| Известие о пребывании сыновей Эдмунда Железнобокого на Руси находит себе подтверждение и в других источниках; кроме 35, см. также нарративное включение (не позднее 1134 г.) в так называемые «Законы Эдуарда Исповедника», дошедшие в составе юридического приложения к «Хронике» Роджера из Ховдена: «У Эдмунда был сын по имени Эдуард, который после смерти отца, опасаясь короля Кнута, бежал в землю ругов (Rugi), которую мы называем Русью (Russeia). Король той земли по имени Малесклод (Malesclodus, т. е. Ярослав. – Сост.), услыхав и узнав, кто он такой и откуда, принял его милостиво» (Liebermann 1903. S. 664; Rog. Houed. 2. Р. 23). В то же время есть бесспорные данные, что местом изгнания юных принцев была Венгрия. Так представляют дело, например, «Англо-саксонская хроника» (Anglo-Sax. chr., а. 1057. S. 187–188) и писавший в начале XII в. английский хронист Флоренций Вустерский (Flor. Wigom. 1, а. 1017. Р. 181). Поэтому в науке не раз высказывались суждения, что упоминание о Руси возникло вследствие недоразумения (Labuda 1964. S. 178–180; и др.). Такой вывод делался, понятно, за неимением лучшего, и признать его удовлетворительным никак нельзя. Отвержению согласных данных трех заведомо не зависимых друг от друга источников («Законов Эдуарда Исповедника», Адама Бременского и Жеффрея Гаймара) обязана воспротивиться всякая текстологическая добросовестность. Между тем источники вовсе не ставят нас перед дилеммой: либо Венгрия, либо Русь; выход подсказывает рассказ Жеффрея Гаймара, который, несмотря на свои эпические преувеличения и условности (трое сыновей, три корабля, пять дней пути через Русь), вполне может отражать реальный маршрут изгнанников через Русь в Венгрию. Если к тому же вспомнить о важном уточнении Флоренция Вустерского, что Кнут выслал опасных для него принцев к Олафу Шведскому и только последний отправил их дальше, то в замысловатом пути изгнанников не будет ничего неестественного. Олаф Шётконунг не казнил доставленных в 1017 г. в Швецию малолетних английских королевичей, как о том просил его Кнут, но, будучи союзником Кнута, не счел также удобным держать их при себе и препроводил на Русь. Они могли попасть туда и в свите Ингигерд в 1019 г. (см. примеч. 608), и ранее. Если гипотеза о датско-шведско-русском союзе, заключенном в 1019 г. (примеч. 626), верна, то понятно, что и Ярославу не хотелось раздражать своего нового и столь необходимого союзника, покровительствуя его потенциальным соперникам. Таким образом, очевидно, не слишком задержавшись и на Руси, Эдмунд и Эдуард попали в Венгрию Иштвана (Стефана) I (Назаренко 2001а. С. 500–503; ДР. С. 338–342 [IV, 4.1.2]). |
| 7 .4. С этносоциологической точки зрения чрезвычайно важно определить, каково соотношение в тексте И. таких терминов, как gens и natio. Разумеется, у И. не могло быть ясного представления о характере упоминаемых им этнических единиц. Тем более показательной может быть разница в значении, «если таковая обнаружится. Прежде всего, однако, бросаются в глаза те случаи, где gens и natio употребляются синонимично (характерно выражение: officina gentium aut... uagina nationum «[из] мастерской, [изготовляющей] народы, или... [из] лона племен» Get. 25), ср. 119–120. По мнению некоторых исследователей, для латыни от М. Теренция Варрона (II–I вв. до н.э.) до Адама Бременского XI в. н.