| — Но тогда зачем проповедь «язычникам»? — Есть прекрасные слова Марины Цветаевой: «Правота ищет помоста: всё сказать! Пусть хоть с костра!». Религиозный человек начинает говорить, проповедовать не потому, что он с кем-то захотел поспорить, а потому что его душу опаляет сознание… Не «правоты», нет. Это было бы слишком по-«партийному»… Чувство влюбленности в ту истину, которая ему открылась. И желание подарить ее другим людям. Так что миссия — это внутренняя потребность христианина, а не приказ Патриархии. — Но разве другие религиозные пути менее духовны и интересны? — Эта тема уже слишком серьезна. В рамки интервью втискивать ее не стоит. Но вкратце мой ответ на Ваше недоумение будет таким — а Вы попробуйте слово «духовность» произнести во множественном числе. Получится? — За тысячу лет у церкви накопился огромный опыт по спасению душ. Может ли он быть использован для улучшения жизни всего общества? — Нет. Христианство работает с человеком на уровне отдельной души. Нельзя построить христианское общество из нехристиан. Это напрасная надежда. Все наши советы — для членов церкви. — Но все же «душа по природе христианка»… — Да точно ли это так? Я с каждым годом все менее согласен с этим утверждением Тертуллиана. Я понимаю его оптимизм: это был III век, когда появилась возможность выйти на вселенскую проповедь. И Тертуллиану казалось, что если Империя снимет с людей полицейские наручники, даст людям свободу совести и дискуссий — то мир не сможет не полюбить Христа. А мы сейчас видим: наручники сняли, свободу дали — и лишь немногие вчитались в Евангелие… Так может, все-таки, в нынешнем состоянии, душа — по природе язычница? Под нынешним состоянием я имею в виду не постсоветское, а пост-адамово. Это не о культуре и политике, а об антропологии. Если предложить выбор: церковный журнал или учебник черно-белой магии, — что выберет обычный прохожий? — Чем бы вы объяснили удивительную приживаемость у нас всего чужого, в том числе и того, что касается религии и веры? — Это суеверие, бессмыслие, равнодушие. Самый страшный тип современного человека — это обыватель, который относится к религии как к супермаркету. Зашел и загрузил в сумку вот этот йогурт, вот этот кусочек сыра, ветчины и кетчуп. Понемножку отовсюду. Так и в вопросах религии — взять из христианства надежду на прощение грехов, из буддизма — неверие в Бога, из ислама — воинственную ненависть к «америкосам», а большей частью из магии и астрологии. На самом деле этот человек ничему служитьне хочет. Он не служит ни Христу, ни Магомету, он использует их имена для обеспечения собственного психологического комфорта. Он думает: «Я самый замечательный и духовный человек. Грехи? Да ладно, не будем о грустном. Главное, что у меня Бог в сердце». Любая религия признает жертвенность, служение всерьез, дисциплину веры. |
| Повреждение простирается на все способности и силы человека: простой взгляд на жизнь служит в этом ручательством. Правда, опыт представляет и нечто противное сему. Некоторые, например, люди по природе более добры, другие более злы. Это явление может привести некоторых к той мысли, что, может быть, зло — наследие Адамово — не по равной мере разделено всем его потомкам. Но в существе дела все равно злы. Можно предполагать, можно и не предполагать это неравенство зла. Но если не предполагать этого неравенства, то чем объяснить признаки его в опыте? Тем, что в людях, по внешности более добрых, зло только сокрыто дальше и глубже, но в некоторых случаях оно может открываться ужасно. Оттого часто удивляются, как такой добрый человек вдруг сделался таким злым; случаи такой перемены довольно часты. Если же предположить неравенство зла, то согласно ли оно будет с Промыслом Божиим? Нужно ведь, чтобы все люди были или равно добрыми, или равно злыми, ибо зло начало струиться от Адама по всем проводникам и по необходимости струится в одинаковой мере. Причин неравенства может быть две. Не бывает ли причиной этого неравенство самых душ? Нет ли в мире человеческом того же, что есть и в мире ангельском? По существу своему души человеческие одинаковы, но по качеству они, быть может, могут быть различны. Все люди заимствовали смерть от Адама, но выражение этой смертности может быть неодинаково у всех. Впрочем, эта причина неясна и не решительна. Другая причина: человек прямо рождается от родителей; но ряд предшествовавших родителей может быть такой или другой. Человечество, проходя по родам, более или менее Портится. Ряд родителей добродетельных дает и детей добродетельных, и наоборот, ряд родителей порочных дает и детей порочных. Только не надобно эту цепь родителей представлять физически, то есть необходимо соединенной, ибо и самые праведники в иные минуты бывают почти ниже обыкновенных грешников; оттого и дети у них, зачинающиеся или носимые в утробе в такие минуты, подвергаются большему влиянию зла и рождаются худыми. |
