| Таким образом, Христос пришел в мир, чтобы проповедовать евреям Бога, совершенно Неведомого для них, совершенно неизвестного им. В этом отношении евреи не отличались во времена Христа ничуть от язычников: ни евреи, ни язычники не знали истинного Бога, Бога древних пророков; евреи думали, что их обряды, их закон Моисеев, вся их религия, их Свящ. Писание, законы – все это происходит от истинного Бога. Но Христос говорит им, что они ошибаются: истинного Бога и истинного Слова Божия они никогда не имели, и Бог , которому они поклоняются, не есть истинный Бог, а какой-то другой; истинный же Бог им неизвестен, как он неизвестен язычникам, которым ап. Павел говорил: «Язычники, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: «неведомому Богу», Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам». ( Деян.17:23 ). Христос, подобно древним пророкам, решительно заявил еврейскому народу, что вся еврейская религия происходит не от истинного Бога, что они не знают Бога, поклоняются не Иегове, а Молоху и Ремфану, от которых происходит вся еврейская религия, все обряды и все законы, и св. Писание евреев: «Никто не знает Сына, кроме Отца, и никто не знает Отца, кроме Сына, и кому Сын захочет открыть» ( Мф.11:27 ). «Кто есть Отец, не знает никто, кроме Сына, и кому Сын захочет открыть». ( Лк.10:22 ). Все усилия Христа открыть евреям истинного Бога не увенчались успехом, евреи предали смерти Его, как они убили и всех древних пророков, которые пытались доказать им, что они поклоняются не истинному Богу, а Молоху, что вся их религия и св. Писание происходит от Молоха. «Отче Праведный! и мир Тебя не познал, а Я познал Тебя, и сии (ученики) познали, что Ты послал Меня: и Я открыл им имя Твое и открою» ( Ин.17:25–26 ). Таким образом, евреи не знали даже настоящего истинного имени Божия: у них было несколько богов с разными именами: Адонай, Элогим, Ваал, Эль-Шаддай, Саваоф Иегова и Молох. Но истинного Бога с истинным именем евреи никогда не знали. Пророки же и Христос знали истинного Бога и Его истинное имя. Христос старался убедить евреев, истинный Бог есть Отец, что истинное имя истинного Бога есть Отец. «Меня прославляет Отец Мой, о Котором вы говорите, что Он Бог ваш; и вы не познали Его, а Я знаю Его; я если скажу, что не знаю Его, то буду подобный вам лжец, но Я знаю Его и соблюдаю слово Его» ( Ин.8:54–55 ). |
| —21— его. – Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно дли нас. – Иисус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь: покажи нам Отца“?.. ( Ин. 14:6–9 ). Не случайным и совсем не неуместным (как то многим представляется) был вопрос Филиппа: это был в последний раз вознесённый вопль человечества к небесному Отцу: Отче наш ! Явись нам. Приблизься к нам, чтобы нам полюбить Тебя, как алчет сердце наше!.. – Учитель и ученик понимали друг друга, понимали, о чём шла речь обоих; но со стороны Филиппа понимание было несовершенно: Апостол, человек, недоумевает и трепещет пред величием благодати Бога, отложившего всю славу Свою, чтобы явиться людям. Он даже верует, он благоговеет пред величественными словами Христа: Аз есмь..., по он смущён величием Божия снисхождении. Неужели же это так?.. Неужели Бог явился уже человеку?.. И неужели Он не только явился, но и явился, чтобы совсем близким стать ему, – не в славе Своей, не в трисиянном свете её, не среди громов, не в блеске молнии, а в сём кротком, бесконечно любящем Учителе?.. Но это истинно так: „Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне; а если не так, то верьте по самим делам“... ( Ин.14:11 ). Вот в чём непреходящее значение христианства, вот в чём источник вечного обаяния и силы его. Если вечно будет существовать в роде человеческом религия, т. е., если не выродится само человечество 16 : то этой религией может быть только христианство, религия Богочеловека Христа. В вей человечество воистину достигло исполнения всех чаяний, какими искони жило, её значение не прейдёт, не умалится. Своим учением о Богочеловечестве Христа Спасителя она навсегда будет дороже человеку (в общем) самой жизни его. В этом с христианством не может сравниться ни какая другая религия. Религиозные чувствования принадлежат вообще к числу сильнейших и могущественнейших —22— в жизни человека; во имя их скорее, чем из-за чего л. другого, он готов перенести всё и всем пожертвовать. |
