| Помощь желающему помочь И вот мне кажется, что проблема помощи детям, живущим в домах малютки, интернатах, детских домах и т. п., заключается не только в желании или нежелании такую помощь оказать, но и в неосведомленности, неинформированности потенциальных помощников. 21 декабря, 2012 И вот мне кажется, что проблема помощи детям, живущим в домах малютки, интернатах, детских домах и т. п., заключается не только в желании или нежелании такую помощь оказать, но и в неосведомленности, неинформированности потенциальных помощников. Если бы мы сейчас рассуждали о запрете американцам усыновлять наших детей, то здесь бы, несомненно, нашлись бы аргументы как за, так и против этого запрета. Должен признать, что я сам пару лет назад в своем ЖЖ выступал за запретительные меры . Сейчас я понимаю, что был неправ, хотя те аргументы, которые я тогда приводил, думаю, не потеряли своей актуальности. Но дело в том, что сегодня мы обсуждаем отнюдь не целесообразность усыновления или же отсутствие таковой. Сегодня мы вынуждены обсуждать возможность или невозможность делать детей заложниками в политических играх. И слово «заложник» здесь – не метафора: то, что происходит у нас на глазах, слишком похоже на акт терроризма: вы отнимаете у нас возможность въезда в Америку – а мы отнимаем у наших (!) детей возможность избе-жать страдальческой жизни и мучительной смерти. Впрочем, здесь, кажется, и так всё ясно и не требует пространных комментариев. Хотелось бы сказать о другом. Как было отмечено в эти дни некоторыми блогерами, и те, кто поддерживает закон, и те, кто считает его принятие мерзостью, подлостью и людоедством, по большей части равнодушны к судьбам конкретных детей. Я бы всё-таки скорректировал такую оценку: может быть, они и не равнодушны, но не видят для себя реальной возможности как-либо помочь детям-сиротам и инвалидам, не меняя при этом коренным образом свою собственную жизнь. И таких людей – большинство. Я – среди них. И вот мне кажется, что проблема помощи детям, живущим в домах малютки, интернатах, детских домах и т. п., заключается не только в желании или нежелании такую помощь оказать, но и в неосведомленности, неинформированности потенциальных помощников. |
| Этому противоречит сказанное Августином о том, что «причиной греха является воля» 463 . Отвечаю: как уже было сказано (1), непосредственную причину греха надлежит усматривать со стороны акта. Далее, мы можем различать двоякую внутреннюю причину человеческих действий: одну – отдаленную, другую – ближайшую. Ближайшими внутренними причинами человеческого акта являются разум и воля, в отношении которых человек может действовать произвольно, в то время как отдаленные причины – это схватывание чувственной части, а также чувственное желание. И как вследствие суждения разума воля подвигается к чему-либо в соответствии с этим суждением, точно так же вследствие схватывания чувств чувственное желание склоняется к чему-либо, каковая склонность подчас влияет на волю и разум, что будет разъяснено нами ниже (77, 1). Таким образом, мы можем указать на двоякую внутреннюю причину греха: одну – ближайшую со стороны разума и воли, другую – отдаленную со стороны воображения или чувственного желания. Но поскольку, как было показано выше (1), побудительной причиной греха является некоторое кажущееся благо, которому недостает должного побуждения, а именно правила разума или божественного закона, то это побуждение, которое является кажущимся благом, принадлежит схватыванию чувств и желанию, в то время как недостаток должной правильности принадлежит разуму, который по природе обязан блюсти эту правильность, а завершенность произвольного греховного акта принадлежит воле, и потому именно акт воли с учетом всех упомянутых нами обстоятельств собственно и является грехом. Ответ на возражение 1. То, что находится внутри вещи как ее природная способность, всегда пребывает в ней, а то, что находится внутри нее как внутренний акт желающей или вожделеющей способности – не всегда. Затем, потенциальной причиной греха является сила воли, но актуальной она становится только благодаря предшествующим движениям, проистекающим вначале из чувственной части, а потом и из разума. В самом деле, именно потому, что вещь предлагается чувствам как нечто желаемое, а также потому, что желание склоняется к ней, разум подчас оказывается не в состоянии правильно рассудить, в результате чего воля производит греховное действие. Но коль скоро предшествующие движения актуальны не всегда, то никто актуально всегда и не грешит. |
