| Прошло после подачи прошения времени много, Л. 207 об. и викарий уехал уже в Устюг. Я ужасно волновался. Мне, кроме того, известно было, что серьезных соперников, как на беду, на это место не было. Но случилось нечто для меня неожиданное. В один из дней Фоминой недели, когда во время первого урока я сидел в учительской, пришел келейник епископа и от имени последнего сейчас же попросил меня явиться к нему. С крайним недоумением и тревогой я отправился в архиерейский дом. Но прежде, чем явиться к Пр[еосвяще]нному, я решил зайти к секретарю последнего, от которого рассчитывал узнать причину моего вызова. «А, это вы, ладно, что зашли ко мне. Дело вот в чем. На Юзу, куда вы проситесь, подал еще сын умершего там священника свящ[енник] с. Ивановского Пшеницын . За него просит сам губернатор. Вы может быть знаете, что в канцелярии губернатора служит некто Пшеницын . Ему хочется во что бы то ни стало, чтобы его брат был переведен на место умершего отца. Пр[еосвяще]нному не хочется отказать губернатору, но в то же время не желательно и вас обидеть, тем более Л. 208 еще, что Пр[еосвяще]нный викарий положил резолюцию на вашем прошении, для вас вполне благоприятную. Преосвящ[енный] и хочет убедить вас отказаться от этого места. С своей стороны я не советовал бы вам отказываться, а впрочем как знаете», — закончил Виноградов свою речь. Но я уже принял решение и в душе ликовал и благодарил Бога, что дело с Юзой приняло для меня счастливый оборот. Я направился в покои епископа. Еще издали, подходя ко мне, Пр[еосвяще]нный задал мне вопрос: «Сирот жалко, жалко сирот? Вот там, куда ты просишься, есть сироты, им нужен пестун, их нужно устроить, да, устроить». Я сказал, что, конечно, сирот всегда бывает жалко». «Жалко, — как бы обдумывая и как бы про себя сказал Пре[освящен]ный Израиль. — Туда просится сын умершего священника, я его и определю, а ты иди к секретарю и скажи ему, чтобы он уничтожил твое прошение». Я, готовый прыгать от радости, зашел к Виноградову передать распоряжение епископа и, ликующий, возвратился в семинарию. В это же почти время о. ректор пригласил меня к себе, сказал мне, что он имеет |
| О. Феофан чем дальше служил, тем больше тяготился своим положением, и, наконец, после одного печального случая, происшедшего в общежитии, он решил не только должность инспектора оставить, но и вообще дух[овно]-учебную службу. Случай, Л. 275 об. который сильно повлиял на о. Феофана, был следующий. Дежурил в общежитии Митрофан Иларьевич Архангельский . По-видимому, все было благополучно. Кончился ужин, и ученики стали выходить из столовой, пошел за ними к выходу и М[итрофан] Ил[арьеви]ч. В этот момент ученик III класса Славин , обладавший значительной физической силой, бросился на Архангельского и, повалив его, стал давить за горло. Произошло общее смятение. Только при помощи учеников и служителей удалось вырвать Ар[хангельс]кого из крепких и цепких рук Славина. М[итрофан] Ил[ларьеви]ч оказался в бессознательном состоянии. Случай этот и был решающим толчком к оставлению службы в семинарии. Проводы о. Феофана были очень трогательные. После напутственного молебна ученики поднесли ему икону и выразили свои чувства к нему в нескольких речах. Все одинаково понимали, что провожали редкого по душевным качествам человека, человека «не от мира сего». Уже по отъезде о. Феофана из Вологды стало известно, что он вел подвижническую жизнь. Все ночи он проводил в молитве и спал на голых досках, хотя Л. 276 для видимости у него и была койка с казенным матрасом . Оставив Россию и поселившись на Афоне, как нам рассказывали, он исполняет там один из трудных подвигов послушания. Чтобы быть последовательным в своих воспоминаниях, я должен возвратиться несколько назад. Вскользь я уже упомянул о преемнике архимандрита Арсения протоиерее Агрономове. Протоиерей Александр Иванович Агрономов явился к нам, если не изменяет мне память, в конце октября 1897 года. В то время ему было не более 45 лет, следовательно, он был в самой цветущей поре своей жизни. По простоте обращения новый начальник производил очень выгодное впечатление. В нем не было ничего начальственного. «Это простой деревенский батюшка», — говорили о нем почти все. Будучи очень добрым, о. Агрономов, как скоро пришлось убедиться, не обладал административными способностями. Он совершенно терялся при всяких, иногда самых ничтожных |
