| 66 . Δαυρτας: выше имя стоит в форме Δαυρντιον (асс); очевидно, что речь идет о том же человеке, так что некоторые колебания Коса и Добльхофера (Kos. Gradivo, 90, nap. 2; Doblhofer. Diplomaten, 221) неуместны. Несомненно, одна из форм искажена (ср.: Blockley. History, 9, хотя его пример с Ταργτης, и Ταργτιος неудачен, ср.: Stein. Studien, 33, Anm. 13; Baldwin. Menander, 120), но какой из них отдать предпочтение при этимологическом анализе? Иречек (Jirecek. Bulgaren, 87) выбрал Δαυρντις («Δαυρτας является ошибочным чтением») и, видимо, только потому, что подыскал для него славянскую этимологию – (то же, например: Rospond. Imiona, 107; Иванова, Литаврин. Славяне 49); с графико-фонетической стороны она не вызывает сомнений: о δ < d см. раздел «Агафий Миринейский», коммент. 2.4; а для позднейщего слав. – там же, коммент. 2.2; αυ еще в римское время совпало по произношению с αβ, отсюда нередкая путаница в орфографии иностранных слов, например, Καλαυρεας (Paus. ΙΙ.33.4); Dieterich. Untersuchungen, 78 и сл.; Gignac. A Grammar, 231 и сл.; εν < Vasmer. Die Slaven, 275; ср. Περβονδος (Lemerie. ΙΙ.4.231 etc.) < (Vasmer. Die Slaven, 289). Личное имя Добрята известно во многих славянских языках (см.: Морошкин. Именослов 72; Maremic. О narodnim imenima, II, 105; Железняк. Очерк, 85 с параллелями; Skulina. Imiennictwo, II, 35; Taszycki. Imiona, 71; SSNO, I, 494 и сл.); чрезвычайная популярность у славян имен на (см. раздел «Агафий Миринейский», коммент. 2.2–3) и деминутивных имен с суф. (см.: Sawski. Zarys, III, 16; Taszycki. Imiona, 55; Железняк. Очерк, 85 и сл.; Skulina. Imienictwo, II, 35; Schlimpert. Personennamen, 194; ср.: Malingoudis. Studien, 95) не оставляет у нас сомнений, что и вождь славян в Валахии VI в. мог носить имя Но сложность не только в текстологической неясности выбора: Δαυρτας или Δαυρντιος, но и в неподходящей для славянского исхода суффиксации -ιος, (ср. раздел «Агафий Миринейский», коммент. 2.9). Правда, не исключено, что вождя звали (имя известно в с.-хорв. и др.: Mareti. О narodnim imenima, II, 98; Железняк. Очерк, 85; Jireek. Die Romanen, II, 69; ср. I, 71 и сл.; Sawski. Zarys, III, 15; Бернштейн. Очерк, 211, 212 и сл.), gen. и при греческой адаптации универсальный суффикс -ιος; (ср. коммент. 16.3; раздел «Агафий Миринейский», коммент. 2.9) был прибавлен прямо к славянской основе Разумеется, доказать эту догадку невозможно (прежде всего из-за конкурирующего Δαυρτας, как кажется, не поддающегося separatim правдоподобному объяснению); в целом прав Дуйчев (Dujev. Daurentios, 608): «Этимология имени не выяснена»; однако созвучие Δαυρ- и едва ли случайно. |
| Агафий Миринейский (ок.536 ок.582) – уроженец малоазийского города Мирина, поэт-христианин, усвоивший многие положения античных философов, автор назидательных эпиграмм, стихотворений и эпитафий. В Александрии и в Константинополе он изучал риторику и юриспруденцию, составлял прошения и жалобы клиентам. Сблизившись с сановником императора Юстиниана, главой литературного кружка Павлом Силентиарием, Агафий опубликовал первые сборники стихов «Дафниака» и «Цикл», включив наряду с эпиграммами греческих поэтов (свыше 100) собственные эпиграммы анакреонтического типа, в которых он вслед за Эпикуром восхваляет того, «кто в игре да и в жизни умерен, В радости, в горе всегда мудрую меру блюдет». В стихотворные миниатюры он вставляет имена античных персонажей (Геро, Леандр, Гефест, Киприда, гетеры и др.), воспевает праведный суд Фемиды, которую нельзя умаслить «изворотливостью речи» и «пестротой слов». Как истый христианин он восхваляет смерть, означающую конец жизненных «бедствий и горя». Вот почему жадность, погоня за богатством