э.) разница между двумя терминами имеет едва ли не чисто стилистический характер. В близких значениях иногда встречается также слово populus (ср. multiplices populi et diuersae nations «многие народы и различные племена»; Get. 198). Вместе с у И. gens может означать и такую этнополитическую единицу, которая включает nationes и populi как более мелкие подразделения: Viuidarii ex diuersis nationibus... collecti sunt et gentem fecisse noscuntur – «видиварии собраны из различных племен... и, как известно, составили [один] народ» (Get. 96); tam Ostrogothae quam Vesegothae... utrique eiusdem gentis populi – «как остроготы, так и везеготы... оба народа одного племени» (Get. 98); везеготы уверяют императора Гонория, что, если он разрешит, «чтобы замиренные готы осели в Италии, они будут жить с римским народом так, что оба [народа] можно будет считать одним племенем» (ut Gothi pacati in Italia residerent, sic eos cum Romanorum populo uiuere, ut una gens utraque credere possit – Get. 152). Такое употребление, как показал Г. Майер, не было чуждо и классической латыни (ThLL, s.v. gens). Знаменитый пример из Тацита (nationis nomen, non gentis «название народа, а не племени», Тас. Germ. II. 3), традиционно понимавшийся именно в этом духе (Norden. Urgeschichte. 314), в последнее время пытались толковать иначе. Однако у Г. Майера приведены еще два достаточно весомых примера из того же Тацита. Мы будем поэтому стараться переводить gens как «народ», a natio как «племя», памятуя, что речь идет не о научных терминах, а о близких по значению словах, которые могут в определенных условиях служить для противопоставления целого и его части. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ОЛАВ I ТРЮГГВАСОН [Олаф; лат. Olauus, Turgonis filius; Olaph, Thrucconis filius; древнеисл. Óláfr Tryggvason; норвеж. Olav Tryggvason] († 999/1000), король (конунг) Норвегии (с 995), сын Трюггви Олавссона, конунга обл. Вик. Традиционно считался правнуком Харальда Прекрасноволосого (сер. IX - 1-я треть X в.), основателя династии норвеж. конунгов (в наст. время эти сведения рассматриваются как миф, созданный средневековыми норвеж. историками с целью представить Норвегию как наследственное владение). С именем О. Т. связано распространение христианства в Норвегии и Исландии. Исторические свидетельства о жизни О. Т. скудны: лишь в современной ему «Англосаксонской хронике» и древнесканд. скальдических произведениях описываются нек-рые из его военных подвигов и упоминается о принятии им христ. веры. После смерти О. Т. краткие сведения о нем вошли в соч. «Деяния епископов гамбургской церкви» (Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum; 70-е гг. XI в.) нем. хрониста Адама Бременского и в несохранившуюся 1-ю версию (не позднее 1120) «Книги об исландцах» (Íslendingabók) исл. историка Ари Торгильссона Мудрого. В кон. XII в. об О. Т. на лат. языке писали 2 норвеж. хрониста - анонимный автор в «Истории Норвегии» (Historia Norwegiæ; ок. 1170) и мон. Теодорик в «Истории о древних норвежских королях» (Historia de antiquitate regum Norwagiensium; 1177-1180). Главы об О. Т. есть в составленном на древнесканд. языке «Обзоре саг о норвежских конунгах» (Ágrip af Nóregskonungasögum; ок. 1190). Значительно подробнее об О. Т. повествуется в исл. сагах. Древнейшие из них написаны на латыни монахами Тингейрарского мон-ря Оддом Сноррасоном («Сага об Олаве Трюггвасоне», между 1180 и 1200; сохр. 3 списка перевода саги на древнеисл. язык - «Saga Óláfs Tryggvasonar») и немного позднее Гуннлаугом Лейвссоном (не сохр. ни оригинал на латыни, ни перевод на древнеисл. язык, но этот текст был использован в соч. «Большая сага об Олаве Трюггвасоне», составленном на рубеже XIII и XIV вв. аббатом мон-ря в Мункатверау Бергом Соккасоном - Bjarni A albjarnarson. Om de norske kongers sagaer//Skrifter utgitt av Det Norske Videnskaps-Akademi i Oslo. Hist.-Filos. Kl., 1936. Oslo, 1937. N 4. S. 85-135). Жизнеописание О. Т. приводится в своде королевских саг «Красивая кожа» (Fagrskinna; 20-30-е гг. XIII в.) и излагается Снорри Стурлусоном в «Круге земном» (Heimskringla; ок. 1230). |