| Для примера мы приведём выдержки из одного такого акта, именно: из заповедной крестьян Тавренской волости о неотправлении работ по воскресным дням (документ относится к 1590 году). В начале акта стоят имена крестьян – прихожан Ильинского прихода, и затем говорится, что все они учинили заповедь на три года, чтобы „нам в праздник, в Воскресенье Христово, дела не делати никакого, чёрного, ни угодья в Воскресенье Христово не угодовати, ни пасного, ни силового, ни белки не лесовати, ни рыбы не ловити, ни ягод, ни губ не носити, ни путика внове пасного, ни силового в воскресенье не ставити, ни ужины нош воскресенье в лесе не носити; а в пятницу ни толчки, ни молоти, ни камения не жечи, проводити с чистотою и любовью; ни женам в Воскресенье Христово ни шити, ни брати. И кто... сию заповедь порушает, станет в Воскресенье Христово дело делати, каково ни есть, что в сей грамоте написано, и доведут его людьми добрыми: и на том заповеди доправити, соцькому, по мирскому уложенью, кто будет соцькой... восьм алтын денег на церковное строение, а две денги соцкому, кой станет правити. Или кто станет яйцы бити и на том та же заповедь доправити восьм алтын; или жена, которая станет в Воскресенье Христово шити, или брати, и на ней доправити тоже восимь алтын, а соцкому две денги. А заповедную писал Земской Тавренской диячек Иванко Антониев, лета 7098. Августа в 23 день”. На обороте стоит: „к сей заповедной грамоте Ильинской поп Ефрем Иванов руку приложил” 132 . При таком близком и деятельном участии самих прихожан в оздоровлении прихода, нравственность, несомненно, повышалась, количество бесчинств и преступлений умалялось, и число всяких моральных правонарушений значительно сокращалось. Посему и мы, если желаем обуздать не в меру распустившихся своих прихожан, тоже, по примеру древних, должны обратиться к содействию и поддержкой наиболее трезвых, порядочных, авторитетных в приходе лиц и с их помощью начать и вести трудное, но зато важное и полезное дело – нравственное возрождение вверенной нам общины. |
| 2) Из 56 студентов II курса – а) студент Иванов Петр не держал, по болезни, устных испытаний по Священному Писанию Нового Завета, истории русской церкви и истории философии, каковые и просит отложить на послеканикулярное время. – б) Поведение тридцати шести студентов II курса за 1910–1911 учебный год отмечено баллом 5, двенадцати – баллом 5– и восьми – баллом 4½. 3) Из 71 студентов III курса: а) не держали устных испытаний студенты – Ильинский Николай (по Священному Писанию Нового Завета, истории древней церкви и истории русской церкви), Максимов Александр (по истории древней церкви) и Телятьев Валериан (по истории древней церкви). – Всеми поименованными студентами представлены в Совет Академии прошения о разрешении им сдать означенные испытания после летних каникул. – б) Поведение сорока семи студентов III курса за 1910–1911 учебный год отмечено баллом 5, четырнадцати – баллом 5–, восьми – баллом 4½ и двух – баллом 4+. —170— Справка: 1) Устава духовных академий 1910 года – а) § 162: «По окончании переходных испытаний составляется список студентов каждого курса по их успехам и делается постановление о переводе студентов в следующие курсы». б) § 163: «При составлении порядкового списка принимаются во внимание не только устные ответы студентов на экзаменах, достоинство третных сочинений, проповедей и поведение, но и успехи в практических занятиях и на репетициях, которые отмечены в годичном списке преподавателя». в) § 164: «Достоинство устных ответов на экзаменах и письменных работ отмечается баллами: 5 – отлично. 