| «Как дым, разорявшись по воздуху, не оставляет и признака своего бытия, и воск, быв брошен в огонь, не находится более: так если на кого-либо снидет Божественная благодать и помощь, господствовавшая в нем, страсти тотчас обращаются в ничто. Не терпит тьма присутствия света, и болезнь не совместна с полным здоровьем, и страсти не действуют при бесстрастии» (цит. по Толковой Псалтири Евфимия Зигабена). …От лица любящих Бога… Тут противопоставление: с одной стороны, «ненавидящие Его», которые «да бегут», «исчезнут» и «погибнут», а с другой – «любящие Бога». Кто эти любящие? По идее – мы, если судить по признаку «знаменующиеся крестным знамением» и «в веселии глаголющие…», и далее по тексту. Ну да, знаменуемся, персты складывая аккуратно, и глаголем тоже не на каком-нибудь оскверненном бытовухой языке, а на сакральном церковнославянском… И что? Если наша любовь сводится к «знаменованию» и «глаголанию», то уместно вспомнить и вздрогнуть: Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие (Мф. 7: 21–23). И «знаменовались», и «глаголали», и даже чудеса именем Его творили, а вот ведь, оказывается, Он их «никогда не знал». Союз «и» вовсе не говорит, что предшествующее ему следует из последующего, т.е. из того, что человек «знаменуется» и «глаголет», следует, что он – «любящий Бога». Вовсе необязательно. Конечно, осенение себя крестным знамением и молитвенное обращение к Богу должно побуждаться любовью и свидетельствовать о ней. Да, они должны находиться в причинно-следственной связи, ведь молитвословие и обряд – то внешнее, что должно следовать внутреннему и, в свою очередь, призвано служить его укреплению и развитию, ибо «форма дух бережет», но ведь не всегда бывает так, как должно быть. Горе нам, если не любим Бога, но горчайшее горе, если при этом еще и натягиваем на себя личину любви, «знаменуясь» и «глаголя», имитируя любовь, но не утруждая себя ее самоотверженным осуществлением. |
| Классической для советской экономики была картина , когда один копал яму , а пять человек командовали и давали ему указания . Всё это не могло не сказаться на отношении работников к труду . И хотя сегодня на рабочие места приходит новое поколение , последствия неправильного отношения к труду мы будем изживать ещё долго . Разгильдяйство , халатность , небрежность и лень ни в коем случае не должны стать синонимами русского национального характера . Русский человек умеет быть прилежным и аккуратным , рачительным и трудолюбивым . Об этом свидетельствует бесчисленное множество примеров и из русских сказок , из русской литературы , из истории . И всё - таки порок лености не обошёл россиянина стороной . Николай Васильевич Гоголь считал , что у русского человека есть « непримиримый , опасный враг » , победив которого он станет исполином . И этот враг , которого нужно побеждать , — лень . О нём часто высказывались подвижники благочестия . Глинский старец игумен Иассон писал : « Злой дух особенно действует на душу и тело человека , когда он находится в праздности и бездействии ». Колоссальная ответственность лежит на руководителях , но огромная ответственность — и на подчинённом . На рабочем месте недопустимо сквернословие , пьянство . Давайте помнить слова из Второго послания апостола Павла фес салоникийцам : « Завещеваем же вам , братия , име нем Господа нашего Иисуса Христа … ибо вы сами знаете , как должны вы подражать нам ; ибо мы не бесчинствовали у вас , ни у кого не ели хлеба даром , но занимались трудом и работою ночь и день , чтобы не обременить кого из вас , — не потому , чтобы мы не имели власти , но чтобы себя самих дать вам в образец для подражания нам . Ибо когда мы были у вас , то завещевали вам сие : если кто не хочет трудиться , тот и не ешь . Но слышим , что некоторые у вас поступают бесчинно , ничего не делают , а суетятся . Таковых увещеваем и убеждаем Господом нашим Иисусом Христом , чтобы они , работая в безмолвии , ели свой хлеб » (2 Фес . 3, 12) . Итак , как написано в « Этическом кодексе православного предпринимателя », « вместо эксплуатации основой отношений предпринимателя и наёмных работников должен стать справедливый баланс их законных интересов . |
