказания и угрозы, сухость предмета, неумение или нежелание сделать предмет интересным, обширность программы и в связи с этим тот фатальный страх за свое будущее в зависимости от такого или иного сорта годовых и экзаменационных отметок, все это способствовало равнодушию и даже отвращению ко всем предметам семинарской науки без исключения» . Вместе с тем «успешная» запретительная педагогика порождала в учащихся ощущение тюрьмы и провоцировала бунты и прочие формы протеста, зачастую не имевшие видимых рациональных оснований. Как замечает американская исследовательница Л. Манчестер: «Отвращение, которое они испытывали по отношению к семинарскому режиму, само по себе было достаточной причиной для волнений» . Семинарский журнал Протест учащихся принимал иногда неожиданную форму. Н. А. Ильинский сообщает: «B VI kлacce, конечно под большим секретом, издавался журнал, под названием “Колокол”. В этом журнале личность и деятельность о. Петра обрисовывалась в неприглядном виде. В номере, который у меня имеется, помещен, между прочим, акафист ему. Журнал издавался, кажется, не долго. Знал ли о. Петр о существовании этого журнала, сказать не могу» . Осведомленность Никифора Александровича Ильинского связана с тем, что как раз в это время (1890–1891 гг.) b VI kлacce семинарии учился его младший брат Вячеслав Александрович Ильинский. |
| Фирмос Иванов[ич] Малевинский , красавец собой, бывший затем учителем Никол[ьского] дух[овного] уч[илища]. Здесь он вращался среди высшего чиновничества… и кончил жизнь свою печально. 24 окт[ября] 1864 г[ода] на одной из улиц города он был найден мертвым. По поводу его убийства произведено было не одно следствие, напали и на след, но дело было замято. (см. Историю Никол[ьского] дух[овного] учил[ища].) Л. 150 давали из театра без всякой платы. Объяснялось это тем, что Туров снабжал артистов гитарой, один раз даже давал каким-то образом оказавшийся у него отцовский подрясник. У меня брали шляпу. Костюмы мы получали самые лучшие — русских бояр и испанских грандов. Ездили главным образом к купцу Клишину , в доме которого двери с первых дней святок не закрывались для приема маскированных до кануна крещенского сочельника. Сам старик Клишин, кстати сказать, семинарский староста, видимо интересовался масками и все время ходил между маскируемыми. Танцевали мы мало и при том только одну кадриль, большею же частью занимались интрижками и наблюдением. Вообще ездили от нечего делать и больше ради любопытства. Из Посада Н. Н. Глубоковский от 14 января писал между прочим, что он по просьбе о. ректора в декабре послал статью, писанную, впрочем, на лету, в «Москов[ские] ведомости» об учреждении Устюжской епархии . «Тотчас же по напечатании моей статьи, — пишет он, — ему послан был особый газеты, и я ждал от него каких-ниб[удь] известий, но доселе ничего не получаю. Во-первых, мне интересно бы знать, доволен ли ректор Л. 150 об. моею статьей и не находит ли, что в ней сказано не все или сказано плохо. Во-вторых, получает ли затронутый по инициативе о. ректора вопрос об Устюжской епархии какие-ниб[удь] движения в смысле утвердительного или отрицательного его решения в правительств[енных] сферах? М. З. Зиоров говорил мне на этот счет кой-что, но лишь по слухам и неопределенно. В-третьих, о. ректор когда-то писал, что к вопросу об Устюжской епархии небезразличен и новгородский губернатор Мосолов . Что же он, т. е. Мосолов делает теперь? Намерен ли он действовать в пользу поднятого о. ректором проекта? В-четвертых, как смотрит Преосвящ[енный] Израиль на это. Не высказывает ли он неудовольствия и проч[ее]? Сообщи это о. ректору вместе с моим нижайшим почтением и после напиши, что он скажет, если же сам не найдет удобным написать мне несколько строк. Поклон В. С. Карпову и моим товарищам, сущим в Вологде». Ректор очень интересовался вопросом об открытии самостоятельной Устюжской епархии, принимало в этом участие и устюжское ду- |
