| 16 .4.1. Κελαγαστου; об ударении см. арр. crit.; ср., впрочем, раздел «Агафий Миринейский», коммент. 5; форма им. пад. может быть как на –ος, так и на –ης.; ср.: Schwyzer. Grammatik, I, 561, 579 и сл. Универсальные суффиксы –ος и –ης могут в принципе маскировать собой любую основу варварского личного имени (ср. ορδνης < др.-евр. Yardn; гот. ναγστης < Schönfeld. Wörterbuch, 19; гот. ριγαïσος: см. раздел «Агафий Миринейский», коммент. 2.11, и т.д.; Moravcsik. ВТ, II, 40). В индексах изданий фрагментов М. (Niebuhr, 617; Müller. FHG, IV, 738; Dindorf. HGM, I, 434) имя передано латиницей как Celagastus, а в исследованиях (см., например, ниже) – то Κελαγστης, то Κελαγστος. Штибер (Stieber. Zarys, 24), основываясь на последней форме, предлагает невозможную реконструкцию а на с. 68 исходит уже из Κελσγστης с реконструкцией предложенной еще Шафариком (Славянские древности. II, ч. 1. 92, примеч. 9), толкование которого поддержано рядом ученых (Морошкин. Именослов, 204; Brückner. Stowianie, 231; Wachowski. Sowiaszczyzna, 18; SSS, I, 2, 217). Если предполагаемые соответствия в вокализме не вызывают сомнений ε: см. коммент. 16.2.2; о α: см. раздел «Агафий Миринейский», коммент. 2.2), то надежно обосновать соответствие к- едва ли удастся. В тех языках, с которыми контактировал греческий с античности до VI–VII вв. н.э. и звуковые системы которых более или менее детально известны, отсутствовал звук, идентичный славянскому близкий по артикуляции северносемитский эмфатический дорсальный спирант (в некоторых языках, возможно, аффриката [ts]), передававшийся в древнееврейском и арамейском буквой d, соответствует в греческих транскрипциях сигме (Rosenthal. Die Sprache, 38; Blass, Debrunner. Grammatik, § 39.4). С VI в. появляются первые греческие свидетельства ассибиляции лат. с перед гласными переднего ряда в аффрикаты [с] или []: Μουτζινι κστελλον=Muciani castellum (DA IV.4) и т.п.; τζ или τς впоследствии регулярно применяется и для передачи слав, и тюрк, [с]: Τζασαρ < – Io. Scyl. 466, 13; Vasmer. Die Slaven, 300; Moravcsik. ВТ, II, 35. Каппу еще продолжают традиционно употреблять для лат. с перед [е], (Κελεστνος: Theoph. Chron. 85, 15 etc.; κομμρκιον, Const. Porph. De adm., 46. 45), но вне сферы латинизмов к=[с], кажется, неизвестно. |
| Будь же цветущей всегда! А если когда-нибудь станут видны бороздки морщин, что мне до них? Я люблю». Чрезвычайно характерна надгробная эпиграмма Македония, посвященная богине деторождения Илифии: «Ты, Илифия, меня родила, ты, Земля, схоронила, слава обеим! Теперь жизненный путь завершен. Я ухожу, но куда? Я не знаю. Не знаю я вовсе, чей я? Кто я такой? К вам я откуда пришел?» Эта эпитафия не содержит свидетельства о религиозном почитании Илифии или Геи – Земли, но этой веры мало оставалось и в позднем эллинистическом мире, однако своим акцентированным агностицизмом эпиграмма близка господствующему настроению поздней Античности, эмоциональному тону поэзии дохристианской эпохи. Еще одним талантливым автором эпиграмм был Агафий Миринейский. Он не принадлежал к числу высокопоставленных сановников, подобно Македонию Консулу и Павлу Силенциарию, и вынужден был добывать средства существования адвокатской практикой, но зарабатывал он совсем недурно. Это видно из его 72-й эпиграммы, в которой он называет себя отцом родного города, «очистившим его от грязи и построившим в нем красивое здание». Поэт родился около 536 г. в семье ритора, который, переселившись в столицу, стал там адвокатом. Его сын писал о себе: «Мое имя – Агафий, отечество – Мирина, отец – Мемноний, занятие – римские законы и судебные споры. Мириной же называю не фракийский городок или какой другой в Европе и Ливии, но в древности основанный эолийцами в Азии, расположенный у устья реки Пифика, вытекающей из Лидийской страны и впадающей в самое