кажутся ему совершенно бессмысленными: «Все у смертных пройдет и не вернется вовек!». В эпиграммах Агафий выступает против аскетизма, воспевает возвышенную любовь, целомудренных и добродетельных женщин. Его эпитафии посвящены красотам природы, описанию архитектурных памятников и их создателям. Решающую роль в становлении Агафия как историка сыграло знакомство с сочинением Прокопия Кесарийского ««История войн Юстиниана». Увлекшись историей, он написал обширный труд «О царствовании Юстиниана» в 65 книгах, в котором использовал различные исторические документы: рассказы византийских военачальников, послов, купцов, судебные протоколы, персидские хроники. В его сочинении, освещавшем семилетнее правление Юстиниана (552558), большое внимание уделялось войнам императора с аварами, готами, персами, вандалами, славянами и другими народами. Агафий оправдывал военные походы Юстиниана, так как император, по его мнению, укреплял империю и защищал ее границы от варваров. |
| Агафий даже явно идеализирует образ жизни некоторых варварских народов, например франков. Экскурс, посвященный их общественному строю, написан во многом в том же духе, что и знаменитая «Германия» Тацита. Агафий восхваляет социально-политический строй франков, чтобы похвала варварам звучала как порицание пороков современного автору византийского общества. Он хочет показать, чего недостает в общественной жизни Византии и чему византийцы могут поучиться у варваров. Агафий призывает византийское правительство поддерживать дружеские, добрососедские отношения с другими народами и осуждает ошибки правителей в их политике по отношению к соседям империи. В целом по своему мировоззрению Агафий был более умеренным консерватором, чем Прокопий; приверженец античности, он допускал и перемены, был сдержаннее в критике существующего строя, отражая в этом отношении политические симпатии и антипатии византийской интеллигенции. К историческому сочинению Агафия непосредственно примыкает «История» его младшего современника и продолжателя — Менандра Протиктора, сохранившаяся лишь в эксцерптах Константина Багрянородного . Менандр родился в Константинополе, в семье среднего достатка. В юности он штудировал юриспруденцию, прошел весь курс обучения и стал адвокатом. Однако, подобно Агафию, Менандр тяготился своей профессией и забросил юридическую практику. Нуждаясь в деньгах и рассчитывая на милости пришедшего к власти в 582 г. 34 императора Маврикия, Менандр приступил к сочинению исторического труда. Вероятно, какое-то время он служил при дворе, о чем говорит его прозвище «протиктор» (офицерский чин в императорской гвардии). Год смерти Менандра, как и дата его рождения неизвестны . Менандр поставил своей задачей продолжить труд Агафия, служивший ему образцом. Сохранившиеся фрагменты «Истории» Менандра охватывают период времени с 558 по 582 г. Подобно Агафию и Прокопию, которого он ценил особенно высоко, Менандр серьезно собирал и изучал исторические материалы. Придворная должность протиктора отчасти, видимо, открывала ему доступ к официальным дипломатическим и военным документам. В своем повествовании он часто приводит тексты подлинных дипломатических актов VI в. Во многих частях труд Менандра вполне самостоятелен и поэтому его можно отнести к числу ценных византийских источников раннего времени. |