| 540 и пошел весь народ, каждый в дом свой. И возвратился Давид, чтобы благословить дом свой. И вышла Миколь, дочь Саулова навстречу Давиду и сказала: как прославился сегодня царь Израилев, что оголился на глазах у рабынь слуг своих, как оголяясь оголяется какой-нибудь плясун. — И сказал Давид Миколи: пред лицем Ягвэ, который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, ликовал Я пред лицем Ягвэ. И если умалюсь Я еще более того и стану униженным в глазах своих, — и с рабынями, о которых говоришь, и с ними прославлюсь Я. — Ну Миколи дочери Сауловой не было у нее детей до дня смерти ее» (2 Сам. VI, 1-3, 13-23). Не для одной дочери Сауловой, но также и для современной библейской критики Давид, изо всей силы скачущий и пляшущий пред лицом Ягвэ, представляет соблазнительное зрелище. Эта поверхностная критика, останавливаясь на одной видимости, готова вполне отождествить скакание Давидово с иступленными и бесстыдными плясками языческих корибантов. Это значит за сходством во внешних чертах, за общностью видимых форм забывать о специфическом различии в самом религиозном содержании того и другого культа. Такая критика, которая во всем отыскивается и видит одно и то же, ору и ту же материальную подкладку, — по необходимости остается бесплодной. «И у Миколи дочери Сауловой — не было у нее детей до дня смерти ее». Мы знаем, что на первичных степенях развития все органические формы очень похожи друг на друга, а для поверхностного взгляда и вовсе не различимы. И если однако из одного зародыша выходит крот, а из другого — конь, то мы имеем полное основание заключать о важном и коренном различии происхождения и специфического характера этих двух зародышей, несмотря на все их кажущееся сходство. Пускай древняя религия евреев представляет нам разительные черты сходства с теми или другими натуралистическими культами. Но так как мы достоверно знаем, что не из сих последних, а именно только из одного еврейского богопочитания произошла путем непрерывного развития всемирно- историческая религия человечества, то мы в праве заключать, что и на низших стадиях своего возрастания религия эта уже отличалась специфически от сходных с нею языческих культов. Скакал и прыгал Давид пред лицом Ягвэ, скакали и прыгали также ка- |
| Безучастно скользит его взгляд по всему этому земному счастью, а мысль уже далеко-далеко. Познал я, – говорит странник, – что всё, что делает Бог, пребывает вовек; к тому нечего прибавлять и от того нечего убавить . Всё, что делает человек – уж очень ненадолго. Разрушается, устаревает, забывается. Все дела рук человеческих размываются рекой времени. И к тому, что делает человек, всегда можно что-то прибавить и вовсе нелишне что-нибудь убавить. Не так у Бога. Хронос бессилен. Что делает Бог, пребывает вовек. Бог вне времени. У Бога всё сегодня, всё непрерывное днесь. Дела Божии не ветшают и не обновляются. К тому нечего прибавить, ибо всё сделано, и от того нечего убавить , ибо нет избытка. Постоянство и достаточность дел Божиих порождает мысль Екклесиаста. Что было в веках, то и теперь есть, и что будет после него, то уже было . О чём-то говорят: смотри – ушло в прошлое, но Бог воззовёт прошедшее , и оно опять здесь. Наш философ вновь у непрерывно кругообращающегося колеса истории. Божественное днесь – наша историческая хроника. Дела Божии пребывают вовек, и никакого исторического движения нет. И для чего всё это так? Бог делает так, чтобы благоговели пред лицем Его! Благоговейный трепет и священный страх недвижимо расширили взыскующие очи странника. Пред Пребываюшим вовек замер философ, с этого начинается религия. Римский оратор I века до Р. Х. Цицерон слово «религия» производил от латинского глагола relegere, в переносном смысле означающего «благоговеть», относиться к чему-либо с особым вниманием и почтением ч. 14–15]. Религия для Цицерона была благоговейным трепетом пред Божеством. Ещё за девятьсот лет до Цицерона этот благоговейный трепет испытало сердце Екклесиаста. Странствующий философ приблизился к порогу великой тайны… Там и замер. Как трудно в бурные века революций, социальных перестроек и научно-технического прогресса осознавать екклесиастову истину: Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было… Кажется, столько нового! Неужели все наши новинки Бог воззвал из прошедшего? Хочется спорить. |