| Если ко всему, сказанному нами, мы прибавим еще ту особенность, что с промысловыми гильдиями, преимущественно ремесленными цехами, совпадало подразделение городского ополчения на части, то мы окончательно исчерпаем все черты отличия промысловых гильдий и, вместе с тем, уясним себе происхождение цеховых знамен и значков. В России тоже были промысловые братства, купеческие и ремесленные, на которые можно смотреть, как на третью ступень в развитии братств, хотя, по времени происхождения, они предшествуют религиозно-оборонительным братствам. Почва для них была подготовлена братчинами; но самое утверждение их на этой почве находится в связи с распространением западно-европейских промысловых гильдий. Купеческие братства появились в городах северо-западной России, торговавших с Западом, как то: в Новгороде, Смоленске и, вероятно, Полоцке. Знакомство северо-запада России с купеческими гильдиями могло начаться очень рано, так как начало торговли Западной Европы с северной Россией относится к очень раннему времени: намеки на нее встречаются в скандинавской саге о святом Олафе, а исторические указания на нее есть уже у писателей XI в., Адама Бременского и Саксона Грамматика. Знакомство русских с купеческими гильдиями сделалось еще более удобным после того, как в самом Новгороде основалась одна такая гильдия, а именно гильдия Св. Петра в немецком дворе. Под влиянием купеческих гильдий, в поименованных городах с XII в. стали учреждаться братства, которые носили названия купеческих общин и сотен. Немногие данные, сохранившиеся о них в памятниках, дают право заключать, что в существе они ничем не отличались от купеческих гильдий. Подобно гильдиям, они состояли из пошлых купцов, торговавших или одним видом товаров (например, воском, кожей, сукном, хлебом, рыбой, съестными припасами – купцы прасолы), или с одним каким-либо краем (купцы заморские, низовские, рижские и пр.); подобно гильдиям, у них было вложенье, т.е. взнос в братскую кассу, имевший значение платы за право торговли; у них было свое управление, с старостами, и свой суд по торговым делам; подобно гильдиям, они находились под покровительством какого-нибудь патрона или церкви, и пр. |
| 15) Беневентские анналы, существующие в двух редакциях, 343 краткой (788–1130) и пространной (759–1128), при сходстве между собой обнаруживают и различие, зависящее, как полагают, 344 от того, что анналисты, пользуясь одним общим источником – древними, не дошедшими до нас Беневентскими анналами, – заимствовали дополнительные сведения из различных источников – один, автор краткой редакции, из древних, не сохранившихся Барийских анналов, другой, автор пространной редакции – из древнего, тоже не сохранившегося списка Бе-невентских епископов. Для нас интерес представляет вторая редакция своими заметками об отношениях князей Капуи к византийскому правительству, о норманнах и переговорах папы Льва IX с Аргиром, 345 интерес первой сосредоточен на известии о взятии Бари. 346 Для установления хронологии ни та, ни другая редакция не имеет значения. 347 16) Хроника Германа Расслабленного (Contractus), 348 рейхенауско-го монаха († 1054), обнимающая события от сотворения мира до 1054 г., в своей самостоятельной части (1039–1054) не заключает важных для нас сведений. Сведение же о посольстве германского императора к византийскому под 1027 г., небезынтересное для генеалогии византийских императоров, составляет заимствование из сочинения Випона. 349 Более важности имеет продолжение хроники Германа, составленное его учеником Бертольдом († 1088) и доведенное до 1066 или даже 1080 г. 350 Здесь читаем под 1055 г. самостоятельную заметку продолжателя о посольствах, которыми обменялись германский и византийский дворы. " 17) Деяния гамбургских архиепископов Адама Бременского (t 1072). 351 Из четырех книг особенно ценна третья, посвященная деятельности архиепископа Адальберта, к которому автор находился в близких отношениях, и основанная на устных рассказах и личном опыте. Здесь читаются имеющие для нас значение сведения: о пребывании Гаральда Гардрада на службе византийского правительства, о посольстве Константина Мономаха к германскому императору и ответе последнего. 18) Анналы Ламберта Герсфельдского, 352 писателя второй пол. XI в., обнимающие время от сотворения мира до 1077 г., получают важность только с 1040 г., и в этой последней части, письменные источники которой не могут быть указаны, так что оригинальность едва ли можно оспаривать, 353 читаются интересные для нас сведения о сношениях папского двора с Константинополем. Впрочем, сведения не во всех своих подробностях отличаются фактической верностью. |