| Клянущийся небом, согрешает. Однако он не свободен от обязательств своей клятвы, если она не противоречит вере и заповеди. Бог даст ему убедиться в том, что небо, которым он клялся, – подножие ног Его, и клянущийся Престолом Божиим взывает к Сидящему на нем. Вторник Мф, 95 зач., 23, 23–28 Сказал Господь ко пришедшим к Нему иудеям: горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять. Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие! Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять». Десятина была существенной частью ветхозаветных установлений. Согласно Второзаконию и книге Левит, полагалось откладывать десятину от урожая и приносить Богу. Но мята, анис и тмин – травы для приправ – выращивались обыкновенно в небольшом количестве, и десятая часть от них была столь мала, что это приношение составляло всего один пучок. Однако те, кто отличался исключительной тщательностью в соблюдении Закона, отсчитывали десятину буквально с каждого растения. Таковыми были фарисеи. Они учитывали каждый листочек этих трав, и в то же время могли быть исполнены несправедливости, надмения и жестокости. Они строго исполняли второстепенное в Законе и забывали о существенном. Евангельский фарисей хвалился этим: «Даю десятую часть из всего» ( Лк.18:12 ). Десятина была их обязанностью. Христос говорит, что надлежало им того не оставлять. Все на своем месте должно содействовать служению Божию. Но Господь осуждает их за то, что они оставили важнейшее в Законе: суд, милость и веру. Все внешнее имеет значение, но все существует ради внутренней святости сердца. Суд и милость – по отношению к людям, и вера, верность – по отношению к Богу – важнее всего в Законе. Этот дух фарисейства и доныне живет. Он никогда не умрет, пока Христос не будет царствовать в наших сердцах. Можно соблюдать все установления церковные, все посты, не пропускать никогда воскресных и праздничных богослужений, аккуратно жертвовать на храм – и при этом исполняться самодовольства и быть совершенно далеким от Бога. |
| князь Александр Невский сказал по этому поводу: «Не в силе Бог, а в правде». В чём же наша правда? в пьянстве? нищете (это в самой–то богатой стране мира)? безответственности? воровстве? «украшении» нашей истории — ГУЛАГе? в традиционном пренебрежении к отдельному человеку? Повторяю, я не придумываю эти «злопыхательские» вопросы; мне, как пастырю Церкви, постоянно задают их люди, наши молодые соотечественники. Как же теперь нам, оставаясь христианами, и в этом полагая главный смысл нашей жизни, послужить и нашему отечеству, беря пример с сонма праведников, в земле Российской просиявших? Может быть, возможно возвращение идеала Святой Руси в нашу жизнь? Здесь нужно осознавать, что этот идеал — вовсе не когда все стройно ходят крестными ходами, круглосуточно читая акафисты, но именно понуждение себя на исполнение заповедей Христовых. Всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое (Мф. 7, 24 — 27). Это основа всякого действия для христианина. Но именно здесь есть сложности. Христианство велит всё начинать с себя, созидать святость в себе; а вот с этим как раз у нас проблема. У нас «святость Руси» проявляется в ностальгировании по давно ушедшим временам, воспевании монархии и войн без трезвой и разносторонней их оценки (мифологическое сознание), и в традиционном поиске врагов. Почему так? Потому что искать врагов и бороться с ветряными мельницами гораздо легче, чем быть нравственным порядочным человеком, христиански созидающим свою жизнь. Подлинный патриотизм, подлинная любовь к родине должна проявляться в делах, не в словах. И дела эти не обязательно глобальные — «всех порвать на части, Господа хваля», как призывает певица Бичевская. Оглянемся вокруг себя. Вот наши подъезды — грязные, вонючие, изрисованные, с выбитыми стёклами, сожжёнными кнопками лифтов. Казалось бы, наш дом, чего уж ближе; нам дела нет. Мы будем сквозь горы мусора аккуратно пробираться к своим железным дверям и на кухне будем с горячностью говорить о кознях против России мировой жидомасонской закули–сы, о том, что Запад развращает нашу молодёжь… простите, но эта молодёжь — каши дети: откуда они научились гадить в своих же собственных подъездах? Закулиса растлила? Не мы ли сами превратили нашу жизнь в грязь? |