| Относительно других источников, из коих можно почерпнуть данные для истории того времени, мы ограничимся более кратким перечислением их. Прежде всего надлежит назвать двух писателей, поставивших себе задачей быть продолжателями Прокопия. Один из них, Агафий 37 получивший по своей профессии адвоката прозвание Scholasticos, написал после смерти Юстиниана сочинение в пяти книгах περ τς " Iονστινιανο βασιλεας , составляющее точное продолжение Войн Прокопия 38 ; оно содержит рассказ о событиях, в особенности военных, с 552 по 558 г. Труд этот остался неоконченным; Агафий намеревался продолжить его далее 558 года, но он умер довольно молодым, в 582 году, 46 лет от роду. Как справедливо заметил Гиббон 39 , в то время, как в Прокопие мы встречаем государственного человека и солдата, в Агафие мы имеем дело только с ритором и поэтом. Агафий начал литературное поприще с сочинения стихов, о которых нам придется еще говорить; это отозвалось и на его истории. Не только стиль у него претенциозен и вычурен, но он предается разглагольствованиям и бесконечно растягивает рассказ. Кроме того, он не обладает основательной осведомленностью Прокопия; по-видимому, он пользовался в качестве источников обыкновенно изустными свидетельствами; сверх того он поручил одному другу перевести себе отрывки из персидских хроник. 40 Тем не менее его рассказ ценен. В предисловии 41 он пространно объясняет, как он понимает обязанности историка: «непозволительно, говорит он, насиловать историю», и заявляет, что его постоянной заботой будет говорить, насколько это от него будет зависеть, правду. Так как Юстиниан умер в то время, как он писал, то он мог правдиво говорить о царствовании, последнее десятилетие которого он имел возможность знать хорошо и, благодаря этому, его свидетельство чрезвычайно интересно. Агафий, в свою очередь, имел своим продолжателем и подражателем Менандра 42 , прозванного Protector, потому что он служил в гвардии императора Маврикия. После беспокойной юности, он возымел мысль стать историком и написал сочинение, в котором изложил события с 558 по 582 год. |
| 185). Забер-хан скоро овладел малолюдной Скифской провинцией – Добруджей и двинулся далее через Нижнюю Мезию во Фракию. В марте 559 года войско варваров разделилось: конница кутригуров числом 7000 всадников под командованием самого хана отправилась в рейд в сторону имперской столицы, а другая его часть, большинство в которой составляли, вероятно, словене, была направлена в сторону Херсонеса Фракийского: перед нею поставлена была задача взять Херсонес и овладеть кораблями, которые находились в его порту, и, переправившись на них через Геллеспонт, атаковать азиатский порт Абидос, в котором надеялись найти богатую добычу. Конница Забер-хана и войска, направленные в сторону Херсонеса, двигалась по Фракии, не встречая сопротивления и подвергая грабежам встречавшиеся им на пути города и села, захватывая многочисленных пленников. Агафий с ужасом пишет о злодеяниях, которые совершали варвары: «Жесточайшим образом похищались и многие благородные женщины, и даже ведущие непорочную жизнь подвергались величайшему бедствию, становясь жертвой разнузданной страсти варваров. Некоторые еще с детства отказались от брака, мирских желаний и забот этой жизни... Даже над этими, вырванными из священных убежищ, девами надругались враги, подвергая их позорному насилию. Многие же другие... были захвачены беременными, когда уже настала необходимость родить, рожали детей в дороге на открытом месте, не имея возможности прикрыть стыдливость родов... несчастные же новорожденные бросались одинокими на растерзание собакам и плотоядным птицам» (Агафий Миринейский, там же, с. 186-187). Когда конница Забер-хана достигла «Длинных стен», защищавших столицу, она застала ее лишенной боеспособного гарнизона. Агафий, сетуя на беззащитность Константинополя, сообщает ценные сведения о численности и состоянии вооруженных сил империи в ту пору: «Римские войска были уже не таковы, как при древних императорах... Ибо все римское войско должно было насчитывать шестьсот сорок пять тысяч вооруженных людей (что значила эта величина во времена, когда писал это Агафий, – сказать трудно, но, по крайней мере, она соответствует римской армии эпохи апогея могущества Рима. |
