| Таким образом, послания Предстоятеля Русской Церкви в дополнение к посланиям митрополитов Агафангела (Преображенского) и Вениамина (Казанского), отвергнувшим притязания раскольников на власть в Церкви в 1922 году, дали недвусмысленную каноническую оценку совершившемуся беззаконию, а также надежные ориентиры для обманутой раскольниками части духовенства и прихожан. Фактическое устранение обновленцев из захваченных ими ранее храмов совершалось совместными усилиями епископата, приходского духовенства и прихожан. Начало поражения раскольников было положено в Москве, которую, по словам Красницкого, «тихоновщина» охватила уже в первых числах июля. Правой рукой Патриарха по искоренению раскола в столице стал епископ Иларион (Троицкий). Он провел переговоры с сотнями священников и мирян, разработал чин покаяния и выступил с обличением обновленцев на нескольких лекциях и диспутах. По оценкам сотрудников ГПУ, в Москве «тихоновцы» успешно расправились с обновленчеством в октябре 1923 года. В Петрограде к концу 1923 года 83 из 115 обновленческих приходов перешли под управление Патриарха Тихона. Прибывающие на места «тихоновские» архиереи обычно встречали сочувствие народных масс, опирались на оставшихся еще верных священников и, где получалось, пытались договориться с местной властью. Масштабный разгром обновленчества в большинстве губерний Тучков связывал главным образом с давлением на раскольничьи причты со стороны мирян. И это верно. Народный способ борьбы с раскольниками был результатом умелого использования особенностей советского законодательства, несмотря на то что оно было заточено на предполагаемое дробление Русской Церкви. Согласно инструкции Наркомата юстиции для губисполкомов от 1 июня 1923 года, ни одна религиозная организация, каковой мог считаться каждый преобразованный в религиозное общество приход, не имела права вмешиваться в деятельность какой-либо другой организации против ее воли. Государственная политика предоставления независимости приходским общинам в надежде, что это ослабит и разорвет их связь не только между собой, но и с иерархией, неожиданно для большевиков стала законным основанием для отхода от раскольнического Высшего Церковного Совета и переподчинения вышедшему из тюрьмы Патриарху. |
| В некоторых случаях, как например, при изучении жизни священномученика Онуфрия, документов, свидетельствовавших о его служении дореволюционном до последних месяцев его жизни, сохранилось значительное число. Но и в этом случае его жизнь пришлось детально исследовать. Во второй половине восьмидесятых годов я встречался в Харькове с живыми еще тогда свидетелями церковного служения епископа Онуфрия, побывал в доме, в котором он жил в двадцатых годах и где еще жили люди знавшие его. Они помогли рассмотреть сложности его положения в Харькове и те противоречия во взглядах с общественной средой, которые отмечал сам владыка, говоря о непонимании мотивов его поступков харьковской интеллигенцией. Люди, знавшие его лично и продолжавшие жить в условиях советской действительности, воспринимали события двадцатых годов и личность служившего в их городе исповедника вполне адекватно. Чтобы понять исповеднический подвиг архиепископа Онуфрия, его церковную позицию было изучено его судебно-следственное дело 1926 года, которое велось в Харькове и в котором освещался драматичный эпизод церковной истории ХХ столетия – попытка занятия поста Местоблюстителя митрополитом Ярославским Агафангелом (Преображенским); дело 1935 года, которое велось в Курске; и дело 1937–1938-х годов, которое велось сначала в концлагере на Дальнем Востоке, а затем в благовещенской тюрьме и по которому архиепископ Онуфрий был приговорен к расстрелу и расстрелян. Изучение житий новомучеников дает нам возможность соприкоснуться с историей страны на уровне конкретных фактов и локальных исторических процессов. Оно дает нам представление о переживаниях и внутреннем мире людей из различных социальных слоев, возможность получить знание о человеке эпохи умеренно отдаленной от нас, не столь далекой, как древняя Русь, когда многие реалии социальной и политической жизни страны не могут сейчас быть восприняты адекватно без специальных исследований, и в тоже время мы не являемся современниками этих событий и, следовательно, получаем добротный материал для сравнительного анализа и научных выводов – и в частности о том, в какую сторону и насколько продвинулось современное общество. |