| Когда в нас возмущаются те или иные страсти, в частности страсть гнева, тогда наша связь со Христом ослабевает или, может быть, даже вовсе пресекается. Благодать прекращает поступать в нашу душу подобно тому, как кровь прекращает поступать в отсеченный от тела член: он больше не питается живительными соками и не подчиняется мозгу. Этот отсеченный член погибает так же, как и мы, если сами невидимо отсекаем себя от Тела Христова грехами и лишаем себя благодати. Если мы ощутили в душе такое опустошение, значит, мы теми или иными грехами отдалили и, можно даже сказать, отделили себя от Христа. Мы, конечно же, можем восстановить это единение покаянием. Однако не нужно себя извинять и говорить себе: ничего страшного, я согрешу, а потом покаюсь. Никто не знает, до какой силы может дойти действие страсти. Если мы не будем противиться страсти гнева, восставать на нее, не будем вновь и вновь подниматься после своих падений, то она может развиться в нас до такой степени, что мы дойдем до ее крайнего проявления – убийства. Если не всегда и не все совершают убийства, то это бывает и по каким-то внешним причинам: например, нет возможности убить или человек просто боится наказания. А если бы он не боялся, то совершил бы этот самый страшный грех. Поэтому не нужно себя оправдывать: мы, мол, таких грехов не совершаем. Если мы в душе имеем желание убить, но нас удерживает только страх, причем не страх наказания Божия, а страх ответственности перед государственным законом, – то в душе мы уже убийцы. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим и тогда приди и принеси дар твой 266 . Во времена Спасителя, когда еще были действительны жертвы, учрежденные Моисеем (это были не только животные, но и хлебные колосья, или елей, или вино – жертва должна была быть предметной), иудеи в своей слепоте думали, что они, аккуратно исполняя закон и принося положенные жертвы, обязательно получают оправдание. У нас, к сожалению, тоже такое бывает. Может быть, наши жертвы более символичны, чем жертвы ветхозаветных верующих, но и они бывают предметными. Мы приносим свечи, заказываем молебны или литургии, приходим в храм, отстаиваем службы, соблюдаем посты – все это вещественная, видимая жертва. Но если при этом мы пренебрегаем своим внутренним долгом – борьбой со страстями, то даже самая правильная и внешне богоугодная жертва не принесет нам пользы, пока мы не искореним в своей душе страсть. |
| — Кто-то из американских астронавтов вспоминал, что в космосе видел нечто необъяснимое, глубоко потрясшее его. Некоторые комментаторы предполагали, что то была, возможно, близость к Богу. Вы допускаете хоть малейшую вероятность чего-либо подобного? — «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5.8), — говорится в Евангелии. Каждый человек может искренней молитвой приблизиться к Творцу, и тогда Он приближается к нам (Иак. 4.8). В Священном Писании есть замечательные слова о том, что Господь «недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся и существуем» (Деян. 17. 27-28). Однако, и об этом говорили святые, есть опасное состояние духовной прелести, при котором человек высоко думает о себе, считает себя достойным лицезреть Божественные тайны. В таком состоянии можно оступиться, принять ложное за истинное. Чтобы этого не произошло, необходимо смирение, осознание своего недостоинства, ибо, повторю, «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4.6). — Верно, что до драматических событий 1993 года у вас не было телохранителей? И появились они по настоянию Лужкова? Что за люди сегодня день и ночь рядом с вами? Доводилось ли убеждаться в их профессионализме? — Это очень воспитанные, ответственные люди. Глядя на них, понимаешь, что не все так плохо с нашей молодежью. Покушений на меня, по счастью, не было, но иногда нужно удержать толпу, причем сделать это тактично, аккуратно, чтобы никто не пострадал и не обиделся. Это, насколько вижу, удается. — Не в том же ли 1993-м, после того как вы выразили готовность участвовать в переговорах в Свято-Даниловом монастыре, у вас в переделкинской резиденции появилась правительственная связь? С кем сегодня доводится говорить по «вертушке», стоящей в домашнем кабинете? — Связь также была и раньше — в Патриархии. А говорить приходится, естественно, с «сильными мира сего». Они ведь тоже люди, точно так же, как и все мы, имеют духовные потребности. Бремя власти, особенно в нашей огромной стране, — оно не из легких. Не все власть имущие выдерживают громадное напряжение, колоссальную ответственность. Вообще идущие во власть должны быть очень сильными людьми, способными противостоять всевозможным соблазнам. |