| 56 Греческий миф рассказывает, что Фрикс, дружелюбно принятый вФйе царем чародеем Айетом, сыном Гелия и Персеиды, принес в жертвузолоторунного барана, на котором туда прилетел, а руно повесил в рощеАрея. Аргонавты за «поколение» до Троянской войны отправились заэтим руном под предводительством Гелия. 58 Племя мисимиян, подвластное царю колхов, но имевшее свой особый язык и свои собственные законы, жило севернее апсилиев по верхнему течению реки Кодора. 61 Согласно сведениям Страбона, Арриана и анонимного Перипла,римская крепость Фазис и одноименный эмпорий находились у устьяРиона, с левого его берега. Но, чтобы эти свидетельства показались реальными, необходимо предположить, что остров на котором теперь расположена портовая часть города Поти, не существовал во времена, близкие кначалу нашей эры, а представляет собой более поздний намыв, разбившийдельту Риона на два больших рукава. 64 Ночная стража. Греки и римляне определяли ночное время сменами караулов. Первые делили ночь на три смены, или части, вторые – начетыре. 65 Страгира на полуострове Халкидике известна как родина философаАристотеля. Отсюда второе имя Аристотеля – Стагирит. 66 Примикирий силенциариев – глава отдела придворных служащих,которые водворяли молчание по пути следования императора (Procopii.Bell. Pers., р. 243). 67 Юноша из Абида в Троаде. Существует легенда, что он полюбилГеро, жрицу Афродиты в Сесте, и переплывал к ней каждую ночь, руководимый светом маяка на башне в Сесте. Но в одну бурную ночи светпогас, и он погиб в волнах. Когда Геро на другой день увидела его труп,она сама кинулась в море. Эта легенда была воспета в небольшом эпическом произведении Мусея «Геро и Леандр» (ed. Schwabe, 1879). Читать далее Источник: О царствовании Юстиниана/Агафий Миринейский./Пер., статья [ " Византийский историк Агафий и его мировоззрение " , с. 167-203] и примеч. д-ра ист. наук М. В. Левченко ; Акад. наук СССР. Ин-т истории. - Москва ; Ленинград : Изд-во Акад. наук СССР, 1953. - 221 с. Поделиться ссылкой на выделенное |
| 250 Гефест – бог огня и металлургии, супруг Афродиты. Ночник был, видимо, металлический и поэтому принадлежал Гефесту. 252 Питталак – историческое лицо, упоминаемое в речи Эсхина (IV в. до н. э.) «Против Тимарха». Здесь – в значении развратник. 253 Куропатки считались домашней птицей (Элиан. О природе животных, IV, 16). Один из бесчисленных вариантов «общего места» – о смерти ручного животного (у Катулла – о смерти воробья, у Овидия – о смерти попугая, у Мелеагра – ручного зайца). 254 В классической Греции коты были мало распространены, в Константинополе они начали заменять ласок при истреблении крыс и мышей, и называли их латинским словом γττος (или κττης) 256 Лайда – прославленная Коринфская гетера (V в. до н. э.), упоминаемая многими авторами. Павсаний (II, 2, 4) описывает ее могилу в кипарисовой роще вблизи Коринфа, украшенную скульптурой львицы, державшей в передних лапах барана. 259 В рукописи есть указание на то, что Евгения – сестра Агафия. Любопытно, что на могилу этой женщины, которая не могла не быть христианкой, автор, по традиции, призывает языческих богинь. 260 Не понятно, почему Агафий обращается к историческому факту десятивековой (для него) давности. Во время Пелопоннесской войны в 428 г. до н. э. от Афин отошел их важный союзник город Митилена на Лесбосе. Для усмирения восставших был послан из Афин стратег Пахес, который жестоко расправился с городом в назидание другим союзникам. Историки (Фукидид, Диодор Сицилийский), рассказывающие об этом событии, не упоминают случая с женщинами. Есть предположение, что сюжет заимствован из утраченных «Милетских рассказов» Аристида (I в. до н. э.). 