| Ответ на возражение 3 . Объектами воли являются всеобщая цель и всеобщее благо. Поэтому в лишенных разума и ума вещах, не могущих схватывать всеобщее, не может быть и воли, но – только природное или чувственное желание, определенное к некоторому частному благу. Но очевидно, что частные причины движутся общей причиной, подобно тому как градоначальник, преследующий общее благо, своими указами приводит в движение все частные городские службы. Поэтому все, чему недостает разума, необходимо приводится в движение по направлению к своим частным целям некоторой направленной на всеобщее благо разумной волей, а именно божественной волей. Раздел 3. Определяются ли человеческие действия их целью? С третьим [положением дело] обстоит следующим образом. Возражение 1 . Кажется, что человеческие действия не определяются их целью. В самом деле, цель – это внешняя причина. Но все определяется внутренним началом. Следовательно, человеческие действия не определяются их целью. Возражение 2 . Далее, то, что определяет вещь, должно существовать прежде вещи. Но цель появляется после нее. Следовательно, человеческое действие не определяется целью. Возражение 3 . Далее, одна и та же вещь не может принадлежать к нескольким видам. Но иногда один и тот же акт бывает определен к различным целям. Следовательно, цель не определяет человеческие действия. Этому противоречит сказанное Августином о том, что «как их цель достойна порицания или похвалы, точно так же и наши дела достойны порицания или похвалы» 7 . Отвечаю: определением любой вещи служит не потенция, а акт, по каковой причине составленные из материи и формы вещи устанавливаются в своих видах согласно своим формам. И то же самое имеет место с присущими им движениями. В самом деле, движение может быть как действием, так и претерпеванием, но и в том и другом случае оно определяется актом: действие – актом, который является началом действия, а претерпевание – актом, которым завершается движение. Поэтому нагревание как действие есть не что иное, как некоторое вызванное теплотой движение, а нагревание как претерпевание есть не что иное, как движение к теплу; приведенная дефиниция указывает на определение природы. |
| —763— ошибок и достигнуть своей настоящей цели даже в чисто опытном плане, если не прибегнет к принципам и заключениям более высокой дисциплины» 1347 . Поэтому-то в учение Розмини вкладывается глубокий дефект и проникает во все пункты его системы. Эти пункты Джоберти сводит к следующим четырем основным тезисам: 1 . Все идеи порождаются единой идеей сущего. 2 . Первоначальная идея сущего представляет лишь сущее возможное. 3 . Восприятие реального существования сотворенных вещей есть дело суждения, которое производит уравнение между идеей возможного сущего и чувственным впечатлением. 4 . Понятие реальности абсолютного сущего, т.е. Бога, не дано непосредственно в интуиции и приобретается лишь посредственным путем, через доказательство 1348 . На первом пункте Джоберти совсем не останавливается, ибо пункт этот носит предварительный характер, и свой настоящий смысл получает от пунктов дальнейших. Критика начинается со второго пункта. «Если б прав был Розмини, тогда бы идея возможного должна была бы быть первее идеи реального. Это противоречиво, во-первых, в порядке психологическом. Ибо чисто психологическое наблюдение устанавливает, что отвлечение возможно лишь от конкретных вещей и порождается ими; поэтому конкретное знание реального должно предшествовать абстрактному знанию возможного. Но это противоречиво и в порядке логическом, ибо без реального не возможно мыслить что-нибудь возможное». «Возможность, исчерпывающаяся чистой потенциальностью, безо всякого предшествующего акта, есть не возможность, а ничто» 1349 . «Идея сущего должна быть рассматриваема в двух моментах в отношении духа, который ее имеет: в акте первичном и в акте вторичном. Акт первичный есть дело интуиции, акт вторичный – дело рефлексии. В первичном акте Сущее открывается как чистая реальность, как реальность простейшая, безу- —764— словная, совершенная; во вторичном – как возможное. Следовательно, возможность предполагает действительность ровно настолько же, насколько рефлексия предполагает интуицию. Пропорциональность и соответственность между двумя психологическими актами и двумя онтологическими состояниями – полные» 1350 . «Возможность взятая сама в себе есть высочайшая реальность и высочайшее существование. Ведь она возможна, поскольку относится к какому-нибудь термину внешнему, и реальна, поскольку такое отношенье возможно лишь при условии, что оно зиждется на субъекте реальном и абсолютном. Возможность есть отношение необходимого к случайному и предполагает творческую силу в первом, т.е. она базируется на понятии творения, в котором два крайних члена идеальной формулы встречаются» 1351 . |