| 6 мая 1925 года начальник секретного отделения ОГПУ допросил Татьяну Николаевну о том, помогала ли она сосланному духовенству и кому именно, а также через кого она пересылала посылки в другие города. Татьяна Николаевна ответила: – С 1920 года я оказывала материальную помощь ссыльному духовенству и вообще ссыльным, находящимся в Александровском централе, Иркутской тюрьме и Томской и в Нарымском крае. Средства мной собирались по церквям и городу, как в денежной форме, так и вещами и продуктами. Деньги и вещи посылались мной по почте и с попутчиками, то есть с оказией. С попутчиком отправляла в Нарымскую ссылку посылку весом около двух пудов на имя епископа Варсонофия (Вихвелина). Фамилию попутчика я не знаю. Перед Рождеством мною еще была послана посылка на то же имя, фамилию попутчика тоже не знаю. В Александровском централе я оказывала помощь священникам, в Иркутской тюрьме епископу Виктору (Богоявленскому), в Нарымской ссылке священникам Попову и Копылову, епископам Евфимию (Лапину), Антонию (Быстрову), Иоанникию (Сперанскому), Агафангелу (Преображенскому) и заключенному духовенству, находящемуся в Томских домах заключения, и мирянам; вообще заключенным, не зная причин их заключения. – Обращались ли вы к духовенству с просьбой оказать содействие по сбору средств на заключенных и ссыльных, – спросил следователь. – Да, обращалась, но получала с их стороны отказ, – ответила Татьяна, не желая впутывать в это дело никого из знакомого ей духовенства. – Кого вы знаете из лиц, производивших помимо вас сборы на заключенных и ссыльных? – Лиц, производивших помимо меня сборы, не знаю. На следующий день ОГПУ выписало ордер на ее арест, и она была заключена в Томское ОГПУ. 18 мая следствие было закончено и ОГПУ постановило: «Принимая во внимание, что дознанием не представляется возможность добыть необходимые материалы для гласного суда, но виновность... все же установлена, а посему дознание считать законченным и, согласно приказу ОГПУ за 172, таковое направить в Особое Совещание при Коллегии ОГПУ для применения... внесудебного наказания – административной ссылки». Татьяна Николаевна вместе с некоторыми другими арестованными священниками рассматривалась как «вдохновительница тихоновского движения в губернии. С удалением их из губернии значительно поколеблются устои тихоновской организации». Документы дела были препровождены в ОГПУ в Москве, а после того, как здесь было принято решение о репрессиях против арестованных, 26 марта 1926 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ постановило выслать Татьяну Николаевну в Зырянский край на три года. 1 июля 1926 года Татьяна Николаевна по этапу была доставлена в Усть-Сысольск. |
| Дело в том, что модернизация всей социальной и экономической жизни России в этот период запустила активные процессы социальной и географической мобильности – люди активно перемещались между городами, или из села в города, поэтому, особенно в городах, территориальный принцип формирования прихода ставился все больше под сомнение. Вторым важным вопросом был вопрос о возможности для прихожан участвовать в выборах своего священника, или по крайней мере в рекомендации кандидата на священническую должность. По крайней мере именно право рекомендации кандидата предусматривал проект Предсоборного Присутствия. Причем там была достаточно подробно прописана процедура этой рекомендации, предусматривался определенный епископский фильтр, то есть возможность со стороны епископа отклонить эту кандидатуру и только потом проводить выборы. Третьим важным вопросом был вопрос о церковно-приходском имуществе. Церковно-приходское имущество