| «Кто хочет душу свою спасти, тот потеряет ее, – читает Дормидоныч старческим голосом, – а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» ( Мф. 8:36–37 ). Дормидоныч остановился и поглядел сквозь тусклые очки на слушающих, будто стараясь убедиться, как действуют слова Христовы на них. Все сидели смирно и смотрели на него с вниманием. Даже ребятишки на полу и на руках матерей не шумели и смотрели в его сторону. Может быть, малышей привлекала и лампа, зажигавшаяся только по праздникам, а в будни зажигали только коптилку. Лампа была роскошью в деревне, и она всегда прежде всего интересовала ребят. Убедившись, что его внимательно слушают, Дормидоныч начал читать дальше. Он читал протяжно, хотя и негромко, старался выговорить каждое слово, даже каждую буквочку святой Книги. Когда он ошибался, то снимал тусклые очки и долго тер их полой своей белой рубахи. Когда же ребятишки засыпали, и бабы начинали класть их в зыбку, порядок нарушался, благочиние падало и Дормидоныч недовольно кряхтел. Но вот старинные часы с хрипом и каким-то громыханием пробили одиннадцать. Дормидоныч внезапно остановился. Он перекрестился широким русским крестом, поцеловал раскрытую книгу и торжественно закрыл ее. Потом он снял свои старые очки, аккуратно замотав их тряпицей, и положил в карман рубахи. Все понимали, что поучение заканчивается; как по команде, все встали. – Ну, дорогие мои, – сказал Дормидоныч, кланяясь в пояс, – Христа ради меня простите за старческую немощь, плохо стал видеть, и очки немного того… – Бог тебя простит, Дормидоныч, – отвечали все в один голос, – Господь тебя наградит за доброе дело. И так расходились по домам. Зимний ветер выл в трубе, по переулкам он наметал кучи холодного снега: заметал калитки, ворота, окна, дорожки к хатам – все покрывал белым снегом. А люди после доброго слова Евангелия тихо засыпали в тепло натопленных избах, и на душе у них было так же тихо, радостно и спокойно. |
| Лука добавляет к этому, что известие женщин об обнаружении пустого гроба и о двух ангелах, сообщивших им о воскресении, было встречено с недоверием: «И показались им [апостолам] слова их пустыми, и не поверили им» ( Лк. 24:11 ). Как видно, одного сообщения о пустом гробе, даже вместе со словами ангелов, было недостаточно для того, чтобы внушить кому-то веру. У Иоанна, однако, пустой гроб приобретает большую важность: он вполне способен сам по себе внушить веру тем, кто готов поверить. Гробница у Иоанна становится знаком, помогающим понять иномирную истину. Ни ангельская весть, ни явление воскресшего Христа не требуются для того, чтобы любимый ученик – образец истинного верующего – пришел к вере ( Ин. 20:8 ). В качестве того, кто способен поверить, и не видя воскресшего Христа, он противопоставлен сомневающемуся Фоме, для которого вера зависит от физического контакта с воскресшим Христом. Читатели призваны высоко оценить веру любимого ученика – именно потому, что он еще не понял намеков писания на то, что Христос должен воскреснуть из мертвых ( Ин. 20:9 ). И тем не менее он верит. Однако и четвертый евангелист признает, что сам по себе факт пустой гробницы выглядит неоднозначно ( Ин. 20:2, 13–15 ). В уста последовательницы Иисуса он вкладывает возражение неверующих: что, если вся пасхальная вера основана на преступлении каких-нибудь грабителей могил? Эту мысль высказывает Мария Магдалина: «Унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его». Схожее (но не такое же) объяснение, также включающее в себя грабителей могил, как мы видели, появляется у Матфея в рассказе о том, как первосвященники и старейшины решили, что ученики Иисуса украли тело. Иоанн, по-видимому, хочет отвергнуть предположение, что гробница была ограблена. Он отмечает, что погребальные пелены аккуратно лежали в гробе – чего не было бы, если бы орудовали воры: «Симон Петр... входит во гроб и видит пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте» ( Ин. 20:67 ) 152 . |
