| В Фессалонике верховные магистраты названы " политархами " (Деян. 17:6, 9) - титулом, не находимым в дошедшей до нас классической литературе, но встречающимся в надписях в качестве названия магистратов в городах Македонии, среди которых была и Фессалоника. В рассказе о посещении Павлом Афин фигурирует древний суд города, ареопаг (Деян. 17:19, 22). Это был наиболее чтимый из всех афинских институтов, и, хотя он потерял большую долю своей древней власти в пятом веке до Р.Х., с ростом афинской демократии, значительная часть его престижа была восстановлена под эгидой римского владычества. В частности, имеются свидетельства, что в описываемое время он осуществлял определенный контроль над публичными выступлениями [Рамзэй, Св. Павел, путешественник, 1920., стр. 245 и далее], а потому естественно было, что Павел, прибыв в Афины со своей новой доктриной, должен был быть приглашен изложить ее " в ареопаге " (а не на " Марсовом холме " , ибо, хотя то и было место, где этот суд собирался в древнейшие времена, и по которому получил свое название, в описываемое время местом его собраний была Царская колоннада афинского рынка). Главное начальствующее лицо Мальты называется Лукой " первым человеком острова " (Деян. 28:7), каковой титул подтверждается сразу римской, и греческой надписями, как должный титул римского правителя острова. Когда Павел прибывает в Рим, его передают, согласно одному из письменных преданий должностному лицу, названному " стратопедар- хом " (Деян. 28:16), которого немецкий историк Моммзен отождествляет с тем, кого римляне называли " принцепс перегринорум " , и который был начальником имперских курьеров, одним из которых был по-видимому центурион Юлий (Деян. 27:1). Ирода Антиппу, правителя Галилеи во времена нашего Господа, подданные по-видимому называли " царем " , что отражается у Матфея и Марка (Матф. 14:9; Map. 6:14), но, в отличие от его отца, Ирода Великого, и племянника, Ирода Агриппы I, он не удостоился получить этот титул от императора, и вынужден был довольствоваться более скромным титулом " четверовластника " Характерно, что Лука никогда не называет его царем, но всегда четверовластником (Лук. 3:1, 19). |
| Впрочем лесть до чего не доходит! – Вдруг Ангел Господень поразил его: из рассказа не видно, чтобы ангел внешне, видимым образом поразил Ирода; это было невидимое для других и, вероятно, для самого Ирода действие ангела Божия, которое так протолковано дееписателем, как протолковано тайнозрителем другое действие ангела ( Ин.5:3 примеч.), видима же для всех была только внешняя стороны действия ангела – внезапно постигшая Ирода болезнь. – За то, что он не воздал славы Богу: народ из лести воздал ему славу, подобающую единому Богу, Ирод молча принял эту славу и таким образом предвосхитил себе славу Божию, которую он, как иудей по вере и происхождению, должен был воздать всецело Богу, нисколько не принимая сказанного на себя (ср. Злат. и Феофил). – Будучи изъеден червями, умер: значит не тотчас, как поражен был ангелом, он умер, а несколько времени страдал в тяжкой болезни снедаемый червями. Иосиф Флавий (Antt. 19, 8. 2; ср. 18, 6. 7) довольно подробно рассказывает о смерти Ирода Агриппы I, и, в сущности, его рассказ совершенно согласен с повествованием дееписателя, только о некоторых частностях он умалчивает, некоторыми же восполняет его частью вероятными, частью не надежными подробностями. Из сопоставления их рассказов составляется довольно полное описание обстоятельств смерти этого царя. По обоим сказаниям, Ирод умер в Кесарии и первый припадок смертельной болезни почувствовал внезапно среди народного собрания, которое на словах воздавало ему божеские почести. По Флавию, Ирод праздновал народными зрелищами какой-то праздник, в честь Кесаря Клавдия (πρ τς σωτηρας το κασαρος). На второй день празднества царь, облачившись в великолепную, всю сделанную из серебра, одежду, был в театре утром. В это, вероятно, время назначена была публичная аудиенция послам тирским и сидонским, о которой говорит дееписатель, умалчивающий о празднествах в честь Кесаря, тогда как Флавий не говорит об этом посольстве. Когда лучи солнца упали на великолепную одежду царя и она ослепительно засияла, со стороны льстецов раздался крик, воздающий божескую честь царю; так по Флавию, тоже, в сущности, и по словам дееписателя. |