формировалось за счет пожертвования прихожан, но при этом с начала XIX века – с реформы 1808 года в значительной степени это имущество изымалось епархиальным церковным руководством на, в том числе сословные нужды духовенства. И вопрос о том, допустить ли прихожан к распоряжению церковным имуществом, храмовым имуществом и в какой степени, он тоже был одним из важнейших для будущих церковных преобразований. В 1907 году начинает работать особое совещание по вопросу о православном приходе, которым руководит в основном епископ Рижский Агафангел Преображенский, которое ставит своей задачей доработать устав, проект приходского устава, который был внесен Предсоборным Присутствием и выработать новый устав, который бы могло принять правительство Российской империи и возможно и государственная Дума. И здесь выявилась достаточно интересная особенность, синодальные проекты уставов, которых было несколько, каждый обер-прокурор считал необходимым доработать в чем-то этот проект устава и поэтому накопилось несколько редакций – редакция обер-прокурора Извольского, потом редакция обер-прокурора Лукьянова, наконец редакция обер-прокурора Саблера и все эти редакции, каждая из них, уменьшала в чем-то права прихожан. |
| Получается, что в Серебряных Прудах давно поняли спасительную необходимость изучения русской истории. Не случайно, издание краеведческого трёхтомника «Серебряно-Прудский край» оказывает самое благотворное влияние на подрастающее поколение. Феномен трехтомника заключается в том, что возглавляемая главой Серебряно-Прудского района А.К. Таскиным администрация, по сути, на протяжении более 10 лет оказывала активное сопротивление нашествию беспамятства. Поэтому появилась из небытия история района. Произошло воскрешение многих поколений серебрянопрудцев, благодаря чему живые могут с ними общаться. История объединяет живых и мёртвых. Вместе с тем, продолжается дальнейшая поисковая работа по истории Серебряно-Прудского края и создание новых книг известным писателем, краеведом А.И. Волковым с последующей презентацией и широким обсуждением. В 2017 году вышли книги «Серебряные Пруды. Вотчина Графов Шереметевых» и «Вовращение домой» о восстановлении храмов Серебряно-Прудского края с рассказом о взаимодействии церковных и светских властей. Серебрянопрудцы гордятся своими земляками. Среди них Исповедник Агафангел (Преображенский), митрополит Ярославский, Герой Отечественной войны 1812 года генерал Д.С. Дохтуров, Герой Сталинградской битвы маршал В.И. Чуйков, Герой Советского Союза П.И. Хохлов, русский художник А.Д. Кившенко, любимый многоми поколениями зрителей Народный артист С.Д. Столяров и др. Размышления на эти темы вылились у меня в поэтические строки: Кто даст ответ: куда впадает прошлое? Какое слово ныне нужно нам, Чтоб на корню вернулось всё хорошее, Угодное земле и небесам? Наивный отрок весь оброс вопросами, Ища ответ на них по словарю, Он упоён туманами белёсыми, И, видя в нём себя, я говорю: – Да будет слово всяк животворящее На поприще молитвы и труда... А прошлое впадает в настоящее И больше не впадает никуда. Григорий Петрович Калюжный , Ветеран Труда, член Союза писателей России В.И.Чуйков Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. |
| Даже митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский) у которого были весьма непростые отношения с митрополитом Сергием, без промедления подал в Административный отдел ярославского губисполкома заявление о регистрации его самого в качестве митрополита Ярославской епархии и епархиального совета при нем. Дальнейшая история этого заявления, однако, хорошо показывает, какие цели в действительности преследовала власть в начавшейся кампании легализации православной Церкви. По поводу обращения митрополита Агафангела из ярославского Адмотдела был послан срочный запрос в центр о том, «допустима ли данная регистрация». Прошло более месяца, прежде чем был получен ответ из Центрального административного управления НКВД. Этот ответ подтверждал, что «справка о принятии к сведению списка членов т[ак] н[азываемого] Св. Синода при т[ак] н[азываемом] и.