отдаленное русло Элатидского залива» 722 . Среднее образование Агафий получил в Александрии, где для этого были более благоприятные возможности ввиду сохранявшегося еще культурного преобладания этого города, чем в столице, куда он вернулся к отцу из Египта, переняв позже его профессию. Где он изучал право, остается неизвестным. Возможно, в Константинополе. Предположение, что он получил юридическое образование в Берите, встречает затруднение ввиду того, что, как он сам рассказывает, во время его возвращения из Александрии Беритская юридическая школа была разрушена катастрофическим землетрясением 723 . |
| Его совершили кутригуры под предводительством Забер-хана. Среди участников вторжения были и словене, которых, правда, ни разу не упоминает в своем рассказе автор главного источника сведений об этом походе Агафий Миринейский, вероятно, по той причине, что классических историков мало интересовали этнографические детали, считалось достаточным обозначать воюющие стороны именами народов, считавшихся главными участниками событий. Названия эти нередко были устаревшими, так что враги империи, нападавшие на нее в 559 году, у Агафия в основном именуются гуннами или даже совсем уж архаическим этнонимом «скифы», и намного реже «котригурами». Феофан Исповедник, однако, упоминая в своей «Церковной истории» о бедствиях, обрушившихся тогда на Фракию, пишет о «великом множестве гуннов и славян», которые «многих убили и взяли в плен» (Феофан Византиец. Летопись от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта. Приск Панийский. Сказания. Рязань, 2005, с. 209). Незадолго до вторжения кутригуры перекочевали поближе к имперским границам, на земли, расположенные возле устья Дуная в Бессарабии. Обитавшие в этом регионе анты не воспротивились переселению кочевников. В свою очередь Забер-хан, войско которого составляла исключительно конница, нанял или привлек словенскую пехоту к участию в походе обещаниями богатой добычи. Предлогом для начала военных действий против империи послужило то обстоятельство, что Юстиниан посылал дары, своего рода откупную дань, хану утригуров Сандилху, оставив без подарков его, Забер-хана, тем самым, по его представлениям, нанося оскорбление кутригурам, так что кутригуры «решили предпринять этот поход, чтобы показать, что и они умеют внушать страх и достойны внимания» (Агафий Миринейский. О царствовании Юстиниана. М., 1996, с. 186). Но это был дипломатический предлог, прямые же цели агрессоров носили грабительский характер. Войска Забер-хана форсировали Дунай при наступлении зимы, когда «река, как обычно, покрылась льдом и замерзла на такую глубину, что могла быть перейдена и пешими и конными войсками» и тогда «Заберган, вождь гуннов, ...переведя значительное конное войско (по реке), как по суше, очень легко вступил на территорию Римской империи» (Агафий Миринейский, там же, с. |
| Имя Телефа живет и поныне, на левой стороне Чхарулы, ниже Сканды, лежащей между Чхарулой и Зузой. Brosset, 104. 407 Agath. 2, 19. Агафий передает название местности по-латыни словом Ollaria и по-гречески Χυτροπλια. Это имя есть перевод туземного. По-грузински горшок – квеври и неподалеку от Телефы течет речка Квеврула. Brosset. 101. 408 Докон-Техур. И поныне одно место в нижнем течении реки носит имя Изолети у туземцев и названо Изуля на карте генеральн. Штаба 1834 года. Brosset, 100. Но расстояние от Телефы не соответствует указанному у Агафия, а значительно больше. 412 Ib. 3, 16. – Сотерих привез 400 фунтов золота в новой монете, не бывшей еще в употреблении, т. е. 28 800 номисм. Эти деньги были разысканы через два года. 418 Так объясняет дело Агафий. Очевидно, в Византии ничего не знали о сношениях персидского двора с турками и совместных с ними военных предприятиях Хосрова против исконного врага персов, ефталитов. 419 Agath. 