| Л. 263 в спальнях и, направляясь в больницу, хотел лично убедиться в справедливости сообщенного ему со стороны известия. Повидав избитого, еп[иско]п Алексий уехал из больницы крайне расстроенный, выразив о. Петру свое негодование как по поводу происшедшего события, так и потому, что инспектор скрыл от него об этом происшествии даже теперь, когда Пр[еосвяще]нный явился в семинарию. В то время никто и не предполагал, что этот случай послужит поводом к увольнению инспектора из нашей семинарии. А между тем случилось именно так. Какие мотивы были представлены Пр[еосвяще]нным для увольнения инспектора, для нас, конечно, осталось неизвестно . Но увольнение о. Петра было тем более неожиданным, что в отчете ревизора Нечаева он получил самый одобрительный отзыв. Правда, недовольство о. Петром как инспектором было общее. Городское духовенство относилось к инспекторской деятельности о. Петра не только отрицательно, но, пожалуй, враждебно. В семинарии некоторые преподаватели открыто выражали свое негодование по поводу поступков близких к инспектору лиц, вмешивавшихся не в свое дело. Возможно, что Преосвященный, чутко прислушивавшийся к мнению лиц авторитетных, Л. 263 об. захотел одним взмахом своего решительного пера отделаться от нежелательного ему инспектора. Когда о. Петр стал готовиться к отъезду на место своего нового служения в Тамбов, то возник вопрос о его проводах. Обычай провожать отъезжающих членов корпорации к этому времени в нашей семинарии достаточно укоренился. Одних провожали более торжественно, других — более скромно. Такое разнообразие в проводах зависело как от того, насколько была продолжительна служба провожаемого лица, так и от того, насколько провожаемый пользовался симпатиями. О. Петр Иванович состоял на службе в семинарии почти 13 лет. Естественно поэтому было ожидать, что в проводах его примут все живое участие. Но вышло то, чего не ожидали. Некоторые преподаватели решительно отказались принять участие в проводах инспектора. Произошел раскол. Проводы не состоялись, и о. Петр уехал из Вологод[ской] семинарии, на служение которой он отдал лучшие годы своей жизни, с чувством не только разочарования, но и горькой обиды. |
| Отъезд архим[андрита] Василия из Вологды состоялся в декабре. Я упоминаю об этом потому, что день этот ознаменовался в казенном общежитии таким событием, которое чревато было последствиями, особенно неблагоприятно отразившимися на Петре Ивановиче Успенском, инспекторе нашей семинарии. День отъезда быв[шего] ректора ученики казенного общежития вздумали отпраздновать по-настоящему. Нужно сказать, что в этот день, более, чем в другой какой-л[ибо] день года, было еще много именинников. День 6 декабря и в прежнее время редко проходил без приключений и всегда доставлял немало забот и беспокойства лицам инспекторского надзора. В описываемое время дежурным в каз[енном] корпусе был молодой помощник инспектора , дов[ольно] снисходительно относившийся к проступкам по части винопития. Ученики учли, конечно, снисходительность молодого члена инспекции к проступкам этого рода, и выпивших в этот день оказалось много. Ужин прошел далеко не благополучно. Но главное безобразие произошло в спальнях. У семинаристов сложилось убеждение, насколько, впрочем, имевшее фактическую достоверность, я не знаю, что среди учеников, живущих в каз[енном] корпусе, есть шпионы, сообщавшие все, что касалось ученической жизни, инспектору. Вот с этими-то мнимыми или действительными шпионами часть учеников, к тому же подбодренных спиртными напитками, и решила в эту ночь разделаться. Таких жертв намечено было, кажется, не менее двух-трех. Явившись Л. 262 об. в спальни, где, против обыкновения, был полный мрак, и сняв с коек одеяла, несколько пьяных учеников подошли к намеченным жертвам и, набросив на них одеяла, стали бить их. Но двоим из избиваемых удалось выскользнуть и убежать. Остался один, который не только был избит, но в нескольких местах получил колотые раны. Ночью же этот избитый и раненый воспитанник был унесен в больницу. О происшедшем случае инспектор узнал только утром от фельдшера и тотчас же навестил избитого питомца, стараясь при этом разузнать от него все подробности ночного события и вместе убедить избитого открыть виновников преступления. Но узнать ему ничего не удалось. Неудача ли инспектора в расследовании этого некрасивого и печального случая или какие другие причины побудили инспектора, в то время исправлявшего должность ректора, умолчать об этом происшествии и не донести своевременно Преосвященному, я не знаю, между тем Пр[еосвяще]нный 8 декабря посетил семинарию и, побывав на уроках, отправился в больницу. Несомненно, что он был уже осведомлен о случившемся 6 декабря ночью происшествии |