о. " местоблюстителя патриаршего синода " ... действительно выдана». При этом подчеркивалось, что вопрос «согласован с ОГПУ». Смысл последующего разъяснения заключался в том, что торопиться с выдачей аналогичных справок о «регистрации» епархиальных управлений «тихоновской ориентации» не следует, нужно ждать, когда «по этому вопросу, по согласовании его с ОГПУ, на места будут преподаны от НКВД исчерпывающие указания и распоряжения» 35 . Не торопились с ответом на обращения «тихоновских» архиереев и в других местах. Так, например, на заявлении временно управлявшего Свердловской епархией епископа Аркадия (Ершова) с просьбой зарегистрировать его и состоящий при нем временный епархиальный совет была положена резолюция: «Временно оставить без ответа» 36 . Очевидно, там тоже ждали разъяснений из центра, как поступить. Только 31 октября 1927 г. из ОГПУ за подписями начальника Секретного отдела Т.Д. Дерибаса и Е.А. Тучкова в Админотдел ЦАУ НКВД было послано долгожданное «разъяснение»: «По затронутому Вами вопросу о возможности регистрации в подведомственных НКВД органах епархиальных управлений (тихоновских) аналогично с регистрацией так наз[ываемого] Сергиевского синода СО ОГПУ считает необходимым(120) |
| Первые месяцы существования легализации протекали под знаком колоссальных перемещений личного состава иерархии. Митрополит Сергий осуществлял ясно принцип Тучкова: ссыльные епископы увольнялись на покой, возвращавшиеся из ссылки за отбытием срока или вообще не очень надёжные с точки зрения советской власти, назначались на кафедры на далёкие окраины. Что же касается наиболее известных и влиятельных кафедр, то туда назначаются и назначались либо новые люди, либо те, кто во всеуслышание выражал готовность на принятие всех условий и на верность принципам Декларации митрополита Сергия, т. е. принципам услужения советской власти. “Как же, – говорит один из документов, – реагировал епископат на все это? Основное настроение его было растерянность. Все молчали и молчат, и ждут чего- то, сами не зная чего. Сперва группа епископов, духовенства и мирян из разных епархий (Петербург, Харьков, Воронеж, Киев, Ярославль и т. д.) пробовали обращаться к митрополиту Сергию с протестами, мольбами, убеждениями, но, когда стало очевидным, что митрополит Сергий не обращает на все это никакого внимания, продолжая укреплять свои позиции, все замолчали. Большинство епископов старалось отойти вообще в сторону, устраниться от всяких дел и от сотрудничества с митрополитом Сергием; уходы на покой, отказы от назначений стали обычными явлениями. На эту же точку зрения бойкота и пассивного сопротивления стала и вся масса ссыльных. Они не скрывали своего негодования, формулировали свой протест, но в интересах Церкви считали вредным начинать войну с митрополитом Сергием. Часть епископов – лично связанных с митрополитом Сергием, получивших из его рук кафедры, повышения, епископство, заинтересованы составлять ядро, которое активно поддерживает его. Надо сказать откровенно, что по своему удельному весу эта группа бесспорно несравнима с первой. В то время, как к первой принадлежат все значительные имена русской иерархии – все авторитеты, ко второй относились скорее люди с дурной славой, с опороченным прошлым: бывшие обновленцы, колеблющиеся и пр. Третью группу составило незначительное меньшинство епископов – открыто и последовательно объявивших митрополита Сергия предателем и порвавших с ним всякое общение. Последняя группа возглавлялась митрополитом Иосифом [Петровых] Петербургским, архиепископом Серафимом [Самойловичем] Угличским и митрополитом Агафангелом [Преображенским]. К ней примкнуло сразу немного епископов, но по мере того, как все более и более митрополит Сергий обнаруживает сущность своей работы – число епископов в этой группе возрастает. Митрополит Сергий объявил эту группу епископов контрреволюционерами. ГПУ этим воспользовалось и арестовало 15 из этих епископов: |