| Кажется, что субъектом воздержанности является вожделеющая способность. В самом деле, субъект добродетели должен быть адекватным материи добродетели. Но мы уже показали (2), что материей воздержанности являются желания осязательных удовольствий, которые связаны с вожделеющей способностью. Следовательно, воздержанность находится в вожделеющей способности. Возражение 2. Далее, «противоположности относятся к одному и тому же» 433 . Но невоздержанность находится в вожделении, страсти которого превозмогаются разумом, поскольку, по словам Андроника, «невоздержанность является дурной склонностью вожделения, следуя которой избирают дурные удовольствия наперекор разуму». Следовательно, воздержанность тоже находится в вожделении. Возражение 3. Далее, субъектом человеческой добродетели является или разум, или желающая способность, которая разделяется на волю, вожделение и раздражительность. Но воздержанность не находится в разуме, поскольку в противном случае она была бы умственной добродетелью; не находится она и в воле, поскольку воздержанность связана с теми страстями, которые не находятся в воле; не находится она и в раздражительности, поскольку, как мы уже показали (2), в строгом смысле слова она не связана со страстями раздражительности. Следовательно, она находится в вожделении. Этому противоречит следующее: всякая пребывающая в той или иной способности добродетель устраняет её дурной акт. Но воздержанность не устраняет дурной акт вожделения, поскольку, согласно философу, «воздержанный имеет дурные влечения» 434 . Следовательно, воздержанность не находится в вожделеющей способности. Отвечаю: любая добродетель, находясь в субъекте, обусловливает такое расположение этого субъекта, которое отлично от его расположения в случае нахождения в нём противоположного порока. Но в воздержанном и в невоздержанном вожделение расположено одинаково, поскольку в том и другом могут иметь место неистовые дурные влечения. Отсюда очевидно, что воздержанность не находится в вожделении как в своём субъекте. |
| — Распространение вируса — это явление не только биологическое, но и социальное. И ситуация в местах лишения свободы становится дополнительной социальной нагрузкой на общую ситуацию с коронавирусом у нас в стране. Ведь из зон он выйдет наружу. — Почему в самом начале эпидемии в ООН Мишель Бачелет, уполномоченный по правам человека в ООН, призвала все страны разгрузить тюрьмы? Не потому, что это акт гуманности, хотя это акт гуманности, а потому, что любая тюрьма — это скопление в небольшом помещении людей, которые не в состоянии держать социальную дистанцию. Ирак – не самая либеральная страна, но они выпустили 85 тысяч человек. Индонезия 30 тысяч выпустила. Марокко — 7 тысяч. — Но как отреагирует население страны? Это тоже чревато социальным взрывом. Мало того, что выпустили уголовников, так еще и потенциально зараженных. — Тысячи человек каждый день выходят, просто потому что у них закончился срок. И неважно, есть ли у них крыша над головой, семья, профессия, деньги — никого это не интересует. И уж тем более никто не будет тестировать их на коронавирус. И куда они? Сюда, к нам. Суть как раз в том, чтобы выпустить этих людей до того, как они успели заразиться. Они все равно выйдут, вопрос только — здоровыми или больными. — Наверное, задерживать людей и вести судопроизводство сейчас тоже с эпидемиологической точки зрения неправильно. Но ведь это может привести к разгулу преступности. — Ну вот в Германии, например, тюрьмы закрыты, в них нет пополнений. Естественно, убийцу посадят. А вот всякие мелкие воришки — ждите очереди, отсидите после коронавируса. И люди смирно ждут отсидки. Потому что куда им деться. Границы все равно на замке. Фото: Юрий Тутов/PhotoXPress Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» |