5, 1–12.–Агафий поминает о новеллах Юстиниана, которыми он регламентировал положение цаннов. В сохранившемся сборнике новелл нет этих указов. 421 По свидетельству Менандра звание Ζιχ было самым высоким придворным саном персидского двора, и Менандр поясняет его термином Κουβικουλριος. Menandri frg. 11, p. 206 м. 422 Аламундар пал в июне 554 года во время междоусобной войны с Арефой в битве близ Халкиды (Киннешрин). Nôldecke, Tabari, p. 170. η. 1. – Эта дата имеет большую важность для установления хронологии династии этого царского рода в VI веке. 423 Из фунта золота чеканилось 72 номизмы. Таким образом, 400 фунтов дают 28 800 номизм. Вероятно ради округления цифры сумма была увеличена до 30 тысяч. Рассуждения Güterbock " a, Byzanz und Persien, стр. 62–65, являются праздным домыслом. 426 Theoph. 239. 18.–Феофан прибавляет замечание, что он вскоре умер; но Novella CXXXVII, помеченная 565 годом 26 марта, адресована на имя Петра – магистра оффиций. 430 Искажение слова Tauria. Имя Δρυ в форме Δρος перешло на главный город области, который позднее назывался Θεοδορ, и в турецкое время был переименован в Мангуп-кале. |
| Вторая часть этого вступления к «Циклу», непохожая по форме на первую (в отличие от нее она написана гекзаметром), тематически близка к его историческому труду, но написана в тоне панегирика Юстиниану (в «Царствовании» Агафий отзывается о нем сдержаннее). Эти соображения позволяют сделать некоторые выводы относительно даты составления «Цикла». Он должен был появиться еще при жизни Юстиниана, т. е. до 565 г., но после заключения мира с персами в Лазике (т. е. после 562 г.), так как там говорится об окончании войны во всех «владениях мудрого царя» от Геркулесовых столпов и до Инда. В то же время у Агафии зародилась мысль написать историю последних Войн Юстиниана (круг вопросов, затрагиваемых в этих Двух Произведениях, одинаков), но приступил он к написанию позднее. Все пять написанных Агафием книг «Царствования» сохранились, а «Цикл» был утерян, и 108 эпиграмм Агафия так же, как и эпиграммы других авторов, дошли до нас только благодаря более поздним сборникам: Константина Кефалы (X в.), известному теперь под названием Палатинская антология, и Максима Плануда (XIV в), сохранившим тематический принцип Агафия. Помимо эпиграмм, еще в юности Агафий, которому, как он сам признается, «нравилась сладость тонкой поэтической речи», сочинил ряд коротких стихотворений в гекзаметрах любовного и мифологического содержания, под общим названием «Δαφνικ» (из 9 книг). Из них в Палатинской антологии сохранилось только два, так что литературное наследие Агафия известно далеко не в полном объеме. Умер он в возрасте около 46 лет. Дату смерти удается определить только по событиям, упоминаемым в «Царствовании Юстиниана» – это приблизительно начало 582 г. ЭПИГРАММЫ 245 Возраст тебя усмирил, притуплено жало желанья, Помня про жар и про страсть юных умчавшихся лет, Должен ты был бы понять печаль и томление девы, О, Клеобул, ты отцом нежным считался ее! Ныне врагом перед ней стоишь оскорбленным и злобным, Видя любовников двух, слившихся в тело одно. О, не лишай же любовь ни часа ее, и ни права, И не позорь этих кос ревности ярым ножом! |
| Эпиграмма была любимым жанром Агафия, но его главный труд – это хроника под названием «О царствовании Юстиниана», которую он начал писать при императоре Юстине Младшем и работал над нею до конца своей жизни. Последнее упоминаемое им вскользь событие – это кончина персидского шаха Хосрова, который умер в 579 г. При этом Агафий не дожил до провозглашения императором Маврикия, которого он упоминает как генерала в 582 г. Именно этим годом биографы Агафия датируют его смерть, настигшую его на 47-м году жизни. О причинах, побудивших его отложить сочинение эпиграмм и взяться за исторический труд, сам он писал