| Это золото искупило нас от вечной погибели адской. «Не тленным... золотом искуплены... – говорит апостол, – но драгоценною Кровью Христа, как непорочного и чистого Агнца» ( 1Пет. 1:18–19 ). Это золото приготовило нам вечный пир на небе: «Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем» ( Лк. 22:29–30 ). Это золото и увенчало, и вечно увенчивает наши головы. Венец – Христос, корона эта золотая: На голове Его много венцов. Изображен на этом золоте образ Бога Отца, согласно написанному: «сияние славы Отчей и образ ипостаси Его» ( Евр. 1:3 ). Изображен в Нем Отец так, что видящий Его видит Отца: «Видевший Меня, видел Отца» ( Ин. 14:9 ). Я сказал, что на червонце веры нашей в Бога Сына Его Божественное, Сыновнее Лицо изображает Исаак, несущий на плечах бремя дров. Сие потому, что Христос, Сын Божий, собрал в единое бремя все наши грехи, подобно дровам: преступление Адамово , как большое и тяжелое полено, срубленное с запретного древа; братоубийство Каиново; посмеяние над отцом Хама; идолопоклонство, детоубийство и любодейство израильтян. Все это собранное вместе стало таким тяжелым бременем, что Он был вынужден даже жаловаться: «подобно тяжелому бремени отяготели на Мне» ( Пс. 37:5 ). Подняв это бремя людских грехов на Свои плечи, как некогда Исаак дрова, Он понес его вместе с тяжким Крестом, понес на Голгофу, чтобы там стать Жертвой за нас: «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо», – говорит апостол Петр ( 1Пет. 2:24 ). За такое Его благодеяние, за вольное страдание ради нас, мы должны быть благодарными не только в настоящей жизни, но и в бесконечные веки, в благословенной вечности. В настоящей жизни мы должны полагать перед Ним с поклоном в знак благодарности этот червонец памятования о Его страданиях и о нашем искуплении. Да будет этот поклон от тела нашего достойным и приятным для Бога Сына. Возможно же это только тогда, если этот поклон мы соединяем с червонцем, то есть с благодарным памятованием о страданиях Христовых и нашем искуплении; если будем умерщвлять тела наши и приносить их как бы в жертву Богу, как Авраам Исаака, слагая с себя греховное бремя истинным покаянием, закалывая греховные вожделения ножом страха Божия, не щадя и не жалея себя для Бога, ибо Бог не пощадил для нас Сына Своего. |
| Бог Отец есть корень всей мудрости, всего милосердия, всей царственней власти, всего покоя; Он есть Царь мира, Отец будущего века и всей радости, согласно апостолу: «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, утешаяй нас во всякой скорби нашей» (1 Кор. 1:3, 4). А что же есть Бог Сын? Как отрасль, рожденная от корня, от Отца, Он есть единая с Ним Премудрость, согласно написанному: (Пс. 102:17); Он есть Царь всей твари: (Ин. 16:22); Он есть покой наш, согласно написанному: (Еф. 2:14). Тот же сучок масличный, который был принесен голубем от Небесного Ноя, Бога Отца, есть Дух Святый, ниспосланный в виде голубя. Он принес как бы масличную ветвь в утробу пречистой и преблагословенной Девы, совершивши в ней воплощение Слова: «и Слово плоть бысть» и тем даровавши миру спасение, что утверждает и тропарь Благовещенского праздника, говоря: «Днесь спасения нашего главизна». Отступили от земли воды всенародной клятвы, которые упали на род человеческий за преступление Адамово и в которых потонуло было наше естество; отступил потоп гнева Божия, и явилась суша; высохло клятвенное, греховное болото: «Клятва потребися». Изъяснивши ту златицу таким толкованием, мы положим ее на столе Авраамовом, то есть, поклонимся по примеру верующего Авраама, о котором Писание говорит: (Рим. 4:3). Да будет сей поклон Богу Отцу от души! Кланяться от души — это значит при вере приносить Ему и душу нашу, ибо Он дал нам ее Божественным и животворящим дуновением; и поклон веры нашей Богу Отцу будет только тогда достоин приятия, когда при поклоне нашем мы принесем в жертву и душу, как некий дорогой червонец. Душа наша будет для Бога как злато, и даже дороже злата, ибо Он и Сына Своего любимого не пощадил дать за нее: «Тако возлюби, яко Сына Своего единороднаго дал есть» (Ин. 3:16). На сей драгоценной душе, как на золотой монете, есть и образ Божества, ибо известно, что создана она по образу Божию, почтена разумом и свободной волею и является как бы малым богом, ведущим доброе и злое и творящим свободно и доброе, и злое. О сем-то и говорится: |