| Не менее важно и свидетельство грамоты немецкой 1210 года: в ней сказано, что жрецы Поморян уверяли народ, будто они видят, как душа честного человека с дружиной переходит к другой жизни в небо 62 . У Адама Бременского, в описании храма Ретрского, находим также выражение, намекающее на верование славян в бессмертие души: «город – говорит он – имеет девять ворот и окружен со всех сторон озером; деревянный мост служит для перехода, дозволенного только тем, кто хочет приносить жертву или отгадывать волю богов, и это есть знамение, что Стикс, пролившись девять раз, смиряет погибшие души язычников» 63 . По сказанию Длугоша, язычники поляки молились Нию, чтобы он их отвел по смерти в лучшие места ада 64 . Есть и другие свидетельства, касающиеся, как увидим, самого состояния души по смерти тела; они будут приведены ниже. – Из древних обычаев славян, доказывающих, что они имели понятие о бессмертной душе, довольно вспомнить о двух более важных. У славян язычников был обычай сжигать мертвых и с ними не только их вещи, но животных и людей, или же погребать с мертвыми все, что было ими любимо в жизни. Этот обычай предполагает верование, что умерших ожидает воскресение и жизнь, в которой они опять желали пользоваться тем, чем пользовались до смерти. На могилах было в обычае праздновать веселые пиры: их бы не могло быть, если бы остававшимся в живых не оставалось надежды увидеться с усопшими в другой жизни 65 – Что касается до народных преданий, то и в них найти можно много вовсе не христианских верований о явлении душ и мертвецов, о том, что кровь убийцы успокаивает тень убиенного, об отделении души от тела у знахарей и ведьм, принимающих на себя по воле различные телесные образы, о душах человеческих, заключенных в деревьях и т. д. С понятием о бессмертии души неразлучно было для славян понятие о будущей жизни. Верование славян в рай было замечено уже арабами 10 века. Масуди, говоря о том, что жены славянские лишают себя жизни по смерти мужей, замечают, что они с охотою бросаются на костер, надеясь через это войти в рай 66 . |
| Русские, по словами Льва Диакона Калойского, никогда не сдавались неприятелю, но, вонзая меч под сердце, сами себя убивали, будучи уверены, что убитые в сражении, по смерти своей, или по разлучению души с телом, служат в аде; своим убийцам; а пленные, при погребении воинов, а может быть и в других случаях, были убиваемы, вероятно, с мыслью, что они будут на том свет рабами павших в битв 72 . Веря, что не всех ожидала на том свете одна и та же участь, славяне молили своих богов устроить ее сколько можно лучше; верили, что молитвами других можно искупить себе помилование и после бессмертного искуса, с этой целью совершали поминовения усопших, принося по них жертвы в моления 73 . Недостойный божеского прощения погибал, по верованию славян, в неугасимом огне «пекла». Слово «пекло», как остаток языческой старины, сохранилось и до сих пор почти во всех наречиях славянских, и в давние веки перешло из них и к соседним народам 74 . Это пекло представляли славяне под землею, где живут злые духи огня и тьмы и откуда появляются на землю, на страхи боязливым. Понятие о подземном царстве огня сохранилось до сих пор: хорутане рассказывают о провалах между горами, туда ведущих; словаки местом входа в пекло назначают пропасти горы Сытна, и злого духа называюсь духом пропасти, пропастником, препадником; о пропастях ада говорят и предания чехов, поляков, лужичан 75 ... Несмотря, впрочем, на эти опасения славянина