| 1206 Как известно, назиреи — это люди, давшие обет навсегда или на определенное время вести воздержанный образ жизни, не пить вина и т.п. и в знак этого отращивавшие себе волосы. По окончании срока обета священнослужители в особенно торжественной обстановке стригли им волосы. (Перев.) 1207 Публий Петроний был наместником Сирии в 39—42 гг. 1208 Г. Вибидий Марс был сирийским наместником в 42—45 гг. 1209 Термы — бани, которые у римлян служили не только для мытья, но и были одним из любимых мест отдыха; при них имелись спортивные площадки, иногда и библиотеки. Наиболее роскошными были римские термы (первым их построил Марк Випсаний Агршша), в провинциях старались подражать римским образцам. 1210 См. выше, XVIII, 6, 7. 1211 Как видно из последующих рассуждений Иосифа Флавия, он включает в семилетний срок правления Агриппы I его правление в качестве тетрарха. 1212 Т.е. за Ирода, правителя Халкиды. 1213 Харон — в древнегреческой мифологии перевозчик душ умерших по водам подземных рек Аида (царства мертвых). 1214 Таким образом, после короткого перерыва, связанного с правлением Агриппы I, Иудея снова стала управляться римскими прокураторами. 1215 Агриппа I скончался в 44 г. Кассий Лонгин был послан наместником в Сирию в 45 г. 1216 Куспий Фад был прокуратором Иудеи в 44—47 гг. 1217 Это была столица Аммонитской области. Раньше она называлась Раббат-Аммоном. (Перев.) 1218 Четвертое консульство Клавдия приходилось на 47 г. 1219 Луций Вителлий являлся консулом 47 г. (вместе с Клавдием). Это было уже третье его консульство (первое — в 34 г. при Тиберии, второе — в 43 г.). После первого консульства Луция Вителлия назначили наместником Сирии. 1220 Т.е. 28 июня. (Перев) 1221 очевидно, это консулы суффекты. При принципате для удовлетворения амбиций знати количество таких консулов в году могло достигать двух десятков — с 1 января каждого года вступала в должность пара консулов ординариев (в 47 г. это Клавдий и Луций Вителлий), а через несколько месяцев их сменяла пара консулов суффектов, затем следующая пара и т.д. |
| Отправление и прибытие узника Павла в Кесарию к Прокуратору Феликсу (XXIII, 23–35) В Кесарии, куда отправили ап. Павла из Иерусалима, жил правитель Иудеи – Феликс. Это был тип порочнейших правителей того печального времени. Хотя Деяния Ап. не представляют очевидных данных для оценки характера этого жестокого правителя, державшего невинного Павла два года в темнице, но есть другое свидетельство, – история Тацита, изображающая неизгладимыми чертами нравственную сторону его. «Император Клавдий, – говорит Тацит, – отдал разоренную Иудею в управление всадникам или вольноотпущенникам. Одним из последних был Антоний Феликс, запятнавший свое правление жестокостью и грабежом и соединявший в себе почти безусловную царскую власть с душою раба» (Ист. Тац. V, 9). Он был братом другого раба – Палласа, который, по милости Агриппы, захватил в свои руки управление Римом и всей империей. Несмотря на поддержку со стороны своего всемогущего брата, Феликс хотел придать своему положению в Иудее некоторого рода национальное основание: он женился на Друзилле, дочери Ирода Агриппы и жене царя Емисийского, Асиза, бросившей своего мужа ради Феликса. Но его суровый нрав, порочная жизнь, отсутствие блестящих талантов, жадность, низость и заискивание у народа, – словом, все отталкивало от него иудеев и возбуждало в них ненависть к нему. Насколько они были основательны и справедливы в этом случае, показывает то обстоятельство, что Нерон, через два года правления Феликса, должен был разобрать их несогласия и оправдать иудеев. Феликс был отозван и, не будь его сильного брата, поплатился бы головой за свой гнусный деспотизм в управлении Иудеей. Таков был правитель Иудеи, к которому привели Павла. При наступлении вечера, четыреста пеших воинов и семьдесят всадников отправились из Иерусалима, посадив Павла на лошадь и ведя его в середине. Такая сильная охрана, по-видимому, свидетельствует, что существовали и другие планы, кроме плана сорока заговорщиков, и что тысяченачальник боялся народного восстания. Иерусалимский тысяченачальник написал Феликсу довольно беспристрастное письмо, в котором объявлял ( Дeяh. XXIII, 26 и след.) , что он не нашел Павла виновным ни в каком преступлении, достойном смерти или оков, что приводил его в Синедрион и увидел, что его «обвиняют в спорных мнениях, касающихся закона иудейского». Узнав потом, что его жизнь – в опасности, он отправил его в Кесарию и объявил иудеям, что они могут, если хотят, обвинять его перед правителем (Воскр. чт. 1873 г., ч. 2, стр. 228). Читать далее Источник: Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Деяний святых Апостолов/Сост. инспектор Симбирской духовной семинарии М. Барсов. - Москва : Лепта Книга, 2006. - 720 с. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| 2. Вследствие этого Агриппа отплыл в Иудею. Он был убит потерею всех своих денег, а также невозможностью уплатить долги кредиторам, которых было много и которые не давали ему случая как-нибудь скрыться. Не зная, что делать, и мучимый стыдом, он отправился в идумейскую крепость Малафу, чтобы там покончить самоубийством. Об этом намерении узнала его жена Кипра и стала употреблять все усилия, чтобы помешать приведению его в исполнение. Так, например, она отправила жене тетрарха Ирода, сестре своей Иродиаде 1149 , письмо, в котором рассказала о намерении Агриппы и о том, что его к этому побудило, и просила ее как родственницу помочь ее мужу выпутаться, причем указывала на свои собственные в этом направлении попытки, несмотря на то, что она сама не обладала такими крупными средствами. Иродиада и муж ее послали за Агриппою, дали ему для жительства Тивериаду, определили ему вместе с тем известную сумму денег на содержание и дали ему звание тивериадского агоранома 1150 . Вскоре, однако, Ирод изменил свое решение относительно зятя, хотя то, что он для него сделал, вовсе не удовлетворяло Агриппу. Однажды в Тире во время пиршества возникли у них за вином какие-то разногласия; Ирод стал ругать зятя бедняком и укорять его в том, что он получает свое пропитание от него. Этого не снес Агриппа; он тотчас отправился к консуляру Флакку 1151 , с которым был когда-то в Риме особенно дружен и который теперь был сирийским наместником. 3. Флакк его принял любезно и дал ему помещение, приняв к себе раньше также брата Агриппы, Аристобула, с которым Агриппа, впрочем, жил в ссоре. Однако, несмотря на их взаимную вражду, консуляр одинаково дружественно относился к ним обоим и одинаково почитал их. Впрочем, Аристобул успокоился не раньше, чем во вражде своей к брату восстановил против него также и Флакка, причем поводом к этому послужило следующее обстоятельство: жители Дамаска спорили с сидонцами относительно правильности границ. Флакк собирался разрешить их распрю. Зная, каким влиянием пользуется Агриппа у Флакка, они решили просить его о заступничестве и обещали ему за это крупную сумму денег. |
| То просьбами, то добрыми наставлениями, больше, однако, угрозами и напоминаниями о могуществе римлян, о гневе Гая и о его собственном вынужденном положении как подчиненного он снова пытался воздействовать на народ. Но когда все это не привело ни к какому результату, Петроний, имея в виду еще ту опасность, что страна может остаться незасеянной (так как в продолжение протекших уже пятидесяти дней посевного времени люди оставались праздными), в последний раз созвал народ и обратился к нему со следующими словами: " Я хочу лучше рискнуть: или мне с божьей помощью удастся разубедить императора - тогда я вместе с вами буду радоваться нашему спасению; или же его гнев разразится - тогда ради столь многих я охотно пожертвую своей жизнью " . Провожаемый горячими благословениями, Петроний уехал, взял свое войско из Птолемаиды и возвратился в Антиохию; оттуда он немедленно написал императору, что после своего вторжения в Иудею он, не решаясь на поголовное истребление населения, должен был уступить его настойчивым мольбам, оставить его закон неприкосновенным и отказаться от исполнения данной ему инструкции; иначе ему придется погубить всю страну вместе с ее жителями. Ответ императора на это письмо гласил не очень милостиво: он угрожал смертью Петронию за столь нерадивое отношение к его приказу. Но доставщики этого письма были три месяца задержаны бурями в море, между тем как другие посланцы, привезшие известие о последовавшей между тем смерти Гая, имели счастливое плавание; таким образом, случилось, что Петроний уже двадцать семь дней имел в своих руках письмо с этим известием, когда получено было первое обращенное к нему письмо. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Правление Клавдия и царствование Агриппы. Смерть Агриппы и Ирода. - Дети, которые остались после них. 1. После того как Гай, процарствовав три года и восемь месяцев, был убит, расположенные в Риме войска потащили на трон Клавдия. Сенат между тем, по предложению обоих консулов, Сентия Сатурнина и Помпония Секунда, возложил охрану города на оставшиеся верными ему три легиона, собрался в Капитолии и решил за жестокости Гая начать войну с Клавдием. |
| ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Нерон присоединяет четыре города к владениям Агриппы. Остальная часть Иудеи управляется Феликсом. - Смуты, вызванные секариями, магами и египетским лжепророком. Столкновение между иудеями и сирийцами в Кесарии. 1. Как Нерон, упоенный счастьем и богатством, употреблял во зло свое высокое положение; как он по очереди лишил жизни своего брата, жену и мать; как его изуверство обратилось затем против благороднейших мужей; и как он, наконец, в своем безумии подвизался на сцене и в театре - обо всем этом, как о вещах, всем известных, я не стану распространяться и перейду к событиям, которые в его царствование происходили в Иудее. 2. Нерон даровал Малую Армению Аристобулу, сыну Ирода, к царству же Агриппы он прибавил еще четыре города с их окрестностями; Абелу и Юлиаду в Перее, Тарихею и Тивериаду в Галилее. Наместничество над остальной Иудеей он вверил Феликсу Последний схватил живыми разбойничьего атамана Элеазара, разорявшего страну в течение двадцати лет, и многих из его сообщников и послал в Рим. Огромная масса разбойников была им распята; много других лиц, замешанных в соучастии, было предано разным другим казням. 3. Когда страна была таким образом очищена, в Иерусалиме образовалась другая шайка разбойников, получивших название сикариев. Они убивали людей среди белого дня и в самом городе, преимущественно в праздничные дни они смешивались с толпой и скрытыми под платьем кинжалами закалывали своих врагов; как только жертвы падали, убийцы наравне с другими начинали возмущаться происходившим и благодаря такому притворству оставались скрытыми. Первым, который таким образом был заколот, был первосвященник Ионатан. Вслед за ним многие другие погибали ежедневно; паника, воцарившаяся в городе, была еще ужаснее, чем сами несчастные случаи, ибо всякий, как в сражении, ожидал своей смерти с каждой минутой. Уже издали остерегались врага, не верили даже и друзьям, когда те приближались, и, однако, при всей этой подозрительности и осмотрительности, убийства по-прежнему продолжали совершаться. Так велика была ловкость и сила притворства тайных убийц. |
| Та же путаница поражает нас в его суждениях, касающихся Агриппы II. С одной стороны, читаем о безумной щедрости Агриппы на украшения города Вирита (театр, статуи, изображения, учреждения игр и зрелищ, и т.п.), возбуждавшей крайнюю ненависть его подданных (халкидян?); с другой о «великой любви народа (Иудеев?) не только к Агриппе, но и ради него ко всем его родственникам», хотя бы «достойным проклятия за свою жестокость и алчный грабеж беззащитных граждан» (XX, 9, 4). После этого, можно только подивиться, как злоупотребляет этот «любимец» народа перешедшим к нему от Ирода Халкидского правом (XX, 1, 3) возведения первосвященников. По его капризам, устранено непрерывно 5 первосвященников. К довершению всеобщей безалаберщины, у первосвященнического места в одно время оказались два Иисуса (сын Дамнеов и сын Гамалиилов, возведенный Агриппой), из которых каждый не хотел уступить своего места другому, так что между соперниками и шайками их сторонников беспрерывно шли драки, брань и всевозможные безобразия. Вскоре, неизвестно почему, Альбин получил указ о смене его и приглашение явиться в Рим. 1129 Оставляя Иудею, он до самых последних минут хотел быть вредным ей и злым даже в казавшихся добрыми предриятиях, ибо хотя дарование им «на прощание» свободы узникам казалось сделанным в угоду Иудеям, однако, с другой стороны, оно имело также и недостойную злонамеренность «подгадить» своему преемнику, что Иосиф дает понять замечанием: «тюрьмы очистились от узников, а страна наполнилась «разбойниками " » (ρχ.XX. 9, 5). 7. Преемник Альбина, Гессий Флор 1130 (64–66) был «злодей», для охарактеризовали которого Иосиф не находит слов, говоря, что по сравнению с ним Альбин был еще «преизрядный (δικαιτατος) начальник и благодетель». В то время, как Альбин по крайней мере старался скрывать гнусность своих поступков, Флор даже бравировал ими. Систему грабежа он развил до такой степени, что разбойники, под условием делиться с ним своей добычей, могли совершенно безнаказанно заниматься своим ремеслом. |