4 – хорошо, 3 – удовлетворительно, 2 – неудовлетворительно, 1 – слабо». г) § 165: «Студенты, оказавшие в течение года успехи по устным ответам на экзаменах и по письменным работам не ниже удовлетворительных, переводятся на следующие курсы. Один неудовлетворительный балл (2) на устном ответе или на письменной работе не препятствует переходу студента на следующий курс, если в среднем выводе из баллов по всем предметам он будет иметь не менее 4. При двух и более неудовлетворительных и слабых баллах (2 и 1) студент подлежит увольнению из Академии или оставляется, по усмотрению Совета, на повторительный курс, с лишением стипендии, буде таковая была назначена; оставление студента на второй год в том же курсе допускается только один раз за всё время его пребывания в Академии». |
| На следующий день утром хор пел литургию в Успенском соборе (в том числе «вечную память» Александру II) и молебен у памятника. В молебне при закладке музея участвовали чудовские певчие. Вечером 18 августа состоялось посещение императором и императрицей Патриаршей ризницы (она располагалась в новом несгораемом помещении у подножия Ивановской колокольни). Здесь снова пел Синодальный хор. 328 К этому периоду относятся два сохранившихся письма А.А. Ильинского к Смоленскому. Вот одно из них: «10 ноября 1897 года Многоуважаемый и добрейший Степан Васильевич! Позвольте от души поблагодарить Вас за лестное для меня предложение принять участие в вашем питерском концерте Синодального хора. Только к моему величайшему огорчению у меня сейчас нет ничего подходящего. Поэтому попрошу Вас выбрать мне какой-нибудь текст, на который я и поспешу написать что-нибудь. Хотелось бы с Вами побеседовать, – но как это сделать? Ведь мы оба заняты. Может быть Вы улучите время вечерком, – я бываю каждый день после 8 часов веч[ера] дома. Если же это время Вам неудобно, то тогда назначьте мне время, когда я могу Вас застать. А еще лучше, может быть, Вы соберетесь как-нибудь утром часов в десять выпить кофейку, как, помните, Вы раз и сделали. В таком случае я все дни, кроме среды и четверга, не занят и буду вас ожидать между 10–12 часами утра. Жду с нетерпением ответ. Тронут Вашим ко мне любезным отношением и шлю Вам сердечный привет. Жена моя жмет Вашу руку. Искренно преданный Вам А. Ильинский. Гранатный пер[еулок], дом Риттих, бывший Микулина, кв. 14. P.S. Если можете, пришлите мне поскорее какой-нибудь текст и сообщите, в каком роде и какого характера должна быть музыка, а там обтолкуем подробно» (РГИА, ф. 1119, оп. 1, ед. хр. 182, л. 32). 329 Ныне упомянутый Смоленским каталог хранится в ОПИ ГИМ (подробнее см. в комментариях к статьям Смоленского во втором томе). 331 Австрийский дирижер Ганс Рихтер известен как один из лучших интерпретаторов произведений И. Брамса и Р. Вагнера. Дебютировав в Брюсселе в 1870 году в «Лоэнгрине» Вагнера, в 1876 году он ставил вагнеровские оперы в Байрейте, в 1877-м вместе с Вагнером руководил концертами из его произведений в Лондоне, ставшими началом ежегодных Оркестровых фестивальных концертов (позднее называвшихся «Рихтеровскими»). |
| О быте учащихся и уровне преподавания в период обучения Глубоковского можно судить по отчету чиновника Учебного комитета при Св. Синоде Μ. X. Григоревского, ревизовавшего училище в мае 1875 года, и по воспоминаниям Н. А. Ильинского, обучавшегося там в 1871–1877 гг. Упоминая о приезде Григоревского («Это был первый синодский ревизор»), Ильинский замечал, что его приезд взволновал все население уездного захолустного Никольска, редко видевшего лиц «высокого полета» 137 . По сведениям, приводимым Григоревским, в училище обучалось 93 ученика 138 . Оно находилось в небольшом, недавно отремонтированном деревянном доме, расположенном на главной улице г. Никольска Миллионной 139 . Воспитанники училища из-за отсутствия общежития размещались