язычника, для него всегда оставалась надежда заслужить от богов прощение за грехи. Его религия не была религия отчаяния: она оживлялась мыслью о благости богов и страх кары соединялся в ней с возможностью очищения. Он очищал себя при жизни молитвой и жертвой, а по смерти обрядом сожжения тела и обрядом поминовения, молитвами и жертвами других. Один из символов очищения, в постройке храма, окруженного водою, отмечен как мы видели, у Адама Бременского; об очищениях водою говорят и уцелевшие обряды, принадлежащие к праздникам. Весны, Купалы и пр. К ним же относятся и обряды потопления в роде тех, о которых вспоминает Лев. |
| В отличие от представителей власти у народа, который постепенно приходит в себя после либерального погрома, совершенно определенное отношение к Гельману и т.н. «современному искусству». Этой весной Новосибирске, в Ставрополе, на Кубани православные русские люди сорвали открытие выставок Гельмана. Галерейщик уже не первый год методично занимается ритуальным осквернением святынь, издевательством над тем, что дорого русскому человеку, называя это «современным искусством», некими перформансами и инсталляциями, которые, якобы, происходят в особом «творческом пространстве». Будет ошибкой считать, что делает он это только исходя из своих личных «культурных предпочтений». Хотя нельзя исключить, что извращенное сознание доставляет Гельману особую радость, когда на его выставках происходит глумление над святынями, а воплощенное уродство называют произведениями искусства. Очевидно, что коммерческая составляющая играет огромную роль в деятельности галериста и политтехнолога, но это не главное. Все действия Гельмана определяет более важная задача. С древних времен завоеватели знали: чтобы покорить народ необходимо уничтожить его святыни и лишить исторической памяти. Через одно-два поколения этот народ прекращает свое существование. И завоеватели расчищают себе «жизненное пространство». Гитлер помнил, как тевтоны стерли с лица земли племена поморских славян. Уничтожались храмы, истреблялась знать, а остальных онемечивали. И очень скоро, земля поморских славян, поражавшая Гельмольда и Адама Бременского своим обилием и плодородием, стала частью нынешней Германии. Затем точно также были уничтожены пруссы. И потому Гитлер ставил одной из главных задач уничтожение центров славянской культуры. Должны были быть уничтожены Санкт-Петербург, Москва, Краков. Хорошо известно, что оставшееся русское население должно было быть ограничено в праве на образование и медицинскую помощь, должно было происходить планомерное сокращение рождаемости славян. В последние годы много говорили о том, что планы Гитлера по расчленению России в конце ХХ веке полностью выполнены. Методично воплощаются планы по сокращению славянского населения, лишению его медицинской помощи, сознательно уничтожают Русскую школу. Следуя советам Адольфа Гитлера, его последователи старались сделать так, чтобы почти в каждом русском селе была своя секта и среди народа распространялись немыслимые суеверия. Но все сайентологи, иеговисты и прочие аум-сенрике вместе с кришнаитами, хоть и покалечили немало душ, с Православной Церковью бороться не смогли. И сегодня основную тяжесть войны с Русской Православной Церковью взвалила на свои плечи либеральная интеллигенция. |
| Продолжая развивать идею о соколином происхождении имени Рюрик, Серяков приводит ещё одно высказывание С.А. Гедеонова: «Рерик — это ещё и название впадающей в Одер реки, упоминаемой в форме Rurica, Rorica. С учетом того, что племенное название ободритов означало живущих близ Одера людей, данный факт указывает на существование у них культа сокола». Развивает данную сложную тему историк Леонид Евгеньевич Болотин (родился в 1957году, журналист, историк, общественный деятель, окончил факультеты истории и журналистики МГУ) в книге «Странствия по времени. Древняя Русь сквозь призму " Повести Временных Лет " »: «В немецких генеалогических материалах есть сведения подтверждающие, что князья Рюрик, Синеус и Трувор, а также их близкий родственник Гостомысл, жившие в 9 веке, принадлежали к династии Ободритских князей и были князьями именно у славян, а ни у каких иных племён центральной Европы». Напомним, что немецкий учёный Себастиан Мюнстер называл варягами русских летописей славян пле¬ме¬ни вагров. А русский археолог В.