| И если земной врач излечивает телесные раны, то неужели небесный врач, Господь, не уврачует гораздо лучше трудноизлечимые душевные страсти? Ибо есть какая-то сокровенная скверна и какая-то преизбыточествующая тьма страстей, чрез преступление Адамово привзошедшая во все человечество вопреки чистой природе человека, и она-то мутит и оскверняет вместе идушу, итело. 5,3 Но как железо под действием огня и ударов очищается и превращается в орудие, полезное хозяину; или как золото, смешанное с медью или серебром, отделяется одним огнем; так и душа, которую разжигает Святым Духом и сокрушает небесный художник, Христос, очищается страданиями Христа от всякой страсти и всякого греха. 5,4 И как на море Господь при дующем ветре, поднимающемся волнении и опасности для судна, запретил ветру, и тот утих 1981 , так и в сокровенной сердца мастерской, когда затопляют душу лукавые помыслы 1982 и дурные страсти, как только воздвигается, склоненный просьбой, Господь и запрещает ветрам лукавым и волнению горького моря греха, то наступает в душе и мыслях благодатная тишина. Так [душа] беспрепятственно привязывается к любви ко Господу и ближнему, лишь бы приложили мы к началу, как сказано выше, благой конец, не обращаясь назад и не отклоняясь от праведного пути, но поистине взыскуя Господа и оставаясь в молитве до конца; пребывая так во всех добродетелях, мы наверняка не лишимся жизни. «Ибо верен Обещавший» 1983 её тем, кто истинно ищет Его. 6,2 1987 Как многие светильники, наполненные одним елеем и возжженные одним огнем, часто не в равной мере издают сияние огня, потому что один больше, другой меньше, так и дарования, увеличенные множеством добрых дел (то есть елеем), имеют большую светозарность Святого Духа; 6,3 или как в городе из многих жителей, населяющих оный и питающихся одним хлебом и одною водою, одни суть мужи, a другие – младенцы 1988 , и велико различие между ними; 6,4 или как хлеб, посеянный на одном и том же месте, производит колосья где большие, где меньшие, и в одно 1989 гумно свозится и в одной житнице ссыпается, – так и при воскресении мертвых воскресшим уделяется разная слава по достоинству заслуг и по причастию здесь еще обитавшего них Духа Святого, хотя один свет окружает их – как и звезды – и один дар Божий воссиявает в воскресших согласно достоинству нынешних заслуг. |
| §11. Начальник и изобретатель греха есть диавол, ибо он первый отступник, который от Бога, Создателя своего, с некоторыми товарищами своими отступил ( Иуд. 1:6 ) и прародителей наших в раю лукавством своим от Бога отвратил и за собою привлек ( Быт.3 ). А Бог никоим образом виною греха назваться не может. И сие доказывает 1) самая святость Божия и правда ( Втор. 32:4 ; Пс. 5:5 ); 2) запрещение, учиненное Адаму угрожением смерти ( Быт. 2: 17 ); 3) выговор, учиненный за грех ( Быт. 3:4 ), наложение казни. Итак, если спросишь: для чего Бог не воспрепятствовал Адаму грешить, –ответствую: Он ему препятствовал нравственно, т. е. законом, увещаниями и угрозами, а иначе препятствовать не пристойно Его совершенствам было, для того что самовластие бы человека нарушилось и тем бы самое знатнейшее качество, к совершенству мира принадлежащее, уничтожилось. А буде еще спросит кто: так для чего диавола создал, – ответствую: Бог его не диаволом, но духом благим создал и дал ему довольные силы, чрез которые бы он мог в первобытном ему совершенстве пребыть, но он самопроизвольно от Создателя своего отступил и начальником учинился всякой злобы. §12. Человеческий грех, во-первых, разделяется на первый и от первого произшедший. Первый грех в роде человеческом есть падение первых наших праотцев в раю, состоящее в преступлении закона Божия, как о неснедении от древа им заповеданного, так и в сердцах их о любви к Богу содержащегося. От первого произшедший грех есть внутреннее естества человеческого повреждение, от падения первых праотцев произшедшее и чрез плотское рождение на весь человеческий род распростершееся, в лишении первобытной правды и в стремительнейшей склонности ко всякому злу заключающееся. И сей обыкновенно зовется первородным, а тот – личным Адамовым. §13. Здесь заметить надобно, что первородный грех самим делом перешел на все Адамово потомство и потому называется живущим в человеке ( Рим. 7:11 ), а личное праотцев преступление причитается оному токмо вменением по силе относительного согласия к главе заветной. |