небольшими группами на 30 частных квартирах, проживая, как правило, в одном помещении с хозяевами; эта единственная комната была зачастую и кухней 140 . «Нередко у этих же хозяев проживают весной до вскрытия реки Юга судовщики-бурлаки, а зимой плотники, строящие суда, народ, большею частью, испорченный и пьяный. Для беднейших из воспитанников, получающих пособие, наняты две квартиры; в одной живет 10 человек, в другой 12. И эти квартиры не отличаются опрятностью; во время осмотра мною этих квартир, на одной из них все 10 мальчиков имели чесотку, а в другой 7. Для излечения их не принималось никаких мер. (...) В этих двух так называемых общих квартирах, как и в большей части остальных, немногие ученики пользуются кроватями, а больше спят на полу один подле другого (...). Содержание учащихся вообще скудно; мясною пищею они пользуются очень редко; в скоромные дни питаются больше кислым молоком. В теплом платье также большой недостаток у беднейших воспитанников, отчего бывали частые случаи простуды» 141 . По воспоминаниям Η. Н. Глубоковского , они с братом Александром жили на окраине города у Тимофея Ивановича и Христины Яковлевны Свитолиных «в тесном общежитии» 142 . На содержание казеннокоштных выдавалось: на 2 учеников по 50 руб., на 23 по 40 руб. и на 2 по 30 руб.; практически все эти деньги уходили на уплату за квартиру и стол 143 . Глубоковский вспоминал: «Чаю в училище почти никогда не употребляли, ибо на все содержание (квартира, пища, баня, стирка...) отпускали 40 руб. в год. (...) В училище промышлял «славлением» по праздникам, получая по 1–3 коп.» 144 . В библиотеке училища, основанной в 1859 г., имелись важнейшие учебные пособия, но не хватало книг для детского чтения, особенно произведений русских классиков. На фундаментальную и ученическую библиотеку местное духовенство ежегодно жертвовало от 100 до 150 руб. и сверх того по 30 рублей на учебники для бедных воспитанников. Однако часть этих денег зачастую расходовалась на другие нужды; по замечанию ревизора, последние два года учебники для бедных учеников «начальство вовсе не выписывало» 145 . По данным на 1872 год, в библиотеке было 227 томов книг и 62 тома журналов 146 . |
| 46 При утверждении списка митрополитом, в нем относительно других товарищей В. Д. Кудрявцева произошли более или менее значительные перемены. Так например A. С. Ильинский, по списку, составленному конференцией 24 июня, был 3-м, а по утвержденному митрополитом, – 4-м, или наоборот, M. В. Покровский по одному списку был 12-м, а по другому 14-м, и т. д. 47 Профессора Дмитрия Федоровича Голубинского, упомянувшего о сем в слове на погребении В. Д. Кудрявцева, ниже печатаемом. 49 Здоровье о. протоиерея Феодора Александровича за последнее время службы его при Академии особенно сильно потрясено было кончиною двух сыновей его, последовавшею в начале 1852 года в небольшой промежуток времени (в январе и феврале). Первый из скончавшихся тогда сыновей его Сергей Федорович, бывший уж в высшем отделении Академии, товарищ В. Д. Кудрявцева по курсу, скончался от чахотки, а второй, младший, Петр Федорович, обучавшийся в Вифанской духовной семинарии, – от простуды. Срав. утешительное но сему печальному случаю письмо митрополита Московского Филарета от 14 марта 1852 года к Ф. А.Голубинскому и ответное на него письмо Ф. А. Голубинского к митрополиту Филарету, в собрании Писем митроп. Филарета, изд. Императорскою Публичною библиотекою, стр. 10–11. Спб. 1891. 50 Петром Федоровичем, которого Виктор Дмитриевич в 1850 году готовил в Вифанскую духовную семинарию и о котором выше замечено было, как скончавшемся в 1852 году, в феврале. 52 Так напр. Е. А. Голубинский, с 1818 года бакалавр, уже в 1822 году был экстраординарным, а в 1824 году и ординарным профессором ; A. В. Горский, с 1833 года бакалавр, в 1839 году сделан был ординарным профессором. 53 Творения св. Отцев с Прибавлениями духовнего содержания, где и напечатано было магистерское сочинение В. Д. Кудрявцева за 1852 г. кн. 4; 1853 г. кн. 1, 2 и 3 и 1854 г. кн. 1. 54 Об этом мы узнаем из особой записи самого В. Д. Кудрявцева о своих занятиях. Сочинение это находится в связке 2 бумаг В. Д. Кудрявцева. |