267 Подданные Византийской империи (ромеи) всегда считали себя наследниками Рима. Чувство римского патриотизма, гордости величием своего государства свойственно и стихам, и прозе малоазиатского грека Агафия. 268 Имеются в виду войны, которые император Юстиниан вел с варварами: с вандалами в Африке (533–535 гг.), с готами в Италии (535–540 гг.), которая с точки зрения греков была расположена на Западе – Геспере, и с персами (527–532 гг.), страну которых Агафий, ради архиазации, называет Мидией. |
| 16 .3. δαριζου; также предложено несколько толкований. Морошкин (Именослов, 40), основываясь на догадке Шафарика (Славянские древности, ΙΙ, ч. I, 92, примеч. 9), что -ζιος, вероятно, передает форму отчества с суф. (Шафарик затруднялся с этиологией в целом) увидел в δαριζι- слав. т.е. (имя-) патроним от последнее засвидетельствовано, например, с-хорв. (Vtor: Mareti. О narodnim imenima, II, 124; здесь же – амилия Vitori), но дальше начинаются сложности. Для передачи иноязычного vi-/wi- как t в позднеантичное и ранневизантийское время нам известны лишь единичные примеры (τρριος < лат. virarius.: МАМА, III, 549 b, 598; σγοτθοι – Theoph. Chron. 94, 2 etc.). Закономерным в это время была бы передача βι- или ουι- (ср. раздел «Агафий Миринейский», коммент. 2.4). Без особых оснований нет надобности считать δ передачей слав. (а имя по-видимому, не зафиксировано). ζ как передача [] известно нам только в одном, более чем сомнительном случае (см. раздел «Агафий Миринейский», коммент. 2.7 о ‘Ραζαρα). Бытование славянских имен-патронимов уже в VI в. едва ли вероятно (см. раздел «Агафий Миринейский», коммент. 2.8). Еще менее удачны другие интерпретации: Brückner. Slowianie, 203: «Witoryz» (без комментариев; надо думать, это польское имя?), то же – Wachowski. Stowiaszczyzna, 18. Резонное недоумение по поводу такой «этимологии» выразил Роспонд (Структура, 8, ср. 14; Rospond. Imiona, 107), но и сам он дает (отчасти, основываясь на дилетантских опытах: Rudnicki. Praslowiaszczyzna, II, 139) фантастическое толкование, сводящееся к тому, что δαριζου отвечает «др.-рус. Идар» (ghost-name!) + причем греч. ιζι-, ассибилированным из ιδι- (ср. греческий патронимический суф. -δ-), якобы субституирована славянская патронимическая форма!; таким образом, Μεζμηρος δαριζου отражает чуть ли не славянское словосочетание (sic) Idariь (ср. выше толкование Шафарика и Морошкина). Имя выглядит явно неславянским, ничего сколько-нибудь близкого нет, кажется, и в ономастиконах соседних с антами народов (германцев, иранцев), ср.: Vasmer. Beiträge, 57 идея о его тюркской (гуннской) принадлежности (Mikkola. Samo, 85; ср.: Vernadsky. Russia, 180 и сл.) ничем не аргументирована. |
| Прокопию непосредственно следовал хорошо образованный юрист Агафий из Малой Азии, который оставил наряду с некоторым количеством стихотворений и эпиграмм несколько искусственно написанную книгу «О царствовании Юстиниана», которая охватывала период с 552 по 558 гг. Следуя за Агафием, Менандр Протектор писал во времена Маврикия «Историю», которая была продолжением сочинения Агафия и излагала события с 558 по 582 гг., то есть до года восшествия на престол Маврикия. Только фрагменты этого сочинения существуют сейчас. Они, тем не менее, дают достаточно материала для того, чтобы оценить важность этого источника, особенно с географической и этнографической точки зрения. Этот материал достаточно показывает, что Менандр был лучшим историком, чем