так: «В мое время повсеместно и неожиданно вспыхнули великие войны, совершились переселения многих варварских народов, [наблюдались] неожиданные исходы тайных и невероятных событий, беспорядочные капризы судьбы, гибель народов, порабощение городов, переселение жителей, и как будто весь род человеческий пришел в движение. Когда происходили такие события, я начал бояться, позволительно ли обойти молчанием и оставить без описания такие великие, достойные удивления и могущие принести пользу события. Поэтому показалось мне небесполезным попытаться описать их каким-либо образом, чтобы не вся моя жизнь прошла в занятиях баснями и бесполезными забавами, но принесла кое-что и необходимо нужное» 728 . Агафий в своей хронике выступает как продолжатель Прокопия Кесарийского – историка грандиозного дарования (А. Тойнби считал его одним из четырех великих греческих историков наряду с Геродотом, Фукидидом и Полибием, выше Ксенофонта), но исключительно тенденциозного и двусмысленного в самом буквальном смысле слова – и пишет о событиях, происходивших с 552 по 558 г.: в последние годы правления Юстиниана и при его преемнике Юстине. Хроника Агафия послужила образцом для его продолжателя Менандра, из нее черпал сведения об отраженной в ней эпохе составитель хронографического свода Феофан Исповедник , живший на рубеже 8 и 9 столетий, Агафию подражал историк 10 столетия Лев Диакон, который, по замечанию А. П. Каждана, «описывает войны, современником или даже участником которых он был, словами и образами, заимствованными у Агафия» 729 . Но историки нового времени его недооценивали. Гиббон противопоставлял государственному деятелю, хорошо понимавшему то, о чем он пишет, Прокопию поэта и ритора Агафия, у которого превалируют общие места и риторические красоты. Двусмысленную похвалу вынес ему Нибур, писавший, что «Агафий настолько же стоял выше всех последующих византийских историков, насколько он сам уступал Прокопию в таланте и осведомленности в военных и гражданских делах» 730 . В том же русле лежит и характеристика, которую дал Агафию историк византийской литературы Карл Крумбахер: «Склонность к поэзии у него вытесняет свободу и остроту исторического видения, а фантазии и рефлексия затемняет достоверность повествования» 731 . |
| Крепостная стена вокруг города не была замкнутой – она прерывалась там, где город соприкасался с морем. И вот, в июле 559 года решено было попытаться взять Херсонес силами морского десанта, но в распоряжении варваров не было судов – и тогда их стали строить, причем из подручного материала – тростника. Агафий рассказывает об этой легкомысленной затее так: «Они собрали огромное количество тростника, самого длинного, крепкого и широкого и, окропив стебли и увязав их веревками и шерстью, изготовили множество плотов... Скрепив их самыми крепкими узлами, они соединили и связали между собой как можно прочнее так, чтобы три или четыре образовали плот, имеющий достаточное пространство для помещения четырех гребцов... Таким образом они построили не менее 150 плотов. Чтобы увеличить их плавучесть, передние их части немного округлили и загнули назад наподобие носа, и, подражая бортам корабля и парапетам, они приладили с каждой стороны колки для весел... На эти плоты взошло 600 воинов» (Агафий Миринейский, там же, с. 200-201). Очевидно, что строителями тростникового флота, гребцами и воинами были не степные кочевники кутригуры, а обитавшие по берегам рек и пользовавшиеся у себя дома плотами и лодками словене. Но опыта плавания на подобных суденышках по морю они не имели, и у Херсонеса пустились в заведомо обреченную авантюру. Узнав о том, что в море вышел столь странный флот противника, Герман приказал направить против него 20 боевых кораблей с боевыми экипажами. Эти корабли ударили по тростниковым плотам тараном, и те