| В V классе пришлось встретиться с новыми преподавателями. Во главе их стоял ректор, прот[оиерей] Петр Леонтьевич Лосев, преподававший нам основное богословие. Это был преподаватель живой, увлекающийся. Он любил приводить примеры из жизни, любил делать разные сопоставления. Часто увлекался, особенно нападал на социалистов, нигилистов, любил предлагать неожиданные Л.88 об. вопросы и допускал возражения со стороны учеников. Вообще он будил нашу мысль и заставлял вдумчиво относиться ко всему. Темы по сочинениям он старался дать на современные события и любил, чтобы сочинения подавались объемистые. Св[ященное] писание преподавал Василий Иванович Рейпольский . Этот преподаватель, заменивший собой А[лекс]ея Ник[олаеви]ча Хергозерского, пользовался громадным авторитетом и был любимцем учеников. Представительный по внешности, он отличался и прекрасными душевными качествами, из которых справедливость нужно поставить на первое место. К глубокой скорби семинарии эта высокодуховная личность пробыла в семинарии не более двух Л. 89 лет. Василий Ив[анови]ч скончался, когда я учился в VI классе. Смерть В[асилия] Ив[анови]ча мало сказать поразила, потрясла всю семинарию. Пред этим он только что вступил в брак с дочерью бывшего преподавателя семинарии Ник[олая] Ив[анови]ча Суворова и прожил в супружестве не более двух недель, ибо брак был пред самым заговеньем, а Рейпольский скончался 28 ноября. Похороны В[асилия] Ив[анови]ча привлекли массу народа. Венки были от всех классов. Во время произношения речей многие плакали. Вечная память этому доброму, прямому, честному человеку и хорошему учителю! По церковной истории занимался молодой преподаватель Федор Алексеевич . Простой и душевный человек, Ф[едор] А[лексееви]ч не мог заинтересовать нас в должной степени своим предметом. Он читал выписки из разных книг, в сане протоиерея в Ярослав[ской] епархии кажется в 1925 г. Л.89 об. не обладал хорошими голосовыми средствами, чтение его было вялое, монотонное. Начало мая месяца прошло в г. Вологде в приготовлениях к коронационным торжествам. Коронацию ждали с большим волнением. Говорил, напр[имер], о том, что под Успенским собором в Москве обнаружена была целая минная галерея. Всех слухов теперь не припомнить, но они очень волновали и нервировали. В коронационные дни наши семинаристы принимали участие в разных патриотических манифестациях. На второй день коронации семинарский хор вместе с архиерейским великолепно пел молебен пред зданием городской Думы. Во время этого молебна произошло между прочем столкновение ректора с полицмейстером Комаровским, грубо обругавшем одного певчего, воспитанника из старшего класса семинарии, несколько запоздавшего на |
| На приемных испытаниях при поступлении в семинарию ученики Никол[льского] уч[илища] в 1876 г[оду] оказались в числе сравнительно лучших учеников по всем предметам, в 1877 г[оду] также в числе лучших на [втором?] месте. За 1878 г[од] Никольские ученики оказались сравнительно лучшими. В 1879 г[оду] они поставлены на 1 и 2 место (см. Истор[ию] Никол[ьского] учил[ища], стр. 62). Л. 64 об. чились, помимо моей воли, не на доске, а приняли другое направление. Я уже думал о позоре провала, о том стыде, который меня ожидает, если мне придется снова возвратиться в Никольск. Занятый этими думами, я не заметил, как ко мне снова подошел Ев[граф] Лив[ерьеви]ч, «Ну, что же дальше?» — сердито уже он обратился ко мне. «Вы не знаете обращения с десятичными дробями? Вы кончили 3-м? Из Никольского училища? Нужно будет поставить на вид Никольскому училищу. Идите». Итак, я провалился. Весь в слезах возвратился в квартиру дяди. И дядя, и отец, оба расстроившиеся, старались, однако, меня