| Во время войны, как правило, выползает наверх уголовный элемент. Ни чем не ограничивая себя в безнравственном разгуле и не присягая никакой идеологии, бандиты легко находят общий язык с обеими враждующими сторонами и ловко используют эту вражду в своих корыстных целях. Это лишний раз свидетельствует об инфернальности полюсов и их сущностной связи между собою. Гражданская война – это величайшее зло, в этой войне не бывает победителей. Да и самим словом победа в русском сознании и языке называется лишь то время, которое наступает после беды. Прекратить эту беду можно только признанием правды как с той, так и с другой стороны – ложью такие недуги не лечатся. Невозможно гражданское примирение в том обществе, где подавляется оппозиционное мнение. Такое общество называется тотолитарным – в нем гражданская война запланирована. Однако гражданское примирение – это не просто законный акт или государственное деяние, а акт метафизического синтеза. Признание иного смысла истории, который может удовлетворить страждущую душу человека, желающую обновления в Боге и вхождения в Царствие Небесное. Без этого мы обречены на гражданскую поляризацию и в потенции на гражданскую войну. Как белое, так и коммунистическое движение не могут быть оценены однозначно. В том-то и трагедия ХХ-го века, что истины в полноте не было явлено ни с той, ни с другой стороны, но было бы большой ошибкой закрывать глаза на ту правду, которой эти движения питались. Тем не менее, это были движения, инспирированные все-таки поляризованными духами. Поэтому эти темы требуют очень ответственного и правдивого осмысления, без идеологической угодливости той или иной стороне. Только истинная прорисовка данной темы может разрядить социальное напряжение, так и не снятое конфликтами и катастрофами ХХ-го века. Космизм, глобализм и социальная революция Между социальной революцией, космизмом и глобализмом существует какая-то таинственная связь. Революционеры хотели кардинально переустроить весь мир. «Мы наш, мы новый мир построим» – распевали они. |
| Понятно, что и прекращение такой телесной жизни во времени, т.е. то, что обычно разумеется под смертью, не есть еще смерть полная, окончательная. Ибо эта смерть еще не истребляет в умирающем существе самую потенцию жизни, так как она не отсекает его от его идеи, от живого его корня в Софии: поэтому для умершего не исключена возможность вновь ожить в ином теле. III. Первородный грех и человеческая свобода. Христос и Адам Так в парадоксе нашего временного существования сбывается правда Божьего суда о жизни греховной, но еще не определившейся окончательно ни в ту, ни в другую сторону, а потому не созревшей ни для окончательного отсечения и осуждения, ни для окончательного освобождения от греховного плена и утверждения в вечном покое 41 . Когда нам становится вразумительна эта правда, которая хочет жизни, а не смерти грешника, мы получаем тем самым и ответ на другой вопрос – о всеобщности греха в условиях нашей действительности и о наследственной его передаче от предков к потомкам. Обычный вопрос – почему Божий суд карает потомков за вину предков, коренится все в том же внешнем, рассудочном понимании «вины» и «наказания». Те, кто возмущаются в данном случае «несправедливостью», представляют себе и грех и смерть потомства не как логически необходимое продолжение жизни предков, а как совершенно независящее от нее возмездие, присужденное потомкам за грехи предков. Справедливое возмущение и негодование вызывает здесь вовсе не христианское понимание наследственности греха, которое остается скрытым от негодующего, а поверхностное богословское извращение этого понимания. – В действительности наследственность греха вовсе не имеет характера кары по отношению к потомству. Она представляет собою логически необходимое продолжение и развитие греховной жизни или, как сказано выше, полужизни. Раз я совершил грех – акт отпадения от вечной божественной жизни, – последствия такого отпадения распространяются на всю мою жизнь, духовную и телесную, на все, что от меня исходит и происходит, следовательно, и на акт деторождения. Если я не вмещаю в себе жизни божественной, безусловной, я не могу и передать ее по наследству моим детям. Я могу дать им только ту жизнь, которой я обладаю сам, т.е. ту относительную жизнь, которая характеризуется как непрерывное умирание и непрерывное оживление умирающего. Эта жизнь, не наполненная жизнью божественною, тем самым заключает в себе и смерть и наклонность ко греху. – Совершенно естественно и неизбежно, что все рождающиеся «от перстного» носят и образ перстного. У родителей и у детей – одна общая природа, а потому и общие наклонности. Причинные ряды, начинаемые каждым отдельным человеком, продолжаются в следующих поколениях; переходят по наследству некоторым образом и самые дела, а также привычки, добрые и порочные. |