| В дальнейшем мы будем говорить не о историко-религиоведческом подходе к феноменологии (оставим без возражений притязания религиоведов на это название, хотя заметим, что лучше было бы заменить его словом «типология»), но исключительно о ее философско-религиозных перспективах. В свете философско-религиозных подходов феноменология религии – сложносоставная дисциплина, предлагающая науке о религии постметафизическую, и даже больше, постсистематическую перспективу чистого и непосредственного видения, опытного знания, т.е. по-знания. Такое познание находит в известной оппозиции к вульгарности систем и «объективной» рациональности. Здесь уместно напомнить апостольские слова о предмете христианской веры и сути христианской религии как жизни, которая явилась: «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, – ибо жизнь явилась нам, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем ам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам, – о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами; а наше общение – с Отцом и Сыном Его, Иисусом Христом» (1 Иоан. 1:1-3). Этот фрагмент апостольского послания вполне может считаться феноменологическим вариантом христианского кредо: жизнь явилась, ее видели, рассматривали, освязали; в Сыне жизнь Отца стала доступной людям; в общине происходит общение с Богом. Здесь апостол Иоанн, автор «философского» Евангелия, говорит предельно просто, даже плоскостно, помещая начало веры, события Пришествия и Спасения в обычное физическое пространство человеческой истории, драмы отношений, общины и общения. Это забытое феноменологическое кредо вновь становится актуальным, на него есть и философский, и теологический спрос. Очевидно, религия как система была неизбежным этапом и формой, при которых религиозная жизнь сберегалась и рационально расходовалась Церковью и обществом. Но со временем религия начинает работать уже на воспроизводство себя, присваивая «жизнь» (в том числе собственный духовной, социальный, культурный потенциал) или даже заглушая ее. На (не)определенном этапе жизнь становится знанием о жизни, а религия – знанием о религии; Откровение – теологией, живое Слово – чужой цитатой. |
| В чем разница между религией и наукой? — Религия и наука — две разные и одинаково законные области человеческой жизни. Они могут входить в соприкосновение, но противоречить друг другу они не могут. Религия движет науку в том смысле, что она пробуждает и поощряет дух исследования. Сама Библия учит: «Сердце разумного ищет знания, уста же глупых питаются глупостью» ( Притч. 15:14 ). «Послушает мудрый — и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы» ( Притч. 1:5 ). Обе — религия и естественная наука — требуют для своего обоснования веры в Бога, только для религии Бог стоит в начале, а для науки — в конце всего мышления. Для религии Он является фундаментом, для науки — венцом разработки миросозерцания. Человек нуждается в естественных науках для познания, а в религии — для действования (поведения). Для чего человек живет на земле? — Земная жизнь дана человеку для подготовки к жизни вечной. Подлинный смысл жизни может заключаться лишь в том, что не исчезает со смертью человека, поэтому искать этот смысл надо в благе не для тела, а для бессмертной души — в ее добродетельных качествах, с которыми она пойдет к Богу. «Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое» ( 2 Кор. 5:10 ). Душа бессмертна, и наслаждаться приобретенным даром благодати сможет вечно. «Благодатию вы спасены через веру, и это не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился. Ибо мы — Его творение — созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять» ( Еф. 2:8–10 ). Однако, чтобы душа смогла наслаждаться не только здесь, на земле, необходимо ее просвещать, воспитывать, обучать, чтобы духовно возрастать и совершенствоваться, чтобы она смогла вместить ту радость, которую Господь предуготовил всем любящим Его. Именно в поиске добра и творении его, постепенном, но неуклонном взращивании в душе всей полноты любви, на которую она по своей природе способна, в поступательном продвижении души на пути к Богу — в этом обретается единственный истинный, непреходящий смысл жизни человека. Цель жизни — подражание Христу, стяжание Духа Святого, постоянное богообщение, познание и исполнение воли Божией, то есть в богоуподоблении. Цель жизни достижима при условии воплощения главного смысла ее, который заключается в непрестанном возрастании в любви к Богу и людям: «Возлюби Господа Бога Твоего…, и ближнего твоего, как самого себя» ( Мк. 12:30–31 ). Пример всесовершенной жертвенной любви дал Сам Спаситель, пойдя на крестные страдания ради спасения всех людей (см. Ин. 13:15 ). «Подобны будьте мне, как я Христу» ( 1 Кор. 4:16 ). |