| Мал.3:7–8 . Со дней отцов ваших вы отступили от уставов Моих и не соблюдаете их; обратитесь ко Мне, и я обращусь к вам, говорит Господь Саваоф. Вы скажете: «как нам обратиться?» Можно ли человеку обкрадывать Бога? А вы обкрадываете Меня. Скажете: «чем обкрадываем мы Тебя?» Десятиною и приношениями. Господь призывает евреев исправиться, покаяться, но те не хотят понять своей вины пред Ним и удивляются этому приглашению: они ведь ни в чем не виноваты пред Богом! Тогда Бог прямо объявляет их вину: они обкрадывают или, точнее, обманывают Бога в отношении к десятине и приношению. О десятине – см. Лев. 27.30 ; Чис 18.20 ; Втор 14.22 . О приношении – Иез 44.30 , а, равно, о том и другом – Неем 10:38–39, 13:10–12 . Мал.3:9 . Проклятием вы прокляты, потому что вы – весь народ – обкрадываете Меня. Евреи навели на себя самих проклятие, положенное в законе на нарушителей постановлений о десятине и приношении. Мал.3:10 . Принесите все десятины в дом хранилища, чтобы в доме Моем была пища, и хотя в этом испытайте Меня, говорит Господь Саваоф: не открою ли Я для вас отверстий небесных и не изолью ли на вас благословения до избытка? Проклятие это, по-видимому, сказывается в засухе, от которой гибнут посевы в земле иудейской. Нужно, поэтому, скорее исправить свой проступок пред Иеговою и доставить в дом запасов, т. е. в кладовые при храме ( Неем 10.37–38 ), всю десятину, в полном ее виде, не оставляя от нее ничего в своих домах, как это, очевидно, делалось тогда. Господь, после этого, пошлет дождь на засохшую землю. Мал.3:11–12 . Я для вас запрещу пожирающим истреблять у вас плоды земные, и виноградная лоза на поле у вас не лишится плодов своих, говорит Господь Саваоф.: И блаженными называть будут вас все народы, потому что вы будете землею вожделенною, говорит Господь Саваоф. Еще тревожила в то время евреев саранча (пожирающие). И от этого бича Господь избавит евреев, если они будут аккуратны в приношении десятины. Вообще, евреи будут пользоваться милостями Иеговы, и им даже будут завидовать другие народы. |
| Между прочим, нужно обратить внимание на обращения, употребляемые Спасителем: книжники и фарисеи. Книжники – это люди, которые изучали и толковали Моисеев закон и потому мнили, что они, благодаря своему обширному знанию закона и преданий старцев, уже специалисты в законе. Однако на деле они его не исполняли, а только кичились своими отвлеченными знаниями. Это один из видов тщеславия: большие теоретические знания и жизнь, не соответствующая этим знаниям. Другой вид тщеславия – фарисейство. Фарисей в переводе означает «особый», «отделенный». В среде иудеев была такая секта, члены которой отделяли себя от прочих людей. Они щепетильно исполняли закон, тщательно придерживались преданий старцев, то есть знаменитых учителей своего времени, так называемых раввинов (впоследствии эти старческие предания были записаны в Талмуде), и чурались общения с прочими иудеями, которые, как им казалось, не исполняли закон так строго, как подобает. Вот два вида лицемерия, два вида тщеславия: одно – кичение теоретическим знанием, другое – надменность из-за мелочного исполнения всяких предписаний. Этого мы должны бояться. Не будем думать, что если мы много читали и много знаем, но не исполняем прочитанного, то это принесет нам пользу. И не будем думать, что если мы в чем-то внешнем, допустим в аккуратном посещении храма, правильном поведении при богослужении и прочем, все делаем как нужно, то мы уже выше других. Я обратил внимание на слова книжники и фарисеи, потому что эти наименования можно отнести и к нам. Эти пороки в нас могут жить и действовать так же, как и в древних иудеях, к которым обращался Спаситель. До этого мы рассуждали о том, что желание человеческой славы губит человека и не приносит ему благодати, и о том, что нужно искать славы от единого Бога. А сейчас я должен сказать о другой стороне тщеславия – ложном стыде. Спаситель говорит об этом так: Кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами 351 . Мы не должны бояться позора в том случае, если нам придется потерпеть его ради веры в Господа и ради жизни по Его заповедям. Многие из нас подвержены этой страсти. Может, мы не особенно ищем славы, но зато очень стыдимся, когда нас порицают за наше странное, с точки зрения окружающих, поведение, за нашу самоотверженность в служении Богу. Этот стыд часто препятствует нам совершенствоваться во многих и многих добродетелях. Нужно очень бояться этого ложного стыда, потому что если мы ему поддадимся, то и Господь постыдится нас, когда придет в славе Отца Своего со святыми Ангелами. И не только в будущей, но и в этой жизни. Если мы стыдимся исповедовать Христа и жить по Его заповедям, то и Он «стыдится» нас и удаляется от нас Своею благодатью. И когда мы чувствуем, что в душе у нас нет ожидаемого благодатного утешения от молитвы или от участия в церковных таинствах, то это может быть и оттого, что мы человекоугодливо себя ведем. |
|
|