| Из воспоминаний племянницы владыки Варлаама Г.Л. Солоповой: «В отдалении от большого дома, примерно в полукилометре от него, был построен маленький деревянный домик для монашествующих Варлаама и Германа. Там они жили, когда приезжали на дачу. Этот домик назывался «скит». Мы, дети (а нас было семь человек), сами понимали, что здесь особый мир, и не бегали, не шумели около него. Отец Варлаам был необыкновенно добр и кроток, глаза его так и сияли лаской. Никогда нельзя было услышать от него повышенного, сердитого тона. Всегда ровный, спокойный, самоуглубленный, удивительный… Недаром в семье его называли «кроткий ангел», «тихий ангел». Он был какой-то неземной! К отцу Варлааму мы относились с невольной почтительностью, удивлением и даже страхом. Мы считали его святым, хотя никто не говорил нам этого». В 1913 году владыка Варлаам возглавил Мстиславскую кафедру и был временным управляющим Гомельской кафедрой. 23 июня 1919года он был арестован в Гомеле, но 5 июля 1919 гогда – освобождён по прошению 5 тысяч верующих. В 1922 – 1924 годах он был временно управляющим Могилевской кафедрой. В 1924 году его арестовали в Пскове и приговорили к двум годам тюремного заключения. В 1924–1926 годах он находился в заключении в Ярославской тюрьме. 13 июля 1927 года владыка стал архиепископом Пермским, но уже 11 ноября был уволен на покой. С декабря 1927 года он – викарий Ярославской епархии, временно управляющий Любимским викариатством. В подведомственных ему викариатствах насчитывалось около 300 общин. 6 февраля 1928 он в составе группы ярославских архиереев отделился от Заместителя Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) , поддержав позицию митрополита Агафангела (Преображенского). 11 апреля ему было запрещено священнослужение. 10 мая он заявил о возвращении в молитвенное общение с митрополитом Сергием, после чего 30 мая 1928 года Синод снял запрет в священнослужении. В сентябре 1929 года архиепископ Варлаам был вновь арестован. Его обвинили в руководстве контрреволюционной организацией ИПЦ и приговорили к 3 годам лишения свободы. Владыка отбывал наказание в Севитлагере ОГПУ (г. Котлас), затем в Беломорских лагерях. В мае 1931 года владыка Варлаам был приговорен к десяти годам лишения свободы. Отбывал наказание на Соловках, досрочно освобожден и выслан в город Вологду на оставшийся срок. |
| По поводу же выяснения причин воззвания трех уважаемых иерархов владыка Кирилл направил протоиерея Порфирия Руфимского в Нижний Новгород, где в то время проживал митрополит Сергий. Но даже узнав, что воззвание действительно подписано самим митрополитом Сергием, владыка Кирилл не изменил своей позиции, отказываясь признать за обновленческим ВЦУ права называться высшей церковной властью, хотя это и грозило неприятностями со стороны светских властей, откровенно поддерживавших ВЦУ. Позже казанский обновленческий журнал «Православный церковный вестник» в своей статье «Обновленческое движение в Казани» писал: «Митрополит Кирилл постоянно повторял фразу: «Пусть мне пришпилят ярлык контрреволюционера, а до тех пор я считаю себя в полной безопасности». Через два месяца, – язвительно комментировали обновленцы, – этот ярлык был пришпилен произведенным следствием» 390 . Почти одновременно с заявлением «трех архиереев» от 16 июня появилось послание митрополита Агафангела (Преображенского) от 18 июня с заявлением о вступлении во временное управление Русской Церковью и указанием на незаконность живоцерковнических административных инициатив. Митрополит Кирилл благословил зачитать это послание по церквам и разослал это послание бывшему своему викарию, а в то время уже епископу Самарскому Анатолию (Грисюку) и епископу Уфимскому Борису (Шипулину), с которым у митрополита Кирилла вплоть до 1937 года оставались добрые отношения. Впоследствии митрополит Кирилл вспоминал об этом послании митрополита Агафангела: «Оценка живоцерковного движения и совершаемого так называемым В.Ц.У. бесчиния церковного была сделана в конце июня месяца особым посланием митрополита Агафангела, объяснявшего всю деятельность В.