| Войдем в рассмотрение существа дела. Мы веруем, что Господь Бог в Себе имеет всю безусловную полноту мыслимых нашим духом совершенств, – что Он есть безусловная Истина, безусловное Добро , безусловная Красота, безусловное Бытие. Мы веруем в Бога-Творца, Который в душе нашей отпечатлел образ Свой, – веруем в Бога-Промыслителя, без воли Которого и волос с головы нашей не падает, – веруем в Бога- Выполнителя конечных судеб о мире и человеке. Смысл и цель бытия человеческого есть Сам Господь Бог, в богообщении заключается всяческое совершенство человека. В самом слове Божием говорится: «все Им и для Него создано» ( Кол. 1:16 ); «все из Него, Им и к Нему, – Ему слава во веки, аминь» ( Рим. 11:36 ). «Ты, Господи, создал нас для Себя ( Притч. 16:4 ), и душа наша дотоле томится, не находя себе покоя, доколе не успокоится в Тебе», – скажем словами блаж. Августина (Исповедь кн. 1, гл. 1). «Да не к тому себе живу, но Тебе, нашему Владыце и Благодетелю, – говорит христианин в благодарственной молитве по принятии св. Причащения (Мол. 1). Так мы веруем и так исповедуем. Это – вера и долг всех тех христиан, которые желают быть христианами не по одному имени. Можно ли после сего дело веры и молитвенное общение с Господом-Богом считать только одною из сторон жизни нашего духа, наравне с другими сторонами? Соизмеримы ли акты молитвенного общения с Богом с другими явлениями нашей душевной жизни? Наоборот, по нашей вере, не есть ли религия дело самое существенное, основное и господственное по отношению ко всему, чем живет и способен интересоваться человек? Вспомним имеющееся во св. Евангелии слово о сем Самого Господа Христа. «Царство Небесное» т. е. религия и все дело веры, «подобно закваске, которую женщина, взявши, положила в три меры муки, доколе не вскисло все. Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое нашел человек, утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то. Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, нашед одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее. Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода, который, когда наполнился, вытащили на берег и севши хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон» ( Мф. 13:33, 44–48 ). Таким образом, по наставлению Самого Спасителя, религия или вера должна обнимать собою всего человека, должна собою проникать, направлять, освещать и освящать все стороны внутренней и внешней жизни человека, как второстепенные и подчиненные ей; в ней, в вере, должен быть главный интерес жизни человека. Только при таком основном тоне внутреннего настроения может явиться настоящая жизнь по вере. |
| Вы не раз слышали при чтении паримий: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущий» (Пс. 126, 1). Напрасен труд: дом, созданный без благословения Божия, падет, разрушится; а всё то, что носит печать Божию, устоит навеки. Устоит до конца веков, по слову Христа, Церковь Его Святая, «и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18). Устоит вера Христова, как бы ни издевались над ней, ибо безмерна сила Божия. Скажите, неужели можно серьезно говорить о том, о чем многие люди говорили еще в древности: будто религия есть изобретение жрецов и попов, их выдумка ради собственной выгоды? Если бы было так, если бы действительно религия была выдумкой жрецов, если бы служила только прибыли жрецов, священников, неужели была бы на ней печать силы Божией, неужели могла бы религия жить до скончания века? Посмотрите, как наполняются храмы наши, сколько народу привлекает Господь в храмы Свои святые. Что же, они все идут слушать выдумки попов? Нет, они сердцем чувствуют, что в храмах Божиих присутствует Дух Святой, чувствуют безмерную Божию силу. Сердце влечет их к храму, их сердце требует молитвы. Это дело Божие, это не выдумка попов. А если это Божие, то тогда все враждующие против религии должны помнить слова мудрого Гамалиила: «Отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если это предприятие и это дело — от человеков, то оно разрушится». Если это выдумка попов, то она падет и разрушится, «а если от Бога, то вы не можете разрушить его». Если это дело Божие, то ничего не поделаете, не заставите людей, сердца которых требуют веры, отказаться от нее. Первое гонение на христиан 19 мая 1948 г. Побили враги Христовы камнями архидиакона и первомученика Стефана, но злоба их не утихла, а разгорелась пожаром, ибо вот что было дальше: «В те дни произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме; и все, кроме апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии. Стефана же погребли мужи благоговейные, и сделали великий плач по нем. А Савл терзал церковь, входя в домы и влача мужчин и женщин, отдавал в темницу» (Деян. 8, 1–3). |