| Песнь 7 (Дословный перевод) Тот, кто спас/освободил детей из печи, став человек, страдает как смертный и с помощью страдания смертное одевает в благолепие нетления, один благословенный отцов Бог и препрославленный.(Славянский текст) Отроки от пещи избавивый, быв человек, страждет яко смертен, и страстию смертное в нетления облачит благолепие, Един благословен отцев Бог и препрославлен.(Перевод Ловягина) Избавивший отроков из пещи, соделавшись человеком, страждет как смертный, и страданием (своим) облекает смертное в красоту бессмертия; един Бог отцев — благословен и препрославлен.Толкование Христос, потому что Он Бог, — говорит певец, — в древности сошел в вавилонскую печь в виде и образе ангела и сохранил трех отроков невредимыми от пламени печи, так что огонь не погубил даже волоска на них: «Ангел же Господень сниде купно с сущими с Азариею в пещь и оттрясе пламень огненный от пещи и сотвори среднее пещи яко дух росы шумящ и не прикоснуся их отнюд огнь и не оскорби, ниже стужи им» (Дан. 3:49-50). Итак, Тот Самый, Кто спас трех отроков, впоследствии став человеком, как я, и обнищав моей смертностью, страдает, как смертный. Однако посредством Своего страдания Он одевает благолепием нетления смертное смешение Адамово и наше, поскольку не только Он Сам после Воскресения облекся благолепием и нетлением, как человек, по словам божественного Давида: «Господь воцарися, в лепоту облечеся» (Пс. 92:1), но и нас, растленных грехом, облек нетлением ради превосходящей благости и тех природных близости и сродства с нашим человечеством, которые имело человечество, воспринятое Им. О том, что сошедший в печь в виде ангела и сохранивший трех отроков невредимыми от огня, был Единородным Сыном Божиим, свидетельствует и сам царь Навуходоносор, говорящий: «Се аз вижду мужи четыри разрешены и ходяща среди огня и истления несть в них, и зрак четвертого подобен Сыну Божию» (Дан. 3:92). И многие отцы под ангелом, сошедшим в печь, подразумевают Ангела «велика совета» Отчего, по выражению Исаии (Ис. 9:6). Смотри же, как певец надлежащим образом согласовал этот ирмос и с седьмой песнью трех отроков, и с праздником Воскресения: как три отрока были сохранены невредимыми и не тронутыми огнем печи, так и тленное и смертное тело Господа не только не потерпело истления во гробе (то есть разложения на стихии, из которых оно было составлено), но и приобрело сверх того нетление и бессмертие. |
| Крещаемые «через благодать отстраняют от себя первое рождение Адамово соответственно наслаждению и сохраняют через закон евангельских заповедей благодать безгрешного состояния, (даруемую) в (таинстве) Крещения, соблюдая также неумаляемой и незапятнанной силу таинственного усыновления в Духе». Максим Исповедник объясняет, что хотя «они имеют (в себе) обыкновение смерти», но «принявший (святое) Крещение и соблюдающий (неизбывной) силу его в (осуществлении) заповедей ввергается в смерть не как в нечто должное вследствие греха и из-за него, но он принимает обыкновение смерти для осуждения (самого) греха, (а поэтому) смерть таинственным образом посылает его в божественную и нескончаемую жизнь» с. 83]. Этим яснейшим наставлением преподобного Максима удобно завершить главу. Искупление как очищение, уврачевание, освящение человека. Некоторые варианты перевода слова «искупление», а также и других слов, имеющих непосредственное отношение к правильному пониманию догмата искупления. Об опасности филолого-лингвистической методы толкования Священного Писания в отрыве от учения отцов. Однажды, размышляя о взаимной сопряжённости Крестной Жертвы Христа и нашего спасения, видный русский мыслитель Евгений Трубецкой пришел к выводу, что «Искупление не есть заключительный момент выдуманной латинскими богословами тяжбы Бога и человека; оно есть акт исцеления человека, человечества и всего распавшегося на части космоса, восстановление мира как живого целого» с. 209]. Очевидно, что с данною мыслью философа трудно не согласиться, потому что она в принципе верна. Однако же, при более детальном рассмотрении учения князя-профессора о спасении возникают некоторые недоумения. Эти недоумения вызываются не самой идеей нашего спасения как нашего «исцеления», которая, повторимся, верна по существу, а тем, как учёный увязывает это «исцеление» с Таинством Искупления. Теперь по порядку. Вообще-то говоря, идея, побуждающая взглянуть на искупление как на исцеление человеческого естества, далеко не нова в святоотеческой литературной традиции. |