потеряли управляемость. Они кружились под действием морских волн, и «когда волны поднимались высоко, они взлетали с ними, когда же они опускались, то и они вместе с ними увлекались вниз» (Агафий Миринейский, там же, с. 202). Незадачливые моряки тонули в морской пучине, чему способствовали римские суда, «рассекая по очереди носами и гарпунами все соединения» (Там же, с. 202). Никто из участников злополучного морского рейда не остался в живых. Через несколько дней после гибели тростникового флота римляне совершили вылазку против осаждавших Херсонес варваров, нанеся им значительный урон. |
| 2026 В 554 г. такая же катастрофа поразила Константинополь и Никомедию 2027 и столицу охватил при этом такой ужас, что в последующее годы в годовщину этого великого бедствия весь город толпился в церквах, молясь о божественном милосердии. 2028 В декабре 557 г. это бедствие повторилось еще ужаснее: «немногого не доставало, говорит Агафий, чтобы вся Византия была разрушена». 2029 В течение многих дней повторные толчки колебали почву; толпа, теснясь в церквах, считала, что наступил конец мира 2030 , и потребовалось много времени для успокоения обезумевшего населения, постоянно воображавшего, что под его ногами колеблется земля. 2031 В знак траура император в течение тридцати дней не надевал своей диадемы 2032 , но этим нельзя было ограничиться: нужно было восстанавливать разрушенное 2033 и помогать жертвам, а через несколько месяцев, в 558 г., чума в свою очередь опустошила столицу 2034 , и таким образом на протяжении шести месяцев ее постигли два бедствия. Само собой понятно, что все это стоило очень дорого. 2035 Истощенное излишеством расходов, государственное казначейство еще сильнее обременялось долгами и потребность в финансовых средствах со дня на день чувствовалась все сильнее. «Никогда государство, пишет Юстиниан в 552 г., не испытывало такой нужды в деньгах, как в настоящее время». 2036 Чтобы достать их, увеличивались меры строгости, но несмотря на приказания государя, налоги, тяжесть которых постоянно усиливалась, поступали с величайшим трудом. В 559 г. значительные суммы не могли поступить, так как агенты казначейства не могли добиться их уплаты. 2037 Сверх того, жадность должностных лиц, бессовестно эксплуатировавших провинции, постоянно увеличивала без всякой выгоды для государства нищету населения. Администрации предоставлена была полная свобода; воровали открыто, говорит Агафий 2038 , и бессовестное лихоимство губернаторов задерживало по дороге большую часть доходов казны. Правосудие было возмутительно медленно и продажно 2039 ; притеснение провинций – постоянное и позорное и неурядица в управлении дошла до такой степени, что в 556 г. |
| Другие писатели той эпохи, Иоанн Антиохийский, Агафий, Менандр, высказывают их почти в тех же выражениях 1974 и народ кончил тем, что стал весьма сильно упрекать Юстиниана за его щедроты, «точно, – говорили тогда, – римлянам надлежит искупать какие-то вины в отношении варваров». 1975 Дело в том, что в последние годы своего царствования император действительно довел эту систему до чрезмерности. Допустив, по нерадению, расстройство армии и разрушение крепостей, он лишил свою дипломатию необходимой силы и, не импонируя более в достаточной мере варварам, он очутился в большой зависимости от них. Но по этим крупным недостаткам еще нельзя заключить о всем деле в его целом. Политический принцип, которого держался Юстиниан, в сущности был верен и люди с менее предвзятыми мыслями, чем Прокопий, например Агафий и Менандр, сходятся в похвалах благоразумию (προμθεια), правильности взглядов (εουλα), искусству (τ γχνουν) императора в ведении его дипломатии. 