| Высший пункт христианского религиозного наблюдения изображается апостолом Павлом, когда он говорит: «Вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва Отче!» Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы – дети Божии» ( Рим.8:15–16 ). Это – более чем математическая точность. Что предлагает Священное Писание, всё это суть откровения, не нуждающиеся ни в каких доказательствах. Вера понимает их и живёт ими, неверие же критикует и ненавидит их, но пребывает в смерти. Там где неверие делает Священное Писание предметом исследования по примеру и методу человеческих наук, там оказывается жалкая обезьянническая мудрость, бред и обман. Ибо у неверия совсем нет того чувства и ума, которому доступно было бы откровение и которое могло бы постигать Божественное. Христианская богооткровенная религия и человеческая наука поэтому ничего общего между собой не имеют, ибо наука занимается тварью, религия же занимается Творцом и его подобием – человеком. Сущность отношения между Богом и человеком получила классическое выражение в слове Иисуса, которое звучит и во всём Ветхом Завете: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим... и ...ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» ( Мф.22:37–40 ). Апостольская же проповедь сводится к словам апостола Иоанна: «В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши. Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас» ( 1Ин.4:10, 19 ). Против этой религии любви к Богу и ближнему ни одна наука не может сделать какого-либо возражения. Никакая наука не может отрицать Бога, но каждая из них вопрос о бытии Бога должна, по крайней мере, оставить открытым и признать, что тот, кто верует в бытие Бога, поступает совершенно разумно, если от всего сердца любит Бога, Творца неба и земли, а ближнего, это подобие Бога, как самого себя. Последним завещанием Иисуса Христа ученикам было: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» ( Ин.13:34 ). Можно ли на земле оставить лучшее и более разумное духовное завещание, как эта заповедь? Кто носит в себе эту сущность христианства, тот и есть истинный христианин. Каждый истинный христианин является образом любви к Богу и ближнему и представляет вместе с тем в своей жизни характеристический знак христианской религии. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» ( Ин.13:35 ). Кто этой печати не имеет, тот не есть христианин и не имеет христианской веры. |
| Да не будет ми когда лгати на святаго. Святитель Димитрий Ростовский Да не будет ми когда лгати на святаго. Некогда еще Писание Ветхого Завета предвещало: Вот, видение грозное, и лице его от востока. Выступят порождения драконов Аравийских на многих колесницах и с быстротою ветра понесутся по земле, так что наведут страх и трепет на всех, которые услышат о них ( 3Езд. 15, 28–29 ). Много веков спустя это пророчество исполнилось. Один из лжепророков, пришествие в мир коих предрекал Господь, прельстил многих (ср.: Мф. 24, 11 ), возвестив в Аравии новое учение. Учение это получило название ислам – производное от арабского слова «мир» (салам), и множество подстегиваемых сим учением драконов аравийских понеслось по земле и в беспощадных войнах вскоре захватило огромные территории. Эта «религия мира» со временем распространилась, и приверженцы ее не устают вести непрерывные войны даже до сего дня, подпадая тем самым под запечатленное Самим Господом определение лжи, говоря: «миру мир!» а мира нет ( Иер. 8, 11 ). Но Бог , не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию ( 2Пет. 3, 9 ), и на этой ниве собрал для Себя достойную жатву. Есть сведения, что уже один из ранних сподвижников самого основателя ислама – Мухаммеда, Убайдаллах ибн Джахиз, переселившийся во время «первой хиджры» в Эфиопию, уверовал там во Христа и принял святое Крещение. Он был первым, но далеко не последним мусульманином, кто обратился к свету истины. 187 Некоторые из последовавших его примеру принесли столь великий духовный плод, что были причислены Вселенской Церковью к лику святых. О них и пойдет речь. Предложенные здесь рассказы не являются собственно житиями святых, это скорее размышления о внутреннем облике этих подвижников, составленные на основе житий. Они сопровождены некоторыми комментариями исторического и исламоведческого характера, а также сведениями из жизни современных людей, обратившихся из ислама ко Христу. Эти сведения, как представляется, в некоторых местах помогают лучше понять, что в тот или иной момент переживали, чем руководствовались наши святые. От этого нам подчас яснее и полнее открывается все величие их подвига. Из истории христианской миссии среди мусульман |
|
|