Ц.У. как узурпацию церковной власти и отклонение от основ православной церковности. В то же время, признавая создавшуюся для него невозможность быть в Москве и во всей полноте осуществлять руководительство церковной жизнию, митрополит Агафангел предоставлял право на местах руководиться в епархиальной жизни патриаршим указом на случай невозможности сношений с церковным центром, то есть управляться на основе канонов и церковной практики каждой епархии автономно, недоуменные же вопросы разрешать по силе возможности путем совещания с ближайшими православными архипастырями. Послание это было прочитано в церквах города Казани и разослано по епархии. Вскоре я получил телеграмму, подписанную Пельдсом о предстоящем мне увольнении на покой. И действительно в канун июля другая телеграмма, подписанная управляющим делами В.Ц.У. Львовым, уведомляла меня о том, что решением В.Ц.У. я освобожден от управления Казанской епархией и уволен на покой. Так как с В.Ц.У. никаких отношений у меня не было и не могло быть, то никакого значения таким телеграммам я, конечно, не придавал и продолжал исполнять свой долг служения в качестве епархиального архиерея» 391 . |
| Здание в 1902 году было заново отремонтировано. Школа существовала до 1918 года и была закрыта в первые годы Советской власти, согласно декрету " Об отделении церкви от государства и школы от церкви " (23.01.1918 г.), а помещение экспроприировано. В 1895 году окончен производившийся с апреля 1894 года капитальный ремонт храма по утвержденному проекту, выполненному епархиальным архитектором Б. Цинке при участии тюменского городского архитектора А. Пермякова. Проект был утвержден епархиальным начальством и Тобольским Губернским Правлением с преобладанием элементов русско-византийского стиля. Перестроены главный купол и колокольня, перед входом устроена небольшая каменная паперть без навеса. В главном приделе установлен новый иконостас в стиле эпохи Возрождения (Ренессанса); обновлен каменный пол и украшены живописью стены. В главном храме сделаны три арки: на западной стороне - во всю ширину его на высоте 1 сажень 2 аршина, а также устроены широкие хоры, окруженные деревянными перилами. В подвале помещен калорифер. В этом же году 12 ноября состоялось освящение Покровского обновленного храма, переименованного в Пророко-Ильинский, согласно первоначальному его наименованию. Само освящение происходило с большим размахом. Еще накануне вечером храм был освещен множеством электрических огней (более 2,5 тысяч лампочек, размещавшихся на колокольне, куполе и у входа в храм). Этим чудным освещением и внутренним благолепием попечитель храма Иван Иванович Игнатов и другие жертвователи создали всем участвовавшим в торжестве по случаю освящения придельного храма большую радость. Даже архипастырем Агафангелом (Преображенским) было отмечено, что Ильинский храм своей внутренней отделкой напоминает некоторые столичные. 3 марта 1910 года в храме прихожане прощались с протоиереем и настоятелем Дмитрием Андреевичем Космаковым, прослужившим в сане священника 60 лет, из которых 58 - в Ильинском приходе (с 23 августа 1891 года в сане протоиерея). Помимо пастырской деятельности, он активно участвовал на поприще просветительской деятельности. Более двух десятилетий занимал должность законоучителя Тюменского Уездного училища, а с 1881 года определился в приходскую школу деревни Букино, где преподавал Закон Божий в течение 29 лет. С 1885 по 1900 годы являлся благочинным церквей города. В 2 часа дня при большом скоплении молящихся тело почившего Д.А. Космакова было похоронено на территории храма. В 90-х годах XX века, по воспоминаниям рабочих, когда производились ремонтные работы на территории водочного завода, случайно наткнулись на гроб, который затем вскрыли. В гробу, в голубом бархате, находились человеческие останки и серебряные украшения, наподобие рюмочек. Как утверждают рабочие, им часто приходилось находить человеческие косточки, и не удивительно, ведь на территории храма хоронили священнослужителей. |
|
|