| «По наказам 1680 и 1684 гг. писцам велено было отмежёвывать ко всем церквям от 30 до 50 десятин во всех трёх полях(или 20- 10 четей пашни в поле) и сенокосных лугов мерой по копне на 10 четей.(четь-полдесятины. – Прим. авт.) По такому наделу священник делался хозяином мелким, обрабатывал сам землю, от мужика не отличался(…) Государство следило за тем, чтобы церкви имели указанную пропорцию земли – по указам Синода 1805-1806 гг. это были 33 десятины». До образования Синода в 1721 г. действовал Патриарший Казённый приказ (Большакова Н. В. История села Аргуново и Никольской церкви, Москва, 2003 г. С. 175). Виды пошлин с церквей в 17-18 вв.: дань, десятильничьи, заезда, по наказу. «До 1692/1693 гг. во времена патриаршества Переславль-Залесский уезд вместе с Александровским уездом составляли одну Переславскую десятину. В данном случае десятина – это понятие церковного управления, церковный округ, включающий определённое количество церквей и монастырей; такое деление имеет значение для сбора податей с церкви. Место, куда привозили подати церковные старосты, а также где держали тех, кто не платил, называлось десятильничим двором». «Александровская десятина образовалась в 1692/1693 гг. с центром Александровской слободе, куда вошли церкви Борисоглебского стана Переславль-Залесского уезда». Церкви в допетровской Руси: «древяна вверх» (шатровая) и «древяна клетцки» - рубленая изба клети «с двускатной крышей и одной главкой». Было «строение мирское» и «строение вотчинниково». «В 1913 г. в Покровском уезде значились следующие сёла (приходы), принадлежащие в старину к Переславль-Залесскому уезду: Алексино, Андреевское, Аргуново, Архангелькое на Утроке, Богородское, Борисоглебское, Вастильевское, Воинова Гора, Воскресенское, Головино, Данутино, Елец, Житенино (Жегулино), Заболотье, Заречье, Ивановское-Прозоровское, Ильинское, Козлятьево, Коробовщино, Кумашь, Ново-Сергиевское, Ново-Спасское, Овчинино, Паньково, Смольнево, Филипповское, Флорищи и др. с относящимися к ним деревнями». К сожалению, информации о Воспушке нет. |
| - И все-таки, Юрий Мефодьевич, вы оптимист или пессимист относительно будущего и театра, и нашего общества? Какие ваши ощущения? - Я - оптимист! И я буду биться за студента, который приедет из села и кому-то не будет нравиться, а мне будет. У меня есть такой, сейчас работает. Как-то жена мне позвонила и сказала: «Приди, посмотри одного парня, он из-под Свердловска». Бегу в училище. Заходит, небольшого росточка, одет ужасно... Говорю: «Что будешь читать?» Он начал перечислять, авторов десять назвал. «Это все ты мне можешь прочитать? Давай то-то и то-то». Говорит: «Мне собраться надо». «Ну, соберись». Он отошел, посмотрел в окно, поворачивается, и у него уже другое лицо, светлые глаза! Начинает читать. Я говорю: «А еще вот это». И он читает, читает... Сейчас ведущий артист у нас. Пройдите по коридору, посмотрите на портреты - моего учителя Пашенной, Ильинского, Жарова, Бабочкина, Обуховой, Любезнова, Доронина... Сегодня нас осталось, тех, кто работал с ними, человек 15 из 130. Они нам помогали, теперь помогаем мы молодым. Когда я снимался у Куросавы, и восемь месяцев меня не было в Москве, Елена Николаевна Гоголева мне писала: «Здравствуй, сынок», - потому что в пьесе «Пучина» она мою мать играла. Они все в театре были для меня как мать, отец, брат. И существует все-таки какая-то справедливость. Это когда мы боремся, когда можем поругаться за молодого актера, спорим, надо ли его тянуть... У нас в театре еще жива традиция помощи. - Сохранить коллектив трудно в нынешних условиях? - Не могу так сказать. Скорее, легко, потому что до меня работали такие люди, как Михаил Иванович Царёв, Александр Павлович Ленский. Я учился у многих стариков, как мы их называем. Теперь уже никого почти не осталось, вот только портреты... Это все те люди, которые нас воспитывали. Воспитывали! ...Сейчас в России Год театра, но много ли о нем говорят? Я хорошо к спорту отношусь, но когда слушаю радио и мне много и постоянно говорят, кто у кого выиграл, то меня это раздражает. Открываю газету, читаю: наконец-то нашли убийц, и дают о них материал с портретами... Про артистов так не пишут. Разве это можно? А о медицине вы много слышите? Только когда пожар или что-то случилось... |