В. Седов доказал, что Новгород основан выходцами из поморских славян. Немецкий историк Трейер Готлиб-Самуил (1683—1743, немецкий историк, профессор морали, политики, истории и государственного права в Гельмштедтском университете (в Брауншвейге), профессор юридических, моральных и политических наук в Геттингене) во «Введении к Московской истории» писал, что Рюрик вёл своё происхождение из гольтштинской Вагрии. Проректор гюстровской гимназии Фридрих Томас, исследуя генеалогии Мекленбурга, находил в них ясные славянские корни. По манускрпту 1687 года, автором которого был упомянутый нами Иоганн Фридрих фон Хемниц, он вывел, что Рюрик был сыном ободритского князя Годлиба, убитого в 808 году данами. Томас основывался на свидетельствах Адама Бременского, Гельмольда, Альберта Кранца и Бернхарда Латома, а также польских авторов Я. Длугоша и М. Кромера. Из этих источников было очевидно родство русов и вендов. Современный российско-шведский историк Лидия Павловна Грот (кандидат исторических наук, отечественный и шведский историк, кандидат исторических наук, доктор философии (PhD)) в книге «Призвание варягов» дополняет эти сведения: «Данные о Рюрике, призванном от варягов/вагров, сообщались и другими западноевропейскими авторами, например, французским историком и натуралистом К. |
| 45 Это подтверждается и тем, что слово Дунай сохраняет до сих пор у Поляков смысл нарицательного имени, например, В поговорке: w jakim kraju i dunaju. Изд. 50 Померанский летописец Канцов, живший в XVI столетии, признавал Вандала за первого царя Руси, Польши, Чехии и всех прочих Славянских народов, которые разделились между его сыновьями. Впрочем, мнение о Славянстве древних Вандалов было общим в Средние века и встречается уже у Адама Бременского, писавшего в XI столетии: Slavanja.., a Winutis incolitur, qui olim dicti sunt Wandali. Ad. II, (10). Изд. 53 Как видно из четырёх, приведённых здесь слов, Хомяков знал в то время о Готфском языке лишь по скудным, искажённым речениям, записанным путешественником Бусбеком, который в 1503 году встретил в Константинополе двух человек, принадлежавших к остаткам племени Готского... В Крыму и внёс несколько слов их наречия в своей «Itinerarium Constantinopolitainum». Если бы автору были известны богатства чистого Готского языка, восходящего к IV веку нашей эры и сохранённого Улфилою в его переводе Священного Писания , то он мог бы гораздо убедительнее доказать особенное влияние Славянской стихии на этот язык. Но первое критическое издание Улфилы вышло только в 1842 году, а эти строки Хомякова писаны были едва ли не прежде того времени. Изд. 56 И то не совсем: Брахманизм, религия Арийских Индусов, остался чужд многим первобытным племенам Индии, завоёванным или оттеснённым Арийцами. Изд. 58 Автор сближает Семитическое и ветхозаветное имя Египта, Миср, Мисраим, с Санскритским глаголом миср – мешать; но этимология сомнительна, тем более, самый глагол миср в Санскрите второобразный. Также сомнительна приведённая в тексте этимология слова Ассур; но факт, что население древнего Египта и Ассирии было смешанное, кажется верным. Изд. 60 Если автор имел в виду Геродота (Клио, 163), то нелегко объяснить, как он ему дал такое толкование. Других подходящих мест у него, по-видимому, нет. Изд. 61 Откуда взята эта цитата? По смыслу своему она напоминает отзыв Страбона о Скифах (VII, с. 4). Геродот говорит наоборот, что изгнание их Киаксаром было вызвано их грабительством. Изд. |
|
|