| Очистительная кровь, спасительный крест, живоносный гроб, – все это только образы, означающее «общее понятие» искупительной страсти: «здесь берутся наиболее впечатлительные для нас моменты Его подвига». Антоний, впрочем, допускает, «что по связи души с телом здесь имеется и более глубокий таинственный смысл». Однако, для спасаемого всего важнее именно это впечатление, то чувство умиления, которое в нем вызывают распятие и крест. «Скорбь Христа за нас соединила нас с Ним и эта самая скорбь, становясь предметом нашей надежды и любви, пересозидает нас..». Последовательность мысли приводит Антония и к отрицанию первородного греха. Не в согласии со своим собственным учением о единстве человеческого естества он истолковывает человеческую греховность совсем атомистически. «Адам был не столько виновником нашей греховности, сколько первым по времени грешником, и если бы не были его сынами, то все равно согрешили бы». Во всяком случае, «наше рождение от грешных предков не есть единственная причина нашего греховного состояния». Здесь есть особое устроение Божие. «Зная заранее, что каждый из нас возымеет Адамово своеволие, Он при рождении облагает нас смертной и падшей природой, то есть наделенной греховными склонностями, от которых мы познаем свое ничтожество и смиряемся». И более того: «не потому мы все, даже при добром направлении воли, являемся грешниками, что мы внуки Адама, а потому Всеведущий дает нам жизнь в качестве людей (а не ангелов, напр.), что Он провидел волю каждого из нас, как подобную волю Адама и Евы, т. е. по существу не злую, но непослушную и горделивую, а следовательно требующую исправительной школы, которой и является наша земная жизнь в теле..». В этой искусственной конструкции сразу же поражает рассудочность и примитивность доводов, какое-то богословствование от здравого смысла, который упрямо насилует свидетельства откровения. Сам Антоний определяет свою теорию, как «обращение всего богословия в нравственный монизм». 197 Онтологических предпосылок своего учения он не проверяет. |
| Еще, любезнейший друг, хочу открыться вам в одном намерении. Сверх давнишнего нашего знакомства и тесного дружества, не позволите ли мне иметь вас и духовным родственником? – Ожидаю разрешения от бремени жены моей, – если Господь Бог поможет ей благополучно освободиться от оного: не благоволите ли меня осчастливить – изъявить ваше согласие быть восприемником имеющего родиться и кумом моим? Не поставьте себе в труд хоть в строчке единой ответить на мое дерзновенное предложение с сим же письмоподателем. У меня особенного доколе нет ничего, все по старому. Мои катехизич. поучения у владыки, – не знаю, что последует». Получив это письмо 12-го ч., я в тот же день отвечал на него в следующих выражениях: «С удовольствием исполнил ваше поручение. Извольте получить и Падение Адамово и Пастырское Богословие, но только не Антония, а Кирилла, – это будет гораздо интереснее и полезнее для вас. Богословие Антония не более, как руководство для учеников семинарии, и притом вышла оного только первая часть; за книги заплачено 4 р. 50 к., а 21 коп. и еще рубля полтора серебр. прежних остаются у меня на покупку для вас книг. Что скажу вам на ваше приглашение меня в восприемники? – Отказываться и совестно и грешно: но и принять оное не совсем легко. Впрочем, если Господь дарует вам мужеск. пол, готов принять на себя обязанность восприемника, хотя за точное исполнение её отнюдь не ручаюсь. Нового у нас то, что, во-первых, сгорел большой театр вчерашнего дня, и во 2-х, вчера же приехал к нам из Питера почтенный гость г. обер-прокурор Св. Синода. Сегодня имел я честь, в числе прочих, представляться к его сиятельству. Он принял меня очень благосклонно и наговорил мне не мало комплиментов, – что он-де слышал обо мне добрые отзывы и от преосвящ. митрополита, и от многих других еще прежде – в Петербурге. 14-го числа в субботу обещался посетить Патриаршую библиотеку, и, вероятно, заглянет в мою келью. Пока довольно. Боюсь, чтобы не задержать вашего почтенного ктитора. Будьте здоровы и благополучны». |
|
|