| Любопытно, что самое его фарисейское благочестие, представлявшее такой контраст со всей его предшествовавшей жизнью, было более чем подозрительно в своей искренности. Нет нужды ссылаться при этом только на психологическую трудность того, чтобы после почти 50-летней распущенности и на закате дней своей жизни Ирод мог по внутреннему побуждению возложить на себя бездушное фарисейское иго. Мы имеем фактически доказательства в самом Иосифе того, что набожность царя ограничивалась только пределами св. Земли. Вне этих пределов Ирод не уступал ни в чем своему деду в угождении требованиям языческо-греческой культуры. Берит особенно обязан был ему за поддержание своего языческого блеска. Здесь щедротами его украсились и выстроились роскошные – театр, амфитеатр, бани и портики, процветали игры и забавы всех родов, не исключая гладиаторства в наиболее гнусной и бесчеловечной его форме, о которой сам Иосиф почти готов отзываться с одобрением. 1078 Говорит Иосиф о процветании подобных же игр и зрелищ также в Кесарии 1079 , где, между прочим, по его же свидетельству 1080 , имелись и статуи дочерей Агриппы; даже монеты с именем Агриппы 1081 менее воздержны на счет лицевых изображений, чем хотя бы его предшественников, не решавшихся нарушать эту уступку иудейскому воззрению. Только в самом Иерусалиме не позволял он никаких изображений, за то во многих других городах не редкостью было встретить статую его самого, или Кесаря. Все это в совокупности дает, понять, что самая наклонность к фарисеизму 1082 была в этом Иродианине простым заигрыванием, входившим в планы его политики, особенно нуждавшейся в подобных заигрываниях в виду столь легкой возможности, после сделанного опыта, перейти во всякое время к прокуратуре в управлении Иудеей, и что в общем этот Ирод был настоящий отголосок первого Ирода, только разве «немного поуступчивее и рассудительнее». 1083 Впрочем, и в наклонности к фарисеизму мало оригинального было у Агриппы: известно, что и тот первый Ирод должен был допускать не мало прямых уступок фарисейству: Агриппа выступает только более последовательным в этом направлении, не видя других лучших средств оградить мир, во всецелой зависимости от коего был сам он. |
| Более трудную проблему представляет собой датировка переписи – мы читаем, что эта перепись была первая в правление Квириния Сириею. Между тем, древнееврейский историк Иосиф Флавий сообщает («Иудейские Древности» 18, 1), что Квириний появляется в Иудее, чтобы произвести перепись, только в 6 году новой эры, уже после смерти Ирода Великого (около 4 года н. э.) Существуют, по крайней мере, три возможных объяснения этого несоответствия. Ошибка у Иосифа Флавия Противоречие между Евангелистом Лукой и Иосифом Флавием не обязательно должно разрешаться в пользу Флавия. У нас нет оснований почитать Иосифа Флавия непогрешимым – историки, тщательно исследующие его тексты, пришли к выводу, что они с высокой вероятностью содержат ошибки. Например, Даниэль Шварц, профессор иудаики на кафедре еврейской истории и современного еврейства Еврейского университета в Иерусалиме, обращает внимание на то, что Иосиф Флавий может смещать хронологию или ошибочно описывать одно и то же событие, о котором ему стало известно из разных источников, как два разных. В частности, Шварц пишет, что посольство Агриппы I в Иудею в 38 году н. э. при Клавдии, о котором сообщается в «Иудейских древностях» 18.238–39, было ошибочно продублировано, основываясь на другом источнике, в главе 19.292–99, как если бы это было прибытие Агриппы несколькими годами позже в качестве правителя Иудеи. Поездка Вителлия в Иерусалим с целью отстранения Понтия Пилата, о которой сообщается в главе 18.90–95, была ошибочно продублирована в 18.122–26 как поездка, имевшая место в следующем году. С точки зрения Шварца (и некоторых других), сам метод расположения материала, к которому прибегал Иосиф Флавий, мог приводить к ошибкам в хронологии. Это не делает Флавия плохим историком – заметим еще раз, что свидетельство (в частности, свидетельство историка) может быть верным в целом, но содержать ошибочные детали. Но это обращает наше внимание на то, что если кто-то из авторов – Лука или Флавий – ошибается, это не обязательно Лука. Тем более, что евангелист Лука, особенно во второй своей книге, «Деяниях апостолов», проявляет большую историческую точность в том, что касается римских обычаев, юридической практики, титулов должностных лиц и вообще исторических деталей. |
|
|