| Л. 195 об. щим интересом мы слушали его. А когда он заиграл «Комаринскую», то многие пошли в пляс, даже ректор, сидя на диване, притопывал ногой и говорил: «Ах, как хорошо, ах, как хорошо!» Да, скажу я, хорошее это было время. Все жили дружной семьей и под крылом такого орла, как Петр Леонтьевич Лосев, чувствовали себя куда как хорошо. Черный ворон в лице о. Климента не нарушил этой гармонии. Дружным натиском, в полном единении он выброшен был за борт нашей семинарии. Как только получен был указ о назначении ректора на Сумскую кафедру, вся корпорация выразила единодушное желание проводить его достойным образом. Распорядителем был избран А.Д. Брянцев. Из лиц, не состоявших в числе корпорации, принимали участие в проводах ректора кафедр[альный] протоиерей Н.Е. Якубов и члены правления от духовенства. Самый обед состоялся в квартире ректора. Приблизительно за час до начала обеда я был вызван в квартиру рект[ора], где Л. 196 был и временно исправл[яющий] должность инспектора преподав[атель] Василий Иванович Покровский. «Известно ли вам, Н[икифор] А[лександрови]ч, — обратились ко мне ректор и Покровский, — что сегодня о. Климент намерен прощаться с учениками и с этой целью думает ехать в общежитие?» Я сказал, что о таком намерении о. Климента ничего не слыхал. Тогда ректор и Покровский попросили меня съездить в общежитие и присутствовать при прощании о. Климента с учениками. «При этом, — сделал мне наказ ректор, — если о. Климент будет говорить что-ниб[удь] непотребное, напр[имер], кого-ниб[удь] осуждать и будет говорить возбужденным голосом, то я уполномочиваю вас потребовать от него прекращения речи, а учеников немедленно удалить». Поручение было крайне щекотливое и неприятное, но делать нечего, приходилось исполнить последнюю волю о. ректора. Я пошел к о. Клименту и предложил ему ехать в общежитие вместе со мной, причем заметив его недоумение, сказал, что мне необходимо съездить туда за посудой и что лошадь уже подана. «Хорошо, поедемте», — отрывисто сказал Л. 196 об. |
| Основным источником пропитания для Архангельских стала земля, в работе на которой принимали участие все члены семьи - о. Тихон, матушка Хиония и старшие дети. В 1920-е годы семья о. Тихона и Хионии Ивановны как семья " вредного элемента " и " лишенца " была обложена повышенным налогом. В 1925 году у Архангельских была конфискована одна из двух коров. В 1928 году семью раскулачили, отобрали дом, практически всё, что было в доме и оставшуюся домашнюю живность. Мужа Хионии Ивановны, протоиерея Тихона, за это время несколько раз арестовывали. Священник Тихон Архангельский с супругой Хионией Ивановной и дочерьми Александрой (старшая, справа) и Юлией В том же году власти закрыли храм и жить в селе стало практически невозможно. Матушка Хиония предложила переехать в город Лебедянь Воронежской области. Отцу Тихону пришлось несколько раз переходить с одного места служения на другое по мере закрытия храмов. Матушка Хиония с детьми переезжала с ним. Епископ Липецкий Уар (Шмарин) близко и хорошо знавший о. Тихона и его матушку, направил служить на приход, расположенный в трёх километрах от Лебедяни - Волотово, Ракитино, Черепянь, Старое или Новое Ракитино. В 1930 году переехали в село Ильинское . В 1931 году - в село Белоколодск (Пады), в 1932 году - в село Патриаршее ( Донское ) Задонского района Воронежской обл. В 1933 году семья переехала в село Куймань Трубетчинского района Рязанской области. В этом селе они снимали маленькую избушку в крестьянском дворе Ждановых; между семьями крестьянина и священника сложились добрые христианские отношения, полные взаимной любви и мира. Старшие дети к тому времени уже разъехались, в семье жила только младшая дочь Елена, а 1936 году, после смерти мужа, к ним переехала дочь Ирина с четырьмя её детьми. Матушка Хиония и дети о. Тихона с самого дня его ареста не знали, куда его увезли. Лишь потом, когда стало известно, что он в липецкой тюрьме, начались постоянные поездки Хионии Ивановны в Липецк , Лебедянь и в Москву к родственникам и знакомым за советом и безуспешные хлопоты в различных инстанциях об арестованном. |
|
|