1976 В тот самый момент, когда критиковали его планы, «мысль базилевса, – говорит Агафий, – видела дальше и события весьма скоро принуждали его хулителей восхищаться его предусмотрительностью и искусством. Разделяя варваров, он сам, не обнажая меча, одерживал посредством своего ума победу и осуществлял свои надежды. «Базилевс понимал, – говорит Менандр, – что во всяком случае, окажись авары победителями или побежденными, Рим от этого всегда будет в выгоде», и таково уважение историка к Юстиниану, что он добавляет: «без войны, благодаря одной своей εουλα, он уничтожил бы варваров, если бы дольше прожил». Факты подтверждают это свидетельство. Своей необыкновенной способностью к ассимиляции, своею деятельною религиозной пропагандой Византия подчиняла эти разнородные варварские элементы одной общей форме цивилизации. Мы уже видели, как в ее войсках встречались между собой самые разнородные расы, служа одной цели, и среди генералов и министров Юстиниана было много варваров по происхождению. Начальник служб Гермоген был гунн 1977 ; начальник милиции Мундус – гепид 1978 ; Свартас и Филемут – герулы 1979 ; Аскум – гун 1980 ; Соломон, Иоанн Троглита, Артабан – армяне; Пераний – ивер 1981 ; Нарзес – пленник, захваченный в персидской Армении; Велизарий – быть может, славянин. |
| 23 Так называемые боевые башни – изобретение Димитрия Полиоркета – отличались большими размерами, так что в них могли помещатьсядаже самые тяжелые метательные орудия. Позже это же название Helepolisnoлyчuлu и описанные Витрувием testudines arietariae (Amm. Marc., 23, 4). 24 Агафий приурочивает взятие Лукки к декабрю. По Agnelli Lib.Pontif. р 79, Лукка была взята в сентябре. 27 Прокопий иногда называет их варинами. Англы жили в Шлeзbuhre(Tacim1. Germania, р. 40), варины – в Голштейне (Прокопий. Война сготами. IV, 9) и, вероятно, были предками саксов. Отряд варинов участвовал в походе Нарзеса в Италию. 28 Военная пляска под звуки флейты. Платон (Leg., 7, р. 815) описывает пирриху как мимическую военную игру, в которой движениями телавыражали способы и приемы, употребляемые в сражении при нападении иобороне. Изображения этой пляски представляют два рада вооруженныхлюдей, которые размеренным шагом и стройными движениями устремляются друг против друга, то нападая, то отступая. 29 Левтарис погиб близ озера Бенака (Комо), между Вероной и Тридентом (Pauli Diaconi. Hist. Lang .. 1884, 2, 2). 31 Битва произошла в 554 г. В Хронике Мария из Авентина она записана под 555 г. Павел Дьякон называет битву при Касулино (Волтурне)битвой при Tannentum. 34 Это неверно: бездетный Хильдиберт умер уже в 534 г., усыновивгвоего племянника Теодиберта. Верно то,что Хлотар наследовал его сыну,Теодибальду, и таким образом объединил под своей властью все франкское государство. 35 Асклепиад – потомок Эскулапа, врач. Гиппократ – знаменитый греческий врач с острова Коса, умер в Лариссе в Фессалии около 360 г. до н.э. 36 В связи с ослаблением в V в. Римской империи, раздираемой классовыми противоречиями, персидское влияние в Закавказье стало сильнеевосточноримского. Утвердившись в Армении, персы решили прибрать крукам также Албанию и Картли. Вскоре населению этих стран пришлосьплатить персам дань. Тяжело было грузинскому народу сносить персидское господство и платить непомерную дань. Со знатью же, азнаурами,персы быстро нашли общий язык. Полагая, что единая религия – залогединства государства и верности подданных, персидские шахи стремилисьобратить покоренные народы в персидскую веру – маздеизм – и отвратитьих от христианства, а когда это не удалось, они начали поддерживатьвраждебных империи монофизитов. Попытки восстания в Картли противперсидского владычества в V – начале VI в. потерпели неудачу, а царскаявласть после восстания Гургена в Картли была отменена. Полное подчинение персами восточной Грузии заставило призадуматься правителейВосточной Римском империи, которые понимали, что персы попытаютсяпроникнуть и в Лазику. |
|
|