| Если Единое свыше существования, то о каком сущем может идти речь? Однако иное в этом случае не существует не в смысле совершенного отсутствия, как считал А. Ф. Лосев, но в смысле того, что оно всецело есть Единое. А поскольку Единое не есть сущее, но сверхсущее, т. е. не данное глазу ума, то и относительно этого иного отрицаются все предикаты существования. Вместе с Единым они даны как единый факт опыта. Таким образом, иное не предполагается, как это выходит у Прокла (а за ним и у Л. Ю. Лукомского) post factum — это значило бы объективировать процесс нашего богомоделирования, — но полагается в акте схватывания Единого, и уж ни в коем случае не как какая–то материя или потенциальное сущее, но как сам схватывающий, который один только и есть что–то иное Богу в акте соприкосновения, причем такое иное, которое снимает свою инаковость, становясь Единым. Никаким другим образом иное пятой гипотезы не схватывается, не переживается, не присутствует и не существует, как и ты сам — после сгорания всякой самости . Правда теории эманации состоит в том, что апофатика ведет к знанию, а не к незнанию, ложность же — в том, что это знание говорит якобы о творении и порядке сущих, в то время как оно говорит о последовательности уничтожении всех структур на пути к единению. Теперь разберем ситуацию, задающуюся формулой «если Единое не едино». Здесь мы тоже имеем не данное зрению/мышлению Единое, о котором сообщается, что Оно не предстает как тот беспредельный свет, который описывался первой гипотезой. Что это? Это божественный мрак, описанный и Ареопагитом, и Экхартом, и всеми искавшими Единого с опорой на семитические откровения (я вполне осознанно выношу за скобки данной работы весь грандиозный опыт Востока). Если выше мы говорили о Едином как о чистом акте, и говорили, что чистый акт существования возвышается над сущностью и бытием и любой «чтойностью», то здесь мы должны иметь симметричный термин; назовем это «акт небытия». Вполне понятно, что Платон писал свой текст, не зная его духовного содержания, которое во времена Платона едва ли выделилось в отдельную традицию из общего потока религиозного опыта. |
| Понятно, что и прекращение такой телесной жизни во времени, т. е. то, что обычно разумеется под смертью, не есть еще смерть полная, окончательная. Ибо эта смерть еще не истребляет в умирающем существе самую потенцию жизни, так как она не отсекает его от его идеи, от живого его корня в Софии: поэтому для умершего не исключена возможность вновь ожить в ином теле. III. Nepbopoдhый грех и человеческая свобода. Христос и Адам Так в парадоксе нашего временного существования сбывается правда Божьего суда о жизни греховной, но еще не определившейся окончательно ни в ту, ни в другую сторону, а потому не созревшей ни для окончательного отсечения и осуждения, ни для окончательного освобождения от греховного плена и утверждения в вечном покое . Когда нам становится вразумительна эта правда, которая хочет жизни, а не смерти грешника, мы получаем тем самым и ответ на другой вопрос — о всеобщности греха в условиях нашей действительности и о наследственной его передаче от предков к потомкам. Обычный вопрос — почему Божий суд карает потомков за вину предков, коренится все в том же внешнем, рассудочном понимании «вины» и «наказания». Те, кто возмущаются в данном случае «несправедливостью», представляют себе и грех и смерть потомства не как логически необходимое продолжение жизни предков, а как совершенно независящее от нее возмездие, присужденное потомкам за грехи предков. Справедливое возмущение и негодование вызывает здесь вовсе не христианское понимание наследственности греха, которое остается скрытым от негодующего, а поверхностное богословское извращение этого понимания. — В действительности наследственность греха вовсе не имеет характера кары по отношению к потомству. Она представляет собою логически необходимое продолжение и развитие греховной жизни или, как сказано выше, полужизни. Раз я совершил грех — акт отпадения от вечной божественной жизни, — последствия такого отпадения распространяются на всю мою жизнь, духовную и телесную, на все, что от меня исходит и происходит, следовательно, и на акт деторождения. Если я не вмещаю в себе жизни божественной, безусловной, я не могу и передать ее по наследству моим детям. Я могу дать им только ту жизнь, которой я обладаю сам, т. е. ту относительную жизнь, которая характеризуется как непрерывное умирание и непрерывное оживление умирающего. Эта жизнь, не наполненная жизнью божественною, тем самым заключает в себе и смерть и наклонность ко греху. — Совершенно естественно и неизбежно, что все рождающиеся «от перстного» носят и образ перстного. У родителей и у детей — одна общая природа, а потому и общие наклонности. Причинные ряды, начинаемые каждым отдельным человеком, продолжаются в следующих поколениях; переходят по наследству некоторым образом и самые дела, а также привычки, добрые и порочные. |
|
|