успокоить. Но напрасно. Я ушел на сеновал и предался своим мрачным думам. Кончались экзамены. Я никуда не ходил и все время старался быть один. Прошло дня три. Дядя мой, не сказавши никому, отправился в канцелярию правления справится как о своем сыне, так и о нас. Я опять ушел на сеновал. Л. 65 Но вот я вдруг услышал зовущий меня голос: «Никифорушка, иди-ко скорей сюда». Я спустился с сеновала и попал в объятия дяди. Целуя меня, он сказал: «Ну вот, я ведь говорил тебе, что ты поступишь, ты принят и в списке принятых поставлен под 17 поздравляю тебя, голубчик», — еще раз целуя меня, сказал мне дядя и, взяв меня за руку, повел в дом. Что в это время я пережил, говорить не буду. Вечер этого незабвенного для меня дня мы (отец, дядя и я с братом) провели в доме моего двоюродного дяди Льва Ивановича , жившего в своем доме на Флоровской ул. На следующий день, при содействии и указаниях дяди, найдена была для нас квартира на Воскресенской набережной в д[оме] Патраболова, куда мы и перебрались дня через два. Мой отец в день отъезда нашего на квартиру отправился в Тотьму в крытой лодке, носившей название «паузков». О путешествии в этих лодках я скажу впоследствии, а теперь буду трактовать о начале учебн[ых] занятий в семинарии. |
| Михаил Андреевич (7.03.1903, имение Головково Верейского у. Московской губ., ныне Наро-Фоминский р-н Московской обл.- 19.05.1981, Москва), историк древнерус. искусства, проф., д-р искусствоведения (1956). Происходил из дворянской семьи Ильиных, к которой принадлежал и философ И. А. Ильин . Дед И., последний владелец усадьбы Быково, инженер-путеец Николай Иванович, был одним из создателей 1-й частной железнодорожной компании «Общество Московско-Рязанской железной дороги», в его честь назван подмосковный пос. Ильинский. От отца, занимавшегося обследованием территории уездов Московской губ., И. унаследовал любовь к памятникам архитектуры, подмосковным усадьбам. В 1922-1926 гг. изучал археологию и историю искусства в МГУ. Во время учебы вступил в Об-во изучения рус. усадеб (ОИРУ) и об-во «Старая Москва», был членом Комиссии по охране и реставрации памятников архитектуры Мосгубмузея. Работал в Мосгубмузее (1924-1926), Музее народоведения (1926-1928), в Секции эволюции художественных форм НИИ археологии и искусствознания РАНИОН (1928-1930), проектировщиком в Архитектурном Бюро Днепростроя (1930-1931) и Мосгорпроекте (1930-1932), московских издательствах (1931-1932), в Кабинете архитектуры ГТГ (1933-1934), наконец, в Центральных Гос. реставрационных мастерских (ЦГРМ). Участвовал в экспедициях на Русский Север (1927, 1928, 1931) с целью изучения памятников старины. 3/4 янв. 1934 г. в составе группы художников и искусствоведов, работавших в ЦГРМ, арестован ОГПУ. Обвинен в активном противодействии «мероприятиям сов. правительства по слому и сносу ненужных памятников старины (церкви, старые усадьбы, часовни, монастыри), которые, по показаниям обвиняемых, должны были воспитывать молодежь в националистическом духе. Для дискредитации Соввласти члены группы фотографировали церкви и монастыри в момент их слома и распространяли фотоснимки, иллюстрируя варварство большевиков». Виновным себя не признал и на 3 года был отправлен в ссылку в Казахстан (г. Петропавловск). В 1937 г. освобожден с поражением в правах (отменено в янв. 1941 по ходатайству Академии архитектуры СССР), до 1941 г. жил в Александрове и Малоярославце. В начале Великой Отечественной войны призван на фронт, в 1942 г. тяжело ранен в боях под Юхновом Калужской обл. После 1943 г. работал в ГТГ, АА СССР, начал работу над кандидатской диссертацией. С 1947 г. работал в МГУ, НИИ художественной промышленности, Ин-те истории искусства АН СССР. Профессор МГУ с 1956 г., в 1968-1972 гг. зав. кафедрой истории рус. и советского искусства отделения истории искусств исторического фак-та МГУ. И. участвовал в проектировании станции метро «Добрынинская» (открыта в 1950). |
|
|