Агафий. Сочинение Менандра было продолжено Феофилактом Симокаттой, египтянином, который жил во времена Ираклия и занимал должность секретаря императора. Исключая небольшое сочинение по естественной истории и собрания писем, он описал время Маврикия (582—602). Стиль Феофилакта перегружен аллегориями и искусственными выражениями в гораздо большей степени, чем у кого-либо из его предшественников. «В сравнении с Прокопием и Агафием, — говорит Крумбахер, — он является пиком быстро поднимающейся кривой. Историк Велизария, несмотря на напыщенность, все же прост и естественен; щедрее в поэтических цветистых выражениях поэт Агафий, однако оба эти писателя кажутся более непосредственными в сопоставлении с Феофилактом, который удивляет читателя на каждом повороте новыми неожиданными вспышками и искусственными картинами, аллегориями, афоризмами, мифологическими и другими тонкостями». Однако, несмотря на все это, Феофилакт является прекрасным, основным источником о времени Маврикия. Он дает также очень ценную информацию о Персии и славянах на Балканском полуострове в конце VI века. Посол Юстиниана к сарацинам и эфиопам Нонн оставил описание своего далекого путешествия. Время сохранило только один отрывок который находится в сочинениях патриарха Фотия. |
| Тает, как воск 281 , на огне Эроса сердце твое. 282 Славный твой образ, Плутарх Херонейский 283 воздвигли мы, семя Мощной Авсонии 284 здесь. Подвиг известен твой всем. Жизней ведь ты пятьдесят описал, связав воедино Эллинов лучших и всех римлян, счастливых в войне. Ноты едва ли бы жизнь описал, что твоей «параллельна», – Нет ей подобной нигде, как и тебе самому! Сделал добро ты, старик Лисипп 285 , сикионский ваятель, Образ Эзопа что всем ты мудрецам предпочел. Ибо самосский мудрец был намного семи мудрецов тех 286 Выше. Ведь видели лишь правду нагую они. Не убежденье, как он, в ученье свое положили. В баснях и сказках хотя сущность Эзоп 287 излагал, Но, что нужно сказать разумное, в шутке умел он. Лишь наставлений бежал, басня ж – приманка для всех. 246 Пафия – одно из имен Афродиты. Сравнение красоты героини с красотой Афродиты и даже предпочтение первой – одно из излюбленных общих мест в позднейшей поэзии и прозе – ср. роман Никиты Евгениана (XII в.) «Дросилла и Харикл» (кн. 6, стих 621 и след.), поэму Мусея (V в.) «Геро и Леандр», 68 и др. 247 Агафий использует сходство имен своей героини и дочери мифического царя Миноса, которую, когда ее покинул Тезей, взял в жены Вакх. 248 Одна из античных примет: более сильный нагар светильника предвещает дождь (Вергилий. Георгики, I, 392; Аристофан. Осы, 260). 249 Одна из местных этиологических легенд рассказывает о любви девушки Геро из Сеста и юноши Леандра из Абидоса (эти города расположены друг против друга на противоположных берегах Геллеспонта). Леандр по ночам переплывал пролив, а Геро указывала ему путь, выставляя на городской башне факел. Но однажды ночью поднялась буря, и отважный пловец утонул. Это поэтическое сказание привлекло внимание многих поэтов в позднеантичное время (Овидий. Героиды. Послание 18 и 19); рассказ о Геро и Леандре, возможно, входил в «Причины» Каллимаха; упоминают эту легенду Силий Италик, Лукан, Марциал, Антипатр Македонский и Антипатр Фессалоникский (в эпиграммах). На эту тему в византийскую эпоху составлен центон из Гомера (Павел Силенциарий, Иоанн Цец, Никита Евгениан); в новое время этот сюжет обрабатывался в различных жанрах: Шиллер (баллада «Геро и Леандр»), Грилльпарцер (драма «Волны моря и любви»), Гельдерлин (стихотворение «Геро и Леандр»), Байрон (поэма «Абидосская невеста»). Агафий обращается к нему дважды: в этой эпиграмме и в своей «Истории» (V, 12). |
|
|
